Поздравитель

 
   Утром Мотыльков проснулся в хорошем настроении. Он с нетерпением ждал этого – кануна Международного женского дня. День, согласно заранее разработанному плану, обещал Мотылькову много приятного. И обещания свои держал; за окном, на безоблачном голубом небе, ярко светило солнце, слышался весёлый птичий щебет. Из открытой форточки в комнату проникал тёплый воздух, напитанный запахами весны.    
    Но, выйдя из спальни, Мотыльков сильно удивился, увидев в гостиной жену и тёщу, одетых в платья темных цветов. К тому же обе, когда появился Мотыльков, повязывали на головы  кружевные черные косынки.
- На похороны идём, - разъяснила жена, увидев мужа с вытаращенными глазами.   
- Подружка моя, Карапузова, коньки отбросила, - добавила тёща, - надо сходить отдать дань уважения.
 - Собирайся быстрее, - распорядилась супруга.
- Я не могу, - промямлил Мотыльков, стараясь побыстрее проскочить в ванну. – У меня дела.
    В его сегодняшние предпраздничные планы совсем не входило присутствие на каких-либо похоронах.
- Какие у тебя могут быть дела? – в свою очередь удивилась жена.
- Да ты что?! – воскликнула и тёща. –  Федуловна помогала тебя в последний раз на работу устроить, и ты должен отблагодарить: проводить в последний путь.
- У меня в двенадцать собеседование, - первое, что пришло в голову, выдал Мотыльков.
   Он долго, тщательно скоблил бритвой щёки, еще дольше чистил зубы, с удовольствием услышав, как хлопнула входная дверь. В голове веселой мелодией кружилась одна, единственная, фраза:
 - С праздником, дорогая! С праздником, дорогая!... - Затем, поразмыслив, не стал принимать душ, а  обрызгал себя всеми имеющимися дезодорантами и одеколонами, и облачился в свой лучший, так как тот был единственным, костюм.   
   Выйдя из дома Мотыльков направился в сторону своей недавней работы, с которой был на днях уволен  по собственному желанию. Хотя лично у него такого желания не было. Просто начальник Мотылькова убедил его, что будет лучше, если он сам напишет такое заявление. А не вылетит с работы по статье предусматривающей формулировку: за нарушение трудовой дисциплины, за частые прогулы и постоянные опоздания. 
    И это случилось в самый неподходящий для него момент, так как у увлекающейся и  влюбчивой натуры Мотылькова, начали завязываться сразу два романа. Первый с Оленькой из бухгалтерии, второй с Изольдой Матвеевной, начальником транспортного отдела. Он не знал, какой даме  отдать предпочтение и решил отдать его обеим, сразу и одновременно.
   Вот и сейчас он, приступив к выполнению своего плана, решил зайти в цветочный магазин и купить той и другой по цветку, затем поздравить каждую, по отдельности, с праздником. Олю пригласить после работы в кафе и, на более позднее время, напроситься к Изольде Матвеевне, женщине одинокой, в гости.
- Олька любит гвоздики, а Изольда розы. Надо будет где-нибудь один цветок пристроить пока другую буду окучивать, - размышлял он, выйдя из  магазина. -  С праздником, дорогая! С праздником….
    Он с блаженством вдохнул полной грудью, подмигнул небесной синеве и продолжил мигать не останавливаясь, уставившись другим глазом, вылезшим из орбиты, на представшими перед ним жену и тёщу.
- Уже купил цветы? – спросила жена у продолжавшего подмигивать мужа. - А почему разные? Ну, как прошло твоё собеседование? Ладно, потом расскажешь.
- Молодец! Раньше нас успел. Федуловне приятно будет, – похвалила тёща, подхватывая Мотылькова под руку. - Давайте быстрее, а то опаздываем. Хорошо, что тут не далеко.
    Жена пролезла с другого бока.
    В тумане, накрывшим все чёткие мысли Мотылькова, он механически перебирал ногами, поддерживаемый с двух сторон.
     Дружно шагая в ногу, они прибыли по нужному адресу.  К этому времени в голове Мотылькова появился маленький просвет, в котором звучала, как заевшая пластинка фраза: - Облом! Облом!….
      С видом, и в положении, человека ведомого на эшафот, Мотыльков очутился в комнате, в котором, по обычаю, на табуретках, стоял гроб с телом усопшей.
- Отдай цветы, - шепнула тёща Мотылькову и, скривив лицо, зашмыгала носом.
     Мотыльков, продолжая глядеть куда-то повыше, чем нужно было, шагнул вперёд, не глядя, положил цветы в гроб и в тишине, прерываемой, сморканием и сопением, произнёс: - С праздником!