2 октября 2090 год

 Электронные часы прозвенели ровно в шесть часов утра. Я недовольно стукнул по ним и, находясь еще в полусонном, состоянии, поплелся в ванную, предварительно сделав короткую зарядку. С зеркала на меня смотрел парень со встрепанными волосами и сонным лицом. Это был не тот красивый Франсиско, который вечером ложился спасть. Темные круги под глазами не украшали меня, хотя были не очень-то и заметны.
Я начал готовиться к первому в моей жизни совместному уроку с другими людьми. Раньше я занимался, только с частными репетиторами, а про всех ребят, что обычно резвились в городе, как маленькие котята, София говорила: «Держись подальше от этих скотов», и я обходил их мимо.
Сегодня же, начиная с этого дня, я буду заниматься еще с 30 такими же ребятами, как и я. По мне не было видно, как я волнуюсь, хотя в душа моя разрывалась в тревоге и волненье.
Я аккуратно начал расчесывать волосы.  С детства у меня было много парикмахеров, стилистов и других, чудаковатых людей, нанятых моей мамочкой. Теперь, она уже не рассчитывает, оплачивать все эти услуги, так что я буду вынужден заботиться о себе сам.
Я вернулся обратно в комнату и начал складывать учебники, выданные мне вчера Самуилом. В колледже  Св. Сивиллы было выделено ровно  32 предмета, включая 17 основных.
Ночью я слышал странный храп Пита. Он спал как собака, свесив одну руку вниз, а щекой плотно прилегал к подушке, так что выражения его спящего лица казалось смешным.
Я надел новые черные брюки и полосатую жилетку с рубашкой. Тот кто  увидел меня в первый раз, сразу бы сказал, что я слишком серьезно слежу за своей внешностью. Но что поделаешь? С детства меня заставляли делать именно так.
Я решил не будить Пита, а пойти в аудиторию одному, пока не осознал, что даже не представляю куда идти. Колледж был огромным, и в нем  было не сложно потеряться.
— Эй, вставай! —  орал я в ухо своему приятелю, старательно теребя его за плечо, тот все еще не открывал глаза, бубня что-то нечленораздельное.
Тогда я прибегнул к крайним мерам: горячо, пнул Пита ногой так, что тот вместе с одеялом, упал на холодный пол.
— Какого хрена! — заорал он.
— Я бы хотел, уточнить, где будет проходить первое занятие, — грамотно заявил я.
Пит посмотрел на часы.
— Ни фига себе!  Так поздно?! Мне ж самому пора!..
И быстро вскочив, он начал надевать на себя вещи, раскиданные по комнате.
— Ты кстати, в какой группе, а? — спросил парень, заталкивая учебники в большой рюкзак, похожий на походную сумку.
— В семнадцатой, — ответил я, поглядывая на часы.
— Так это ж моя! — удивленно воскликнул Пит. — Значит и кабинет у нас один.
— Один говоришь…— с недоверием промолвил я.
Группы были разделены по возрастам, а Пит был старше меня. Возможно, он оставался на второй год по несколько раз.
— Ну, что идем? — спросил Пит, закидывая увесистый «мешок» на спину.
— Давно пора, — ответил я, и мы вышли из комнаты.
Колледж и наше местожительство были одним целым. Просто кабинеты и комнаты были раскиданы, как попало.
Первым уроком у нас с Питом была Энерофекесация. Она находилась на десятом этаже в 456 кабинете. Из-за Пита мы немного задержались, но все-таки успели прийти за пять минут до начала урока.
 Как только я вошел в большую просторную аудиторию, то увидел большое количество учеников, болтающих о чем-то. Помещение было полно шуму. Это было необычно для меня, ведь я привык заниматься в тишине.
Я сел на свободное место, пройдя мимо незнакомых мне людей. Они посмотрели на меня с удивлением, а светленькая кудрявая девушка, быстро подскочила ко мне и, облокотившись на парту, сказала:
— Привет! Меня зовут Кэли. А  ты новый ученик?
Я кивнул и за одну секунду меня окружили еще четыре девушки. Я в недоразумение смотрел то на одну,  то на другую. Разноцветные глаза, в свою очередь не скрывая любопытства, тоже лукаво поглядывали на меня.
— А ты откуда? — спрашивала одна шатенка, волнистые волосы, которой извивались как змеи.
— А тебе, сколько лет? — задавала вопрос другая, имеющая необыкновенный цвет глаз.
— А ты где раньше учился? — интересовалась, девушка с прямой челкой и красным ободком.
— А у тебя есть девушка? — с улыбкой спрашивала, уже знакомая мне Кэли. Барышни дружно засмеялись, а девушка с волнистыми волосами, шутливо ткнула Кэли локтем в бок. Я же сидел, молча, раздумывая ответить мне или нет? Я очень не хотел, чтобы кто-то знал, что я сын Софии.
Вот на круглом небольшом пьедестале выразилась фигура Самуила. Я заметил это через плечо одной из девушек. Признаюсь, я был удивлен увидеть его вновь.
— Так, все по местам! — прикрикнул он и окружающая меня свита вмиг разбежалась.
— Самуил наш учитель, — пояснил мне рядом сидящий Пит.
Самуил подошел к сенсорной доске и, пользуясь небольшой палочкой, начал записывать тему урока.
— Открыли тетради! — велел он и все сразу же зашуршали. — И записываем тему! Она называется «Появление Вайтблудов»… — он ткнул указкой по только что написанном заголовке. — Записываем! Записываем!
Я слышал, как повсюду раздается шорох листов и перебирания предметов в пеналах. 
— Итак, на прошлом уроке мы…— внезапно взгляд Самуила упал на меня. — О, новенький! — воскликнул он. — А, ну-ка иди сюда, мне надо познакомить тебя с классом.
Я нехотя встал со своего места и подошел к Самуилу.
— Это наш новый ученик! — сказал он, показывая на меня своей выгнутой ладонью. — Его зовут Франсиско.
 — Эй, а не тот ли это Франсиско, что сын известной оперной певицы? — крикнул кто-то из аудитории.
«Да, да! Точно он!» — зашушукались другие.
 — Тихо! — прикрикнул на всех Самуил.
Все сразу же смолкли.
— Этот мальчик, будет учиться у нас некоторое время, просьба проявить к нему уважение.
После этих слов Самуила, я сел на свое место, но был крайне обеспокоен. Все уже не смотрели на доску, где была написана  тема, я был гораздо интереснее ее.
Весь урок. Все сорок пять минут, я чувствовал себя подопытной крысой, на которую смотрело несколько тысяч глаз. Некоторые ученики, пошли на абсолютную наглость и начали щелкать меня на телефон прямо в середине урока. А Кэли, с которой я познакомился до начала занятий, все время строила мне глазки.
«Слушай, а это точно тот самый сынишка певчихе?» — слышал я позади себя, «О, да это скорей всего он!», «Точно, точно?».
Я думал, что этот длинный урок никогда не кончится. Меня нервировал шум и шепот, издававшийся повсюду. Наконец, когда прозвенел звонок, я почувствовал легкое облегчение, но ни надолго.
После звонка, мои нынешние одноклассники (хотя если быть точнее то большая их часть состояла из женского пола) столпились надо мной и начали задавать бессмысленные вопросы.  Парни же, смотрели на меня с каким-то подозрением и фыркали, а один из них, будучи бывшим «принцем» колледжа и вовсе сказал:
— Столпились все подле какого-то придурка…
Я проигнорировал его слова, и не капельки даже на них не обиделся. Видимо, мой недруг сильно хотел задеть меня этим, но у него  ничего не вышло. Тогда омерзительный до безобразия «принц» подошел ко мне, растолкав толку столпившихся девчонок и спросил:
— Ты че правда сынишка той известной Софии Деленберг-Кларк?
Я не ответил. Толстое до отвращения, поросячье рыло моего собеседника, заменяющее, ему  лицо, не говорила ни о чем хорошим. Было видно, что он с самого младенчество имел «золотые пеленки» и был выращенным в хорошем пастбище для свиней.
 — Че молчишь? — спросил он, нагнувшись к моему лицу, так что я мог рассмотреть эти нелепые черты лица: круглый картофельный нос и маленькие глаза. — Язык от такого внимания проглотил?
— Вовсе нет, — преспокойно ответил я.
— Слышь, — решил пойти мой собеседник с другой стороны. — А твоя мамаша сколько деньжишь получает? Вот мои предки зарабатывают по миллиону ферренгов в месяц. Я тут один из самых богатый в колледже, между прочем. Меня звать Грод. Если ты действительно так крут, то мы с Грэдом, (он указал пальцем на стоящего сзади парня, вытянутого, как палка) можем взять тебя в свою компанию. Ну, так что? Опять молчишь? Что, офигел от счастья?
— Вы хотите, сказать, что приглашаете меня в ваш псевдо-клуб, из-за того, что мои родители богаты? — уточнил я.
— Ну, да, — кивнул Грод. — Но тут дело не только в деньгах. Наше уважение стоит заслужить и на деле.
— Хмм…— пробубнил я, делая задумчивый вид, будто действительно думал над этим нелепым предложением. — Боюсь, что я не так низко опушен духовно, чтобы просить уважения у скота, — наконец ответил я.
— Че? — не понял меня Грод.
— Послал он тебя! — заржал рядом, сидящий Пит, и его заразный до боли смех передался толпе столпившейся подле  парты.
Морда, моего нового знакомого покраснела от злости. Вот теперь он точно походил на поросенка.  Я отчетливо слышал, как скрипят его кривые зубы.
— Ты  поплатишься за то, что отказался вступить в наш клуб, — грозно произнес Грод и гордо вышел из аудитории, а долговязый друг Грэд последовал за ним, будто надрессированная собачонка.
Я смог ответить на несколько, вопросов, задаваемых мне девушками. Больше всего спрашивала Кэли, которая, не на секунду не отходила от меня. Как только она узнала, что я сын настолько известной Софии, то ее интерес повысился вдвое.
Кэли была очень милая. Мне нравились ее короткие, кудрявые волосы, напоминавшие солнце, а улыбка маленьких белых зубиков и вовсе завораживала меня.
Так прошло еще пару уроков, в которых я был окружен многочисленным вниманием со стороны и гадким негодованием Грода. Он выкрикивал в мой адрес дурные вещи, над которыми некоторые из ребят смеялись, а другие лишь неодобрительно покачивали головой. Я же не обращал никакого внимания на его  вспышки. Он был из тех бездарных людей, которые всю жизнь были вынуждены на кого-то рассчитывать, будучи ничем, не лучше,  рабов, в тайне примеряющих корону господина.
В ресторане, где обычно обедали все ученики, я решил отказаться от пышной свиты и сесть вдвоем с Питом. Он, конечно, не нравился мне, как собеседник, но я хотел тишины, будучи очень утомленный вопросами.
В ресторане я первый раз увидел, учеников из Сектора Б. Они очень отличались от моих одноклассников. Одеты были броско, все в одинаковых формах, хотя здесь, в противоположном секторе была разрешена любая одежда. Да и сами ученики, были бледны и худы, в отличие от пышущих здоровьем богатеньких ребят.
Пит махнул одному из них рукой. Это был низенький, лысый мальчик. Он так же поприветствовал Пита.
— Это мой друг, — пояснил Пит. — Раньше мы учились с ним вместе. Его зовут Тото.
Понаблюдав, еще немного я заметил, что детям Сектора Б разрешалось обедать на выбор лишь тремя блюдами, в отличие от Сектора А  в котором количество всяких бесплатных многонациональных явст переваливало за все нормальные рамки. Здесь были и жареные телята, и кальмары, и коровьи языки и даже японские суши. В рацион бедных учеников входила только гречка, плов и рис. Мне показалось, это достаточно не честно, ведь тот худой мальчик заслуживал приятный вкусный обед намного больше, чем жирный Грод, который ухлестывал огроменную курицу, сидя за отдельным столом. Как только в ресторан начало заходить все больше учеников из соседнего сектора, то более богатые ребята начали смеяться над ними. В том числе была и Кэли, от которой я этого совсем не ожидал.
 — Фу, бомжики пришли! — говорила она, и ее подружки весело смеялись, обсуждая дуратскую форму и неотесанный вид своих ровесниц из  Сектора Б.
— А что они такого сделали? — спросил я Пита.
— У каждого из них свое преступление, и свой грех, — ответил он. — Вон та девочка, ее звать Ирой, она попала сюда только за, то, что ее обвинили в краже. А вон тот мальчик, по имени Сальвадоре, избил своего бывшего соседа до смерти.
— Понятно, — сказал я.
— Но, на самом деле, — вдруг начал Пит. — Они не такие плохие, какими кажутся. Ирка классно танцует и шутки разные знает,  вот она-то намного лучше  этих, — и он с отвращением кивнул в сторону Кэли и ее подружек. — А Сальвадоре, кстати, очень круто играет в баскетбол.
Честно признаюсь, я не совсем верил Питу. Мне казалось, что тот специально оправдывает этих бедняков, потому что знает, что сам – один из них.
 Я пообедал салатом из авокадо, чаем и съел одно яйцо. Пит завидев, то что я не ем мясо, пришел в большое удивление.
— Как можно не есть мясо! А вот оказывается, почему ты такой дохляк! — воскликнул он.
— Я вовсе не дохлый, — сказал я. — Просто у меня изящное телосложение, а все блюда прописаны моим личным диетологом.
— Ффф… «личным диетологом» — передразнивал меня Пит. — Вот дебилизм. Слушать советы «личного диетолога»! Набрал-то что хочешь и хавай! Твой желудок сам по себе «личный диетолог».
—А я и ем, то что хочу, — ответил я. — Кто сказал что мне это не нравится? Я питаюсь под контролем с самого своего рождения.
— И что ты никогда, никогда, никогда не ел мясо?
— Нет.
— А сладости? Выпечку там к примеру?
— Тоже нет, — сказал я, и вдруг вспомнил. — Хотя один раз меня угостили горьким шоколадом на празднике. И еще…— я задумался.
Пит с интересом посмотрел на меня, видя, что я что-то старательно вспоминаю.
— … еще отец тоже давал мне сладости, пока не видела София, — наконец вспомнил я.
Тут перед моими глазами предстала картина: я совсем крошечный, одетый в дурацкий балахон, сижу на руках у своего отца. Я вижу его красивое лицо: улыбку, смеющиеся глаза и сам улыбаюсь. Мама стоит рядом.  Она сердится, отходит, а папа пока ее нет дает мне конфеты. Он держит указательный палец подле губ и просит меня не говорить о нашем маленьком секрете. Я радостно киваю и бегу в какое-то потайное место, там где меня не смогут найти гости и рассматриваю каждую конфету, каждый блестящий фантик…
— Эй! — кричит Пит, дергая меня за плечо. — Ты че уснул?
Я, удивленно смотря на него. Видимо задумался.
— Быстрей! — говорит мне он, вставая из-за стола. — Иначе опоздаем на следующей урок. Препод, будет злой, как собака!
Я ничего не говорю, лишь киваю, встаю со стула и иду за моим «приятелем»…

Неожиданно, но учебный день почти подошел к концу. Я и не думал, что он закончится так быстро. Всего пятнадцать уроков. Это было совсем не много, к тому же большинство тем я уже прошел изначально со своими репетиторами, поэтому щелкал их, как орешки.
Пит же все больше поражал меня. Ему было так скучно, на последних пяти занятиях, что он даже не знал чем себя занять. Наблюдая за ним в течение дня, я понял, что он полнейший дебил. Да, да точно. Дебил. Более хорошего, понятия характеризующего его я и не знал. Пит не понимал арифметику, не разбирался в языках, плохо читал. Даже в небольшом предложение, состоящем из пяти слов он умудрился совершить восемь ошибок, и даже не знал, как умножаются квадратные корни.   
Но меня не столько волновал Пит, как Кэли…
Она пропала с двух уроков. Это казалось странным. Я переживал за нее. Кэли была хорошей  и нравилась мне. Сегодня я был покорен ее избыточным вниманием. Девушки в колледже действительно были красивыми, и не только Кэли.
До этого дня я был вынужден общаться лишь только с одной женщиной (о, нет это не была моя мать!) это было хуже. Мне приходилось общаться с Гроттессой Фон-Гилинберг, дочкой известного нефтяного магната, друга Софии. Эта была самая отвратительная и капризная девочка на всем белом свете. Хоть ей было всего 17 лет, она напоминала собой сорокалетнею тетку. Гроттесса была не красивой. У нее были слабые жиденькие волосики и оттопыренные уши, а фигурой своей несчастная Гроточка напоминала доску. Она была такая же, как и я: сидела дома под опекой нянек. Ее редко выводили гулять. А если и выводили, то она сидела в своей песочнице, и стоило только приблизиться  к ней незнакомому ребенку, ближе, чем на пять метров Гротесса  кидалась песком. Сейчас, конечно она уже выросла, но я уверен, что у нее до сих пор есть в запасе парочка песочных бомб.
 Но сейчас говорилось не о ней, а о – Кэли. Я решил поискать ее, и подумал, что она будет очень рада, нашей второй встречи.
Сначала, я спустился в ресторан. А вдруг прекрасная Кэли одиноко попивает чай, ожидая пока кто-нибудь, не составит ей компанию?
Но там оказалось пусто. Уборщики убирали со столов и гремели тарелками.
Хмм… А может сие прелестное существо решило почитать какой-нибудь интересный роман в библиотеке? При этих мыслях, я сломя голову помчался туда. Приоткрыв дверь читательного зала,  я осознал, что Кэли  и здесь нет.
«Но ничего, надежда умирает последней» — подумал я, и смело побежал в комнату отдыха, куда обычно сбегалась вся молодежь, по словам Пита.  Но и там, не было ее.
Я расстроился и, опустив голову, потопал на первый этаж. Мне очень захотелось выпить горячего шоколада.
И вы не поверите… Именно там была Кэли! Но она ли это?
Кэли сидела на коленках у кого-то парня и смеялась. Смех ее был уродливым и злым. Я остановился, в незнание. Может быть это не Кэли?
Но нет… Светлые волосы и это круглое лицо, принадлежало именно ей. Я онемел. Меня повергла в шок та пошлость и вульгарность, какой я еще не видел в Кэли, мало того, она говорила очень громко, часто вставляя в свою речь брань.
 Мне показалось, что я влюбился. Действительно. Показалось.