Спасти Ангела

Не раз, проходя по улицам этого губернского города N, я видел одиноких людей, пытающихся исполнять музыку на каком-либо инструменте. Их называют «уличными музыкантами». Но, наверное, они не музыканты в привычном смысле этого слова: ведь их не ждут в концертных залах, им не рукоплещут... Их инструмент, как правило, убог, извлекают звуки они без лёгкости, нередко спотыкаясь...

Но однажды я увидел молодого человека. У него был детский синтезатор. Молодой человек сидел на скамейке в парке, положив синтезатор на колени. Просто сидел. Было видно, что ему ничего не нужно, он просто от чего-то отдыхал...

Но вот он как-будто вспомнил что-то и его руки сами потянулись к инструменту. Я прислушался. Колокольчиком запел нехитрый инструмент, но пальцы юноши часто ошибались, как-будто что-то мешало ему. Музыка прекратилась...

Какое удивительное лицо. Лицо Ангела. Но это прекрасное лицо искажено болью!

— Что с тобой?

— Извините, но я предпочитаю на «Вы».

— А я — на «ты».

— Договорились.

— Так что же с то... С Вами?

— Посиди рядом и узнаешь.

Я присел на скамейку. Ангел, казалось, забыл обо мне. Через какое-то время он снова коснулся клавиш. И снова зазвенел колокольчиком детский синтезатор, зазвучала удивительно светлая и чистая мелодия. Молодой человек часто ошибался, но всё равно искал и находил нужные клавиши, и с каждым новым исполнением ошибок становилось меньше. Наконец он смог исполнить эту чудесную мелодию не только без ошибок, а даже с какой-то напевностью, плавностью, когда звуки как бы перетекают друг в друга...

— Ты исполняешь это произведение не в той тональности, — вдруг услышали мы чей-то голос. Я и не заметил, как около нас остановилось несколько человек. Наверное, мой взгляд выдал моё замешательство, но голос понял его по-своему:

— Я учитель музыки и знаю, что говорю. А ещё ты неправильно держишь руки. А ещё ты неправильно... — голос продолжал перечислять ошибки, и с каждым его указанием юноша как бы сжимался и поникал всё больше и больше... Я не вытерпел:

— Спасибо за советы, но сейчас ему нужно не это...

— Ему нужно заниматься, трудиться, а не на лавочках прохлаждаться! Музыка — это труд, музыка — это серьёзное дело!

— Да, конечно. Мы знаем. Спасибо... Молодой человек, сыграйте, пожалуйста, ещё.

Его аккуратные пальцы снова коснулись клавиш. Они что-то искали, но не находили. Наконец, он прекратил попытки и выключил инструмент.

— Что случилось?

— Ничего нет. Музыка ушла.

Тут вдруг громко заржала компания парней, остановившаяся рядом:

— Э, чувак, чё эт там у тя ушло? — и компания взорвалась хохотом.

— А ну-ка оставьте парня в покое! Вам до него не дорасти за всю жизнь! — на счастье, нашёлся человек, приструнивший наглых дурней.

Кажется, я что-то понял...

— Пойдём отсюда.

— Куда?

— Не знаю... Пойдём просто прогуляемся вместе. Я никому не позволю делать тебе больно.

Ангел посмотрел на меня. И я испугался этого взгляда. Его прекрасное лицо дрожало... А глаза — полны слёз и благодарности... Он закрыл лицо руками и разрыдался...

Я обнял его и прижал к себе, гладил по голове. Появилось ощущение, что я стал старше на целую жизнь.

Мы ходили, сидели на берегу. Ветерок освежал нас. Когда его боль поутихла, я сказал:

— Прошу тебя, пожалуйста, не ходи больше туда. Это погубит тебя.

— Но куда же мне идти? К кому?

— ... Не знаю...

Хорошо, что я заметил, как мой ответ привёл в ужас этого почти взрослого ребёнка... Почти. Только почти... Я обнял его за плечи и сказал:

— Постарайся просто помнить обо мне. Всегда. Как-будто я рядом. И будет легче.

— Значит, мы больше не увидимся?

— Как знать... Просто помни о нашей встрече. И тогда, может быть, мы встретимся ещё и ещё.

— Но разве нельзя не расставаться?

— Увы. Это невозможно.

— Но почему же?

— Потому что я — твой сон.

*   *   *

Музыкальная иллюстрация: Большой детский хор, “Прекрасное далёко”, солист Дима Викторов. 1984.