Кино и академия

                Кино и Академия
           Когда-то давным-давно в 1966 году  я поехал в Москву, чтобы поступить в Военную инженерную академию им. Ф.Э.Дзержинского. Ехали втроём – я, старший лейтенант Н. из нашей части и его молодая жена. Н. был очень развитым, умным, очень обаятельным, коммуникабельным парнем, ему, ещё не женатому, даже комнату выделили в нашем военном городке, ... Мы тогда служили в Учебном центре РВСН в городе Котовске Одесской области.
         И вот он женился. И выбрал девушку – свою землячку и одноклассницу -  женился на ней, наладилась нормальная, хорошая семейная жизнь, служба, наступила пора поступать в академию. получить высшее военное образование и ему разрешили поступать в академию. И он поехал поступать в академию.
         Но молодая жена сказала: «Я с тобой. Одного я тебя никуда никогда не отпущу! Куда ты – туда и я!». И он взял её с собою.
         И вот мы втроём поехали в Москву. У меня уже было высшее военное образование, я окончил в 1962 году Московское Высшее Краснознамённое Общевойсковое Командное училище им. ВС РСФСР. Но надо было ещё получить инженерное образование по специальности ракетчика ...
         Когда приехали в академию и представились, то меня направили в общежитие в Кунцево, а Н. с супругой направились искать съёмное жильё.
         В Кунцево нас в комнате было пять человек, поступали все на разные факультеты, занимались  упорно. Иногда только в жаркие дни выходили искупаться в Москве-реке, благо протекала она рядом.
         В академии я должен был поступать на факультет спецтехники, но попал в группу на Командном факультете. О предназначении и специализации сначала не говорили. Потом только сказали, что отобрали нас из абитуриентов всех факультетов по самым высоким средним баллам  Аттестатов зрелости, и будут готовить из нас специалистов по теории полета и баллистике и решению баллистических задач, попадающих траекторий - алгоритмизации, программированию и решению баллистических задач на вычислительных машинах.
         Вскоре статус Командного факультета изменился (повысился), и после первого курса нас перевели на Первый Инженерный факультет. На Командный факультет стали принимать с более высоких, майорских и выше, должностей, а мы ещё молодые были, от лейтенантов до капитанов, я, например, в Учебном центре РВСН был преподавателем-командиром взвода по геодезической подготовке, ещё старший лейтенант, должность капитанская и воинское звание капитан я получил уже в академии на втором курсе ...
         А пока что мы готовились в течение месяца к сдаче вступительных экзаменов. Конкурс был большой, а набор в группу – 25 человек. Так как основными предметами специальности была математика и физика, то мы «скинулись» и наняли репетиторов из числа учителей средних школ, которых хорошо знали и рекомендовали на кафедрах математики и физики академии. Особенно запомнился наш репетитор  по математике. Он к своим обязанностям подходил очень серьёзно и ответственно. Запомнилось его: «Мозг должен мыслить так!», и дальнейшее изложение логики решения той или иной задачи.
           Месяц пролетел быстро. Сдали экзамены. Осталось нас 25 человек, тех, кто сдал вступительные экзамены. И осталось пройти Мандатную комиссию. Перед этой комиссией нас тщательно инструктировали, предупреждали, чтобы мы председателю комиссии генерал-майору Честнову отвечали только по уставу: «Есть» и «Так точно» и не вступали ни в какие рассуждения (пререкания), потому что «иначе - не примут». Запугивали изрядно. Да, и по правде, мы и сами видели, что в академии все строго было очень: чуть что не так и отправляли назад в часть, откуда прибыл. А потом из части уже не направляли для поступления в академию - кандидатов было много, очередь была, многие хотели получить высшее военное образование, ведь это была гарантия для успешной военной карьеры. Офицеры без высшего образования и в связи с возрастом на вышестоящие должности не назначались и им приходилось до пенсии так и оставаться младшими офицерами, в лучшем случае капитанами...
                Готовил к комиссии нас капитан Б.М.Рыгалов. Начальник курса полковник Троицкий был занят выпуском своего курса командного факультета.
                И вот Мандатная комиссия. Меня вызывают. Вошёл, представился, сел перед председателем комиссии по его указанию. Он задавал разные вопросы, а я ждал (и очень не хотел, так как пришлось бы рассказывать про ссылку мамы) когда он спросит, как я оказался в Северо-Енисейске. Но он не обратил внимания на запись в аттестате зрелости об окончании Северо-Енисейской школы, а стал утверждать, что у меня упрямый характер. Судил, видимо, он исходя из графы «национальность» и из необоснованного, на мой взгляд, утверждения, что все украинцы упрямые.  Необоснованного, на мой взгляд, потому, что, имея уже достаточный опыт общения с людьми самых разных национальностей в Северо-Енисейской школе, в мотострелковых частях и в Учебном центре РВСН, куда призывались молодые люди из всех республик СССР, и вместе служили и русские, и молдаване, и украинцы, и казахи, и киргизы, и грузины, и евреи, …, я был уже убежден, что у каждого народа есть персоналии самых различных характеров, и название национальности большой роли не играет, ибо люди, как правило, были настроены на дружбу и уважение. И мне не нравилось, когда всю нацию, весь народ отождествляли с отдельными персонажами, ибо в любом народе были и положительные и отрицательные персонажи. Конечно, были отдельные негативные моменты, например, когда москвичи к другим относились высокомерно, но при помощи комсомольских активистов и индивидуальной работы, они быстро сглаживались. Я рос и вырос в многонациональных коллективах, в которых мы о национальности не спрашивали. Я учился и окончил школу имени Героя Советского Союза Е.С.Белинского, который был, как я узнал случайно, будучи уже в десятом классе, евреем по национальности, родившемся в Красноярском крае и окончившим перед войной нашу школу, и который повторил подвиг русского из Уфы Александра Матросова, …
                Я, хотя и помнил об инструктаже – не вступать ни в какие дебаты – стал возражать генералу, говоря, что есть такая черта характера, как настойчивость – и это положительное качество характера, и что упрямство тоже имеет свои плюсы. И тут я заметил, как изменились лица всех членов комиссии и самого генерала: я вступил в пререкания с председателем, с самим генералом! Ведь в командных училищах, факультетах психология отношений к подчинённым была далеко не такой, как в инженерных, а более жёсткие. более строгие, …, и я это уже проходил, я же окончил командное училище, сам командовал уже в Учебном Центре РВСН, …  Я и сам понимал, что нарушаю инструкции, но, думал я, "я же не упрямый". Как я скажу - «Так точно», если это неправда. Если бы генерал сказал, что я вспыльчивый, то – да, я ответил бы «Так точно».
                А так ведь – неправда, что я «упрямый».
                Генерал приказал сухо: «Идите!». До меня всем офицерам сразу генерал говорил, что "принят в академию". Мне генерал не сказал ничего. (В восьмидесятые годы после моего перевода из Байконура в Академию мне приходилось встречаться с генералом Честновым, который был уже в отставке и работал преподавателем Академии, и, общаясь с ним, я видел насколько он коммуникабельный и душевный человек ...). 
                Я встал, ответил «Есть» и вышел. У дверей толпились офицеры, посыпались вопросы: «Ну, как? Приняли?». Все волновались, гадали кто пройдёт: ведь конкурс высокий. Вышел капитан Рыгалов, снова стал инструктировать офицеров, как надо отвечать, а на меня нашло какое-то безразличие ко всему происходящему. Я отвечал равнодушно: «Наверное, нет, не прошёл, подождём - объявят». По тому опыту, как отчисляли из академии абитуриентов, нарушивших дисциплину или получивших неудовлетворительные оценки, я знал, что отнимают пропуска и выводят за пределы КПП буквально в течение часа. Я был готов оставить академию в течение часа.
                Наконец, закончилась работа Мандатной комиссии, вышел капитан Рыгалов со списком зачисленных в академию, нас построили, и он огласил список. Я был в числе зачисленных в академию.
                Мы все расслабились, повеселели, старались отдохнуть, посмотреть достопримечательности столицы. Я съездил в училище, но там были летние каникулы, и я в училище почти никого не встретил. Встретил только капитана О.П.Добрякова, бывшего командира нашего взвода, а теперь ставшего командиром роты первого батальона, и встретил подполковника Шломова – нашего преподавателя общевойсковой тактики, фронтовика. Это он на каждый наш промах восклицал «О, бедная Россия!».
                Подполковник Шломов прошёл тяжелые годы войны на передовой. И теперь учил нас воевать. Часто он на полевых тактических занятиях ставил курсантам «вводные». Примерно так: «Вы - командир взвода. Ваш взвод занимает позицию (показывает). Впереди укрепления противника. Там (показывает) пулемёты, там миномёты. Ваше решение! Ваши действия!».
Надо было уяснить задачу, оценить обстановку,принять решение и отдать боевой приказ.
                Бывали случаи, когда обычно особо «ретивые» курсанты принимали неверные решения и командовали: «Взвод! В атаку вперёд!»
                «О, бедная Россия! Куда? На пулемёты?! Вы погубили свой взвод! Вы погубили людей! О, бедная Россия! Оценка неудовлетворительно!» - восклицал обычно наш любимый преподаватель и назначал другого курсанта командиром взвода, чтобы уже другой командовал. Потом обычно он проводил тщательные разборы занятий.
                Подполковник Шломов меня узнал, посмотрел на мои артиллерийские эмблемы и погоны и спросил: «Где служишь?». Я ответил, что в ракетных войсках. Он сказал: «О, бедная Россия! Ты изменил нашей профессии. Ты ушел из Сухопутных войск. Ты же по тактике отличник, в Сухопутных войсках у тебя была бы карьера, а тут что? Я не подам тебе руки».
                Так я неожиданно для себя неудачно посетил училище и огорчил любимого преподавателя, который на полевых занятиях по тактике всегда хвалил меня. Мой любимый преподаватель по любимой дисциплине не знал, что я после училища попросился в сильно засекреченные тогда Ракетные войска из-за варикоза ... (Командир нашей роты майор Голев готовил назначение меня в Кремлевскую Роту Почетного караула, но узнав о своем заболевании вен, я отпросился в РВСН, ведь в Роте почётного караула очень сильные нагрузки на ноги, там постоянные строевые занятия и мероприятия, ..., и меня назначили в Винницкую армию РВСН, а оттуда - в Учебный Центр РВСН в город Котовск Одесской области,,..).
                Потом первого сентября в академии начались занятия. В основном это были лекции, и мы не сильно напрягались. Много было собраний, инструктажей. У нас создали партийную организацию, меня избрали в партийное бюро, Володю Лазарева – секретарём партийной организации.
                Всё шло отлично,  пока однажды меня не направили на собрание партийного актива академии, посвящённого новому учебному году. На собрании выступали в основном преподаватели, и выступил генерал - начальник политотдела академии. В своём выступлении он подчеркнул, что необходимо все силы зачисленных в академию офицеров направить на успешную учёбу, а не на развлечения, которых в Москве хватает. И заметил, что часто молодых офицеров, слушателей академии, замечают в кинотеатре «Октябрь». Кинотеатр «Октябрь» по тем временам считался передовым, интересным, там шли интересные кинофильмы и для улучшения и получения  объёмного изображения там даже выдавали для просмотра кинофильмов специальные очки.  Выступление генерала мне не понравилось: как это офицер приехал в столицу нашей Родины из лесов или песков, из шахты под землёй, где сутками нёс боевое дежурство по защите нашей Родины, и ему нельзя даже в кино сходить? В училище нас всегда отпускали в увольнение, и командиры водили в театры, в кино, на стадионы, увольнения даже давали на целые сутки. А тут ...
                И я попросил слова. И сказал всё это, всё что думал. Сказал, как было в нашем училище, как нам прививали любовь к нашей Родине и её столице, отпуская в увольнения и организуя экскурсии по знаменитым местам нашей Столицы ...
Все молчали. Никто, и генерал тоже, не сказал ничего. Наверное, ждали от меня совсем других слов, заверений, обещаний, …  Это выступление потом долго мне «икалось». Без слов. Только один преподаватель программирования майор В.Цальп однажды на занятии как-то многозначительно промолвил в зал:  «Надо думать, что говорить на собраниях!». Я понял. Я понял, что надо думать. И ещё я понял, что никому не нужна наша правда. У начальства своя «правда». Я вспоминал, как раньше в учебном центре хвалил меня начальник учебного центра за мои критические выступления на общих собраниях по вопросам содержания жилого фонда, когда с убывающих из части офицеров брали плату за ремонт квартир, но квартир никто не ремонтировал. Разве только въезжающие в квартиру новые жильцы за свой счёт.
                "Молодец, лейтенант! Спасибо за правду!" - хвалил меня командир,  но всё оставалось без изменений, потому что, чтобы исправить ситуацию нужны были деньги, а денег-то как раз и не было. Денег у нас для людей всегда, при любом режиме, нет.
                Так было и с нашей мамой, когда она пострадала за критику, без вины виноватая, а я из её горького опыта не сделал никаких выводов. Тогда в 1946-47г.г. после войны была сильная неурожайность, был голод, много людей умерли от голода. А потом был хороший урожай, и многие стали воровать, и председатель колхоза тоже. Кроме того, он выделил несколько "стахановок" и приписывал им доли урожая, отнятые у других колхозниц. И за все его проделки наша мама на собрании его критиковала, за что её и сослали в сибирскую тайгу в район вечной мерзлоты ...
                Как впоследствии я говорил – каждый начальник думает, что он Родину любит больше, чем все его подчинённые вместе взятые. Конечно, меня и позже «заносило», как говаривал уважаемый заместитель начальника факультета по политчасти полковник А.А.Калиновский, не раз «заносило», но я уже понимал, что «золото – молчание» и на собраниях ("на активе будь пассивен!"), чтобы выступить, руку уже не тянул – не было в нашей истории демократии и, возможно, не скоро будет.
                Как шутили в курилках, в жизни есть постоянно действующие (незыблемые) правила:  «На активе будь пассивен!», «Начальник всегда прав!», "Ты пришёл со своим мнением, а уйдёшь с моим" ...
                И ещё я понял, что понятие справедливости – это этакая высокая пирамида с широким основанием и тончайшей вершиной. И, чем выше по «вертикали», тем меньше справедливости особенно по отношению к стоящим ниже хотя бы на ступеньку. Там «наверху» понятия не имеют об этом «понятии», то есть о справедливости.
                Такое вот разное и «тонкое» понятие справедливости в нашей жизни с древнейших времён: чем выше, тем вертикаль «тоньше», то есть справедливости - меньше. "Не было Справедливости с древнейших времён" - думал я постоянно. Властители в отличие от простых людей "мыслят" другими категориями. Для себя они "справедливость" устанавливают силой, угнетая и подавляя своих подопечных. Говорят же, что многими людьми "управляют" зависть и жадность, алчность, ... Какая уж тут Справедливость, ... Написали Библию, рассказали в Библии о Справедливости, а Справедливости на Земле как не было, так и нет ...
Говорил же ещё В.Г.Белинский уже довольно давно:
- "Ей (России) нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а с здравым смыслом и справедливостью, и строгое их выполнение. А вместо этого она представляет собою ужасное зрелище ... страны, где нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей".
02.2013