Хранитель. Глава третья

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
Шапсоды – одна из десяти адыгейских народностей на Кавказе. До Кавказской войны 19века это была титульная народность у адыгейцев. Численность их составляла по разным оценкам от пятисот тысяч до миллиона человек.
Интересно: миллион Шапсодов, да плюс еще численность десяти адыгейских племен. Это сколько же получается? А теперь угадайте с трех раз, кто в те былинные времена заказывал музыку на Кавказе?  Вы считаете Чеченцы? Ну, что ж, давайте поспорим по этому поводу.

                ***

                Сегодня в последний раз Лалух гулял по родному городку. Пситэ – так назвали это место его далекие предки.  Род их звался Шапсодами и в этих местах они жили  уже давным-давно, но не испокон века. Когда-то, спасаясь от голода и тяжелых поветрий, их предки вместе со всем своим народом – Суифами  переселились сюда с равнин. Тогда эти места были совсем дикими и пустынными и в них никто не жил, кроме дикого зверя, да одиноких жрецов возле каменных домов предков – Долмонов или Дольменов. Края оказались благодатными, изобильными дарами земли и воды.  Постепенно люди прижились, обзавелись прочными хозяйствами. Земля приняла народ, как своих родных детей. Да и завистников на эту землю, почему-то не находилось. Может быть из-за гор, а может сама земля не принимала захватчиков. Как бы то ни было, но счастливая жизнь продолжалась, несмотря на мелкие неприятности в виде распространения власти турок. Власть их была чисто номинальной и особых неудобств не доставляла. Приходилось с этим мириться. К тому же их связывали давние торговые отношения.

            Лалух решил сходить сначала на торг - бедзер или базар, как его называли местные. Базар был возле моря на небольшом взгорке. Это была большая ровная площадка, где  стояли несколько постоянных лавок торговцев. Торговали здесь и с открытых лотков  или даже с земли. Купить можно было все, необходимое для жизни, начиная от одежды, оружия, домашней утвари, заканчивая различными лекарскими снадобьями и зельями. Недавно пришел армянский торговый баркас, и армянские купцы наперебой предлагали свой товар. Они торговали тканями, посудой, всевозможными украшениями, оружием,  и огненным вином, которое было незаменимо при обработке тяжелых ран. Греки предлагали  хорошую обувь и конскую упряжь. Здесь же были несколько постоянных лавок, которые торговали даже зимой.  Содержали их только иноземцы.  Жили они отдельным посадом, который располагался недалеко от моря. Там жили турки , армяне, греки и даже одна семья евреев. Эта часть города называлась Кутыр, а иногда, просто посад. У всех купцов были свои постоянные торговые точки, а разногласия, неизбежно возникающие при торговле, разбирал староста посада. Его назначали раз в 5 лет советом из старейших жителей посада и города.

            Лалух прошелся из конца в конец базара. В этот час людей здесь было мало. Все занимались домашними делами. Он решил напоследок обойти весь город.  Город располагался в большом ущелье, которое промыла в горах местная речка. Горы, как бы, расползались в стороны, открывая взгляду широкий простор моря. Город не был единым целым. Его части – селища располагались на отдельных небольших горках. Хотя внизу вдоль речки была большая  удобная долина, но строить на ней ничего было нельзя. В сезон дождей эта долина превращалась  в один сплошной ревущий поток воды. В это время связь между селищами нарушалась. Эту водную стихию обычному человеку  невозможно было преодолеть. Летом же в этой долине даже умудрялись выращивать огороды.  Лалух поднялся на ближайшую горку, где располагалось самое большое селище Унэ.  Прошел  по главной улице к верхней поляне для собраний. Это была самая высокая точка, и отсюда открывался захватывающий вид и на город и на море. Домов здесь уже не было, и он стал просто смотреть на море.

            Был конец последнего месяца весны, и погода стояла солнечная.  Море играло всеми цветами голубого синего и зеленого оттенков. Над ним тут и там висели нежные пуховые облачка, а вся поверхность от солнца играла тысячами бликов  так,  что казалось, это скачут и резвятся стаи каких-то волшебных солнечных зверьков. С  моря налетал теплый свежий ветерок и ласково трогал волосы, а с деревьев звучал веселый птичий хор. Природа радовалась солнцу и теплу.
 
Отсюда можно было увидеть все части города, и долину и речку. Горы, как будто обнимали и прикрывали собой это место, оставляя лишь небольшие возвышенности, на которых и располагались части города. Это мешало  бешеной воде зимой уничтожить дома вместе с людьми и скотом. Если бы не жрецы, то в первые годы переселения люди стали бы строить дома в самой долине.  Лалух  часто смотрел на то, как бушевала вода зимой, и ему становилось страшно от того, что было бы с людьми, если бы их во время не предостерегли. С того места, где он стоял можно было увидеть даже его дом, хотя та часть города и утопала в сплошной зелени садов. Этот вид  невозможно было ни с чем перепутать. Их селище прилепилось к подошве  самой первой из трех одинаковых гор, которые люди назвали  Три Брата. Вот на вершину первого Брата и сбежал когда-то маленький Лалух, вызвав сильный переполох во всем городе.
 
Солнце, между тем, уже подплывало к самому морю. Скоро его диск начнет погружаться в море, ставшее к тому времени совсем черным, и золотая солнечная дорожка побежит от него к берегу, предлагая желающим пройти по ней и спуститься в другой мир вместе с Солнцем. Пора было идти домой. Мама с сестрами в последний раз приготовят для всех вечернее угощение. В последний раз все вместе  усядутся за стол, и женщины будут им подносить блюда с едой. Так испокон сложилось, что женщина в семье была не только дающей жизнь, но и дающей хлеб насущный, уже и после того, как подарила эту самую жизнь, и так до скончания дней. Ноги несли его к дому.  Мысли же все время вертелись вокруг завтрашней поездки  к жрецу в ущелье Барсов.  Он  все гадал, что будет там делать, зачем он так понадобился жрецу, и что тот собирается с ним делать. Вопросов была полная голова, и они бестолково толкались, не давая нормально думать. Так, пытаясь размышлять о будущем, он и дошел до своего дома.
 
            Во дворе вовсю кипела работа.  Под большим навесом топилась летняя печь. Женщины готовили какую-то вкуснятину. Сегодня в их доме собрались гости. Дом у них был достаточно большой. Отец, как когда-то  и дед был почти бессменным старейшиной их селища.  Они могли позволить себе жилье  и побольше, но семья была не такая уж и большая. Всего  двенадцать человек. Детей было всего восемь. Рожая Лалуха, его мать надорвалась, и больше детей у нее быть не могло. Лалух был младшеньким и самым любимым.
 
            Двери дома стояли нараспашку, и вся женская половина сновала от большого стола под навесом к дому, от дома к печи, от печи в сарай и обратно. Готовили большое угощение. Мужская половина  вместе с гостями стояла чуть в стороне, что бы не создавать помеху женщинам в их священнодействии. Запахи от стола витали в воздухе одуряющие. Все изрядно наголодались и с нетерпением ждали начала пиршества. Стол делали общий и для мужчин и для женщин. Так было принято, когда кого-нибудь отправляли в дальнюю дорогу. Лалух мог бы чувствовать себя именинником, если бы не предстоящая  разлука  с домом и близкими. Наконец бабушка Зара сделала знак деду Юнусу, и тот повел гостей к столу. Долго и с достоинством рассаживались. Дед с отцом во главе стола, за ними  мужчины по старшинству, потом женщины. Последними садились мама с бабушкой и сестры – это для того, что бы приносить новые блюда и убирать старые.
 
            Лалух сидел по правую руку от отца. Так близко к началу стола он еще не сидел никогда. Ничего интересного здесь не было. Еда та же, что и везде, а кругом одни взрослые. Скучно. И поговорить не с кем. Обычно мальчишек сажали ближе к концу стола. Те быстро насыщались и по-тихому убегали  по своим делам. Взрослые против этого, никогда  не возражали. Зачем неволить молодежь. У них свои интересы. Однако сегодня Лалуху пришлось высидеть весь вечер до конца. Никуда не денешься, как-никак, а виновником торжества был он сам.  Мужчины стали по очереди подниматься и говорить ему напутственные слова. Речи их звучали красиво и торжественно. Лалух слушал, не пропуская ни единого слова. Говорили о том, какой он вырос красивый, сильный и умный. Желали, что бы он прославил свою семью своей мудростью. Хотели, что бы он не забывал свою родину, и всегда стремился к родному дому.  Напутствия продолжались, а он все сидел и слушал, начиная изрядно скучать. Хорошо, что эти напутствия можно слушать сидя. Так принято, когда кого-то провожают. Наконец все гости высказались. Был налит целый  рог вина и его пустили по кругу. Первым отпил глоток дел Юнус, затем отец Заур, Потом старшие братья - близнецы  Осил и Нураз, средние братья – двойняшки Сахид и Тагир, ну а потом и все гости – мужчины по старшинству. Гости, молча, встали и стали расходиться, прощаясь за руку со всеми мужчинами семьи. Ритуал был закончен. Дань традиции была отдана. Женщины все вместе убирали со стола. Время было уже позднее, и все сбились с ног. Может быть это и хорошо. За беготней и ритуалами было некогда грустить.  Традиции не зря придумали предки.

            Лалух едва донес до кровати свое уставшее тело. Последнее, что он помнил – это как его голова коснулась подушки. Потом все заполнила мягкая и теплая темнота, и он очнулся уже от того, что кто-то тряс его за плечо…
      ПРОДОЛЖЕНИЕ  http://www.proza.ru/2013/02/09/1039