Сквозь тень. Избранные стихи

 СКВОЗЬ ТЕНЬ

Сквозь тень,
сквозь боль,
сквозь быт -
пытаюсь быть.

Не понарошку,
не во сне...
Не горбясь.

Не притворяясь
мёртвой
иль живой...

В рост крыльев -
чтоб летать удобней.

В рост счастья -
чтоб дарить щедрей.

В рост горя -
чтоб другим любить
сподручней.
2012

ПОДАРИ МНЕ ГЛОТОК КРАСОТЫ

Подари мне глоток красоты -
слишком грустно вблизи предзакатья.
Жизнь похожа порой на цветы
на чужом плохо скроенном платье.

Отразиться бы в зеркале грёз,
рассмотреть всё, что было и будет,
побродить средь подружек-берёз
по дорогам неведомых судеб.

Забытья непростая строка
заплутала в чужих предголосьях.
Ей неведома песня — пока,
не по голосу многоголосье.
2013

* * *
имена  горы
имена  лужи
имена в сердце
имена снаружи
имена добрые
имена важные
имена глупые
имена страшные
пустотой звенят
полнотой манят
то ли ввысь зовут
то ли боль сулят
2011

ГОЛОС-ЛОГОС

Целясь в цель,
обретаю слог,
голос-логос.

Как-будто Бог
слово дарит
и цельность вмиг.

Ветхий днями
меня настиг.

Целое,
белое —
пелена.

Проступает
пути
вина.

Логос — суть,
голос — путь:

не
свернуть.
2012

ЧИТАЮ ЗНАКИ

Читаю знаки — весточки свободы
в любви Твоей, Господь. Фрагменты
ликов, что хранят сердца простые
и лица. В них судьба взрастает
и расцветает ликами — цветами
родного дальнего.

Туманом даль одета,
и письмена Твои как млечный почерк
сокрыты — не согреты.
Кто согреет?

Пути Господни —
млечные пути —
написаны в сердцах,
но не согреты.
Согреет кто?
2012

МЫ ВСЕ ПОХОЖИ

Мы все похожи
чем-то
на кого-то…
И на себя похожи —
чуточку
совсем.
2011

АНТИПРОКРУСТ

* * *
Господи,
он — слишком взрослый,
а я — слишком ребёнок.
Наше общение —
сплошное недоразумение.
А вдруг он тот самый Инквизитор?
                * * *
Я боюсь прокрустовых кроватей,
мягко застеленных и не очень.
Я боюсь нимбов, царапающих
Твои Небеса и моё небко.
Я боюсь тех, кто знает, но не думает,
кто верит, но не чувствует.
Я боюсь друзей, которые не отличаются от врагов,
и рабов, которые не свободны.
Я боюсь говорящих краденными словами,
особенно правильными.
Но в любви нет страха...
Прости мне, Господи!
                * * *
Между формой и бесформенностью — я.
Узкий путь — не узкоколейка...
Форма всё время стремится к Прокрусту.
Поиграй со мной, Господи!
2011

ЛЮДИ ПАДАЮТ

Люди падают
по-разному:
кто-то вниз,
кто-то вглубь,
кто-то ввысь.
2011

КОГДА СЛОВА, СВОИ УТРАТИВ СМЫСЛЫ

Когда слова, свои утратив смыслы,
сравняются с землёй, —
словами станем мы.
Иль чернозёмом...
Всё равно — траве,
трава равна сама себе,
и только.
Вонзится боль копьем
в траву и небо,
и в слово, что срослось
с забытым завтра.
Не вспомнить:
не рыдать,
не рыть нам землю,
вонзая пальцы в тело.
Нет, не вспомнить!
Забыто всё,
печаль теряет слёзы.
Утрата эта —
худшее из зол.
2012

ЛОЗА

Не прорасти, никак не прорасти:
цемент и камень вместо жизни —
всюду.
Я семенем лежу в пустыне
новой.
Не прорасти.
Побегом не бежать.

Все двери
заперты.
Но я уже лоза.

Я — жизнь,
во мне стремленье жизни

струиться
и бежать навстречу.

Расту побегом,
и лоза живёт,

пусть, истекая соком
по камням —

Лозу ищу...
2012

ЧЕЛОВЕКИ
СОЗЕРЦАНИЯ И МЫСЛИ

Когда я чаял добра, пришло зло;
когда ожидал света, пришла тьма.
(Иов. 30:26)
                * * *
Я вижу прорубь с ледяной водой,
где барахтаются люди
замерзающие, беспомощные, одинокие.
Они пытаются выбраться, выползти,
встать на ноги и убежать подальше.
Они брыкаются, размахивая руками и ногами,
и при этом топят тонущих,
бьют тонущих по лицу, по шее, по голове…
Другие топчутся вокруг проруби —
такие же беспомощные и одинокие.
Они тоже бьют тонущих, бьют и спасающихся,
если те спасаются сами и если просят о помощи.
Не бьют только сильных, которые сами могут ударить.
Не бьют только бьющих, потому что боятся.
Если боятся…
                * * *
Вижу протянутую руку помощи
тонущему,
а в ней записка: «Ты ничтожен!»
Записка падает камнем в сердце тонущего
и сеет злобу. Злоба даёт силу выплыть.
Но рука бросает новый камень
на голову спасаемого: «Смотри, как я велик!»
И снова летят камни: каждый стоящий у проруби кидает свой.
Тонущий уплывает прочь, ища спасения.
И тогда Бог протягивает ему свою руку,
свободную от камней и записок.
                * * *
Вижу избитого разбойниками человека.
Он лежит посреди многолюдной улицы,
и каждый, кто мимо проходит, пинает его.
Конечно, избитого проще ударить, чем не ударить,
ведь он такой неблаговидный и беспомощный.
Вон мимо него идут благородные люди:
все им низко кланяются, и никто их не бьёт.
Раз этот избит, значит было за что —
на всё воля Божия.
                * * *
Слышу крик избиваемого человека:
каждый удар сопровождает он рыданием.
— Так возмутительно громко! Стыдно слушать.
Видно, манерам его плохо учили. —
Дама в бархатном платье морщит брезгливо носик и замолкает.
Собираются люди.
Крик всем мешает спокойно жить и работать.
Крик не красив. Рядом с ним красоваться неловко.
                * * *
Иов, гляди, твои друзья так ничего и не поняли!
Или это просто неразумные их потомки глупы по-прежнему?
Они красуются на фоне чужого страдания.
Они любуются собой, видя себя непричастными.
Их сердца камнями брошены в ближнего.
И даже если совесть принудит их протянуть руку помощи,
то не из сострадания, а ради самолюбования.
Иов, восплачь о них к Богу!
2011

НИКТО НИКОМУ НЕ НУЖЕН

Никто никому не нужен,
никто никому не важен.
Каждого бьёт каждый —
мы умираем дважды.

Трупами полон город.
Толпами правит голод.
Мир покидает жажда —
мир умирает дважды —

жажда любить по Богу.
Господи, что им проку?

Плачу над ними богом,
плачу над нами с Богом.
2012

РУКИ ХРИСТОВЫ

Руки мои, как руки Христовы,
тянутся к людям.
Знаю, доныне Бог нами скован,
хлеб Его — скуден.

Горе в гортани, скомкано в горле,
тихо рыдает.
Из ниоткуда молча шагаю —
боль направляет.

Скорбь собирает меня в дорогу —
богам навстречу.
Руки всегда простираю к Богу,
ежели встречу.

Руки Христовы, вас я ищу
и в приближении
не нахожу, не нахожу.
Лишь отражения

рук за спиной, камня в руке —
горя столикого.
Замкнутый круг мелких порук
страха безликого.

Руки Христовы, к вам припадаю
нежно, доверчиво.
Вас я целую и выставляю
так опрометчиво.
2011

ТИШЕ
Кормилице небесным молоком
О.С.

Сердце моё разрывается
от горя и счастья,
но побеждается нежностью.
Ты говоришь мне:
«Тише, тише...»
И крик становится тишиной,
а тишина — птицей,
чтобы подпевать тебе:
«Тише, тише...»
Громко, очень громко
звучит твоя тишина —
громче страха.
Я прорастаю в тебя,
как в небо:
тихо-тихо.
2011

АНГЕЛУ
о. Серафиму

            * * *
За окном — метель: холода, несмотря на лето.
И душа тоскует — никому не нужна на свете.
В мою дверь постучались.
Я открыла — стоят цветы полевые.
Красота какая! И откуда взялись такие?
            * * *
Я пустыней стала,
пересохли от горя реки.
Жажда мучит тело,
успокоюсь скоро навеки.
Ну зачем надо
тебе знать, где миры сходят?
Где козлищ стадо
по лугам твой пастух водит?
             * * *
 — Дай мне горсть хлеба! —
просит гость с золотою главой.
 — Хлеб мой стал небом, —
говорю ему я с тоской. —
Ручейки-слёзы —
больше нет ничего, Боже!
 — Миллионы вёрст
я прошёл ради горсти неба.
Дай мне горечь слёз
и солёность того хлеба.
             * * *
Руки вытянула навстречу,
сочиняю речи.
Златоглавый смеётся —
речь не удаётся.
2011

ИЮНЬ

Мой удел - одиночество,
В чем признаться не хочется;
И скажу без отчаянья,
Что устала нечаянно.
Сорвала вуаль -
На лице печаль.
Здравствуй, мой июнь!
Мне весны не жаль...
1997

Я ЖИЗНЬ ПРИДУМАЛА

А.С.
Я жизнь придумала свою.
Я не живу, я лишь пою…
Пропой и ты мне пару строк,
Сыграй в любовь, не будь жесток!

Ты мне — крыло, ты мне — дурман,
Ты — мой очередной обман.
Пусть сладок мой невинный сон,
Но не обманет сердце он.

Лишь боль во мне рождает песнь:
Тебе мою любовь не снесть.
Ты выведи меня из круга,
Где потеряем мы друг друга.

Я жизнь придумала свою…
Я не живу, я лишь пою…
1994

ЖЕНЩИНА

А.С.
Я счастлива, и я несчастна,
Заботлива и безучастна,
Естественна и лицемерна,
Божественна и люциферна,
И добродетель, и преступность,
Запрет на все и вседоступность…

Я за чертой, я вне черты,
Я — женщина, но рядом ты…
1994

ТВОЯ ЛЮБОВЬ ПОХОЖА НА ПЛЕНЕНИЕ

А.С.
Твоя любовь похожа на пленение,
И я ей окажу сопротивление.
Моя любовь - то тихая печаль,
В которой мне чего-то очень жаль.

Как ветер ты уходишь одиноким,
Свернув на тропку с основной дороги,
И машешь ты мне издали отчаянно,
И требуешь любви моей нечаянной...

И за собой зовешь, не признавая,
Того, что впереди уж ждет другая.
1996

ЛЮБУЙСЯ, Я СТЕРПЛЮ

Любуешься? —
любуйся, я стерплю —
размахом крыльев,
красотой полёта…

Так смотрят в небо,
в горы,
вдаль,
в окно…

Не более.

Не дольше перелёта

от крыши к крыше,
от звезды к звезде…

Так ищут рая,
так о нем мечтают,

когда глаза от боли
закрывают.

Так ищут неба,

чтоб лететь

к земле.

Не мне
препятствовать тому,

не мне…
2012

ТЫ — МОЙ ПУТЬ

Ты — мой путь,
я — твой путь.
Мы в пути ищем суть.

Радость ищем в пути,
чтоб дойти,

чтоб пройти
испытанье путём.

И сказать на краю:
я любил,
я любим,
я люблю:

мы — вдвоём.
2012

Я ЖИЛА НА СВЕТЕ

Я жила на свете — точно знаю,
где и как — не помню,
но любовь
сберегла забывшую для рая,
несмотря на множество оков.

Господи, как нежно Ты караешь,
как искусно за Собой ведёшь!
Радуюсь и неизбежно каюсь,
прорастая в небеса веков.

Вот окно, открытое в свободу!
Вот и дверь, иду к Тебе, бегу!
Но к себе неловко возвращаюсь,
претыкаясь о крюки грехов.

Господи, верни меня в свободу!
Крылья дай, чтоб я могла летать!
Голос, чтобы пела на свободе
и не возвращалась снова вспять.

Спит округа, люди спать охочи,
я же бодрствую с того утра,
что вгляделось в ласковые очи.
Я не сплю уж, мне к Тебе пора.

Пробужденье сладко и опасно:
не живу я — лишь Тебе пою.
Всё прогорклое житейское ненастье
песнею в молитву претворю.

Я птенец небесного гнездовья,
я — дорога, путник и певец,
но неоперившийся. Немного
перьев дай мне, Господи!

Венец
странствий многих —
пёрышки для крыльев,
чтоб неопалимой купиной
в небесах Твоих летать
смогли мы:

я и крылья.
Крылья стали мной.

Я — не гостья в небесах прозрачных,
здесь мой дом, я родилась крылом.
Ты другое подарил мне, Отче,
что не прорастает в мире том.

Купиною перья в небе стали
и неопалимых два крыла
к Господу забывшую доставят —
в мир Любви, где я всегда жила.
2012

ПРО ОСЕНЬ

Пусть опадают
словно листья
смыслы.
Я выгляну
в твоё окно
едва ли.
Нам ничего
про осень
не сказали
ни путь,
ни жизнь,
ни смерть.
Она уж тут:
глядит в меня,
как вечность.
На вокзале
ночь
разбросала
листья.
2011

ЛОШАДЬ ВРОНСКОГО

Я — лошадь Вронского,
и жизнь моя
ошибкою его
обречена.
Грехом
и промахом
успех
проходит мимо.
Падение
легко осуществимо.
Победа —
смерть:
я это чую, знаю,
но скорость
всё равно
я набираю.

Я — лошадь Вронского,
одной мне жить
невмочь.
Жаль, что нельзя
судьбу мне превозмочь.
Я так уверенно бегу
и так красиво,
но промах Вронского
проносит счастье
мимо.

Ах, Вронский,
не горюй!
Судьба моя
быть лошадью
твоей.

Совсем
не зря
зовут меня
Фру-Фру...

Я —
лошадь Вронского
и потому умру.
2012

ЧЕЛОВЕК И ЕГО СОБАКА

Они были друзьями: человек и собака.
Человек заботился о собаке, как мог,
и собака заботилась о человеке, как умела.

Когда беда или злые люди норовили пробраться в дом человека,
собака лаяла изо всех сил, предупреждая о грозящей опасности,
и человек, всегда неготовый, оказывался предупреждённым и спасённым.

Но однажды сама смерть пожаловала к человеку,
и собака, дрожа от страха и поджимая хвост, залаяла.

Человек был слаб, чтобы сопротивляться, но собака всё лаяла и лаяла
и не подпускала к нему ужасную старуху смерть.
Та рассердилась и, уходя, полоснула своей косой по собачьему брюху.
Человек снова был спасён.

А собака начала болеть.
Человек заботился о ней, как мог,
и она заботилась о нём, как умела.

Она старалась не отвлекать человека от его важных дел,
старалась не докучать и не скулить от боли.
Она смиренно ждала, когда у человека найдётся время для неё.

Но болезнь забирала силы, царапина смерти грозила скорой разлукой,
и собака стала поскуливать от боли и тоски.

И вот снова пришла смерть в дом человека, а он, как всегда, был не готов.
Только в этот раз смерть пришла не за ним, а за собакой,
которая была слаба, но изо всех сил сопротивлялась.

Она скулила от горя, потому что боялась оставить любимого человека —
он ведь такой беззащитный.

А человек, увидев смерть, обезумел от ужаса.
И когда та размахнулась своей косой, чтобы ударить в собачье сердце,
он в страхе отошёл в сторону.

Последний предсмертный вскрик ударился о спину отвернувшегося в испуге человека —
и потряс его до глубин, и проник внутрь, прорвавшись сквозь броню ужаса,
и встал на страже уже не дома, а сердца человеческого.

Ведь они были друзьями: человек и собака.
Человек заботился о собаке, как мог,
и собака заботилась о человеке, как умела.
2011

ТАРЕЛКА СМЫСЛОВ

Тарелка смыслов
на столе стояла -
безумно вкусных.
Съел их все козёл:
он принял смыслы
за листы капусты.
И был таков.
2011

КАК ВЫ СКУЧНЫ

Как вы скучны — плетущие интриги!
Как вы туманно-злобно-холодны!
Вы, как лягушки на чужих веригах
повисли
предвкушением вины.

Лягушки — прочь идите!
Я — в трамвае,
мы переедем ваш смертельный страх.

Я устояла на семи ветрах,
лягушки,  вам я — не внимаю.
2012

КОШАЧЬЕ ЧУДО

Явление кота из ниоткуда —
простое чудо,
большое чудо!

Как-будто бы ваш кот
пролез верблюдом
в иголье ушко
и пришёл оттуда.
2012

http://omiliya.org/content/skvoz-ten-izbrannye-stikhi.html