Время ч посёлка Чумилово

 ВРЕМЯ «Ч» ПОСЁЛКА ЧУМИЛОВО
рассказ

«Наши поступки не столь хороши
 и не столь порочны, как наши желания».
Люк Вовенарг,
французский писатель.

Преподаватель курсов гражданской обороны Сергей Иванович Константинов  к своим сорока восьми годам  при  нездоровом холостяцком  образе жизни сумел каким-то чудом сохранить  мужское здоровье,  оптимизм и даже некоторую  привлекательность. Хотя его жизнь била… Ох, как часто била. И иногда даже по голове и другим чувствительным местам.

Он был коренным куряниным, детство и отрочество провел на Мурыновке, водя дружбу  с местной задиристой шпаной и не мечтал стать ни моряком, ни летчиком, ни космонавтом. Ну, как-то не мечталось об этом  Серёге.

 Его мама, врач противотуберкулезного диспансера,  женщина твердых правил советского интеллигента, настояла, чтобы сын, получив аттестат зрелости, поступил в какой-нибудь институт. Не важно в какой. Важно, чтобы в институт.  В те далекие уже от нас годы это не грозило никакими материальными расходами, и Серега подал документы в политех. На инженера он учился легко, прогуливал лекции и сдавал экзамены, пользуясь чужими конспектами и шпаргалками,  но инженером так и не стал.  Ни плохим, ни хорошим. Судьба, видно, такая.
Армии, после военной кафедры, Сергей не боялся. Служил «двухгодичником» -  значит, ни солдатом, ни настоящим командиром. Короче, отбыл номер, как говорится.  Демобилизовавшись,  бурно отгуляв положенный месячишко, каким-то неожиданным для себя способом все же стал офицером. И не простым, армейским, а офицером ВВ – внутренних войск, которые он в шутку расшифровывал так: «войска вертухаев».  Это те самые части, которые охраняют  виноватых перед законом  от законопослушной части общества. В колониях  страны, строгого и не очень режимов,  дослужился до майора и вышел на пенсию, имея  лишний вес,  высокое давление и вконец расстроенные  зэками нервы, которые лечил традиционным для русского человека методом.

Затянувшееся лечение  и нехватка денег на «достойную семейную жизнь» в трудные девяностые годы странным привели Сергея Ивановича на тихую и, как он полагал, спокойную и не пыльную преподавательскую работу  - на курсы ГО. (Вот уж поистине: нет худа без добра).  Человеку с высшим образованием,   бывшему майору внутренних войск, объяснили, что ему доверяется ответственный участок по ликвидации неграмотности населения  «по линии гражданской обороны» и, в свою очередь, направили на свои внутренние курсы подготовки (или переподготовки) кадров, обучающих жителей городов и весей азам гражданской обороны.
Знания Серега, как всегда, хватал на лету. Курсы, уже находящиеся внутри новой системы МЧС страны, он закончил с устной благодарностью начальника и с легкой душой был выпущен для просвещения неграмотного («по линии ГО») населения.

Вся последующая работа новоиспеченного преподавателя Константи-нова, как он и предполагал, была не слишком пыльной. Но – нервной. А нервы, как он познал еще во внутренних войсках, лучше всего лечит дружеская компания и чарка водки. Иначе, какая же это «дружеская компания»  - без чарки?
   
Больные с расстроенной нервной системой по своему опыту знают, что лечение нервов в стране, где на дню по пять-шесть стрессов, дело трудное и, можно сказать, безнадежное. Затянувшееся лечение привело к разводу с когда-то любимой супругой, которая при разделе имущества умудрилась под-чистую выписать Сергея Ивановича с общей жилплощади, сделав его таким образом профессиональным бомжем, то есть  обычным для нашего общества «человеком без определенного места жительства». Кроме двухкомнатной квартиры, его «вторая половина» отсудила всю мебель, бытовую технику и дочь-отличницу, лишив Сергея Ивановича родительских прав.

Для любого человека, а уж для преподавателя курсов ГО, удар был ни-же пояса. Но время, как известно, всё лечит. Сергей Иванович с одной спортивной сумкой переехал к престарелой маме, в однокомнатную квартиру своего детства на Мурыновке, где безобидная шпана давно уступила место крутым мальчикам, готовым за  банальную «мобилку»  заодно отобрать у чело-века самое дорогое –  жизнь.
 
От длительного и необратимого запоя его спасла преподавательская работа и  оптимизм, привитый еще доцентами и профессорами политеха, когда жизнь была и лучше, и веселей. Работа преподавателя курсов ГО перед самой верхней «точкой невозврата»  дала ему верный шанс на спасение души и тела.

Выполняя директивы  правительства, руководство МЧС решило «охватить всеобучем ГО» дополнительно к уже запланированному охвату еще пятьдесят тысяч сто сорок пять человек жителей отдаленного Чумиловского района. Район этот  в МЧС славился тремя вещами:   пожарами, высокой  смертностью населения, значительно превышавшей рождаемость, и полным отсутствием проходимых дорог, что, разумеется,  способствовало «естественному отходу» жителей района, нисколько  не способствуя его «приходу» в отдаленный от центра район.

2.

С утра его вызвал начальник курсов.
- Поедете в Чумилово на неделю, - сказал он, -  с лекциями по ГО. На-селение района совершенно не охвачено нашей сетью. Последний раз там был лектор штаба гражданской обороны в 52-м году. И ничего с того времени по нашей линии там не изменилось.
Сергей Иванович от неожиданности  даже  пошутил:

- В тамошних лесах, наверное, еще партизаны прячутся…
Начальник шутки не принял:

- Чем дальше в лес, тем жирнее партизаны, как говорится… Читали в газетах, какой там свинокомплекс строить начинают? С компьютерным от-кормом свиней! В рамках нацпроекта стратегически важный гражданский объект. На тысячу свиней  -  один оператор и три компьютера.

- Одному мне не охватить, - вяло возразил Сергей Иванович. – Никто не охватит необъятную…

- Лука Мудищев? – ткнул пальцем в небо начитанный  начальник.

-  Козьма Прутков.

- Охватите и необъятную, ежели захотите, - отмахнулся руководитель. – Поезжайте с утра один, подыщите съемную квартирку, договоритесь с тамошним начальством. А  потом  с наглядными пособиями Шмакин подъедет. Пусть только свою «копейку» отремонтирует.
 
- А как я  в Чумилово добираться буду? – грустно спросил Константинов.

- На электричке до Грошевки, а оттуда пять верст до райцентра… Сущие пустяки для такого крепкого  мужчины, как вы… Только  от станции идите не через болото, – вы  партизанских троп не знаете, – а по указателям на дороге. Дальше, но вернее, что не утопнете. Главе района уже факс направлен. Так что он вас ждет. Поезжайте.

3.

Глава района, затюканный областной администрацией чумиловский мужичок с ноготок, но с внушительным пивным животом, кого-кого, а уж преподавателя гражданской обороны никак не ждал. Незваный же гость на Руси всегда хуже татарина.
- Никакого факса я не получал, - сказал  пузатый. – Да у нас второй год этот факс не работает. По «мобилке» связь держу, как командующий фронтом,  по рации. Да и кого вы, - он заглянул в командировочное удостоверение Константинова, - Сергей Иванович, учить у нас, в Чумилове, будете? Трех девяностолетних бабок из дома престарелых?

- А компьютерный свинокомплекс, кто строит? Не бабки же?

- Не бабки, - согласился глава. –  Там узбеки за бабки работают. И на ваш ликбез их не отвлечешь – приоритетный проект, сами понимаете… За срыв строительства  никого не погладит. Понимаете?

- Понимаю, - кивнул Сергей Иванович. – Только и вы меня, уважаемый Иван Петрович, поймите. Работа у меня такая – людей гражданской обороне учить… Пусть человек двадцать правильно противогаз надевать обучим и от разлитой ртути  или хлора спасаться – все равно польза. А в справке вы мне нужную цифру проставите.

- От ртути? Да у населения столько и градусников нет, чтобы ртуть ту разлить.

- А террористы всякие? Враг, Иван Петрович,  не дремлет…

Сергей Иванович, глядя на мелко дрожавшие пальцы главы, похожие на дешевые сардельки с богатым содержанием красителя, свистящим шепотом  таинственно спросил:

- Скажите, вас кошмары не мучают?

- Нас, честно скажу, по весне пожары замучили. Жгут сухую траву, сволочи!  Нашли себе безработные пьяницы забаву. Две деревни близ рай-центра  на корню под чистую   сгорели. Хорошо, что пустые были. Никто не пострадал. Пожарных машины три, но две, как всегда,  – на профилактике. То есть не на колесах. Да и с водой в районе проблема. Болот много, а воды – нет.

- При пожаре нужно лечь на пол и дышать через мокрую тряпочку, - вставил Сергей Иванович.

- У нас все больше молчат в тряпочку, а не дышат, - возразил глава.

- Это же хорошо, что молчат… Организуем несколько занятий по ГО, слух разойдется о массовом охвате. Нужная цифра в годовой отчет попадет. И вам почет, и мне хорошо…
Иван Петрович задумался,  тяжко дыша не грудью, а грузным   животом.

- Понимаю… - протянул он. – Офицер? Вижу по блеску в глазах, что бывший офицер.

- Майор, - уточнил Константинов.

- Старший лейтенант запаса  Тяпочкин, - не вставая на коротенькие ножки, протянул над столом пухлую  ладошку глава района. –  Для начала определю я вас на постой к нашей Раисе. Гостиницы-то у нас пока нет,  дом колхозника  еще при Ельцине  был  реорганизован, так сказать, под игровой клуб. А Раиса, как ни как,– заслуженная вдова района,  проживает  в кирпичном особнячке. Детей нет. Мужа нет. Однодворка, так сказать. Хозяйство крепкое, да и вдовушка еще подходящая для…  любой, сами понимаете, гражданской обороны. А материнский капитал на двоих поделите. Ведь и вам тоже основательно придется поработать.
Иван Петрович заколыхал животом, смеясь своей шутке в одиночку.
 
Константинов даже не улыбнулся. Он не любил подсмеиваться над своей работой, которую считал, если не героической, то вполне серьезной.

- А чего это вы эту Раису называете «заслуженной вдовой района»? Это что, ввели такое звание для, простите, усугубления демографического взрыва?

Тяпочкин, не переставая смеяться, только смахивал  маленьким женским платочком слезы с глаз.

- Да нет, звание, так сказать, неофициальное. Но присвоено самим народом. И вполне заслуженно.

- Как это? – не понял Сергей Иванович.

- Да к своим сорока пяти годкам наша Рая трех законных мужей похоронила, -  не расставаясь с веселыми нотками в голосе, стал рассказывать глава страшную историю про три загадочных смерти Райкиных суженых.
 
– Первый, Ваня Мухин, еще до свадьбы хиловат был. Всё кашлял да хворал еще при колхозной власти. Помер прямо на брачном одре. Утром гости опохмеляться пришли, Райка его – толк в бок. А он уж холодный. Видать, еще ночью копыта отбросил.

- А второй?.. –  спросил Константинов.

- Кешка-то? Иннокентий? Этот год в мужьях отходил. Не пил, не курил, на стороне с с девками не баловался. Да только построил летнюю кухню, стал печь опробовать – как она, не дымит ли? – и помер, наш  Кеша… Этого жалко было.

Константинов придвинулся к Тпочкину поближе.

- Ну, а третий?

- Третий? – переспросил глава района. – Это Игорь Скачков… Мужик крупный был, как и вы, но с щербинкой. Не просто  выпивающий,  а много, очень много пьющий. Заслуженные алкаши района сказывали, литровую кружку самогонки без закуски за раз на спор мог выпить.
 
- А с закуской? – поинтересовался Сергей Иванович.

- А с закуской, стало быть, целое ведро. Но это к слову, так сказать… Этот Игорь как только пристройку к дому закончил, дверь на петли нацепил – так и под новой дверью преставился… Инфаркт. Хлоп – и нет Скачка. Раиса в слезы – это ведь снова какие расходы: гроб, венки, место на кладбище, опять же поминки для всей улицы… Не везет красивой бабе – и все тут. Про-гневила, видать, небеса… Вот и не стала рисковать в четвертый раз. При та-кой демографической политике на одних похоронах разориться можно и по миру пойти. Видно, точно: не родись красивой, а родись счастливой.

Тяпочкин вздохнул, достал из кармана жменю семечек и с сосредоточенным видом руководящего  лица стал лузгать  семена подсолнечника, сплевывая шелуху  прямо на пол «отделанного евроремонтом»   кабинета.

- Бог троицу любит, - тоже вздохнул Константинов. – Четвертого покойника можно не  ждать… С такой рекламой, кто теперь женится?

Глава покачал головой:

- У нас на болотах по ночам огоньки какие-то скачут, уфологи из Москвы приезжали, сказали, что аномальная зона  у нас, в Чумилове – все их рамки в кулаках поскручивало, будто нечистая сила узлом морским завязала проволоку.  Может, и не в Райке тут дело. Но береженого, как говорится, и сам Бог бережет.

Сергей Иванович, отличавшийся  умом и  сообразительностью, задумчиво протянул:

- Тут одна закономерность имеется… Не думали над ней?
- Нет, - честно признался Тяпочкин.
- У всех ее мужей имена начинались на букву «И» - Иван, Иннокентий и Игорь.   Так?
- Так точно! –  обрадовался этому  открытию Иван Петрович, вспомнив, что и его имя начинается на роковую букву «И».
- И все, кроме, первого что-то строили, а построив, тут же умирали… Так?
-  Ещё теплее… И первый строил! Вспомнил! – хлопнул себя по лбу Тяпочкин. – Он еще когда женихался, Райке беседку летнюю во дворе  сколотил. Чтобы в ней с молодой женой культурно отдыхать, так сказать.
Константинов встал. Встал и Тяпочкин, доставая из широких штанин сотовый телефон для вызова персонального УАЗика.
- Её мужей давно нет на белом свете, а заслуженная вдова района осталась. Товар пропадает. И какой товар!.. Высший сорт, я вам доложу.

- И не надейтесь! Во-первых, мое имя начинается не с буквы «И». Во-вторых, я ничего строить  не собираюсь… Гвоздя с детства забить не умею!
Глава, резво забегал пухлыми пальчиками по кнопкам телефона – будто на гармошке играл -  буркнул:

- Ну, это мы еще посмотрим…
Не дозвонившись до шофера, он  распахнул окно и крикнул водителю:
- Гришка,  коня под меня!.. К  нашей заслуженной вдове, к Райке,  по-едем с преподавателем «гэ» и «о»!

 Гришка в камуфляжной куртке  кавказского  бандита, нехотя залез в машину, завел ее и  впритык подогнал к крыльцу административного здания – будто для погрузки тяжелой мебели.
- А какая у Раисы, однако, фамилия? -  спросил Сергей Иванович.
- Зачем ей фамилия, когда столько раз её меняла? Просто – заслуженная вдова, наша, так сказать, чумиловская  достопримечательность.

Шофер, глядя не на дорогу, а в зеркало заднего вида, резко тронул машину с места. Константинов больно ударился лбом о могучий затылок главы района.

- Она у нас не только санитарка в доме престарелых, но  и предприниматель то ж... Не то слово! Такое может предпринять, такое… А чего хотите? Капитализм! За всё копеечка должна капать. Нынче  субботники на народном энтузиазме не в чести, брат!

Тяпочкин, которому хорошо жилось при социализме, неплохо и при капитализме, правильно понимал роль материальных стимулов в развитии чумиловской экономики. Этим "движителем" социального прогресса и любого мало-мальски полезного  для человека и общества дела он удобно маскировал свои "коррупционные движения" души. Жалоб в этом плане на него не было - брал умеренно, про чину.

4.

Дом Райки-предпринимательницы  Константинов узнал без подсказки главы. На  кривой улице с не просыхающей лужей вызывающей роскошью среди убогой чумиловской нищеты белел коттедж. У ажурного заборчика стояла беседка, обвитая виноградной лозой.

На  лавочке, перед оградой, сидела рослая молодая  женщина  в цвета-стом платке на голых  борцовских плечах. На её коленях   возлежал откорм-ленный кот -  редкий для такого захолустья  «перс» или, на худой конец, «полуперс». Кот громко мурлыкал, выражая свое полное удовольствие от теплого солнышка, почета и уважения  со стороны  хозяйки.
Пахло пригретой солнцем парной землей и свежим  навозом. От над-ворных построек вместе с поросячьим похрюкиванием ветерок доносил резковатый запах  поросячьей мочи.

Константинов профессионально раздул ноздри, поводил носом:

- Аммиак, опасно для жизни...

- Свинарники нужно просто хоть раз в год чистить, - ответил шофер.
 
Гришка ударил по взвизгнувшим от неожиданности  тормозам и кивнул хозяйке коттеджа:

- Доброго здоровьица  вам, Раечка! Гостей принимаете?

 - Добрых принимаю, злых – гоню! – растягивая слова, томно ответила Раиса, сбрасывая с молочных круглых  коленок кота-тяжеловеса.

- Здрасьте, уважаемая Раиса Борисовна! –  уважительно поклонился Тяпочкин.

Открыв заднюю дверцу машины, Константинов почему-то не решался выйти из своего укрытия.

- Кого на постой привезли? Стоящего или так себе? Уфолога? – поправляя платок на плечах, поинтересовалась  заслуженная вдова района.

Сергей взял инициативу в свои руки. Этот Тяпочкин прямо сомлел от одного вида "местной достопримечательности".

 – Я преподаватель гражданской обороны, фамилия моя Константинов. На постой возьмете? На время моей  командировки в район?
Раиса сощурила  глаза.

- Тяпочкин платить за вас будет или сами, из своего бюджета? – поин-тересовалась она. – Ежели Тяпочкин, то я не согласная. Райадминистрация со мной еще за постой эколога и трех уфологов из столицы не расплатилась… Бюджет, видите ли, у нее плохой… А мне начхать – плохой он или хороший. Мы  капитализьм строим али хрен собачий? Коль капитализьм, то извольте платить по полной…  Тем более, постояльцы эти мне фикус своим постоянным ссаньём  загубили. По ночам писали прямо в кадку с дорогим моему сердцу растением.   Была память о Ванечке, засохла память на корню…

Она  шумно вздохнула и перевела черные пытливые глаза на грузно вылезавшего из машины Сергея Ивановича, оценивая его молодецкую стать и мощные хваткие руки бывшего спортсмена – любителя вольной борьбы.

- Я вам из своих квартирных заплачу, -  твердым голосом карточного шулера пообещал Константинов. – Вы, Раиса Борисовна, останетесь весьма нами довольные.

Почему он сказал «нами», а не «мной», для Сергея Ивановича так и осталось загадкой. Может, вспомнил классиков русской литературы, каких «проходил» еще в школе. А может, это было провидение. Но этот старорежимный оборот хозяйке неожиданно понравился.

 Вдова  кокетливо улыбнулась и потупила глазки.

-  Ловлю на слове. Только не называйте меня по отчеству. Молода ишшо.

- Как же вас  называть? – мягко спрыгнул в дорожную пыль Сергей Иванович и тут же вляпался светлыми летними туфлями  в гусиные экскременты.

- А вы сами придумайте, господин постоялец… - томно прошелестела Раиса. – У вас голова  большая. Как у моего  Васьки.

- Васьки?  Какого мужа по счёту? – не понял преподаватель  курсов ГО.

- Кота моего,  перса-шалуна,- пояснила хозяйка. – Он, паразит, представляете, привык со мной спать. Я его на пол сшибаю, а он на грудь лезет… Боюсь,  как-нибудь изнасилует ненароком.

И она  игриво повела плечом.
«На такой груди  многим место находилось», - подумал Константинов. А вслух сказал,  вежливо улыбаясь собеседнице:

- Кот  пусть Васькой останется, а вы для меня будете Василисой… Прекрасной. Или Премудрой.
-  - Ну, и фантазии у вас!.. Сексуальные. Зовите, как хотите, только с расчётом не обманите.
Она придирчиво окинула взглядом багаж Константинова.

- Вещичек что-то у вас, гляжу, не густо. Одна  сумка.

- Остальное вот тут, -   указал на то место, где была прорезь кармана, Константинов. – Всё свое ношу с собой!

- В штанах, што ли, ваше богатство?.. – хохотнула Райка.

Перс Васька, распираемый ленью и важностью, степенно  обошел хозяйку, потерся о ее голые ноги и зло стрельнул  дурным желтым  глазом в незваного  гостя.  (Этот сексуальный  перс, когда начинался гон, орал таким страшным голосом, что постоянные обитатели  дома престарелых, который располагался по соседству, крестились, думая, что кого-то убивают).

 Дом, приютивший стариков и старух,  был построен еще в начале 19 века каким-то  чумиловским купцом, и, если верить черной  чугунной табличке,  до сих пор  охранялся законом. Что было абсолютной неправдой.
 
Еще при советской власти половину дома отдали под  СДК (сельский дом культуры), а в другой половине   государственного памятника  жили ничейные старики и старухи, собранные сюда со всех концов области.

- В клубе и устроим вашу лекцию по гражданской обороне, - пожимая руку  Константинову на прощанье и   подмигивая обеими глазами по очереди,  сказал Тяпочкин. – Будет тебе, майор, благодарная  тихая аудитория. И справка райадминистрации о проделанной курсами ГО работе - тоже будет. Нам не накладно, и тебе работа в зачёт. Все смеются, все довольны, как говорит мой водитель.

- С указанием массового охвата, - вставил Сергей Иванович.

- Ну, охват  нарисуем, какой прикажешь, - все не отпускал руку преподавателя глава. – Не мёртвые, чай, души. Еще живые. Хотя есть и полуживые. Шутка.

- Про долги свои тяжкие не забудь! – вдогонку крикнула, как оказалось,   голосистая Раиса-Василиса. – Не то   я и администрацию на свой счетчик по-ставлю! За ссыкунов-уфологов кто платить будет? Инопланетяне?

5.

- Меня ты Василисой окрестил, а как звать-величать тебя, мужчина? –  занося сумку  постояльца в дом, спросила хозяйка частной гостиницы.
- Сергеем Ивановичем, - представился Константинов.
- Серегой, значит… - улыбнулась она и кивком пригласила постояльца в дом. – У меня Сереги еще не было. Всё на «И» попадались…
Сергей Иванович вздрогнул, как от  выстрела.
- За  три дня проживания сколько с меня? –  нервно суетясь, спросил Константинов, доставая бумажник со всей своей наличностью.
-  Не спеши, Серега, - сказала она, приземляясь в кресло за журнальным столиком. – Слыхал рекламу такую – «не спеши!»… Нам, бабам, от мужской спешки даже  крохи счастья не перепадает. Разберемся…
Раиса села в глубокое кресло, ввинтившись задним местом поудобнее, поосновательнее. Потом достала из кармана юбчонки калькулятор, набрала  кнопочками одну цифру, другую… Что-то приплюсовала, умножила.
- Так, первые сутки проживания начались сегодня, с 12 часов ноль-ноль минут. Трое будут стоить…
- Сколько? – нетерпеливо спросил Константинов, чувствуя позывы сходить «по маленькому» в стоявшую рядом с ним кадку с пожелтевшим фи-кусом. Пример  столичных уфологов оказался заразительным.
- Окончательная цифра после одного щекотливого интимного  вопроса, - сказала Василиса Премудрая. – Спасть, Серега, где будешь?
- Где положите… Только, пожалуйста, не в пристройке. Ужасно не люблю спать в пристройках, знаете ли… Я в Средней Азии в землетрясение угодил, еле из-под завалов выбрался…
- Я не о том.  Не о помещении, - перебила Раиса воспоминания о стихийном бедствии. - Со мной, на двуспальной кровати, или вот на том диванчике, что за шкафом?
Она смерила взглядом Сергея, потом диван.  Поняла, что диван короче постояльца.
 –  На новой тахте только сидеть разрешается. И то в нерабочих чистых  штанах. Видите, что она в целлофане.
Константинов  ошарашено молчал. Он, конечно, не был ангелом во плоти. Но чтобы так, бесцеремонно, цинично, можно сказать… С таким прямолинейным  женским подходом преподаватель ГО сталкивался впервые.

- А чё стесняться? – пожала она плечами. -  Мы ж не маленькие дети. И при рыночных отношениях за всё платить требуется. Так что лучше уж сразу, чтобы потом без осложнений, обид и выяснений. Ты купец, я - товар.
 
Хозяйка, поняв, что постоялец парень "из социалистического прошлого", а вовсе не рыночник, поправилась:

- Те уфологии, как все инопланетяне, были маленькие, коротенькие и к сексуальной жизни равнодушные. Они прекрасно обходились без женской ласки, одной водкой.  Втроем на диванчике, полягавши поперек, запросто умещались. Спят, как мертвые. А зачем им баба? Каждый день пьяные, говорили, что от каких-то  космических лучей.  Вы – другое дело. Гражданская оборона – дело сурьёзнное.Я понимаю...
 
Она, взглянув на габариты Сереги, снова перешла на ты:

- Диван тебе, пожалуй, маловат будет. Ты – большой.
- Большой, - машинально кивнул Константинов. – Такой большой, что даже трусы на базаре купить –  целая проблема. Не влезаю  в шестидесятый… Резинка лопается.
Она зажала рот ладошкой и прыснула, как школьница:
- Мы проснемся в шесть часов,  нет резинки от трусов?
- Вот она, на… карандаше намотана! – закончил за хозяйку преподава-тель ГО.
Серега начал осваиваться.
- Это хорошо, - похвалила Василиса-Раиса. – Я люблю,  когда бо-о-льшой… Чехова читали? У  человека всё должно быть большое. И душа, и его мужское хозяйство. Чтобы  радовалась большому чувству.

Константинов,  разглядывая  свои белые туфли, уже заляпанные гусиным дерьмом,  сказал тихо:

- Придется, наверное, с вами, Василисушка, спать, раз диван за шкафом  для меня маловат будет.

Она машинально кивнула и набрала еще одну цифру:

- Значит, плюс еще 200 рублей за каждую ночь.

- Сколько, сколько?..

- Двести. Это в пять раз меньше, чем в самом дешевом  борделе. Я  по телеку передачу о  московских борделях смотрела.

Сергей Иванович прикинул  выданные ему командировочные, квартирные, приплюсовав сюда еще и  накопления на отпуск в Кисловодске, и затосковал.

- А если я буду просто спать рядом с вами? –  сокрушенно покачивая головой, спросил Сергей Иванович. -  Без, так сказать, прямого сексуального контакта?
 Сергей старался не смотреть  в  ее горящие глаза, в которых, как ему показалось,  отражались цифры  с экрана калькулятора.
- Никакой разницы. Все равно двести. Ведь не утерпите же!.. А потом доказывай, что это вам не приснилось.
- Тогда «просто так» с вами спать невыгодно, - заключил Константинов.
- «Просто так» ничего невыгодно. За всё платить в этой жизни нужно.
- Да вы прирожденная капиталистка, просто…
- Не перехвалите, Сергей Иванович! Что двести с услугами, что двести без услуг. Уверена, что такой  рассудительный человек, как вы, деньги на ветер швырять не станет.
-  Уж  будьте уверены, -  подтвердил ее догадки Константинов. – И дураку ясно, что при таком раскладе выгодней со всем набором услуг.
Он замолчал, подсчитывая окончательную сумму в уме и не решаясь еще поторговаться с чумиловской «акулой капитализма».
- Капиатализьм научит  всех копейку считать, - тоном школьного учителя проговорила заслуженная вдова района. -  Это вам не на субботники с бревном на горбе ходить.
Все социально-экономические формации она произносила с мягким знаком после буквы «З». И потому даже неприятное Константинову  слово «капитализм» в ее сахарных устах звучало  ласково.
- А вы, Василиса Премудрая, как я посмотрю,  подкованы в экономических вопросах.

-  А как же! Я ведь, Сережа, раньше бухгалтером  работала, у Тяпочкина. За плечами – заочный техникум. Платили мало, а мне, русской бабе, мно-о-го надо. Вот и ушла из конторы.
- Безработная, значит?.. – с сочувствием в голосе спросил Сергей.
- Зачем – безработная? В дом престарелых устроилась…
- Заведующей? – съязвил Константинов, зная, кем она там числится.
- Ну и мастер ты на комплименты, Сережа…
Она  подарила ему ласковый взгляд.
- Следующий, сказал заведующий… За три года двоих заведующих по-садили за воровство… У старушек хоть и грешно воровать, но значительно проще, чем у молодых. У них памяти нет. Да и жаловаться в Чумилове некому. Тяпочкину не до дома престарелых. У него поля бурьяном заросли и сам мохом скоро покроется. Мало у него к бабушкам  с дедами интересу - навара с товара нет.

Она встала с кресла и подсела к Сергею Ивановочу на  скрипнувшую тахту, скромно оправив на коленях величиной с  астраханский арбуз среднего размера   юбку. Китайская материя, желтые подсолнухи по малиновому полю, плотно и эротично обтягивала Райкину задницу. Константинов  буквально засмотрелся на это высокое произведение искусства. Боковым, лошадиным зрением, акула чумиловского капитализма засекла неподдельный интерес в глазах эмчээсника.

- Нянькой пошла в дом престарелых, - снова выставив глянцевые коленки, будто на показ ядрёные фрукты-овощи, продолжила Раиса. -  Зарплата, как у воробья гульфик. Но условия я им поставила жесткие: все отходы с кухни – мои! Слежу теперь, чтобы выкладка продуктов была строго по калькуляции. Иначе, старушки в мисках своих шиш мне, а не отходы оставят… Раньше, когда воровали повара, языком тарелки вылизывали. Сейчас и мне хватает помоев.
- А зачем тебе, Премудрая,  старушечьи отходы? – пожал плечами Кон-стантинов.
Она всплеснула руками:

- Ну, нашел чего спросить! Ну, ты прямо, как Задорнов говорит,  ещё тупее  американцев!.. Я ведь свиней выкармливаю! Свиноматок породистых, красных… Дюрками прозываются. Малый, так сказать, бизнес.  Пока кто-то призывает, я уже делаю... Налоги душат, но, говорят, что послабление будет, нам, маленьким пизнесменам.

Слово "бизнесменам" она произнесла на свой матерный манер.

Сергей Иванович почесал макушку. Да, подумал он, чужая душа  - потёмки, а уж душа  чумиловской миллионерши – темная ночь. Но ход её мыслей ему понравился. По-государственному мыслила "пизнесменша".



6.


- Так на какой сумме мы остановились, Василиса Ненасытная? – не-удачно пошутил Константинов и тут же пожалел об этом.
- Так вот же она – цифирка, гляди, пережиток халявы! – поднесла она к глазам Константинова калькулятор. – Задаток, плату  за три дня проживания - вперед.
Сергей Иванович   задумался. Платить или не платить? Решил, что лучше заплатить, но частями. Что день грядущий нам готовит?
- Если считаете, что сумма велика, - вкрадчиво произнесла вдова, - можете отработать ее на моей домашней стройке…  Я сейчас как раз помещение для откорма расширяю. Заплатите натурой, так сказать…
- Нет, нет! – поспешил откреститься от рокового предложения Константинов. – Я строить не умею.  Какой из меня строитель? Со мной и жена развелась, что я гвоздя в  неё, то есть в её стенку  сроду не забил! Нет-нет,  ничего и никогда  строить не буду! Знаем мы, что потом с вашими строителями приключается.
- Вы на что, Сережа, намекаете?
- Это так, к слову.
- Я же вам иду навстречу…
- Бойся данайцев…
- Наколите кубометр дровишек для баньки  – сброшу сотенку…
- Я вам не дровосек! Я – преподаватель. Обучаю население гражданской обороне. А это, уважаемая Василиса,  не хухры-мухры! Это вопрос нашего выживания в самое тяжкое время испытаний. Настанет в Чумилове время «Ч» – и вы вспомните обо мне!.. Ох, как вспомните.

- Ладно! – махнула рукой Раиса Борисовна. Вы только Страшным судом не пугайте. Время "Ч" или «Х», понимаете ли. Мы издевательства Гайдара с Чубайсом над нами пережили - что уж страшнее?
И уже помягче, отойдя душой:
-  Не хотите строить и пилить, как хотите… Питаться у меня будете или у шашлычника Казбека?
-  Я шашлыки люблю…
- Сто грамм  – сто рублей.
- Можно и не пить.
-  Я не о водке. Сто граммов шашалыка – сто рублей. А сто грамм такому мужчине, что мертвому припарок.
-  Господи, лучше бы меня послали в столицу, чем в ваше зачуханное Чумилово. В Москве, думаю, дешевле…
- У кого, спрашиваю, питаться будешь, Сережа?
- Буду питаться у вас. Стол номер три, диетический.
- А стул?
- При чем тут стул?
- Шучу. Кашки сварю. Геркулесовой… Только чур ночью в спальне воздух не портить, и не ржать  от овса.
- Кашку не чаще, чем раз в три дня.
- Три раза? В день.
-  Что  - три раза?
- Питаетесь, спрашиваю, три раза в день  или предпочитаете кефирную диету?
- Диету без кефира.
- На унитазе не курить!
- Согласен.
Она сделала еще одну арифметическую операцию, и в окошке загорелась новая цифра.
- Однако… - покачал головой Константинов. – А чаем кефир  заменить можно?
- Без сахара, разумеется? – язвительно спросила она.
- С сахаром и лимоном! Вот!
- Пожалуйста.  Плюсуем - вот  ваш чаёк…
Он мельком взглянул на скорректированную цифру и обреченно согласился с ней – другого выхода при таком ненавязчивом сервисе просто не бы-ло.
- А я вот, заметьте,  госпожа предпринимательница, буду читать лекции и проводить практические занятия с населением по гражданской обороне совершенно бесплатно.

Она  равнодушно пожала плечами:

- Бесплатным бывает только дохлая мышь в мышеловке.

- Сыр!

- Враньё! Сыр бесплатным не бывает. Это всё придумки таких халявщиков, как вы.
- А вы, вы – вы великая чумиловская скупердяйка!
- От скупердяя слышу.
- Мои лекции для населения – бесплатны.
- Если напишите в афише, что «бесплатно», вообще никто с поселка  не придет.  Тяпочкин, конечно, дом престарелых организует – благо до клуба им три шага. Но ходячих мало. Лежачих везти не на чем. Да и какая им, брошенным инвалидам, теперь гражданская оборона нужна? Зачем парализованной бабке  ваш противогаз? Что попу гармонь!

-  Старость не радость... Но жить всем хочется.

Раиса, загадочно улыбаясь, покачала головой, сверля Константинова проницательными глазами:

- Думаете, я дура набитая?  Думаете, не знаю, что вам массовасть нужна. Для отчёта. Но если будете перечить, вообще никого на вашу лекцию не приведу.  Тепрь на мне, ка понимаю, лежит доставка курсантов на ваши занятия...

7.

Страсти мало-помалу улеглись. Хозяйка и постоялец успокоились, договорившись обо всех основных и дополнительных условиях проживания в доме чумиловской миллионерши.
Константинов, устав лаяться,  решил лечь спать немедленно. Без кефира и даже чая с лимоном.

-  Вы  - что, уже на ночь, так сказать, отходите? – удивилась она, глядя, как прилег на диван Константинов.
- Отхожу!
- Тогда, как договрились. Я разбираю кровать в спальне, но предупреждаю: перед возложением в мою постель, пахнущую лавандой, спиртное не пить. Терпеть не могу над собой перегара. У меня после Игорька условный рефлекс выработался, как у собаки Павлова:  без предупреждения бью в сопатку кулаком, если запах водки  учую.

«Ничего, -   подумал Константинов, - лаврушечкой зажуем, ни одна со-бака, не то что трижды вдова,  не учует».

 Выпить же после такого торга  он решил обязательно. К тому же в сумке еще утром припас чекушку.

- Разобрали? – из «залы» спросил Сергей Иванович.
- Какой вы, право, нетерпеливый…
- Вы не торопитесь, не торопитесь, милая… Я еще моцион сделаю.
- Что за моцион? Что ты имеешь ввиду.
- Потом увидишь. Разбирай постельку, радость моя.
 Бесстыдница, прикрыв пуховым одеялом свои вдовьи прелести,  ко-кетливо заканючила из  спальни:
- Сережа, почитай мне стихи.   Есенина, например.
Константинов, запутавшись в правой штанине, которая не хотела сдаваться на милость победителя, прыгал на одной ноге еще в зале.
- Я не поэт, - декламировал он. – Но я скажу стихами. Иду к тебе я мелкими шагами…
И он заскрипел зубами от  страсти, глотнув для смелости из небольшой походной фляжки.
«Теперь дело пойдет, - решил он, глядя на свое отражение в зеркале. – Пойдет  как по маслу!».
Но  дело почему-то «не шло»…
 Его желание таяло с каждым шагом, который он делал по направлению к спальне. Когда взялся за золотую ручку и, наконец-то,  открыл  дверь, уверенность в себе окончательно его оставила. В голове медленно  поплыла рек-лама чудодейственного африканского средства «Вуко-вуко», которым чернокожие туземцы   поднимали  свое мужское достоинство. Этим рекламным стимулятором Сергей Иванович никогда в жизни не пользовался, а  боевые сто граммов всегда срабатывала.
 
«Нужно выпить еще, успокоиться», - решил он.
- Еще не вечер, - сказал Константинов. – Я вспомнил, что мой напарник должен подъехать. Пойду встречу, а то заблудится в  ваших тупиках.
- Так ждать? –  равнодушно хозяйка. – Предупреждаю, ежели засну, то не буди. Я злая спросонья!
Константинов неожиданно обрадовался такой перспективе.
- Хорошо, хорошо, голубушка… - пролепетал он, радостно отступая от заветной двери. – Как скажешь…
«Черт с ними, этими двустами рублями, - подумал он. – В жизни не все  измеряется деньгами, в конце концов!». И вспомнив про трех безвременно почивших мужей этой  капиталистической бестии, вслух сказал самому себе:

- Жизнь, Сережа, дороже пятиминутной слабости…

7.

Он вышел в сад. Тёплый вечерний ветерок поиграл с его редеющей шевелюрой. В доме престарелых и в клубе  зажгли электричество. Три старушки с солдатскими  мисками наизготовку, сидя на лавке, смиренно ожидали, когда позовут на ужин. Во второй части покосившегося здания, где располагался РДК, слышался   мат парней и задорный девичий визг. Да басовито бухал  в динамиках мощных колонок  очень тяжелый рок. Бабушки поеживались от вечерней прохлады и собственной обреченности.

 Мощная аудисистема   заокеанской  музыкой сотрясала вечернюю чумиловскую  идиллию.
 Вечерний звон, бом, бом… Поп-музыка, придуманная вовсе не для попов, несколько тревожила и старушек, вызывая у них вибрацию  больных суставов.  Этот «поп» звучал так ритмично и назойливо, что, повинуясь законам аэродинамики, в так музыки подпрыгивали на лавке помимо своей воли - радовались жизни самой.

В клубе было весело. В доме престарелых - бессонно.
Сергей Иванович прикурил и, пуская дым кольцами, стал вглядываться в пустынную дорогу. Со Шмакиным,  младшим преподавателем курсов ГО, они уговорились заранее – Семён должен был прибыть в Чумилово к вечеру. На своей «копейке». И привезти наглядные пособия – противогазы, дозиметры индивидуального пользования, один костюм противохимической защиты и плакаты «Действия населения при ядерной бомбардировке».
 
Шмакина не было. Хотелось немного выпить и как следует закусить.     Желудок Константинова урчал, жалуясь судьбе на хозяина.  Сергей вздохнул,  посмотрел на свет – сколькор там осталось в чекушечке? - и выпил без закуски.

Он знал, что Шмакин обязательно приедет сегодня. Не имел права не приехать. Семён никогда его не подводил. А в багажнике «копейки» - и рыб-ка, и колбаска, и обязательно пузырь водки. Что такое ГО без водки? Деньги на ветер!
И  Сергей оказался прав.
 Допив чекушку, Константинов жадно посмотрел на дорогу. От магазинчика, на котором  ядовитой желтой краской было   начертано «Мини-Европа. ИП  Г.Саркисян», вразвалочку шел Сенька Шмакин. Плечо его оттягивала противогазная сумка. А в сумке вместе с противогазом были уложены бутылки. Стеклянная тара призывно  позванивала, как рождественские колокольчики.
- Не проходите мимо, - сказал Константинов Шмакину, выглядывая из беседки. За виноградной лозой Констнтинова было с дороги не видно. От неожиданности Сенька вздрогнул – сумка упала на дорогу, жалобно звякнув полной  стеклянной тарой. Вечерний звон, бом, бом…

- Мать твою!.. – всплеснул руками Шмакин. – Разве можно так пугать живых людей?
Дорога была грунтовой, бутылки не разбились. Настроение у обоих преподавателей резко повысилось.

- Константинов! – обрадовался Семен, убедившись, что выпивка цела. – А я тебя по всей округе ищу! Гостиницы, ядрена вошь,  в этом захолустье не-ту.   Еле контору администрации поселка отыскал. Сторож сказал, что командировочный, то есть ты, Серёга, уже к какой-то вдовушке пристроен. И дорогу мне указал. Ну, думаю, фрукт заморский, банан африканский! Уже вдовушку зацепил. Не промах мой напарник… А ты, блин, сидишь в этой беседке,  в  семейных трусах и, кажись, еще трезвый…

-  Занимай, Шмакин,   гражданскую оборону,- обрадовался коллеге Сергей Иванович.

- А мне у твоей вдовы можно остановиться? – спросил Шмакин, пере-вешивая тяжелую сумку на другое плечо. – Я тут кое-что поужинать в местном ларьке под названием «Мини-Европа»  взял. Как думаешь, водка не паленая? Не отравят   чумиловские водочные короли тех, кто их гражданской  обороне учить будет?

- Уфологии, говорят, месяц от их гептилом в кадку с фикусом писали, - ответил Сергей. – Значит, и мы живы будем.
- Какие уфологии? – не понял Шмакин. – В какую кадку писали?
- Неважно, - улыбнулся Сергей. – Укатили в Москву живехонькими. Правда, тарелки прихватили вдовушкины, а не инопланетные.

- Болота у них, верно, замечательные, - сказал Семен Васильевич, прикуривая сигарету. – Прекрасные аномальные зоны!  Мой «Мэрседес»  по уши сел в грязь  сразу же за переездом. А ведь дожей недели две не было.  Чудеса… Откуда такая жуткая грязь?

- От верблюда. Гоголя читать нужно. Или хотя бы Чехова. Иногда.
- Тогда понятно.
- Машину  бросил на дороге?
- Нет, - покачал головой Шмакин. – Я ее в противогазной сумке с собой принес. Кто угонит, то и час не проживет.  Металлолом ржавый. А наглядные пособия, коль сопрут, спишут. Правда, один противогаз, еще почти новый, шестьдесят второго года выпуска, с собой прихватил. На какого-нибудь дурака напялим.
 
Семен плюхнулся на лавочку, блаженно вытянув худые ноги. (Когда-то Шмакин работал участковым милиционером, исходил по «нехорошим квартирам» столько верст, что ими можно было, как он утверждал, трижды опоясать земной шар.  С годами Семен больше всего на свете не любил ходить пешком. Любил лежать на диване, пить пиво «Пикур» и смотреть футбол, в котором он разбирался лучше, чем в гражданской обороне).

 - Сколько верст по бездорожью пер!..  Ежели срочно не выпью – умру.

Сергей Иванович бережно принял от напарника тяжелую сумку.

- Я рад, Семен! – похлопал по плечу Шмакина Константинов. – Ты даже не представляешь, как я рад твоему появлению  в этом раю!
Шмакин огляделся, остановил  взгляд  на белокаменном коттедже, беседке и, улыбаясь, сказал:
- Неплохо можно провести наше время «Ч» в этом засраном Чумилове… Скажи, Серёга, что может быть лучше  командировки в  курскую глухомань?

И не дожидаясь согласия «старшего группы», коим значился в штатном расписании МЧС старший преподаватель Константинов, Семён  стал  выкладывать хлеб, сыр, колбасу, селедку и прочую снедь. Бутылки с напитками он предусмотрительно поставил под стол – подальше от жадных взглядов любопытных старушек из дома на-против. Сергей Иванович, если бы не видел всё это своими глазами, никогда бы и никому не поверил, что обычный подсумок для противогаза может вместить в себя пол-Европы. Наверное, это была одна из военных тайн  нашей гражданской обороны, до сих пор не разгаданная  всем растущем блоком НАТО.

- Там что за графские развалины, Сергей? – спросил Шмакин.

- Дом престарелых. Памятник 19 века.
- Так долго никакие престарелые не живут, брат… Даже чумиловские.
- Дурак вы, батенька… Это дом 19 века, а жильцы в нем – с века двадцатого. И некоторые еще живы. Представляешь? Курсанты наши. Завтра обучать уважаемых ветеранов будем основам гражданской обороны.
- Я противогаз надевать не буду! – насторожился Шмакин. – Хватит на мне опыты проводить.
- Успокойся, Сеня, - погладил коллегу по лысине Константинов. - Баб-ки еще крепкие. Сами с усами. Наденут и еще раз попросят.
- И это правильно! Практические занятия с населением отдаленного от центра поселка. Что делать в Чумилове после ядерной бомбардировке противника? Ложись – и помирай, но в противогазе. Всё должно быть по инструкции. Точно?

- Вот именно! – отозвался на шутку Константинов.

Шмакин открыл первую бутылку.

- А стаканы? – предвкушая  холостяцкий романтический  ужин в беседке, воскликнул Константинов.

- Вот, два  одноразовых.
 
Сеня  деловито порезал   колбасу, сыр и селедку, разлил по пластмассовым стаканчикам водку.

- За гражданскую оборону! –  поднял тост Семен. – За тех, кто сейчас на вахте и на гауптвахте! Всегда готов к гражданской  обороне! До  пластмассового дна, брат.
 
Сергей активно поддержал друга.
Выпили, закусили. Еще выпили. Опять закусили. И все делали молча, сосредоточенно, ожидая предсказуемого эффекта. Разговор не клеился, пока не поймали первый кайф.
 Тогда сразу же заговорили о женщинах. Потому что были в командировке. То есть  - как бы на работе.

- Я после того, как меня Зойка бросила, - разливая вторую бутылку, сказал Шмакин, - ни одной женщины в жизни  больше не имел…
- Не получалось? – поинтересовался Константинов. – Не жмись на «Виагру»…
- Да нет, желание есть и очень хорошее. Да вот возможность не подворачивалась. То одно, то – другое…  Футбол, работа, командировки. Некогда.
- А сейчас – хочешь женщину?..
- Тыщу бы дал. Край, как хочу… Нету никакой мочи.
Сеня глубоко вздохнул, глядя, как  по  удару в кухонный таз старушки исчезли  в столовой   казенного дома.
- Как на флоте, - сказал Шмакин. – В рынду бьют.
- Сначала в рынду, а потом и в морду, - неопределнно ответил Сергей Иванович.
- Ты от темы-то не отвлекайся! Мы вроде про секс начали…
Они  еще выпили. Закурили.
- Зачем  доводить себя до крайности, - подмигивая напарнику по обо-роне, сказал Константинов. –  Воздержание, Семён, в твоем возрасте - смерти подобно. Давай триста рублей – и дуй в спальню. Там хозяйка дожидается в теплой  постели с запахом лаванды. Это её дополнительная интим-услуга. Вишь, куда цивилизация из столиц шагнула! В Чумилово! Капиталистиче-ская вдова – высший сорт!
-  Вдова? – спросил Шмакин,  ставя на место бутылку.
-  Скажу больше. Она - заслуженная вдова района. Тридцать пять, а ба-ба ягодка опять… Блондинка, кровь с молоком. Грудь, как у Памелы…
- Какой помелы?
- Ты ударение правильно ставь, деревня. Будешь доволен помелою… И всего-то три сотни! Дешево и для здоровья полезно. Сейчас все сексом зани-маются. Время такое ё…е. Даже вон те бабуси, - Констнтинов пьяно кивнул на дом престарелых, - думаешь, чего свет погасили? Думаешь, спят? Хрен тебе! Сексом занимаются в своих казенных палатах. Сексотерапия. Им спе-циально прописывают для продления активного образа жизни. Понял, пень?
- Понял! И готов к сексуальному труду и обороне!
- Вот  это по-нашему! Молоток, Сенька! По тебе будет шапка. Иди – примерь!
 Сергей в этот вечер  был готов снять для друга последнюю рубаху.
- А кому платить? – спросил Шмакин. – В кассу?
-  Мне! – бросил Константинов. – И без фокусов и не торговаться по цене.  Короче, деньги – на бочку! – сказал старший преподаватель. – Ты, Сеня, не из породы великих русских халявщиков? Есть такое сословие в нашем царстве-государстве.  При  капитализме за всё платить нужно…  Даже за секс с  веселой вдовой!
- А ты тут при чем?
- Я, ты, он, она.. В целом – полная страна. Понял?
-  Понял, Серега!
Константинов энергично потушил сигарету  прямо о стол беседки. По-летели искры, салютовали будущей победе.
Семён молча отсчитал три сотни. Сказал, бледня лицом:
- Проводи в апартаменты любви, друг! Что-то меня знобит, как перед последним и решительным боем. Да и диспозиция мне не знакома…
- Только тс!.. – приложил палец к губам Константинов. – Шлепай за мной  на цыпочках! Не разбуди зверя…
-  Такая страшная, что ли?
- Спящая красавица, дурак! Ты только  к ней со своими поцелуями не лезь.    Прямо бери быка  за рога! Молча  и аккуратненько сделай свое дело – и приходи опохмеляться. Я тебя здесь,  в беседке,  буду ждать. Понял?
Шмакин перекрестился дрожащей рукой.
- Что-то мне не по себе, Серёга… - сказал он, пятясь назад.
- Ни пуха, ни пера! – подтолкнул его к двери спальни Сергей Иванович. И Семён взялся за медную ручку двери, из-за которой слышался переливча-тый храп заслуженной вдовы Чумиловского района.
- Что там хрюкает?… -  испуганно спросил Шмакин, обернувшись к другу.
- Дурак, она, кроме гостиничного сервиса, еще и молочных поросят выращивает на продажу… Это хрюшки. Вперед!
-  Помогите мне, силы небесные…
- Давай! Ты ж в ментовке служил,  менты – герои!
- За родину! – сдавленным голосом сказал   Шмакин, сжимая зубы, будто готовился лдечь не в постель, а на амбразуру. – За Сталина!

8.
 
И с этими словами Семён исчез в  густых сумерках спальни,  неслышно затворив за собой дверь. Сергей Иванович на цыпочках отступил в прихо-жую и уже оттуда  услышал скрип кровати.
«И это друг называется… - сокрушенно покачал головой Константи-нов. – На мое законное, уже оплаченное по таксе место залез! С моей веселой  вдовой спать будет, зараза!..».
Он почувствовал, как   заныло сердце. Успокаивали только триста руб-лей, полученные от Шмакина. Все-таки друг другом, а бизнес бизнесом…. Табачок при рыночных отношениях, как говорится, врозь…
 Сергей полез в карман за сигаретами -  и в следующий момент раздал-ся  страшный крик Шмакина.
«Что она там с ним делает, извращенка чертова?» –  с интересом поду-мал Константинов. Он прислушался к стонам, которые никак не подходили под определение «сладострастные». А потом хрип друга:
- Помогите, убивают!..
Дверь спальни  распахнулась, и оттуда,  пошатываясь, медленно вышел – нет, выплыл – младший преподаватель ГО Сеня Шмакин. Обеими руками он держался за окровавленный нос.
- Я  - что? Я – ничего, Сергей Иванович… – с французским прононсом прогнусавил он. – Я только  снял штаны, лег рядом. Она мне: «Читай Есенина!». Ну, я начал… читать – «Не жалею, не зову, не плачу…». А она: «Я же говорила, чтобы не пил!  Говорила, что у меня  аллергия на спиртное?»… Я честно отвечаю: «Нет, вы этого мне не говорили». И целоваться полез. Тут она и укусила меня  за нос, стерва! Да больно так…  Кровь даже пошла… Я закричал, она свет зажгла. «Ты – кто?» - спрашивает. Говорю, что, мол, вто-рой преподаватель гражданской обороны. Прибыл на постой за неимением в Чумилове гостиницы. А она: «Я вам с Серёгой завтра устрою гражданскую оборону!... Вы меня долго вспоминать будете»… Вот и всё, Сергей Ивано-вич… Страшно мне. Наливай, а то умру от стресса.
Константинов посветил спичками.
- Нос на месте, - успокоил друга и соратника по постельной борьбе Константинов. – Припух только  малость… Так у меня пластырь есть. Для мазолей.
- Так там же – рана, а не мозоль, - отстранился Семён. – Кабы зараже-ния не была. У этой бабы, должно быть, и слюна ядовитая. Как у змеи…
Константинов достал пластырь, повернул за нос голову своего коллеги (чтобы удобнее было проводить операцию) и ловко сделал нашлепку на рас-пухший орган обоняния.
Шмакин, со страхом оглядываясь на дверь, за которой, по всему, опять мирно  заснула хозяйка дома, нетерпеливо  сказал:
- Наливай давай!
Константинов вздохнул, возвращая напарнику деньги.
-   Деньги можешь себе оставить, - покачал головой Шмакин. -  У нас теперь  медицина платная. А тебе, чую, еще долго лечить меня  придетсяю
 Он  мизинцем потрогал травмированный нос.
 – Я в дом, Серега,  больше не пойду ни за какие коврижки…  Ты иди, если приспичило, конечно… Ты – человек разведенный, мужчина свобод-ный.  Мы уж тут как-нибудь… В беседке. На свежем воздухе…
Он всхлипнул и добавил, глядя на противогазную сумку:
  - Под голову противогаз – и баиньки. Нам,  татарам, всё равно.
Он  взгромоздился на лавку, положил под голову противогазную сумку и укрылся пиджаком. В  темноте летней ночи на носу ярко бледнела мозоль-ная заплата, как напоминание об очередном подвиге бывшего участкового Шмакина.
Сергей Иванович задумчиво посмотрел на темные окна вдовьего дома и стал укладываться рядом.
- Ты бы штаны, что ли, надел, - сказал Шмакин. – Холодно ночью бу-дет.
- Потерплю, зевнул Константинов.

9.

Утром обоих преподавателей ГО, спавших в беседке Раисы Борисовны, разбудили какие-то истошные визги.  Первым вскочил Шмакин.
-  Господи! Никак кого-то режут? – округлив глаза, прошептал Семён. – Во попали!..
- Да тихо ты!.. – дрожа от утренней прохлады в ответ прошипел Кон-стантинов. – Она, друг мой Сеня, троих мужиков на тот свет спровадила… Одного за другим. Это я вчера утаил – тебя пожалел…
- Пожалел волк овцу… Давай линять отсюда, Серёга!   
- Тс-с! – приложил палец к губам Сергей Иванович. – Визжат в сарае… Чуешь, какой оттуда запашок идет?
Шмакин загадочно поводил огромным носом, которому бы позавидо-вал любой армянин с  чумиловского рынка.
- Не чую… У меня обоняние травмировано до конца жизни, наверное. Может, у неё там – гарем?
Константинов шмякнул себя по лбу ладонью.
- Да это, Сеня, голодные поросята Райкины  требуют завтрака!.. Живые все-таки души. Братья наши меньшие… А вон и хозяйка от дома бабушек  с ведрами идет. Всех нас сейчас и накормит..
Шмакин сжался на лавке, зажмурив глаза.

Хозяйка гостиницы, одетая в белый халат, несла из столовой  дома пре-старелых два ведра теплых утрешних  помоев.
Константинов, ночью сбегавший в дом за штанами,  осмотрел ширинку – застегнута ли? – и сделал  бодрый шаг навстречу Раисе.
- Здравствуй, Василисушка! – как  плохой актер провинциального театра, картинно раскинув  руки,  воскликнул Сергей. -  Ты сегодня еще прекрас-ней, чем вчера… А мы тут с твоими поросятками от голода пухнем.
- Так это твой  помощник приехал?.. – глядя  на  раненого Шмакина, спросила вдова, кивнув вместо «здрасте». – А почему не прописался у меня? Почему оба в беседке спали? Ночи холодные. Простудитесь, а мне перед ва-шим и нашим начальством отвечать.
- Не волнуйся, премилосердная Василиса, - закатил глаза к небу Кон-стантинов. – Преподаватели гражданской обороны, люди закаленные… Огонь, воду и медные трубы уже прошли. Осталось еще чуток… Подайте, Христа ради!
- Ах, как трогательно, господа офицера!...
Она поставила ведра у беседки, лукаво поглядывая на травмированного Семена.
Шмакин,  постоянно трогавший свой выдающийся нос, сказал, отъез-жая на лавке подальше от обидчицы:
- Я хотел  познакомиться сразу же по приезду, так сказать, прописаться, но вы  меня не  поняли… Привратно поняли мои действия.
- Всё я  поняла…  - засмеялась Раиса. – Извиняйте уж вы меня,  про-стую чумиловскую бабу… Тебя, молодой-красивый, как звать-то?
- Сеня… - прогнусавил Шмакин.
- Значит, Семён… Это хорошо.
- Чего ж хорошего? – возразил Константинов. – Не на букву «И», как все ваши мужья-покойники…
Она  пропустила колкие слова мимо ушей.
 - Ладно, дорогие постояльцы,  кто старое помянет, тому кулаком в нос. Вы, Сергей Иваныч, правила проживания в доме своему помощнику объяс-нили?
- Довел до сведения, Раиса Борисовна.
- И тариф коммунальных услуг – тоже, надеюсь?
- Это первым делом. Сейчас вам его задаток отдам.
-  Успеется. Сперва поросят накормлю, а потом прошу, господа офице-ра, вас на завтрак.
- Спасибо, Раиса Борисовна, - в два голоса поблагодарили Шмакин и Константинов, ужасно подхалимничая интонацией.

Позавтракали плотно, но непривычными для специалистов по гражданской обороне продуктами: ели теплую  овсянку, запивая её парным молоком. Про чай с лимоном и сахаром как-то не вспоминали.  Шмакин было заикнулся насчет «поправки головы», но вдова сказала, как отрубила:
- У меня аллергия на запах спиртного… Я тебе, Сеня, кажется, уже на-поминала об этом.
-  Так точно! Ни-ни! – вытянулся в струнку Семен. – Это я, хозяюшка, пошутил неудачно.
Шмакин  наклонился к  Константинову и прошептал, думая о холодном пиве:
- И за что меня Бог наказал?  У меня на молоко – аллергия.
- Пейте молоко,  не шепчитесь, как кумушки!
Раиса не могла без смеха смотреть на  нос Щмакина, отворачивалась, пряча улыбку.
 - Сеня, не обижайся, коль чего не так… Я тебе за нос цену на проживание скину.
Шмакин молча пил молоко.
Раиса первой поднялась из-за стола.
- Доедайте скоренько, а то по нашу душу вон Тяпочкин уже топает. Мне команда уже в семь утра поступила организовать всех ходячих  старич-ков и старушек на гражданскую оборону.
К дому  румяным колобком катился толстопузый Тяпочкин. Был он   в светлом пиджаке, при красном галстуке. Издалека – почетный пионер из прошлой жизни.
- Здастье вам! – весело сказал он, открывая калитку. – А я  в кинобудке фильм нашел!
- Что за фильм? – унылым голосом спросил Константинов.
- «Действия населения после ядерной бомбардировки». Центральная студия Минобороны, пятьдесят восьмой год прошлого столетия. Но в тему, так сказать.
- А поновей  комедии не привезли? – убирая посуду, спросила Раиса.
- Поновей  ничего нет, - ответил Тяпочкин. – Не выпускают больше учебных фильмов на эту тематику.  Перестали думать о спасении. Средств, видать, не хватает у страны на гражданскую оборону.
- На секс и стриптиз хватает, - пробурчал Сеня.
- Что с носом? – не меняя интонации, спросил глава поселка.
- Бандитская пуля, - ответил Сеня.
- Вы, товарищ преподаватель, поосторожнее у нас… В Чумилове только рождаемость падает, а бандитизм растет.
- Это точно, - согласился Шмакин. – Бандитский поселок.



10.

- Это бабушкам пирожки, - сказала Раиса, заворачивая в чистую тряпи-цу домашнюю снедь – А то неизвестно, сколько им, стареньким, сидеть на вашей лекции в клубе. Жалко мне их.
- Заботливые вы, Рая, - сказал Шмакин. – А нам по пирожку?
-  Штрафникам не положено.
- Не задерживайте лекцию! – подгонял  Тяпочкин. – У меня и так времени в обрез! Сейчас торжественно открою занятия – и по полям! Гришка, гад, проспал только. Уволю без выходного пособия.
Рая положила гостинцы в сумочку и пошла  вилять бедрами через до-рогу, наказав  постояльцам закрыть калитку на ключ.
- До встречи, гражданская оборона! – обернулась Раиса у клубного крыльца.
- До скорого свидания, хозяюшка! – крикнул Шмакин через дорогу, выплескивая недопитое молоко на ощерившегося  перса-кота.

…Через пять минут Константинов, Шмакин и Тяпочкин уже занимали на сцене свои законные места.

- Я только открою, а потом вы тут сами… - наклонился к  Константинова у начальник поселка. – Только напрасно не мучайте бабок. Им ведь по боку теперь любая оборона.
- Хорошо, хорошо…
Когда глаза привыкли к полумраку, Сергей Иванович увидел в зале  знакомых старушек, дожидавшихся  с мисками ужина. Шмакин посчитал обучающихся  по головам. Вышло восемь голов. Семь женких, считая и Раису Борисовну, и одна мужская.
- Можно выйти до ветру? – тут же спросила «мужская голова». Спра-шивал разрешения выйти старенький трясущийся, будто с похмелья, дедушка.
- Потерпи, дед, до перемены, - бросил  Шмакин. – Не срывай урока.
Голова затряслась интенсивнее.
- Терпеть, родненькие, нету никакой мочи… У меня цистит.
- Кто частит? – не понял Семен.
- Цистит, - делая ужасные гримасы, повторил старичок. – Не пустите, под кресло надую.
-  Срочно выходи! – приказал Тяпочкин. – И больше не приходи! Я тебя, Никонорыч, знаю: будешь весь семинар туда-сюда ходить да по углам мочиться.  В прошлом году косметический ремонт клуба сделали. А разве видно?
-  Пусть участвует бывший воин, вступилась за старика Раиса Борисов-на. – Мужик он и в восемьдесят мужик. Ежели мужик, конечно…
- Ладно, - махнул рукой Тяпочкин. – Начинаем, дорогие товарищи престарелые! Гражданская оборона – вещь очень важная. Но есть и поважнее дела. Страда, сами знаете. Каждый человек на вес золота. Так что спите…, я имел ввиду - занимайтесь  спокойно. До встречи!

В зале раздались хлипкие аплодисменты, под которые глава района, согнувшись в три погибели, будто по нем стреляли из зала, быстренько вы-скользнул из президиума и исчез за дверями, бормоча извинительные слова о хлебе насущном и гибнущем на корне урожае зерновых.
 С мокрыми штанами вернулся дед Василий. Одна из бабушек наклонилась к уху соседки и дробно рассмеялась, показывая глазами на дедов срам. 
Слово взял  Константинов.
- Товарищи, - начал он, - глобальное потепление климата ведет к экологической катастрофе, которая способна и без ядерной войны уничтожить почти все человечество…
Дед, усевшись на первый ряд,  внимательно слушал, подставив к уху ладонь для лучшего усвоения   материала. Не успел Сергей Иванович закончить первую фразу, как он тут же поднял руку.
- Что, дедушка, опять «до ветру»? –  спросил Шмакин.
- Не-е,  меня интерисуить,  где вы, уважаемый, получили ранение? На каком фронте воевали? – спросил старик.

- Это к семинару не относится, - ответил Семен. – Производственная травма.

И шепнул Константинову, чтобы тот  «был покороче и переходил к практической части, не мешкая». Бабушки,  отвыкшие от общих собраний, уже засыпали в полутемном зале.
Сергей Иванович  понимающе кивнул.

- Есть желающие самостоятельно надеть противогаз?
Он сделал паузу и обвел «курсантов»  долгим взглядом.
- Может быть, вы, уважаемая Раиса Борисовна, желаете?
Хозяйка частной гостиницы коротенько  хохотнула:
- Ну уж нет… Сами свой презерватив натягивайте.
Константинов  обратился к спящему залу:

- Вы - самый смелый?
- Я! – крикнул дедушка.
- Фамилия? – деловито поинтересовался Константинов.
- Сержант Дронов! – выпалил старик, как и полагалось по уставу.
- Иди сюда, солдатик, - подозвал к сцене деда  Шмакин. – Делай, как я.
И он, вытряхнув противогаз из подсумка, быстро натянул его на крас-ное похмельное лицо. И тут же протрубил  в гофрированный хобот:
- Ой, бляха муха, нос! Но-о-ос!..
- Дай деду примерить,  - скомандовал Сергей Иванович.

Дронов, к вящему удивлению Константинова и Шмакина, в два приема надел противогаз на свою лохматую голову. Седые волосы живописно торча-ли из-под краев резиновой маски.
- Молодец, солдатик! – искренне похвалил Шмакин  ветерана. – Есть, значит, еще порох… Снимай давай. Вижу, что понравилось. Но имущество казенное, подарить не могу. Снимай, снимай давай!

Сержант Дронов и не думал расставаться с наглядным пособием.  Подвиг старого солдата видели далеко не  все –  бабушки во втором ряду  спали беспробудным сном.
Старик, отчаянно жестикулируя, будто он обороняется от коварного врага,  приковылял к подружкам  и загудел в дыхательную трубку противогаза дурным голосом. Вид у старого солдата был настолько пугающим, что киномеханик клуба Колька, высунувшись из своей будки, где он готовил учебный фильм по ядерной бомбардировке гражданского населения, закричал:
- Ой,  как страшно, дедушка! Страшнее атомной войны, прямо!

Старушки проснулись, но двинуться от страха не смогли. Вид этого дьявола в резиновой маске парализовал их  последнюю волю.

- Ну, что, девки, обоссались со страху? – засмеялся старичок, стаскивая с головы противогаз. – То-то, глядите у меня!

- Прекратить балаган! – подняв руку, крикнул Константинов развеселившимся старикам.

И в это время  в зале  едко завоняло паленым. Из кинобудки  густо по-валил сизый дым. Свет в зале погас.
В будке киномеханика, где Николай налаживал заржавевшую киноаппаратуру для просмотра учебного фильма по ГО,   что-то  ухнуло, потом ярко вспыхнуло, озарив из окошек-амбразур  багровым цветом  темноту зрительного зала, и уже потом завоняло жжёной резиной.

- Горим, братцы! - крикнул участник войны. - Горим, но не сдаёмся!

- Дураки старые! Спасайся, кто может! – крикнул Колька, с трудом пролезая в амбразуру кинобудки. – Огонь отрезал мне выход!..

Сергей понял, что это не Колькины приколы - это пожар. А с пожаром шутки плохи.

-  Сержант Дрынов! – закричал деду Константинов, не совсем правильно называя фамилию героя Отечественной войны – Надеть противогаз и  начать вывод людей из очага возгорания!

 Дронов не растерялся: он в считанные секунды напялили учебный противогаз и, не обращая внимания на некоторую панику, возникшую после крика киномеханика, повел первую попавшуюся ему под руку бабушку к спасительному  выходу.

Раиса, прикладывая платок к глазам, ринулась спасать остальных.

- Без паники! – метался по залу Шмакин. – Только без паники, товарищи курсанты! Всех спасем, всех выведем на  воздух! Считайте это практическим занятием по системе ГО и ЧС.
 
 Константинов распахнул дверь, ведущую из зрительного зала на вольный воздух.  По глазам больно ударил белый свет – преподаватели ГО, Раиса Борисовна начали выводить старушек на улицу, бережно усаживая их на какое-то бревно.
- Всё, всё, родненькие! – приговаривала вдова. – Уже всё позади. Мы в безопасности!
Последним задымленное помещение покинул Константинов, убедившись, что и в кинозале никого не осталось.

- Где этот пацан, поджигатель из кинобудки? – спрашивал он у спасённых.

- Убег к речке, - подсказал Сергею сержант Дронов, держа противогаз под мышкой.
- Жив Колька-то?
 – Жив курилка, жив! Чё ему сделается? - протягивая противогаз Константинову, сказал Дронов. - Возьми, сынок, имущество своё. Пригодилось-таки!

- А вы, товарищ сержант запаса, молодец! Геройски себя вели при ЧП, во время "Ч", так сказать, - похлопал старика по спине Шмакин.
- Служу Советскому Союзу! - вдруг отчеканил дед.
- Теперь России говорит надо, - улыбнулся Константинов.
- Чаво?
- Служу России, так говорить надобно...
Дронов стрельнул сигаретку у Шмакова, прикурил и хитро улыбнулся:
- И России служу! А как же?


…Когда приехали пожарные, Шмакин с Константиновым уже сами  потушили огонь при помощи огнетушителей. На ракитовом бревне в счастливом изнеможении сидели все спасенные женщины. Раиса Борисовна уже кормила бабушек домашними пирожками. Совершенно бесплатно. Сержант запаса Дронов распекал пожарных за опоздание на пожар.
 
 Вскоре на урчащем УАЗе прикатил перепуганный  Тяпочкин.

- Жертвы есть? – из кабину крикнул он.

- Жертв, товарищ командующий, нет, -  пошутил Константинов. Отличившихся  мы представим к награждению…

Из  машины вылез перемазанный сажей Колька, виновато шмыгая носом. Тяпочкин подхватил киномеханика у моста через речку.

-  Короткое замыкание… Не виноват я, - сказал он. – Фильмы уже лет десять уже не крутили. Всё и захирело. Вот и загорелось от фильма вашего "Действия населения при ядерной бомбардировкие"...

- Захирело, видите ли! – передразнил Кольку Тяпочкин. – А сам-то не захирел? Проверить сперва нужно было, смазать или чё там… Не с кем работать.  Кадры  решают всё! Понял, олух?
- Понял, - глядя в землю, буркнул Николай.

Глава вздохнул:
 - Иди, паразит, в свою будку. Считай убытки… С тобой потом разберемся.

Семён, свернув противогаз, старательно запихивал его в подсумок.

Дед  Дронов подошел к Шмакину, попросил подарить ему противогаз.
- Не могу, отец, - вздохнул Семён. – Имущество  казенное.
 
- Да ладно, спишем на время "Ч" - сказал Константинов. –  Заслужил. Пусть своих   девок   по ночам пугает. Всё веселей людям будет.

- И вам, мужики, особое спасибо! – пожал руки Константинову и Шмакину Тяпочкин. – Сообщу руководству о вашем героическом поступке.

- Не надо, - покачал головой Сеня. – Вы лучше Раису Борисовну наградите грамотой и ценным подарком. Вместе с ветераном войны действовала умело, смело и грамотно во всех отношениях.

Раиса, зардевшись, замахала руками: мол, что за дела, на моём месте так поступил бы каждый.

Тяпочкин покивал головой, как это делает мерин, когда его запрягают в телегу.

- Ладно,мы тут – свои люди, сочтемся, как говорится, - ответил глава поселка.

- Отметьте, отметьте, - вступился за вдову Сергей Иванович.
Тяпочкин  повернулся к заслуженной вдове района, подмигнул ей:

- Да она сама кого хочешь отметит. Кулачок у неё хоть и маленький, но костлявый!

И посмотрев на  распухший нос Шмакина, глава посёлка Чумилово  впервые в тот день рассмеялся - облегчил душу.


г.Курчатов, Курская область.