Бабы, бабы, бабы... жен-щ-щины

И вот день за днём, год за годом она прилетала к подножью магазинчика и ждала, когда Он придёт к самому урочному часу. Сменялись эпохи, а ворона молча тосковала о нём – полупьяном бессребренике. В стороне скулили собаки  и плакали  от бессилия мыши под наростом звонкого снега, а она лишь проводила строгим клювом бесполезную суету, но Он так и не приходил с 11-ти часам и не приносил замусоленный пластмассовый кусочек сыра.
А из окна напротив подслеповатыми глазками за вороной наблюдала старушка. В руках её замирали спицы над вязаньем длинной рубахи, похожей на психиатрическую и она тоже ждала, когда же придёт её некогда весёлый и беспутный Васька.
Старуха за окном и гордая ворона поседели можно сказать в такт. И вот однажды мимо проковыляла убогая  похоронная процессия с двумя флуоресцентными венками и удивительно знакомым острым носом в гробу.  - Ой! Васька! - ахнула старуха и проскрежетала клювом ворона. На чёрном погосте... На чёрном погосте они не расставались уже никогда.
Порой,  ворона растягивала ленты венка, шаркала ножкой по рыжим спёкшимся еловым иголкам в поисках опоры для последнего рывка в полёт.
«Ох! Бабы, бабы, бабы…жен-щ-щины» - ещё долго шептали широкие ветки-лапы в вышине, которые смыкались над головой, как своды храма. «Упокой ваши души, господи!»

вдохновила фотография автора Михаила Никитина 7
http://proza.ru/2013/01/30/603