Красавец и чудовище, часть 2

ІІ. Красавец

...Голова раскалывалась от боли. Артем, не открывая глаз, плавно помассировал висок. Недовольно поморщился.
Придурок. Зачем он столько пил? Да еще и... "коктейли"...
Яркая картина вчерашнего вечера под незатейливым названием "Бурное празднование Борькиного дня рождения" медленно, и словно бы нехотя вставала перед глазами.
Текила и сексуальные девочки. Танцульки. Боулинг. Громкая музыка (отдельная благодарность родному, понимающему Борьке – не попса)... ЛСД...
Потянулся к прикроватному столику – за очками. Без очков он видит нечетко и не способен элементарно приготовить себе...
Рука тщательно обшаривала небольшой столик – очков нигде не ощущалось.
Неприятное изумление. Он всегда клал свои очки на этот самый столик, чтобы поутру было удобнее... Да, в некоторых смыслах он излишне педантичен, но в его квартире абсолютно не место беспорядку. Даже небольшому.
Очков не было. Он подавил в себе желание выругаться и расхохотаться.
Это же надо было оскотиниться до такой степени, чтобы...
Неожиданно он ощутил легкое прикосновение маленькой руки к своей ладони. В ручке (несомненно, принадлежащей девочке) были зажаты... о чудо, теперь он снова обретет возможность созерцать мир. Сегодня у него, кажется, была жаркая ночка... Соблюдал ли он меры предосторожности? Прискорбно, если нет...
Он надел очки, благодушно оглядел комнату, дошел внимательным взглядом до...
- Лера? – брови, как живые, поползли вверх от изумления. – Ты что здесь делаешь?
Лера, не отрываясь, смотрела на него восторженными, полными обожания глазами. Она сидела за столом, слегка откинувшись на спинку стула. В позе девушки чувствовалась странная, неуместная расслабленность. Она отчего-то упаковалась в его черный, атласный халат.... Халат был слишком узок для Леры, и явно сдавливал ей бока.
- Лера... тебе кто разрешил брать мои вещи? – он укоризненно покачал головой, с унынием ощущая новый прилив боли к многострадальной голове. – Ну что это такое?..
- С добрым утречком, - она сладко зевнула во весь рот, рассеянно потянулась. Затуманенные глаза излучали непривычный, лихорадочный блеск. – Ты ничего не помнишь? – голос подрагивал от усталости... и счастья?
- О чем я должен помнить? – нахмурившись, спросил Артем, выпрыгивая из кровати. Штаны и футболка... здорово, что он не завалился спать в уличной одежде.
- Завтрак готов, - спокойно сказала Лера. – Я старалась... для тебя.   
- Молодец, - механически похвалил ее Артем, пораженным взглядом окидывая маленький столик – на нем громоздилось, по меньшей мере, пять разнообразных блюд. Жаренная утка с вишнями, салат оливье, кукурузные хлопья в молоке... "Интересно, сколько времени она возилась с приготовлением пищи?" – невольно промелькнул в голове Артема вопрос.
- Значит, ты вчера провела меня домой и сама осталась ночевать? – неужели он и впрямь взял Леру с собой на вечеринку? Зря. Маленькой Лере там совершенно не место. О да, боюсь, девочка тут совершенно ни при чем...
- Не совсем так, - Лера бесстрашно откинулась на стуле, весело, по-детски болтая ногами. Неловко заерзала, отчего Артем всерьез обеспокоился, что она упадет на пол и ушибется.
 – Я... Ты... Мы...
- Что? – тупо спросил Артем, с кривой, застывшей усмешкой на лице.
- Ты – мой первый... – щеки раскраснелись, глаза горячечно блестели. Она рассеянно облизала пересохшие губы. – Несмотря ни на что, это была самая прекрасная ночь в моей жизни, я ждала ее всю свою жизнь, всегда-всегда, и...
"Она бредит" – с беспокойством подумал Артем. Действительно, сонный, замедленный голос Леры выдавал в ней некоторое...
Артем торопливо присел за стол рядом с ней.
- Ты хочешь сказать... – удалось сохранить спокойствие голоса. Недоверчиво зыркнул на нее.
- Да! – неистово выкрикнула Лера. – Я действительно, действительно занималась этим с тобой, ты меня любил, и мне было так хорошо... – она залилась каким-то хриплым, лающим смехом.
Артем замер. Неужели он и впрямь Леру?.. Невозможно. Просто невозможно.
... Его жизнь. Всего-навсего увлекательная, быстротечная игра.
Его жизнь... Мозаика.
Двадцать четыре. Работа в банке. Десяток подчиненных ("далеко пойдет"). Высокая зарплата. Кафка и Эко, Ницше и Вольтер, Набоков и Данте при свете современных, ярких ламп. Ночные веселые посиделки с друзьями. Ром со льдом. Выступления в дорогих клубах ("сладкий голосок").  Мучительный процесс творчества - изящные строки, точные образы ("глагольные, существительные рифмы – пошло и банально"). Девочки – каждая глупышка норовит обвить своими слабыми ручонками, навязать ненужные обязательства, ограничить личную свободу, подчинить ("до тридцати – не жениться"). Мечты об эмиграции в Великобританию, ароматы полыни-корицы, и... несчастная, неуклюжая, романтично-трогательная, беспомощная Лера.
Лера... кем она стала для него за долгие месяцы редкого общения?
Другом? Да, ему бы хотелось так думать, но... Друг – это тот близкий человек, которому можно, не стесняясь, обо всем... Друг в сознании Артема непременно должен быть мужчиной, да и... к кому из своих друзей Артем бы так бережно относился?
Девушкой? Изволите шутить, господа?
Младшей сестренкой. Да, это, пожалуй, было похоже на правду больше всего.
Мало кто из многочисленных друзей Артема знает о том, что у щеголеватого красавчика есть младшая сестра. Галочка - ровесница Леры, и она... Она живет в своем мире. Артем заботится лишь о том, чтобы девушке было там более-менее комфортно.
Появление младшего "особенного" ребенка в семье влияет диаметрально противоположным образом на остальных детей. Присутствие "дурачка" может ожесточить их, а может, напротив, привить им жалость и сострадание. Артема маленькая Галочка научила гуманности и сочувствию, доброте и честности. И пускай она никогда произнесет заезженной, но все еще пленящей фразы "я люблю тебя", пускай она даже не способна употреблять в своей речи личных местоимений,  Артем непоколебимо уверен в том, что где-то там, глубоко в сердце, она привязана и к нему, и к родителям.   
Несмотря на то, что по временам сходство Галины с обыкновенным человекоподобным овощем просто поразительно, Артем выделяет определенную сумму со своей зарплаты на содержание сестры в дорогой клинике с соответствующими условиями проживания. Он обязан обеспечить младшенькой надлежащий уход и заботу, это его долг.
Но... все же... иногда...
Что, если в Лере он нашел ту самую младшую сестру, которой у него никогда не было?..
... Артем усилием воли прервал бессмысленные, бесплодные размышления. Галочка... в данном случае совершенно ни при чем.
Он трахнул Леру – вот что важно. Но как?! Как это могло случиться? "Может, Лера врет..." – промелькнула трусливая, спасительная мысль.
Грязь. Подленькая, липучая. А как бы вы себя ощущали, совокупившись с младшей сестрой?
Совсем уж неуместная, мимолетная, брезгливая, неприятная мысль: "А какого, собственно, дьявола, она в двадцать лет еще не?.."
Лера, между тем, воспользовалась его замешательством. Она тихонько пододвинулась поближе к Артему, доверительно прижалась к его плечу.
- Артем... теперь мы всегда будем вместе, правда? – глаза сияли от радости и надежды. Артем тупо уставился на нее. Он... использовал ее, а она – довольна? Так, что ли? В своем ли она уме?
Он, разумеется, и до этого дня знал, что она влюблена в него (увы-увы) и жалел ее, щадил ее чувства, не позволяя себе в безапеляционной форме прекратить с ней отношения, но всему же, в конце концов, должен быть свой предел.... И его терпению тоже.
Черт подери, что за бред она несет? "Всегда", "вместе"...
Он отстранил ее от себя, пожалуй, чуть резче, чем следовало бы, мягко взял за плечи, пристально вгляделся в круглое лицо. Глаза – опухшие, красные, возбужденные, зрачки расширены. "Ей нужно поспать" – механически отметил про себя.
- Лера... не знаю, что ты там себе нафантазировала, но сегодняшняя ночь была ошибкой, - голос звучал на удивление спокойно и бесстрастно.
- Нет-нет. Мы любили друг друга, - ее губы задрожали.
- Ты не видишь разницы между любовью и животным совокуплением? – наверное, это было уж черезчур грубо и холодно. Лерины глаза наполнились ужасом, она судорожно прижала ладони к ушам.
- Нет-нет-нет-нет-нет... – повторяла, как заведенная.
Артем ощутил, как усталость медленно наполняет его, а прошедшая было головная боль возвращается. Злость и досада охватили его и он почувствовал непреодолимое желание взять Леру за горло и сжать руку... неторопливо сжимать до тех пор, пока девочка не закричит от боли, не начнет задыхаться и краснеть, не усвоит наконец, раз и навсегда одну неизменную истину – он ей не пара. Она – восторженная, наивная, ранимая, нежная, а он... Он ей не пара.
Внезапно его взгляд случайно наткнулся на запястье Леры – оно опухло и превратилось в один большой синяк. Злоба исчезла мгновенно, легко, так словно бы ее и не было. На смену ей пришло запоздалое острое чувство вины.
Надо же. Он и вправду... сделал это с ней. Козел. Какой же он козел...
Не пить. Не пить больше никогда.
Он взял ее руки в свои, осторожно отнял их от ушей.
- Лера... мне очень жаль, что это случилось. Прости меня... если сможешь.
Она подняла на него взгляд – пустое, бессмысленное выражение страха, и нечетко забубнила:
- Нет, все хорошо... все хорошо.... я об этом мечтала... мы с тобой...
Он горько, тяжело вздохнул, поднялся из-за стола.
- Не волнуйся, это пройдет... Но сейчас, как мне кажется, тебе лучше уйти.
- Уйти? – прошептала Лера. Лоб покрылся испариной, в глазах метались искорки паники, она дрожала. – Уйти?!
В следующее мгновение, к величайшему ужасу и изумлению Артема, она с воплем "пожалуйста, не прогоняй меня!" кинулась на пол. Встала на колени, с трудом подняла молящий, жалобный взгляд к Артему... Ни дать, ни взять – монашка в религиозном экстазе.
Артем резко, даже грубо поднял ее на ноги.
- Да что же это такое?! Неужели в тебе начисто отсутствует чувство собственного достоинства и самоуважение? Собирайся и... уходи, - процедил, недвусмысленно указав рукой в сторону входной двери.
Лицо Леры исказилось, глаза широко раскрылись, щеки запылали, застывшее тело излучало напряжение. Артему показалось, что сейчас она набросится на него с кулаками в приступе иступленной ярости (и он на всякий случай приготовился сдержать ее порыв), но этого не произошло. Ее лицо неожиданно приобрело рассеянно-безразличное, отстраненное выражение – она кое-как взяла себя в руки.
- Прости... Я... 
- Уходи, - медленно, четко, властно. Следовало прояснить все раз и навсегда. Если оставить даже маленькую, самую ничтожную лазейку для Леры, то она непременно... Он уже познал это на своем нелегком опыте. Жалость и симпатия в его отношении к ней только добавляет Лере боли несбывшихся надежд и обреченных ожиданий. А ведь...
"Еще немного – и она может сойти с ума" – промелькнула тревожная мысль.
- Это моя вина - я толстая, - очень тихо, и кажется, несознательно пробормотала Лера. – Я недостаточно хороша для тебя.
- Эй, ты что такое говоришь... – начал было Артем, дотронулся до Лериного плеча, но девушка уже не слышала его.Лера медленно двинулась прочь, в другую комнату – туда, где осталась ее одежда. Артем, инстинктивно напрягшись, пристально наблюдал за ней. Ее походка – механическая, стереотипная, - больше напоминала походку робота, нежели живого человека. Спина идеально ровная, пустой взгляд упирается в стену. Она пересекла комнату и вышла из нее.
Толстая.... Как ей объяснить, что дело вовсе не в ее весе?.. Он... просто не любит ее так, как ей бы того хотелось. Вот и все. Но... разве влюбленная девушка способна понять эту простенькую истину?
Артем снова опустился на стул, внимательно прислушиваясь к движению в соседней комнате. По своему горькому опыту он знал, что обиженная, отвергнутая девушка не знает чувства сострадания и меры и вследствии этого представляет собой угрозу, опасность всеобщему благополучию.... или только его личному благополучию, что, в сущности, особого различия не имело. 
Это как мина замедленного действия.... Никогда не знаешь, когда взорвется, разнеся все вокруг себя, принеся в мир страдания и слезы.
Но сегодняшний разговор... был необходим. Ради ее же блага. Рано или поздно ей придется распрощаться со сладкими иллюзиями.
Спустя пару минут дверь тихонько скрипнула – Лера ушла, не попрощавшись.
Артем, не отдавая себе в этом отчета,  ощутил приятное облегчение, легкую расслабленность. Тут же устыдился своих чувств, разозлился на себя.
Лера – подруга, просто сегодня она немножко не в себе... Это пройдет, и стыдно думать о ней плохо.
Малодушная радость не проходила, однако вместе с ней Артема не отпускало неприятное, противное, беспокойное предчувствие.
Подчиняясь душевному порыву он, удобно развалившись на стуле, закурил.

***
... Пустота.. Звенящая, гулкая. Как безвольно трепещущие на осеннем ветру колокольчики... как шаги в сыром, смрадном туннеле. Темном. Света – нет.
Застыли мысли, замерзли чувства.... Что вы говорите? Она еще жива? Неужели...
Лера равнодушно вглядывалась в собственное отражение в зеркале.
Мертва.... мертва... мертва....
За что Артем убил ее? Она не помнила.
Разве она.... недостаточно постаралась для того, чтобы быть ему полезной?
Лера тихонько всхлипнула, побрела в свою комнату, краем сознания радуясь тому, что матери нет дома.
Мать... она успокоит ее. "Лерочка, не нужен тебе этот хлыщ. И вообще, щенки эти, которые на внешность клюют, не нужны. Ты найдешь себе подходящего мужчину – среднего возраста, работящего, простого (читай:ограниченного и приземленного, глупого и невежественного), без изысков, немногословного, зато доброго и искреннего, честного и заботливого. Выйдешь за него замуж и родишь мне внуков. Потом мы купим дачку, и на дачке будем вместе с малышами..."
Тяжесть в груди, резь в глазах.
Нет. Нет! НЕТ!!!
Лера, не успев осознать своих действий, судорожно ухватилась за шкатулку с безделушками и швырнула ее в противоположный конец комнаты. Стеклянная шкатулка, ударившись об стену, жалобно, беспомощно звякнула и разлетелась на десятки маленьких, острых осколков. Безделушки беспорядочно рассыпались по полу.
Лера, втянув голову в плечи, испуганно приблизилась к "месту бедствия", осторожно дотронулась пальцами к осколкам. Они смотрели на девушку укоризненно и обиженно.
- Прости... – прошептала Лера, обращаясь к мертвой шкатулке. Она ощущала себя виноватой за то, что выместила свое плохое настроение на ни в чем неповинной вещи. В каждом предмете есть душа, и она живет своей собственной, тихой и незаметной жизнью – в этом Лера была уверена с самого детства.
Собирая осколки, ранила руки, кровь стекала по пальцам, но она не обращала на это ни малейшего внимания.
Жизнь.... Жизнь без Артема – не жизнь, а лишь пустое, бесмысленное, никому не нужное, серое существование.
Жизнь без Артема... ей не нужна.
Выкинув осколки, снова уныло вернулась в комнату, механически легла на кровать... Вспомнила, лицо болезненно искривилось, неспешно, расслабленно сползла с кровати на пол.   
Артем... как же добиться того, чтобы он ее полюбил? Как...
"Идиотка, - неожиданно раздался в голове голос – противный, нудный, скрипучий, саркастический. – Неужели ты и в самом деле думала, что такой красавчик, как Артем сможет полюбить толстуху? Ты только посмотри в зеркало на свое уродливое тело..."
- Заткнись! – в негодовании воскликнула Лера, не отдавая себе отчета в том, что говорит сама с собой.
"Бегемотиха, жирдяйка, корова, свинья, чудище" – весело, издевательски напевал голос.
Лера беспомощно прижала руки к голове, мерно закачалась из стороны в сторону, окинула комнату дикими глазами, бессильно зашептала: "замолчи, замолчи, замолчи" уже осознавая, что голос прав. Голос на редкость точно угадал причину убийственного безразличия Артема... а заодно и метод борьбы с ним.
Тело... мягкое, податливое, вибрирующее.... Ногти Леры впились в молочно белую, беззащитную кожу на груди. Потекла кровь, Лера ощутила тянущую боль.
Сильнее.... Боль усилилась, стала более интенсивной. Струйки крови неспешно потекли по груди.
Еще сильнее.... Лера закричала от боли – пронизывающей, отрезвляющей. Не в силах больше терпеть, резко отняла руку. Жадно, судорожно хватала ртом воздух, на лице застыла безумная, рассеянная улыбка, легкий, резкий запах пота ощущался в комнате.
"Я схожу с ума" – безразлично, без тени страха отметила Лера.
Озарение снизошло на нее внезапно. Это был словно бы ее персональный свет в конце туннеля.
Теперь она знала... знала, что ей делать, чтобы добиться расположения Артема.
Артем.... он будет ее парнем, чего бы ей это не стоило... Он полюбит ее. Вот увидите...
Лера вспомнила о пафосном бутике, расположенном недалеко от ее дома... точнее, о темном, коротком вечернем платье на витрине. Вспомнила, с каким немым, невыразимым восторгом они с подругами пялились на него.
Да. Именно оно подойдет для этого случая. Для Артема – только самое лучшее.
Платье... платье будет для нее образцом, идеалом... Если оно прийдется ей впору, значит...
Лера, тихонько, сдавленно хихикая, с трудом поднялась на ноги. Голова слегка кружилась, девушку подташнивало и мутило. Взять мамины сбережения, которые она откладывала на отдых в Крыму, и топать в магазин. За платьем.
Платье... Символ. Путь к мечте, любви, счастью, лучшей жизни, беззаботности и удовольствиям... К тому, что никогда не было ей доступным.
Купить платье... и уйти из дому. Чтобы мать больше не могла учить ее жизни, не лезла бы в душу со своими ненужными советами...
Тут только она осознала, что раскатисто, бессмысленно, неуместно хохочет. Озабоченно нахмурилась и остатками сохранившегося здравого рассудка заставила себя прекратить.
Старая рациональная, рассудительная, теплая Лера медленно, в муках умирала. На смену ей приходила другая – новая. Веселая, чувственная и абсолютно сумасшедшая.

***
... Артем удовлетворенно улыбнулся. Он закончил стихотворение.
Хотя рифмованные строки легко, как бы сами собой рождались в его голове, заканчивая очередное творение, он всегда ощущал умиротворение и облегчение.
Это было словно бы процесс испражения мыслями, эмоциями, образами.
Муки творчества. По-другому не скажешь.
Но... результат неизменно впечатлял. Довольный собой, он мог перечитывать отдельные свои произведения снова и снова...
Дзинь-дзинь. Мелодичный звонок в дверь.
Артем изумленно заморгал – в этот вечер он гостей не ждал. Нет-нет, на этот вечер у него совсем другие планы...
Дзинь-дзинь. Настойчиво, требовательно.
Черт подери.... Кого же это нетактичного принесло?..
Звоночек в виде колокольчиков, надрываясь, тонко визжал.
- Не нервничайте, я уже иду! – крикнул в легком раздражении. Нехотя поплелся открывать.
... Существо, бессильно прислонившееся к холодной стене парадного он видел впервые.
Создание было женского пола – это с легкостью замечалось благодаря темному, атласному платью, не вязавшемуся в своей роскошности с остальными деталями облика. Определить возраст не представлялось возможным. Лицо – неумытое, изможденное, осунувшееся, костлявое, с синяками под глазами (затуманенными, лихорадочно, болезненно блестящими, спрятавшимися глубоко в глазницах) в пол лица, возбужденным румянцем на впалых щеках, обкусанными до крови тонкими губами – могло принадлежать как тридцатипятилетней спятившей от непосильного груза трудовых будней многодетной женщине, так и молоденькой наркоманке. Ее волосы были всклокоченными, растрепанными, слипшимися и спутанными. От нее дурно пахло – то ли потом, то ли мочой. На открытой тощей и впалой груди отчетливо проглядывали недавние шрамы. Ее тонкие руки мелко тряслись. Тонкая курточка, накинутая на платье, была потрепана, измята и грязна.
"Ну вот, еще только психопатки мне для полного счастья не хватало" – тоскливо подумал Артем. Он испытывал искреннее сострадание к несчастной женщине, опустишейся до такой степени, несомненно, не от хорошей, сытной жизни, но... он был бы несказанно рад, просто счастлив если бы она, эта бедняга, сейчас просто испарилась в воздухе, исчезла бы куда-нибудь с глаз долой. Не хотелось видеть печальные, унылые, мрачные пласты жизни.
Если я не вижу этого, значит, его не существует...
- Чем могу быть полезен? – вежливо спросил Артем, отдаленным уголком сознания надеясь, что она просто ошиблась номером квартиры, и вообще.... пьяна.
Женщина улыбнулась – слабо, бессмысленно, жутко, и с видимым усилием сделала маленький, неуверенный шажок к нему. Медленно протянула руки вперед. Артем закляк, он наблюдал за ней с немым ужасом в глазах.
Ее шатало – она не способна была удерживать равновесие до такой степени, что, сделав пару неустойчивых шагов, растянулась бы прямо в парадном, если бы Артем (с трудом преодолев брезгливость) вовремя не подхватил ее под руки и не удержал от падения.
- Похоже, вы плохо себя чувствуете. Я сейчас вызову "скорую"... – сохранять деловитое спокойствие и трезвость рассудка, не давать воли эмоциям.
Она подняла затуманенные, пустые глаза к его лицу. Ее губы беззвучно зашевелились.
- Я... – он не мог слышать ее, но прекрасно улавливал слова по движениям губ. - ... долго.... шла... Ар...
Он обмер от ужаса.
- Лера? – пораженно, одними губами. Сердце тревожно забилось в груди. Неужели эта несчастная женщина, судя по всему, без определенного места жительства – Лера?
Нет, этого не может быть. Ведь он видел Леру не так давно, всего лишь...
Когда? Он не помнил. Два месяца... ну, от силы два с половиной назад, не больше. Они еще тогда... поссорились, скажем так.
-... тем... старалась...– ее глаза сонно закрывались, мысли путались. На губах блуждала блаженная улыбка. – ...хотела...
Артем побледнел, торопливо подватил Леру на руки (она казалась почти невесомой), побежал в комнату... Быстро скинул с нее хлипенький плащик...
Тоненькие ручонки... впалая грудь судорожно вздымается... платье едва удерживается на тощих плечах... ноги – не ноги, кости... лицо и тело заливает какая-то странная, неестественная, синюшная бледность.
- Лера.... когда ты в последний раз ела?
-  ... лю...блю...
- Идиотка, когда ты последний раз ела?!!! – он уже кричал, пытаясь привести в себя сонную, расслабленную, затарможенную девушку.
Выругался, нервно разорвал платье у Леры на груди, приложил дрожащую ладонь к бледной, покрытой холодным потом коже... Пульс слабый, редкий.
Черт... черт... черт...
Судорожно вцепился в тонкие плечи, встряхнул. Лера вяло открыла глаза.
  - Лера... слушай меня! Не спи! Слышишь? Не спи.... не смей спать, черт тебя подери! – видя, что глаза девушки снова начали медленно слипаться, он наотмашь, с силой ударил Леру по щеке.
Лера инстинктивно резко открыла глаза. Слабо улыбнулась.
- Прощ...
- Как будто бы я позволю тебе, безмозглая кретинка! – рявкнул. Пальцы уже торопливо прыгали по кнопкам телефона.

***
... Артем медленно пересек унылый, дурно пахнущий больничный коридор. Ему, к сожалению, раньше нередко приходилось бывать в этом месте – навещать Галочку, но... каждый раз был для него неизменным потрясением, неприятным, болезненным открытием...
... да, в мире существуют подобные места и даже если ты закроешь глаза, они не исчезнут.
Лера... о чем она мечтала?
Изменить мир вокруг себя, стать самостоятельной, красивой, добиться его, Артема, расположения?
Да, банально... но она начинала путь с искренней надеждой, со слабой верой в благополучный исход. А закончила его... в этом тяжелом, обреченном месте.
Но... закончила?.. Разве она закончила его?
Нет. Для Леры... все только начинается. Она – не такая, как Галочка. Она выдержит... Обязательно.
Неспеша подходя к палате, он заметил на стульях у стены двух человек. Обрюзгшую, неопрятно одетую, с круглым лицом и курносым носом, простого вида немолодую женщину, смахивающую на продавщицу он не знал. В девушке - низенькой, хрупкой длинноволосой блондинке со стройными ножками (подчеркнутыми обтягивающей миниюбочкой) и соблазнительной маленькой грудкой – он без труда узнал Алису, лучшую подружку Леры. Они с Алисой виделись всего пару раз, но запомнить такую симпатичную девушку было несложно.
Увидев его, блондинка коротко, зло усмехнулась.
- Ты зачем сюда приперся, сволочь?! – гневно сверкая глазами, подбежала к Артему, замахнулась.... Артем ловко перехватил ее руку, легонько сжал. Нахмурился.
- Держи... себя в руках.
- Пошел ты... Педик! – выкрикнула так громко, что несколько проходящих по коридору посетителей больницы изумленно обернулись. Нетерпеливо, яростно вырвала руку, демонстративно отвернулась... Тонкие плечи чуть подрагивали от напряжения и еле сдерживаемых слез.
- Алиса... – неожиданно тихо и осуждающе подала голос женщина, по всей видимости, Лерина мать.
Алиса смутилась, опустила глаза, заговорила с волнением:
- Мама... но ведь он... это же из-за него... из-за него Лера... теперь не узнает нас... -  Алиса беспомощно закрыла лицо руками, не в силах продолжать.
- Знаешь... Это всегда легче – обвинить кого-то, ненавидеть, мстить... Но...в случившемся нет ничьей вины. Ни твоей, ни моей, ни этого мальчика. С Лерочкой... случилась беда... – Артем изумленно слушал женщину. Она казалась равнодушной, даже слегка отрешенной, только напряженная поза, безнадежность в затуманенных глазах, заторможенность движений выдавали в ней человека, отчаянно борющегося с безудержными, захлестывающими океанами боли и страданий. – И сейчас... Артем – единственный человек, который может спасти Лерочку...
Артем стыдливо отвел глаза от женщины, тяжело вздохнул. Ну почему – он? Почему снова – он?
В конце концов, кто Лера для него? Так, случайная приятельница...
"Уйти. Сию же минуту уйти из этого печального места, не видеть этих убитых горем людей" – билась в голове предательски-спасительная мысль.
Выйти... на свет легкости, радости, беспечности, отбросив от себя – брезгливо, с отвращением и страхом, - ненужные ступени.
Да. Именно так он сейчас и поступит. Молча развернется и уйдет. В конце концов, он никогда не был по-настоящему силен...
Ведь он... не герой. Трус. Трус и слабак, чтобы там несчастная, глупенькая Лера ни думала о нем, как бы ни идеализовала его...
Артем, криво, горько усмехнувшись, наклонился к женщине. Положил руки ей на плечи.
- Я... не оставлю ее. Все будет хорошо, - Артем говорил, наблюдая за тем, как медленно, неуверенно расцветает на лице женщины недоверчивая надежда.Она тихонько всхлипнула, печально улыбнулась.
- Прошу тебя... хоть немного... побудь заботливым парнем для Лерочки... я знаю, что ты ее не любишь, но...
Артем молча отвернулся от нее, побрел к палате. Уже входя к Лере услышал горький, дрожащий голос за спиной:
- Мама...  Неужели вы ему поверили?..

***
... Лера. Маленькая, доверчивая, любящая – она из последних сил приподнялась на кровати, увидев его. Глаза сияли иступленным блаженством, торжественно кричали "пришел, пришел, пришел..." Она его узнала – единственного человека, в котором по-настоящему нуждалась.
А все-таки.... как мало человеку нужно для счастья. Она с усилием потянула к нему руки. Артем подбежал к ней, торопливо уложил обратно в постель.
- Лера... тебе пока нельзя вставать. Я тут, с тобой... видишь? – он легонько похлопал ее по тонкой, бледной руке.
Лера слабо улыбнулась, с обожанием посмотрела на него. Он ласково погладил ее по растрепанным волосам.
Испарина на лбу, посиневшие, пересохшие губы что-то беззвучно шепчут...
- Пришел... Ле... кра...
- Да, ты очень красивая, - мягко заверил Артем, усаживаясь поудобнее на стуле. – Но скоро станешь еще красивее. Тебе нужно питаться...
От воспоминаний о еде лицо Леры искривилось от боли и муки. Она с трудом помотала головой.
- Я буду угощать тебя. Мы будем вместе...
- Всегда? – как же она любила это категоричное слово!..
- Всегда, - серьезно кивнул Артем.
Он врал. Разумеется, он врал... Он и Лера... Да это просто смешно!..
Лера не способна прочитать неискренность в его глазах – она больна. Да и... даже будучи здоровой и наблюдательной, не факт, что смогла бы – слишком уж ей хотелось верить его словам.
Он не любит ее. Эта та правда, которую она никак не может осознать и принять.
Наивный – он искренне считал, что помогает ей, вселяет веру в себя тем, что общается с ней. Глупый – он просто мучил ее, делал ей больно еще раз и еще до тех пор, пока...
Но... теперь... пусть она... хоть некоторое время...побудет по-настоящему счастлива.
Сегодня он станет для нее именно тем, о ком она так страстно, отчаянно, безнадежно мечтала. Он не может позволить себе не оправдать ее ожиданий. Ведь, в конце концов, он был (и есть...)  Богом для нее.
Фальш, лицемерие, ложь... Слишком высокая цена для ее эфемерного счастья?
- Спа... си...
Артем замер от удивления.
- За что, Лера? – с неосознанным волнением. – Не говори ничего...
Она набрала в грудь побольше воздуха, явно собираясь с силами для произнесения какой-то важной вещи.
- Ты... не любишь.... и все равно...
Артем пораженно застыл.
По щекам Леры текли слезы, но она благодарно, счастливо улыбалась. Улыбалась ему, несмотря ни на что.
"Когда я улыбаюсь, мне совсем не грустно"...
.... пришел.

Эпилог.
... Март. Поздний вечер. Слякоть и грязь под ногами. Отрезвляюще-холодный воздух помогает облекать чувства в слова. 
Недовольство – только пару дней назад он с горечью осознал, что его творчество не несет в себе ни малейшей художественной ценности. Его стишки – надуманные, фальшивые, псевдо-интеллектуальные, лишенные эмоции, изящно-пустые, вялые, похожие на слизких, безвольных осьминогов, на распластавшихся под палящим солнцем скользких медуз, - сейчас не вызывали в нем ничего, кроме отвращения.
Сможет ли он... создать что-нибудь по-настоящему стоящее, важное, нужное людям?..
Взгляд случайно наткнулся на нечто раздражающее. Артем внезапно остановился, со злостью вглядываясь во что-то. Глаза поблескивали под стеклами очков.
Бигборд. На нем – роскошная грудастая блондинка сияет неискренней улыбкой. Шикарное кресло, дорогое платье, открывающее все прелести идеальной фигуры. Пухлые губки, яркий, броский макияж, откровенная, даже развратная поза.
Она что-то рекламирует. Что именно? Это не имеет ни малейшего значения.
Главное – то, что девушка из этой рекламы подобна своей искусственной, неестественной красотой его бездарным "осьминогам"... Хотя нет... она даже хуже их.
Его "медуз" не навязывают людям в качестве образцов для подражания. Его стишки не ломают жизни тысячам молоденьких дурочек по всему миру.
Общественное мнение, черт его подери.
Артем поискал глазами что-нибудь тяжелое. Ему повезло – рядом с бигбордом громоздилась стройка очередной пафосной многоэтажки. Он поднял с земли большой, увесистый кирпич.Оглядевшись, убедился, что никого не поранит, с силой размахнулся, целясь красотке прямиком в лицо...
"Прощай, крошка".
Кирпич, проделав дырку в плакате, рухнул на крышу чьей-то машины. Тоненько завыла сигнализация.
- Чувак, а ты крут... - услышал Артем за спиной тихий восхищенный голос. С интересом обернулся. Юная (лет пятнадцати) размалеванная готка с нескрываемым уважением смотрела на него.
Артем, улыбаясь, заговорщически подмигнул ребенку.

                3-22 января 2013.
                http://www.youtube.com/watch?v=7zRwHNbWOJI