Не стоит село без праведника

               
                Все мы жили рядом с ней и не поняли, что
                она тот самый праведник, без которого по
                пословице, не стоит село.
                Ни город.
                Ни вся земля наша.
                А.И. Солженицын «Матренин двор»


На шестидесятом  километре от Астаны, по ветке, что ведет в города Кокшетау и Петропавловск, стоит поселок. Когда-то он именовался «поселком городского типа», но местные жители добились, что бы этот «статус» убрали, и учителям и врачам добавили к зарплате «сельские». Село, как село, ничем не выдающееся, даже поезда стоят на станции не больше минуты, но живет в нем много хороших людей, которые любят его всем сердцем…
                ***
Железная дорога чёрной змейкой убегает за горизонт. С грохотом по ней проносятся поезда, раньше это были паровозы с товарными и пассажирскими вагонами, потом электровозы, сейчас – электрички и высокоскоростные испанские поезда с современными вагонами. В них чуть ли не каждую неделю в курортную зону Бурабай, которую называют казахстанской Швейцарией,  ездят чиновники, политики, иностранные гости, и даже президенты.
Если бы они отвлеклись от своих важных государственных дел и посмотрели в окно на шестидесятом километре от столицы Казахстана, то увидели бы высокую полынь вдоль железнодорожного полотна, мусор, гонимый ветром, и оставленный непонятно кем: то ли поселковыми людьми, то ли пассажирами из вагонов, и по непонятной причине никогда не убираемый; а также маленькие приземистые саманные домики, которым столько же лет, сколько этому поселку.
                ***
В таком вот низеньком доме, который находится на второй улице по счету от вокзала и железнодорожного полотна, «за линией», как называют местные жители эту часть поселка, и жила Нина. Сварливая старушка,  вреда своим ворчанием никому никогда она не приносившая. Домишко у нее был хоть и приземистый, но, ни плохой. Крыша от дожей не протекала, зимой тепло от печки выдувало не сразу, только под утро. Двор был огорожен крепким забором, имелись огород, летняя кухня, пристройки. Всегда чисто, белено, убрано. Два кота ходили следом за своей хозяйкой, и когда она выходила за двор и садилась на лавочку, усаживались по обе стороны возле нее, словно сторожевая охрана, и ласкались, тихонько мурлыкая…
Много лет этот дом стоит без хозяина, «баба Нина», как называли женщину более молодые соседи, умерла давно.  Этот дом часто напоминает мне о пенсионерке, ведь даже при беглом взгляде на него сразу видно, что хозяина у него нет. Может быть, потому, что его  арендуют непорядочные люди, а может, потому что он не хочет стоять без своей прежней хозяйки, которая прожила в нем полвека…
                ***
О жизни бабы Нины я ничего практически не знаю, хоть мы и жили по соседству. Когда наша семья поселилась на этой улице, она сразу стала приходить к нам в гости. Правда, всего минут на пять. Прибежит (я говорю «прибежит», а не «придет» потому, что в свои восемьдесят пять лет она была живой и энергичной), расскажет про свое хозяйство, посоветуется с моей мамой в бытовых вопросах, пожалуется на цены в магазинах, и опять убежит заниматься своими делами. Вот эти последние годы ее жизни я ее и знала.
Нина хоть и жила не одна, а с внуком, но  считалась одинокой  женщиной. У нее были, да и сейчас есть (и живут припеваючи), два сына, но ни одного из них за шесть лет я ни разу не видела. Тот, что в Германии, - далеко, никогда не приезжал, а второй сын, что живет с другой стороны железнодорожного полотна, приезжал, но редко. Я видела только его джип у дома, а вот, чтобы он снег откидывал, картофель копал, или еще как-нибудь помогал своей престарелой матери – никогда.
Нина всегда все делала сама: ухаживала за огородом, садила, полола, выкапывала овощи. На грядках у нее росли капуста, морковь, свекла, помидоры, огурцы, лук, зелень. За домом был посажен картофель. Я всегда удивлялась, зачем ей так много картофеля? Что удивительно, всходил он у нее раньше, чем у других соседей, а земля была всегда очищена от сорняков и окучена, -  любила она ухаживать за землей, и очень переживала, если на ее грядки случайно попадала соседская птица. Кроме огорода с овощами у нее еще имелись курочки и поросята. Как она одна со всем этим справлялась? Я до сих пор ума не приложу!
Много хлопот было у Нины, когда приезжал ее долгожданный сын на джипе. Нужно было варенье сварить, картофель с погреба достать, курочку зарезать да выпотрошить, яичек ему наложить, мяса свиного, сальца заранее засоленного вручить. Она была из ряда таких людей, которые до последнего вздоха заботятся о своих родных и близких, только почему-то это замечательное качество не передалось ее детям. К сожалению, в жизни это бывает довольно часто.
До сих пор перед моими глазами такая картина: стоит баба Нина на колонке. В одной руке -  ведро с водой, на голове – старый потертый платок, туловище сгорблено, на ногах калоши одеты поверх шерстяных носков, другую руку она прикладывает к глазам, закрывая их от солнца, и смотрит вдаль. «Где мой сынок», - думает она. – «Где мой кровинушка родненький. Вроде вчЕра обещал приехать, до сих пор нету, начальник видать не пустил, грошы платит, а до хаты не пускает».
Говорила она с украинским акцентом, в детстве я думала, что она специально придумывает такие слова, чтоб смешно было. Позже я узнала, что украинцев, как и немцев, поляков, и белорусов, целыми семьями высылали сюда на «точки». Именно их руками был построен наш район.
Тридцатилетнего внука она любила не меньше, чем сына. Он жил вместе с ней, но, как жил – присутствовал. Родители давно отказались от него, и лишь она одна его жалела и любила. С тоской Нина вспоминала о том, какие у него были золотые руки, и что он мастерил на станке в те времена, когда не пил.
Слышала я, что он ее сильно обижал, только она никогда никому не жаловалась. Как-то приходит она в наш дом и плачет: «Чем Бог нас так обидел, беду послал! Мочи моей больше нету, позвоните в милицию, нехай приедут, посмотрють. Прижал меня до стенки, хапнул за горло, чуть дух не выпустил. Гроши ему мало, все зенки уже залил, не чуя, что творит, выпивки треба...» Плачет Нина, закрывает  лицо, посиневшее, дрожащими руками: «Може напугають его там, да пить бросит опосля».
Приехали люди в форме из милиции. Зашли к нам в дом, расспрашивали, как и что было, предложили нам и Нине поставить под заявлением подпись. Тут она вскочила: «Не буду я ничего чиркать! Как это я на своего внука родимого бумагу такую напишу? Не чую что ли кровь родную? Жалко ведь, може еще одумается, ведь никому окромя меня он не нужон…»
Ну что тут скажешь? Развели руками взрослые люди, повздыхали, да и разошлись по домам. Уж сколько соседи с Сергеем разговаривали: «Не тронь старуху! Если доведешь ее до гроба, на улице окажешься, как собака под забором подыхать будешь, никто не подойдет к тебе, не заступится! Таких дураков, как твоя бабка нигде нет больше!»
Видимо разговоры эти не сильно подействовали на Сергея. Время от времени из их дома доносились крики, ругань, мат: «Ба! Деньги дай!» Потом еще какие-то слова его страшным хриплым голосом и  плачь Нины…
«Не бачу, за что это мне? - плакала Нина, - долг перед детьми выполнила, сыновей одна рОстила, в люди вывела, одного лишь непутевого обрела, всех потеряла. Скильки мне жить-то осталось? Хоть пару годочков покойно бы…»
Много раз еще приезжали сотрудники РОВД, но так и уезжали ни с чем. Потом и вовсе перестали реагировать на эти звонки. В отделении Сергея знали, но без заявления Нины они ничего сделать не могли, закон такой. Забирали в «обезьянник», он сидел  положенные ему сутки, выходил, - и опять за старое. Нам оставалось только наблюдать, чем же закончиться эта затянувшаяся драма.
Нина пыталась лечить Сергея, собирала пенсию, возила его в город, «кодировала», но все бесполезно. Если человек сам не хочет вылечиться, то ему никто не поможет.
Она стала реже бывать на улице, перестала ходить к соседям. Энергия ее угасала, как-то внезапно она постарела. Потух взгляд, голос стал тихим и слабым. И вдруг Нина заболела… Слегла и больше не вставала. И всем было понятно отчего. Сын ее в свой большой и богатый дом не забрал, внука от нее не изолировал. Пару раз приехал сам, пару раз приходила его жена. На том и все.
Нина, как свечка, сгорела за короткое время. Дом быстро продали, долго не думали, что с ним делать, а внук ее стал жить у своих собутыльников, и часто его видели пьяным, лежащим под забором. Наверное, даже на том свете за него у нее не перестает болеть душа…
                ***
«Господь сказал: если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу место сие». Тогда Авраам спросил: «Может быть, до пятидесяти праведников недостанет пяти Ты истребишь весь город? Он сказал: «не истреблю, если найду там сорок пять…» (Евангелие. Ветхий завет, глава 18).
                ***
Р.S. После публикации этого очерка в местной газете, откликнулись множество людей. Они узнали в этой истории и Нину,  и ее семью, а ее «заботливый» сын даже позвонил в редакцию и грозился подать в суд за клевету. Это меня очень порадовало, так как в газете мой очерк заканчивался так: «Если в этой истории кто-нибудь из бессовестных детей все же себя узнает, то можно считать, что я достигла своей цели….»

                2008 -2013 год