Господин живет ночами

Людвиг Ван Бетховен - Лунная соната


Практика всегда веселее, спросите нас у Бога.





Знаете, Бельфегор всегда был ребенком. Он не вырос за все эти года в Варии, и ни за что не вырастет. Он просто слишком жесток для взрослого. Не понимаете? Слишком любит убивать. Так, как никто другой. И он - единственный, у кого среди почти таких же грешных людей (а может, они уже и не люди вовсе?) искренняя улыбка.

На удивление спокойный Лондонский вечер, небезызвестный юноша гуляет по переулкам родного города. Какая ирония, судьба забросила его именно сюда спустя больше века. Ты ведь видишь, Лондон почти не изменился - все тот же город дождей и роскоши, все то же гнилое обиталище бессмысленных людей, которые бежали сюда в надежде. При мысли об этом, спокойная улыбка на твоем лице меняется презрительно усмешкой. А тут еще слишком много громкой музыки.

- Чертовы выродки, не знают, куда суются, - хмыкаешь ты и натыкаешься взглядом на кое-что интересненькое - очередная проститутка. Даже через столько лет количество и "стоянки" ночных бабочек не изменились. Конкретно ты помнишь это место особенно четко, почти так же, как и событие, произошедшее тут. Моменты дежа-вю. Странное все-таки слово, французское и моднявое такое. А ты всегда искренне ненавидел французов.

Девушка за углом то и дело подносит ко рту и выбрасывает очередную сигарету. "Какое рассточительство, милая леди". Ты уже всего в паре метров, отчего прекрасно видишь ее лицо: и измазанную помаду, и маленькие глазки, опасливо бегающие туда-сюда, и розоватый от холода аккуратный носик, и впалые щеки, и челку, прикрывающую один глаз. Да просто идеальная жертва! Не так уж красива для кульминации пиршества, не так уродлива для завязки. Самое то.

Пара минут - и ты уже сжимаешь ее горло так сильно, как можешь. А можешь ты очень сильно. Заглядывая в ее испуганные свинячьи глазки, отвращение чувствуешь ты. Но улыбка не должна сходить с лица. Если человеку подарить говно, он с улыбкой, но примет это за подарок. При общении то же самое.

Ее лицо определенно напоминает тебе кого-то. Но ты не помнишь. И даже не хочешь вспоминать. Скучно будет.

Еще немного - и мертвое тело падает перед тобой сначала на колени, а потом на землю вниз головой. Какая жалость. Следующие часы проходит непонятно где и непонятно каким образом. Ясно лишь одно - ты, та недостойная жизни и кровь. Свои излюбленные ножи ты даже в этой жизни не променял на какое-то другое оружие.

Ведь ничем другим не добиться такого удовольствия от убийства. Ты давно уже не резал шлюх, отчего сам процесс был для тебя еще желаннее, чем само убийство. Делая все это медленно, смакуя каждый момент, ты находишься в эйфории, верно? Ах, не отвечай, я знаю ответ.

Так сладостен тебе этот грех. Само наслаждение от расчленения бездыханного тела, которое холодеет с каждым часом просто неописуемо в твоем понимании, определенно. А улыбка так и не сходит лица, так и не признает все грязи ситуации.

Ты - чокнутый на всю голову ребенок. И ты был проклят, не мне об этом рассказывать.

Точность хирурга прошла с тобой через жизнь - ты до сих пор умеешь идеально оперировать, заимствуя у недо-человека очередные органы, не повредив их. Твоя любимая игра детства - бросать игрушки где попало, чтобы потом прислуга их собирала. С возрастом сменились лишь сами игрушки (на нечто более кровоточащее), принцип все тот же.

Эх, парень, ты никогда не вырастишь из игр. Иначе станет скучно.

И вот, она вся растерзана, ее плоть тут и там, тебе это только нравится, на тебя это все действует возбуждающе, ведь так? Молчи и улыбайся. Ее имя, как ты увидел в вывалившемся бумажнике, - Мэри-Энн Николз, знакомо, так? Твоя первая "официальная" жертва.

И опять мы играем в стародавние игрушки. Все, как и век с хвостиком назад. Как удачно.

А ты все улыбаешься и вытираешь руки, глядя на свое творение. Оно прекрасно и без описания, особенно прекрасно то, чего не было с самого начало у нее - Душа. И у тебя не было. Это, наверное, единственное, что тебя связывает со своими жертвами.

Ах, Бельфегор, ты всегда был таким прекрасным ребенком.

Знаете, убивать под музыку, звучащую в этом помещении, безумно весело.

Особенно, если это - Лунная Соната старого доброго Людвига Ван Бетховена.