Альхесирас

 Мы устали – это факт. Нормальный человек к концу рабочей недели чувствует естественную усталость и, бросая всё, садится в свой автомобиль, покидая так надоевший за неделю город. Он вполне может прекрасно провести день с любовницей, а вечером посетить с любимой женой театр. В конце концов, съездить на пейнтбол. Да мало ли ещё, что может сделать нормальный человек, живущий в нормальной семье, в нормальном городе, вполне нормальной стране и, самое главное, на суше.

Мы устали, и это не то слово, если я открыто выражу свои эмоции, как это мог бы сделать моряк, возвращающийся из дальнего рейса, мой компьютер подчеркнул бы всё одной красной полосой, а издательство не приняло бы мой текст в печать, потому что мы действительно устали.

Пять месяцев, проведенных на «Острове Свободы», я, надеюсь, вы уже догадались о каком государстве идет речь, – ну, конечно же, о Кубе, – сделали своё пагубное дело. Психика всего экипажа была накалена, как вода в Персидском заливе. Мы ждали одного – это скорейшего возвращения домой и обязательного захода в Европейский порт, где можно было с лихвой избавиться от заработанных, с таким тяжким трудом, денег. А валюты у нас накопилось достаточно, чтобы потратить её, как может тратить только истинный русский моряк. И мы постарались, но об этом чуть позже.., – а сейчас ещё Атлантика, вода, – всё та же вода, которая, вторую неделю, монотонно серела за бортом.., а сейчас тянулись своей унылой чередой дни, похожие один на другой, как серые кошки в предрассветном тумане.

Команда напряженно ждала новостей из Новороссийска: в какой же порт нам разрешат зайти… Но мы так и не дождались, – видно, начальству было приятно «мариновать» нас в неведении. Поэтому все основные сплетни, различные домыслы и предположения стекались сюда, в излюбленное место нашего отдыха, на корму. Корма танкера являлась и местом досуга, и «курилкой», одновременно.

«Курилка»… – даже одно это слово всегда вызывало у меня тошноту… Тем более, «курилка» на нефтеналивном судне, где «искре негде упасть»! Она представляет собой замкнутое пространство с одним иллюминатором, – площадь такой каюты не более пятнадцати квадратных метров, – несколько металлических лавочек, урны, заполненные водой, и человек двадцать разгоряченных мужиков, пускающие изо рта сизый дым, иногда даже кольцами. Да, это всё было, но на других танкерах, – а на нашем, первый помощник считал себя «демократом», тем более, что он «наш», из бывших механиков – свой в доску... Он разрешил курить на корме, на свежем воздухе... Такой привилегией пользуются далеко не все экипажи.

При этом наш незамысловатый досуг скрашивали: шахматы, нарды… и, конечно, домино, и всякие другие штучки для «убивания» столь дорого, для каждого человека, времени. Рядом, в кают-компании, можно было сразиться в настольный теннис. Но главное было не это, а новости, которыми каждый день мы обменивались друг с другом, которых, по сути своей, и не было вовсе, но их тут же, не сходя с места, придумывали, интерпретируя – каждый на свой лад.

И о чём здесь только не говорилось: о событиях в Советском Союзе и во всём мире… О новостях парохода говорили всегда шёпотом, кривя физиономии и украдкой поглядывая по сторонам… Главная обсуждаемая новость, это – с кем спала, последний раз, наша повариха?.. Как правило, этот «счастливчик», в это время, стоял на вахте и не мог слышать столь «лестных» слов, в его адрес, а когда он появлялся на палубе, все с ухмылкой косились в его сторону… Он, ничего не подозревая, спокойно курил свою «Приму» и многозначительно сплевывал, далеко за борт. А мы, в это время, сильно завидовали ему: «Вот, гадёныш, повезло же!..»

А в это время пароход, совершенно не обращая никакого внимания на наши «пересуды», неумолимо приближался к Европе, – и чем ближе была Земля, тем еще напряжённей становилась обстановка внутри самого экипажа.

«Альхесирас!..» – наконец, прозвучало из уст нашего первого помощника, нашего партийного босса. Роль первого помощника на судне была проста: смотреть за моральной устойчивостью экипажа, не допускать антисоветчины и т.д. От него напрямую зависела судьба каждого из нас: будешь ты моряком дальнего плавания, или твоя карьера закончится, в дальнейшем, на ржавом буксире… – в каком-нибудь захолустном порту… Поэтому парторгов везде и всегда боялись, – но только не мы: Петрович, – как за глаза мы его все называли, был наш парень!.. Альхесирас… – что это, и с чем его едят… – мы не знали. Мы знали Гибралтар, мы знали Канары.., – в конечном счёте, можно было зайти на Мальту, – а тут совершенно непроизносимое слово! – я, и по сей день, с трудом его выговариваю.

 – Да что вы все так испугались: это испанский порт, находящийся рядом с Гибралтаром, и является его альтернативой, можно сказать – клоном, если хотите. Только принадлежит он Испании, – не то, что его соперник, Гибралтар, по сей день являющийся колонией Великобритании. Так что давайте, товарищи моряки, заказывайте валюту, завтра приходим...
– Ура! - провозгласил первый помощник… – Но Петрович не закончил свой текст: …только потом я понял, что это было только начало.

– А сейчас – давайте о главном: в связи с тем, что экипаж судна проделал огромный, тяжелый труд, выдержав такие испытания, – я бы сказал, в нечеловеческих условиях тропической жары..., мы тут посоветовались с капитаном и пришли к единому мнению, что вас, настоящих советских моряков, – я скажу больше: настоящих «морских волков»! – надо хорошенько поощрить! Думали, думали – и решили: завтра, при увольнении на берег, каждому будет разрешено пронести на борт судна до литра спиртных напитков: хотите вина, хотите водки – выбирайте на свой вкус… Вы это заслужили. Только, конечно, призываю вас быть благоразумными – не употреблять спиртное: всё и сразу!.... – тут он помедлил… и почти выдавил из себя – Я закончил...

Разразилось такое громкое «Ура!...», что казалось – пароход развалится надвое!.. – но этого не случилось, …хотя, вполне могло произойти позже… Но и там фортуна была на нашей стороне, – наверное, мы просто «везунчики».

Наутро пришвартовались... Всё, как всегда, …даже как-то очень обыденно и без единой помарочки. Выдали валюту – песеты... – они приятно оттягивали карман… Настроение – ближе к космическому, – шатались по улицам, торговались на рынке, – в общем, как всегда. Сумки уже были набиты всяким товаром, нужным и не совсем… Ну, конечно же, джинсы!.. различные ремни, шузы, батники, жвачка, – но, самое главное, я купил два виниловых диска!..

– Я думаю, нам пора!.. – заключил Петрович, проходя мимо очередного магазина. Пропустить его мы не могли... – зашли, купили литровую бутылку неизвестной мне водки, попросили открыть, – потом стаканы… купили сервелат, хлеб… Нож взяли тут же, с прилавка, при этом немало испугав хозяйку, – тем более, что мы общались, в основном, на «русско-английском» наречии, которое они мало понимают... Налили по полстакана и молча выпили, с такой сверхъестественной жадность, что, наверное, так не пил воду путник, пересекший пустыню Сахара. Закусили колбасой, но вышла промашка, … «укусив» кусок «сервелата», – почему «укусив», а не откусив?.. – да потому, что зубы крепко застряли в этой вязкой пластмассовой субстанции!.. Трудно было разъединить челюсти: их прочно склеила колбаса, но водка была выпита… – глаза лезли на лоб… дыхание останавливалось. Хорошо, хоть нос еще функционировал, - схватив кусочек хлеба, я жадно стал впитывать его аромат!.. Отпустило...

Только сейчас я заметил глаза хозяйки. Это было нечто!.. Трудно было описать их выражение: наверное, так смотрели люди на «трехдневного» Лазаря, восставшего из гроба, – она вся тряслась от увиденного!.. Вместе с ней тряслась трубка телефона: она явно хотела вызвать «службу спасения»… Мои собратья чувствовали себя лучше, однако старались закусывать одним только хлебом… Я кое-как разлепил зубы и стоял, глупо улыбаясь …улыбкой человека, упавшего с кровати, – в глазах все плыло, я терял равновесие… Каким образом я оказался на борту, помню с трудом, …а скорее всего, вообще не помню. Это хорошо ещё, что мне не надо было идти на вахту – я заступал на неё только в середине следующего дня...

  Проснулся от страшной головной боли. Тело все ломило. Сил не было никаких. Было утро. Пароход шёл своим курсом, не обращая на мои мучения никакого внимания. Я проспал всё: и ужин, – а он бы не помешал моему отравленному организму..., и как судно ушло в море – без лоцмана… – потому что капитан не удосужился даже вызвать его, решив, на свой страх и риск, наверное, сэкономить… Я проспал всё, к своему счастью!.. А что я узнал утром, повергло меня в шок, – хорошо еще, что я не совсем ясно воспринимал окружающую действительность… и то, что я узнал через пелену моего плохо протрезвевшего ума, показалось мне тогда лишь голливудским боевиком, а не страшным настоящим...

В ту ночь на судне спал я один: все остальные «бодрствовали», и многие – с особым усердием… А случилось то, что и должно было случиться: ребята выпили всё! – всё, что принесли на борт, – всё и выпили… При этом пили – и первый помощник, и капитан, и старпом… пили матросы и мотористы, радисты, - и даже горничная пила!.. Хорошо… а как же отшвартовались?.. Каким образом вышли в море?.. – между прочим, ночью!?.. Это оставалось загадкой. Нет, никто не управлял судном… а каким образом это делалось...

 На мостике были – в доску пьяный капитан и «почти трезвый», по сравнению с ним, старпом, – он-то, в основном, и взял на себя управление... В машинном отделении работали два человека – оба трезвые: мой друг Леха (язвенник, хроник), трезвый как стеклышко, с чьих слов я потом всё это записал, – и стармех, немного под хмельком, но такой мастер – мог бы вообще лежать на плитах, но при этом управлять каждым, даже самым мельчайшим, механизмом. Чувство долга в нём было превыше всего. Трезвым был ещё один человек, который не принимал никакого участия в этой «Варфоломеевской ночи» – это ваш покорный слуга, – …я бездыханно спал у себя в каюте, брошенный, на счастье – всеми и забытый… А может я просто не делал никому плохого… и поэтому не вошёл …в «черные» списки «жертв»…

Итак, всё то же утро, после бурной ночи… Я ещё ничего не знаю… и не вижу особых изменений, – но внутренне ощущаю, что всё не так, как раньше: во-первых, пусто… Вчера – были люди, и каждый занимался своим делом… А те люди-тени, которые сейчас встречаются мне на пути, стараются сразу улизнуть от меня в сторону, тщательно скрывая свои, не в меру измятые, лица. Я сердцем чувствовал, что что-то не так!..

Кают-компания встретила меня холодной пустотой, – столы были прибраны, расставлены приборы, но никого не было… Я сел и стал есть. После вчерашней «колбасы», у меня во рту маковой крупинки не было…

– Серега, это ты?! Как же я рад тебя видеть!.. Правда, ты зеленоватый… но ничего, – зато цел, что о многих других не скажешь… – Как сам-то?.. – Алексей, наверное, только сменившийся с вахты, подсел ко мне. – Ты давай ешь, сегодня всё равно завтракать никто не выйдет… Так что – поешь!.. может легче станет…

 Он смотрел на меня, как на утопленника, которого давно считали пропавшим без вести.

– Алеш, ты не крути, – расскажи лучше, что это всё значит!?» – решил поинтересоваться я.

– А ты что, друг мой, всё проспал?.. – как-то даже с легкой обидой начал Алексей. – Здесь же «Варфоломеевская ночь» была!.. а может и того хуже… – там хоть гугенотов били, а тут сам чёрт не разберет, кто кого, – в общем, народ порезвился... Выпили всё и сразу, – весь запас, который принесли с берега… а ты знаешь сколько!? Другой раз, на неделю бы хватило, …у многих ещё с Кубы кое-что оставалось… Пили всё, – понятно, в разном количестве, но все, – и капитан, и Петрович, я не знаю, как это ещё старпом вовремя остановился, – наверное, профессиональное чутье: знает, что через час отходить надо. Отшвартовались… – ты видел когда-нибудь, чтобы два троса на берегу оставить! Лоцман, на своём катере, до последнего что-то в «матюгальник» орал, но его никто не слышал! – Как же, на мостике сам Колумб со своими подручными, – только, я думаю, если бы великий мореплаватель столько выпил, мы и по сей день не знали бы, где Америка находиться. Хорошо, – старпом путь прокладывал, но он тоже не святой, после стакана водки не каждый правильно пеленг возьмёт. Вот он и взял – на Марокко, по прямой, – видно, решил, что так короче будет, …только куда? – на тот свет, наверное..., – закончил Алексей.

Я почесал затылок и машинально посмотрел в иллюминатор…

– Чего ты там смотришь? Мы уже вывернули давно, – а так тебя бы сейчас верблюды вместо жвачки использовали… – с каким-то «итальяшкой» в десяти метрах разошлись… Вот, где фильм ужасов, – а ты спал! Я, как раз в это время, на корму покурить вышел.., – так чуть сигарету не проглотил.., – Алексей замолчал, глядя, на пробегающие за бортом волны…

 А я, в это время, думал о своём… Вот судьба!.. Мы были на волосок от гибели, а об этом, наверное, половина экипажа знать не знала… Гибралтарский пролив – это узкие ворота – из Атлантики в Средиземное море. Суда снуют туда-сюда, как пчёлы в улей, – умудриться проскочить между ними и никого не задеть – это только судьба, – если бы мы делали это специально, то, наверняка, врезались в кого-нибудь… Но этого не случилось. Алексей рассказал всё, что знал, – а знал он многое…

– Но самые «кровавые» события разгорелись около полуночи, в радиорубке, – продолжал рассказчик. – Ты же сам хорошо знаешь, какие у нас радисты, – напишешь в радиограмме любимой своей: и целую, и не могу больше, без тебя, – только жди… Ну, сам понимаешь.., а они, вместо десяти, раздирающих душу слов, пишут два: – люблю и скоро буду, …а за остальные – денежки себе в карман. Вот Слон и старший матрос решили разобраться по справедливости. «Усидели», по бутылочке, и пошли. Слон крут бывает, особенно, когда «под шафе». Как ты понимаешь, разговора спокойного не получилось. Отвертки в ход пустили. Старший радист – в лазарете, помощник – с синими глазами, в радиорубке заперся. Что ты! – капитан, – и тот с «фингалом» ходит… А о Петровиче и говорить нечего: повеселился на славу, все лицо исцарапано, – наверное, к Дуне приставал… В общем, кроме нас троих… – ну, понимаешь… я со стармехом, в «машине» всю ночь простоял, – тебя уже будить не хотели, – видели вчера, как на борт поднимали: но точно! – особо важный груз… Что с тебя взять: ты и сейчас ещё не того цвета, – наверное, в будущем, художником станешь, – они, говорят, все такие. Ты иди, поспи лучше, а то в полдень тебе на вахту заступать...

Я походил немного по судну, оно больше напоминало «Летучий Голландец» из мистических фильмов, – никого, а движется… и, судя по расположению солнца, на данный час, – в правильном направлении.

Четвертый механик, мой непосредственный босс, появился только на второй день пути – весь в синяках, конечно. Люди ходили молча, ни с кем не разговаривая… Почти у каждого были повреждения: кто в бинтах, кто в зеленке… у кого глаз завязан, как у великого полководца. А до дома – неделя. Надо перышки начистить. Скоро женщин на борту будем принимать, – а тут «ничего» не «работает»… «Подремонтироваться» надо, – но я то знаю, что, к приходу в Союз, все – как огурчики свежие будут, жены и не догадаются, чем их мужья, ещё неделю назад, занимались!.. А всё отчего? – да всё оттого же: от нехватки женского пола, на душу мужского населения, на судне…

Я стоял, смотрел на однообразный берег Северной Африки и думал, – что ж мы за народ такой: сегодня будем «морды» бить, а завтра – жизнь друг за друга не пожалеем!.. Недаром говорят: русская душа – потёмки. А на «дворе стоял» 1974 год…

2013г.