Глава 12 - Предел осознания

- Куда Вы ходили, Павел Семенович?
- Звонил по телефону. В дальней комнате. Виктор, скажите, у Вас ведь много вопросов ко мне. Чувствую, что довольны собой – Вам удалось меня обмануть в плане возраста. Так сколько вам, а то стеночка уж больно знатная?
- Двадцать шесть.
- Три года… Не так уж и страшно. Отошли от потрясения?
- Да, вполне. Давайте поговорим, как человек с человеком, а не так, как Вы привыкли.
- Я согласен, тем более пару Ваших вопросов я успел увидеть. Предлагаю сыграть во взаимовыгодную игру «Вопрос-Вопрос». Я задаю – Вы задаете. Отвечать обязательно. Согласны?
- А почему нет.
- Хорошо, тогда решим, кто первый задает. Как поступим?
- Могу монетку кинуть.
- Меня устраивает. Бросайте.
Я подбросил монетку, но на пол, да и на руку упасть она не успела – Франц подскочил с пола, оторвав свое внимание от остатков мыши, и схватил монету своими немаленькими зубами. «Не проглотил бы» - подумал я, но кот спокойно ее зафиксировал, поднес к щели между паркетом и поставил на ребро.
- Как Вам, Виктор? Третьего варианта Вы не предусмотрели, хотя следовало. В жизни так же – мы забываем о малом, когда делаем выбор. А оно тоже может случится.
- И почему же не предусмотрел? Раз уж ребро, то пусть третье лицо сделает выбор. Франц сидит на месте, откуда и до меня, и до вас одно и тоже расстояние. Пусть он и скажет, с кого первый вопрос.
- Он знает, к кому идти. Сейчас он встанет и немного понюхав воздух, пойдет ко мне.
Кот так и поступил. С Денницы первый вопрос, хотя он вполне может обойтись без него, разбери я стенку по кирпичикам.
- Неплохо вы его надрессировали, Павел Семенович.
- Да причем тут дрессировка – я просто его знаю. Разве нельзя просто знать своего кота?
- Можно. А теперь с меня вопрос!
Павел Семенович внезапно поменялся в лице, «сев в лужу».
- Да уж… Виктор, Вы поставили меня в неловкое положение, когда я не знаю, что ответить на эту хитрость. Не помню, чтобы со мной такое когда-то происходило. Вы молодец. Так какой вопрос?
- Думаю. – Мне показалось, что Денница со мной играет, и сам подставился под хитрость.- Придумал. Что вчера случилось такое, что вместо этого дома вчера тут была только лужа крови в куче снега?
- У вас белая горячка была. Такой ответ устраивает?
- Нет. – И снова глупый вопрос, будто он не хочет меня о чем-то спрашивать и просто соблазняет на какой-то неизвестный мне разговор. – Я в себе уверен. Вчера видел девушку, у нее в руке была свеча, да и странная она была. А сегодня я видел ее труп. На Ногина, второй дом. С крыше упала. Кто она?
- Второй дом… Там Артем живет, мой студент с факультатива. Сегодня к нему заходил на работу, в сторожку около храма. Тут недалеко, если не знаете…Девушка эта – его соседка.
- Ну спасибо, это я и так знаю.
- Вы не дослушали. Сегодня я приходил к Артему и виделся со Стасом Вороновым, его другом. Вы ведь про Артема должны знать, и про то, кто из близких людей Стасика живет в его доме. А девушка, которая разбилась – соседка Артема. Делайте выводы.
- Не может быть… Это Анна?
- Догадались, молодец. Я не сказал Стасу прямым текстом, что его ждет, но знал про это из понятных источников. Говорите, Аня вчера странно себя вела?
- Это мягко сказано. Видимо, к Стасу сейчас лучше не лезть с расспросами. А я упустил последнюю нить, ведущую к моей памяти, моему прошлому.
- Что за нить? – Разговор окончательно перешел от игры к серьезному тону. – Связана с Анной или Стасом?
- Скорее «и». У Воронова есть инструмент – гитара, подаренная этой девушкой. На ней символ нарисован. Такой же, как у меня на кулоне. – Я показал медальон.
- Я Видел сегодня эту гитару, Стас вместе с Артемом занимается музыкой. Говорил ему о том, что он означает.
- И что же?
- Изгнание. Эта руна вообще считается утраченной, и название у нее интересное – вроде и на слово весьма употребляемое похоже, но не оно. – Денница взял салфетку, вытащил из кармана ручку и написал: EXORZIO.
- Это на каком языке?
- Гептийском. Из этого языка и культуры я знаю только значение этой руны, и все. Означает «Изгнание, избавление».
- Каком языке? Я и слова-то такого не знаю. Руна из культуры какого-то непонятного языка, странная девушка и мой кулон… Я как в этом замешан вообще?
- Об этом, честно говоря, я не знаю. Знаете, Виктор, открою вам одну вещь: я вижу мир лучше, чем он есть, и не вижу в нем минусов. Делайте выводы…
- Вы хотите сказать, что видите и чувствуете только то, что связано с положительными эмоциями?
-  Да. Я знал все, что будет вокруг, когда был у Артема, потому что все были довольны и ничем не были загружены или расстроены. Я видел вас вчера, когда Вы нуждались в одежде. Вы тоже не были подавлены. Я видел вчера и Стаса на остановке, он дал мне пятьдесят рублей, как я вчера сказал. Но все, что окружено мраком – я не вижу, будто кто-то выстраивает глухой бункер вокруг людей и событий. А вы умеете сознательно этим управлять…
- Тяжело понять, конечно… Не знаю, возможно ли.
- Людям доступно четыре меры или, если так удобнее – измерения осознания того, что вокруг них. Вам интересно?
- А то! – Посмотрев на Франца, я заметил, что наш кофейно-табачный разговор его усыпил.
- Большинство осознают две меры. Для начала представьте себе круглый квадрат.
- Херня какая-то получается…Ни круга, ни квадрата. И что?
- Для этого надо добавить третью меру, чтобы получить объем. Трехмерная модель, о ней все знают, но воспринимают ее, как должное. При этом мы получим цилиндр. На него нужно посмотреть с двух сторон – с одной точки зрения это круг, с другой – квадрат. Сложно?
- Не особо, пока все понятно.
- Тогда усложним – представьте себе кубический шар.
- По вашей логике нужно четвертое измерение добавить. Время, наверное. В один отрезок – шар, потом он пообтесался.
- Правильно. Но сейчас никто не может сформулировать следующую ступень, не говоря уже об ответах на нее. Это и есть предел осознания. А если пройти дальше, тогда можно узнать и сделать очень многое. У меня получилось – я поставил такой вопрос.
- И какой он?
- Представьте себе что-то, чего нет, не было, и не будет.
- Ответ – пустота, дальше что? Ее и не было, и нет. Вообще это только слово, больше ничего.
- И снова – браво! Беседа с Вами приносит моральное удовлетворение. Так и знал, что Вы поймете – это еще не предел. И прошу – сформулируйте что-то, что будет подлинным пределом.
- Попробую… Представьте себе вещь с параметрами пустоты. Вещь, предмет, материальный предмет, которого не было, нет, и не будет.
- Как ни странно, могу. Но только я. Это – мой дом. И это – ответ на все Ваши вопросы, Виктор.
Не понятно, что он имеет ввиду, но, кажется, пойму еще. Он ответил не на все вопросы. Остался один…
- Павел Семенович, скажите мне, что за девушка в моей тетради, в моем сне. Я очень хочу ее найти…
- Хотите знать имя? Не пострадает ли Ваша и без того пошатнувшаяся нервная система?
- Хуже не будет.
- Ладно. Ее зовут Евгения Астафьева. Кусок памяти вертится в Ваше сознании. Вы ведь для этого его приоткрыли?
- Да. Извините меня за вчера, пожалуйста…
- Я все понимаю. Но больше о ней ничего сказать не могу – видно только имя, остальное вы и сами для себя пока не открыли.
- Попробуйте. Я сейчас не злюсь и не подавлен. Вы сможете увидеть что-то вокруг меня. Я не прошу адреса – это все равно не получится выяснить. Тут другое…
- Насчет адреса Вы правы… Тогда что?
- Жива ли она?
Денница закрыл глаза. Поморщившись, он пару раз дернулся и снова поднял веки. Из носа потекла тонкая струйка крови. Дрожащей рукой он взял кружку с еще недопитым кофе и сделал небольшой глоток.
- Она жива…Простите…Первый раз такое…Да, найдите ее. Она хочет сказать Вам спасибо, но не знаю, за что…
- Вам плохо?
- Непривычно.
- Извините.
- Одежду можете себе оставить, Виктор. Она вам идет. – Денница приветливо улыбнулся. Такое ощущение, что за эти пару минут он постарел лет на десять. – И еще Вам нужно подождать с поисками Стаса.
- Когда Аню хоронят?
- Во вторник. Хотите их увидеть?
- Это не повредит. Еще раз спасибо, Павел Семенович, но мне нужно идти. Надо еще кое в чем разобраться.
- Успеха. Извините, что Вас не провожаю. Франц Вас проводит до выхода.
- Подождите! В моем сне была заброшенная больница. Где это?
- У нас в городе только одна такая больница – в Южном, на Кольцевой. И еще – постарайтесь пока не сильно увлекаться поисками – Вам может стать плохо от избытка информации. Чувствую вопрос о сумасшествии Анны и красном свете в окне – об этом я не имею ни малейшего представления. Не считайте меня сверхчеловеком – иногда фамилия это всего лишь фамилия.
Денница едва заметно махнул рукой, будто прощаясь, и кот, потеревшись о мою ногу, направился к двери, приглашая пройти за собой.
Мяукнув на прощание, Франц, еще раз показав свой ум, захлопнул дверь. Почему Павел Семенович решил ее не закрывать? Отойдя на несколько шагов от дома, я сам себе ответил на вопрос и улыбнулся – дома за спиной не было, и только красная лужа скучала на пустыре. Молодец, Денница! Вот он – предел осознания. Не соврал, чертяга! Интересно, верна ли одна из моих догадок? Спрошу… Метрах в пятнадцати от меня проходил человек, уже не по Головинскому.
- Извините, Вы видите тут, на пустыре, красную лужу?
- Чего? Лечится тебе надо, мужик!
Что и требовалось доказать…
Мне даже не хотелось выходить за этот предел – просто желаю знать ответы. Кто я? Чем жил, гордился, дорожил? И было все равно, куда делся дом вместе с Францем и хозяином. Чертов особняк…Даже нет – Особнякъ, так интереснее…
А сейчас – тетрадь. Пора обновить мои бездарные художества.

Суббота.
Разговор с Денницей считаю более, чем успешным. Кот у него замечательный, но я не об этом. Из достигнутого:
- Вернул себе документы
- рассчитался с Павлом Семеновичем
- Узнал свой старый адрес
- Поумнел (и не надо хи-хи)
Цели:
- Вернуться на место жительства, посмотреть там что-нибудь интересное, и вообще – как карта ляжет
- Возобновить поиски девушки. Известно имя – Евгения Астафьева. И кажется, что Денница что-то недоговаривает…
- Найти больницу.
- Стас… Не буду его трогать, и так тяжело. Но взглянуть на него надо. Постою у подъезда во вторник, а там видно будет.
Пока все.

Чувствовалось некое подобие вдохновения, раннее не знакомое мне… Я видел толпу людей, шедшую мне на встречу, и понимал, что, сам того не заметив, оставил Головинский вал далеко позади себя. Люди говорили…Кто по телефону, кто-то друг с другом, а некоторые – сами с собой. Осень ушла, а обострение осталось… Я не слышал их разговоров, не понимал сути их мыслей, а только улавливал отдельные фразы. Куски чьих-то жизней…Иду  в толпе. На каждом – нить.
Обрывок линии судьбы…
Смотрю в него – он хочет жить.
Он – кто кусочек обронил.
Нити… Интересно, что из них можно сшить плед – лицо всех этих прохожих. Одно на всех… Метафора. Да уж, что-то меня занесло и пробило на философию…Хотя как был придурком без памяти и совести, так им и остаюсь.
Впервые мне не хотелось вступать в активный поиск прошлого… Желание мое – просто жить, ни на кого не оборачиваясь. Женя, раз так ее звали и, надеюсь, зовут, говорила мне спасибо за нее и за отца. Из прошлого… Кто она мне, я не знаю, да и нужно ли это? Возможно, что нечто свыше подарило мне шанс на новую жизнь. А старая…Старая – это и есть мой предел осознания.