Вариации на орнитологическую тему

Определенно у моих земляков что-то с глазами. Стоит только заикнуться – мол, птичек я люблю снимать! – как тут же:

– А у нас на даче аисты рядом с домом живут!

Или:

– А мы вчера в Изборске были, там на озере лебеди! Такая красота! Мы их тоже фотографировали!

Без вариантов.

Других птиц, меньших размеров, люди заметить и оценить просто не в состоянии. Но вот чем плохи утки-кряквы?.. Особенно их селезни – с атласными зелеными головами, шоколадными нагрудниками?.. Разве некрасивы синичка-лазоревка в синей шапочке и с желтым пухлым пузиком, белоспинный дятел в большом красном берете?.. Щегол, чечевица, овсянка, горихвостка?..

Спору нет, красноклювый белоснежный лебедь-шипун с крыльями-парусами куда как эффектен. Зевс для обольщения Леды в такого лебедя и превратился. Красота семейной пары этих птиц вызвала к жизни и другие мифы, уже не древнегреческие. В том числе – и сказку о лебединой верности. Песню композитора Мартынова на слова поэта Дементьева слышали все.

Да, лебеди образуют постоянную пару, это верно. Но если один из супругов погиб, другой выходит замуж или женится снова. Это подтвердит любой орнитолог. Да и сама я была свидетельницей как раз такого случая.

Однажды весной на Великой, в большой полынье, остановились на отдых два лебедя-шипуна. Белый, взрослый, и молодой, серый – из прошлогоднего выводка. Белый крупный красавец носил на левой черной лапе широкое блестящее кольцо, надпись на котором позволила установить в дальнейшем, куда он мигрирует на зимовку. А в Латвию! Колечко ему надели в Риге. С приходом весны лебеди из Прибалтики возвращаются в наши края.

Есть основания полагать, что предшествовавшей осенью и в начале зимы именно эти лебеди еще плавали по реке в нашем городке. И как раз в таком составе. Куда же пропала мать лебединого семейства? О ее судьбе местные жители рассказывали дикую историю.

Оказывается, мода такая появилась в наших краях – украшать свадебную машину лебединым трупом. Орнитолог национального парка «Себежский» Сергей Анатольевич Фетисов сообщил мне потом, что с подобной же целью у них мелкий районный начальничек убил черного лебедя.

То есть царственные птицы, созданные природой исключительно для того, чтобы освящать мир своей живой красотой, погибли из-за дури и спеси жалких людишек, пожелавших прикрыть свое нравственное убожество белыми и черными перьями. Смешно думать, что новобрачные, сидевшие в подобным образом «украшенной» свадебной машине, будут счастливы! Да не может быть благополучным брак, заключенный под сенью такого бесстыжего глумления над тем, что должно быть свято для каждого нормального человека…

Вернемся на весеннюю Великую. Белый и серый были замечены местными любителями природы, доброхоты начали таскать им хлеб. Молодой лебедь держался настороженно, а вот белый показывал всем своим видом, что ему – сам черт не брат! Наевшись хлеба, старый лебедь ложился на прибрежный лед у полыньи таким образом, чтобы, не поднимая головы, пить воду. Глотнув мутной речной водицы, он громко рыгал, потом вертел и тряс белой чистой гузкой, и на лед из-под хвоста сыпался темный помет… Подходивших к реке людей он подпускал к себе слишком близко.

Такое непринужденное и, я бы сказала, нахальное поведение белого красавца внушало за него сильные опасения. Оторвут наглецу его бесшабашную головушку какие-нибудь бомжи! И останутся от него перышки да косточки!

К тому времени, когда Великая полностью очистилась ото льда, лебеди из города исчезли. И я часто думала: живы ли они?.. Не погубила ли их излишняя доверчивость?..

В конце июня, в прохладные серенькие дни с короткими моросящими дождиками, я отправилась от турбазы в Алоли вниз по Великой на надувной лодке. По берегам реки в этих краях почти нет деревень, и потому здесь чисто и тихо.

Первый раз на ночлег я остановилась в лесу, среди высоких сосен. Высадилась неудачно: оступилась, рухнула в воду, намочила не только одежду, но и висевший на шее фотоаппарат.

И на том первом своем бивуаке я почти не спала. По крыше палатки звучно щелкали капли заходившего время от времени дождя, и меня разбирала досада: угробила я новый и не дешевый фотоаппарат или обойдется?..

А еще прямо над головой, не замолкая ни на минуту, свиристела свою довольно-таки пронзительную песенку горихвостка… Что и говорить, та еще колыбельная…

На следующий день, когда я тронулась в путь, со мной вознамерилась поиграть в догонялки любопытная серая цапля. Она устраивалась на суку высокого прибрежного дерева, дожидалась, когда я подплыву поближе и прицелюсь в нее зеркалкой с телеобъективом (у меня, запасливой, с собой было две фотокамеры), и тогда снималась с насеста и улетала вперед, за поворот Великой. И это повторялось раз шесть или семь. Потом цапля решила, что насмотрелась на меня достаточно, и полетела – над моей головой – назад, вверх по реке…

По пути я вспугивала утиные выводки, и хлопунцы с плеском и шумом торопились укрыться в камышах; впереди, среди крон прибрежных деревьев, порой мелькали какие-то крупные белые птицы (по слабости зрения рассмотреть их подробно я не успевала); высоко над головой зависали почти неподвижно крестообразные силуэты пернатых хищников.

Второй бивуак я разбила на песчаной косе. Той ночью меня несколько раз будили мощные шлепки – будто сковородкой по воде! – игравшей в реке крупной рыбы и шумный птичий разговор прямо за тонкой стенкой палатки. Наутро я увидела на влажном от росы баллоне своей лодки, принайтовленной в непосредственной близости от моего эфемерного походного жилища, белый пух. То есть не увиденные мной ночные собеседники (кто это был? Речные кулички?..) избрали мое скромное плавательное средство местом для своей конференции…

Последний день моего путешествия по Великой был солнечным. На водохранилищах местных ГЭС, где воду не морщат ни течение, ни ветер и она зеркальна, в такую погоду легко утрачивается чувство реальности. Над головой – синева и облака, и под лодкой – тоже. И ты повисаешь в центре мироздания, и Вселенная вращается вокруг тебя…

А пухлые завитки облаков в тот день почему-то напоминали своими угловато-округлыми очертаниями рисунки из китайских книг. Никогда таких не наблюдала.

Миновав очередную деревню, расположенную на берегу водохранилища Шильской ГЭС, я вдруг увидела лебединое семейство. Мама возле камышей занималась с тремя своими пушистыми серыми детишками, показывала им, какую водяную травку и как надо кушать… А папа, заметив мою лодку, вдруг понесся ко мне, как торпедный катер. Метрах в пяти он остановился, повернулся ко мне левым боком и задрал вверх черную ногу. На ней блестело широкое кольцо. Взглянув на белого красавца через телеобъектив, я прочитала надпись. Это был тот самый лебедь-вдовец. Счастливый в своем новом семействе. Для полного счастья ему не хватало только угощения, и он желал получить его от меня.

Свежего хлеба в моем рюкзаке, конечно, уже не было, и я кидала роскошному вымогателю кусочки размоченных ванильных сухарей…

В тот миг я тоже была счастлива абсолютно.