Живопись и музыка

25. ПРОРЫВЫ К РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ


У русских композиторов встречаются произведения, в отдельных местах которых происходит авторское прозрение или, если сказать иначе, прорыв к реальной жизни. Это гениальные эпизоды!

Таковы у Глинки прощальная ария Ивана Сусанина «Смерть близка» и хор «Славься» из оперы «Иван Сусанин».

К ним относятся несколько сцен из «Бориса Годунова» Мусоргского, в частности, сцена в Чудовом монастыре, где старец Пимен пишет летопись, песня Варлаама «Как во городе, во Казани», видения Бориса Годунова «Чур, дитя», звон кремлёвских колоколов.

У Бородина это половецкие пляски из оперы «Князь Игорь».

Подобные прозрения есть у Чайковского, только не в операх, а в симфоническом творчестве, - например, Шестая симфония.

Немало таких случаев в живописи. И Репин, и Крамской, и Левитан восхищают нас удивительными прорывами к реальной жизни.

Если обратиться к романтической ветви русского изобразительного искусства, то надо вспомнить картину Архипа Куинджи «Лунная ночь на Днепре» (1880).

Как непосредственно произошёл этот «прорыв» в куинджиевском шедевре, описано биографом живописца В. С. Маниным в книге «Куинджи и его школа».

По поводу знаменитой картины читаем следующее: «Пластическая новизна художника – в достижении предельной иллюзии света. Эффект этот достигнут благодаря многослойной лессировочной живописи, световому и цветовому контрастам, Куинджи и в этой картине воспользовался дополнительными цветами. Тёплый цвет земли оттеняет холодное, изумрудное, словно фосфоресцирующее отображение лунного света на поверхности Днепра. Композиция строится на спокойных параллелях, лишь кое-где нарушенных вертикалями».

«Лунная ночь на Днепре» экспонировалась в зале при затемнённых окнах с направленным на картину лучом света лампы, эффектно высвечивавшим глубину картинного пространства. «Куинджи использовал, - продолжает искусствовед, - свойство тёплых цветов возгораться от лампового света, а холодных – поглощаться им. Эффект от такого экспонирования получился необычным».

На выставку одной картины выстраивалась огромная очередь. Её демонстрировали также во множестве крупных городов Западной Европы.

И.Н. Крамской восклицал: «Какую бурю восторгов поднял Куинджи!..»

Казалось, что в правдоподобии изображаемого он превзошёл даже любимого им А.К. Айвазовского!

Вывод прост: как реалисты, так и романтики совершали смелые прорывы к реальной жизни в своих гениальных творениях.