Рия Алекс. Еще один доктор. Анализ

Конкурс Копирайта -К2
Мне понравилось разбирать, что для чего написано. Хотя может быть, я больше прониклась мыслью создать другого доктора из рассказа «Китайский болванчик». Того, который смог бы сделать то, о чём рассказала героиня. Зачем? У меня есть две версии. Одна из них общечеловеческая – исследуя условия, при которых происходит событие, и психологические характеристики героя мы начинаем больше понимать собственную природу, и можем укротить свои тёмные инстинкты. Вторая версия, что это должно помочь нам, как писателям, в создании сложных, неоднозначных характеров и ситуаций, с помощью которых мы сможем провести читателя через очистительный катарсис. Именно он предполагается у читателей «Китайского болванчика».
Уважаемый Удав Юзик набросал мне психологический портрет такого доктора. Озлобившийся, разуверившийся человек без прошлого, настоящего и будущего.
И я попыталась слепить циничную сволочь на основе своих представлений.
Внешность: средний рост, худощавый, но крепкий, жилистый. С усами. Такими сивыми, невыразительными. Русоволосый, глаза серые.
Прошлое: Учился, жил, любил ли? Встала в тупик. Вот как раз любовную историю не хотелось ему придумывать. Флиртовал, несомненно, но вот была ли у него история затронувшая душу? Жена? Дети? Возраст оставила тот же 30 плюс-минус. Нет, не будет у него жены. А вот сестра была. Сестра, как символ заботы, светлое воспоминание из прошлого сама вылезла. Пусть будет.
И к этой даме он чувствует расположение. Не сразу желание, сначала хочет уберечь от скотства. А потом сам становится скотом.
Кстати, признаю влияние Марининого доктора, так что вещь вторична.
Итак:

Доктор

Вошёл в избу приспособленную под медсанчасть. Привычным взглядом выхватил тех, кому помогу в первую очередь. Остальные тяжелораненые, возможно, не доживут до начала операции. Из инструментов молоток, нож. Анестезия, она же антисептик – горилка. Хорошо, что есть. Ещё и поэтому первые те, кто в сознании, кто точно выживет, кто может выпить.
До того, как закончу ни капли в рот, а помощник мой уже нализался. Обычная ампутация и этот на столе должен был выжить. Если бы держали его, всё должно было получиться за один раз. А так чувствовал себя мясником на рынке. Мясо в нарезке…
После этого несколько огнестрелов: обеззаразить, вытащить, зашить. Игла тоже обычная.

А потом напиться. В хлам, до скотского состояния. Все скоты и я ничем не отличаюсь. Атаман изволил пригласить, уважение оказал, рядом посадил.
-Вот скажи, дохтор, чем человек от скота отличается? – смотрит с хитрецой, философ доморощенный. Что сегодня будет доказывать?
-Ничем, те же кости, мясо и дерьмо, - говорю то, что думаю и всё равно, что он сам сейчас вещать будет. Даже не слушаю.
Мне всё равно, кого я оперирую, красного, белого, зелёного, бандита, немца, националиста. Внутри всё одинаково, я видел. А вот почему я до сих пор предпочитаю лечить, а не убивать, это уже другой вопрос. На который ответа у меня нет.

-Доктора тебе, красавица? – переспросил атаман.
Она стоит в дверях, смотрит по сторонам. Не красавица, лицо тусклое, круги под глазами, несвежая одежда. Но осанка выдаёт, что чужая в этом мире. И остатки причёски, под сбившимся на плечи платком, как у сестры.
У атамана уже глазки замаслились. Пустил слюнки на барское тело. Чувствует, что дамочка не из тех, кто обычно ему достаётся. Думает возвыситься, унизив ту, кто была выше.
-Пойдёмте, - я прихватил под локоток, увёл. Не для него она.

-У меня дети больны, - смотрит с надеждой, готова молиться на меня. Иду следом. Сделаю, что смогу.
Едва взглянув, понимаю - они уже мертвы, дело пары часов, все признаки на лицо. Об этом и сообщаю.
-Спасите их, вы же доктор, вы же дворянин!
С чего взяла? Усы давно потеряли форму, некогда заниматься. Выправка? Лицо невольно кривится в усмешке. Вспомнила бабка, как девкой была.
А её уже понесло. О той жизни, о счастье, о муже. И китайский болванчик на полочке кивает согласно. Такой же чужеродный, в этой обстановке, как она сама. Молчу. Дамочка возмущается. Пытается пробить меня сначала словами, потом, не добившись успеха, бросается на меня с кулачками.
Женщина, не надо со мной так. Что у меня осталось, кроме инстинктов?
Краем глаза вижу агонию мальчика. Не надо матери это видеть. Хватаю за руки, пытаюсь увести от постели детей, заставляю отвернуться. И тут она решает, что покушаюсь я на её добродетель, сопротивляется, кричит. Ах да, «лучше смерть, чем бесчестье», воспитание даёт о себе знать. Как будто есть выбор. Смерти всё равно до или после.
Замерла, прижалась. Сердце стучит в моих руках. Живое пока. И я живой. Не железный…

-Теперь ты их спасёшь? – раздавлена, думает не о себе, а больше не о ком. О чём и говорю, не в силах справится с лицом.
Что она видит? Усмешку циника или гримасу судьбы? Ненависть на мгновение делает её лицо незабываемым. А потом гаснет, как огонь свечи.
Я мимоходом забираю болванчика. Зачем? Может быть хватит играть в куклы? Прошлого не вернуть. Только достигнув дна можно оттолкнуться от него и всплыть. Хотя, кого я обманываю? Мы уже не всплывём. Мы оба умрём, возможно, завтра. На память взял. Недолгую и горькую.

-Ты доктор?
Очередной бой и село в руках красных. За мной пришли, нет смысла отпираться. Вывели без верхней одежды – мертвецу она не нужна.
-Да я тебя… - один из них хватается за наган. Второй  бьёт под руку, выстрел в небо.
-Ты доктор? – буравит меня колючим взглядом.
Да, я – доктор…



© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2013
Свидетельство о публикации №213012501102
рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2013/01/25/1102