О рыбаке и рыбке

Мини - новелла №4
«Поганый день какой…» - думал Костя. – «На пустом, ведь, месте!..»
Во всех смыслах – на пустом. Даже уличный мусор, несомый июньским ветром, облетал их, огибая по немыслимой траектории. Их двоих ссорящихся по среди каменной площади, по непонятной причине… До поры им обоим непонятной…
Разом навалившиеся напасти вышибли Костю «из седла»… Столько всего скопилось… Неосознанного ещё, непривычного…
«Это и есть жизнь!» - констатировал он про себя без энтузиазма. «И так всё криво! Тут ещё – повестка в военкомат! И, ненадолго, если подумать, а всё равно!.. Как всё некстати! Солнце ещё – как ошалело!.. Только вылезло и - на тебе!..»
Солнце и вправду, просвечивая местами, в промежутках между не проснувшихся зданий, нещадно резало глаза.
С вечера, пробродив в обнимку по улицам, не успевшего остыть за ночь города, Костя с Симой добрались до центральной площади, и там… Там на пустом месте оба расстроенные, оба нервничали, оба не сдержались… в результате поссорились…
Она уехала на первом трамвае. Категорически проигнорировала, протянутую им, ей в помощь, руку. Не оборачиваясь, поднялась в салон
Он, поглощённый, сплетающимися в уродливый комок, мыслями, оказался на вокзале. За три минуты до отправления электрички… А где он ещё мог оказаться в таком смятении духа?! Ведь только там – в часе езды, на берегу, среди высоченных старых берёз и сосен, к нему могло вернуться соображение. Только там он мог собраться с мыслями, и под мощный шелест листьев, осознать всё происходящее в его жизни последнее время. Разрешить сомнения, периодически вползающие в голову…
«Она так ушла!.. Так навсегда, наверное, уходят. И, не из-за чего, ведь… Сам виноват! …Симка… Симка… Не судьба, видимо. …может быть…» – скреблись в воспалённом мозгу мысли.
«Осторожно! Двери закрываются!»… шипение дверей… гудение удаляющейся электрички… и… Тишина!..

«Поздновато я за щучкой…» - думал Костя взмахивая вёслами и щурясь на уже высоко стоящее солнце. «Отвлечься… напрочь! Не думать! Освободить голову… Заново заполнить, по порядку! Плеск вёсел как нельзя лучше способствуют восстановлению мозговой деятельности в стрессовой ситуации. А физическая нагрузка прекрасно гасит необоснованную злость на всех и на всё!..»
Только что выдуманные рецепты подействовали, и уже метров через шестьсот Костя сбросил скорость. Методично раскинул оба спиннинга. Медленно, вдоль берега начал «дорожить», поглядывая на подрагивающие кончики удилищ. Ни разу не зацепив корягу, он промахал километров десять туда-сюда и… не достал не одной щуки. Этому, пожалуй, он даже обрадовался. «Куда с ними потом? Раздавать разве что…»
«Назад! Поднажму – так на четырнадцать-семнадцать успею… назад… назад… надо попробовать… попробовать всё исправить…»
Размышления прервал пронзительный треск катушки.
– Зацеп, будь он неладен! – выругался Костя и бросил вёсла. Взялся за спиннинг. Удилище круто выгнулось. Упёршись ногами в фанерные борта шлюпки, он встал и понял: это не «зацеп». Леса пульсировала как живая, передавая в руки и дальше к самому сердцу панический ужас, попавшей в беду рыбы. Подсекать надобности не было. Понятно, что гигантских размеров чёрные «тройники» на хвостах серебристых блёсен намертво врезались в губы хищника. Медленно вращая рукоятку катушки, Костя с некоторым удивлением отметил, что добыча на другом конце лесы не слишком-то упирается, в стремлении высвободиться. Рыбина безропотно следовала к своей неминуемой гибели, повинуясь тяге невидимой для неё силы. Через несколько секунд ловец разглядел в мутноватой воде у левого борта длинное тело щуки. Не щурёнка какого-нибудь, а крупной щуки…
Тут, послушно повинующаяся весь свой последний путь, рыба резко выгнулась всем телом и молниеносно ушла вниз. На поверхности образовалась бурлящая воронка. Блесна взлетела над водой, на столько на сколько позволяла ей длина свободной лесы и, несколько раз качнувшись, безжизненно повисла над угасающим водоворотом.
– Вот зараза! – выругался рыболов, для порядку – Ну тогда: «По щучьему велению…» - ему вспомнились все недавние несчастья… Сима…. Нестерпимо захотелось увидеть её, вымолить прощение за, возможно, несдержанность в споре, приведшую к разрыву, скорее всего. Захотелось обнять её… что бы всё было как прежде… Чётко сформулировать желание не получалось и Костя оставил эту затею.
– За плавник, наверное… – ворчал он себе под нос, сматывая освободившийся спиннинг. Из-за мыса уже выглядывала железнодорожная насыпь, тянущаяся, с километр, по самому берегу. Минут пятнадцать всего грести.
Огибая мыс, Костя обратил внимание на, стремительно продвигающуюся по небу с запада, тёмно-синюю тучу. И вот уже пол пролива преодолел он. И вот уже маленький островок метрах в двухстах от насыпи близок…
«Сумасшедший!» - подумал Костя. Сзади  следом за ним плыл человек. Широкие взмахи рук были хорошо различимы над, уже не на шутку, поднявшейся волной. Уверенность движений выдавала, если на профессионала, то спортсмена - плавца, как минимум.
«По самому руслу, ведь, плывёт! Самоубийца…» Сильный порыв ветра ударил в борт, и Костя развернул фанерную шлюпку навстречу волне, пытаясь «бочком» продолжать путь. Натянутая прежде леса второго спиннинга выгнулись дугой по ветру. «Да ладно! Лишь бы за борт не выдернуло» - подумал Костя, старательно выгребая к островку. Добраться, при такой волне, до насыпи не представлялось ни какой возможности.
«Потонул что ли!.. Тфу ты! Олимпиец тоже...» - не заметив над волнами рук плывущего следом человека, забеспокоился Костя и… врезался килем в прибрежный песок островка. Он принялся сматывать спиннинг, вглядываясь в свинцовую даль. Крупные капли дождя больно стукнули в лицо. Ветер бесновался в берёзовых кустах, желая вырвать их с корнем. «Не тут-то было!» Костя вытянул лёгкую лодку на берег, перевернул вверх дном, подперев толстым поленом, оставленным рядом с кострищем любителями пикников, поднырнул под неё и, в этот момент дождь хлынул стеной. От возбуждения сердце бешено колотилось. Было не страшно. Даже наоборот – хотелось снова перевернуть лодку, кинуться в неё и грести, грести, наперекор урагану. Разум восторжествовал. Подобный порыв завершился бы минуты через три-четыре… крушением. Костя это прекрасно знал и не поддался искушению. Ветер бился о дно шлюпки, пытаясь подцепить её и унести. Вокруг всё на миг осветилось слепящим светом, и в это же мгновение раздался оглушительный гром.
– Ничего себе! Прямо здесь! Вот это да! – проорал Костя и, захохотав, на манер злодея, из низкопробного фильма, снова вспомнил о бесшабашном плавце. Он попытался разглядеть что-нибудь вдали, но из-за наступившей тьмы не смог. В эту минуту, совсем рядом, прямо из воды возникла светлая человеческая фигура. «Плавчиха» – машинально отметил про себя Костя. Он высунулся под ливень и призывно замахал гостье рукой. Высокая, в невзрачном серо-зелёном купальнике, молодая женщина пошатнулась и упала. Метнувшись к ней, Костя вбежал в бурлящий прибой, подхватил на руки и, одним прыжком оказался снова у лодки. Ввалившись в своё импровизированное убежище он, как мог бережно усадил пострадавшую на траву.
– Спасибо! – живо проговорила женщина и обвила Костю, холодными, как лёд, руками, на мгновение крепко сжав в объятии. Потом так же стремительно отстранилась, села, выпрямилась. Спокойно, как ни в чём не бывало.
Несколько минут они сидели, молча, глядя вдаль перед собой на беснующиеся волны, увенчанные грязно-белыми «барашками». Из-за грохота дождя по фанерному днищу, шума прибоя, и частых раскатов грома разговаривать было невозможно. За то Косте удалось разглядеть нежданную гостью, по крайней мере, в профиль. Лет двадцатипяти –двадцатисеми шатенка. С волосами, разметавшимися «сосульками» по плечам. Она была обладательницей, пожалуй, длинноватого прямого носа с еле заметно выгнутым кверху кончиком, узких поджатых губ и больших, как в последствии разглядел Костя, светло-жёлтых глаз, с недлинными ресницами. Впрочем, лицо её было вполне симпатичным, и даже красивым, по его мнению.
Раскаты грома становились всё реже и отдалялись куда-то на восток, куда, собственно, и гнал бешеный ветер ставшую чёрной тучу.
Никогда не умел Костя знакомиться. Особенно с девушками. Особенно с такими… взрослыми… самодостаточными, как ему показалось.
– Константин – сухо отрекомендовался он и густо покраснел.
– М-м-м… Марина – с каким-то сомнением в голосе, но дружелюбно проговорила женщина.
С сиденья лодки на голову Косте свалился рюкзак. Он развязал шнур и извлёк откуда-то со дна джинсовку.
– Простудитесь ведь – нерешительно пробубнил он, накидывая куртку Марине на плечи. Она вздрогнула от неожиданности и повернулась к спасителю.
– Спасибо – сияя улыбкой, вскрикнула она – я не простужаюсь… но спасибо большое!
«Да уж. На замерзающую она мало похожа…» – подумалось Косте – «Точно спортсменка…»
– А ты, Кость, лодку здесь держишь или дача тут?
– Туташние мы – неуклюже пошутил он – сколько помню себя – лето здесь всегда!
– Хорошо здесь! Сказочно!
– Ага! Сегодня особенно! – опять попытался пошутить он и осёкся – А, вообще, – сказочно.
– И спокойно так – продолжала Марина, мечтательно оглядывая бурлящую даль и роняя с плеч куртку – тишь, да гладь!
«Это она про сегодняшний ураган или про товарняки каждые пять минут?..» – уже про себя пошутил Костя.
Ветер чуть стих, волны опали, но дождь всё ещё настойчиво барабанил по днищу шлюпки. Разговор «застрял». Костя поднял куртку и попытался снова накинуть на плечи Марине. Она кивнула, но вежливо отмахнулась от предложенной помощи. Тогда он снова стал разглядывать закалённую спортсменку. Её, неожиданно узкие, но явно сильные, плечи, упругие руки… Взгляд упал на спину. Чуть ниже лопаток, со слегка припухшими краями, сочилась маленькими капельками крови продолговатая рана.
– Марин! В-в-в… Ты… поранилась где-то…
– А! Об камни, наверное… или железяку какую… – вновь отмахнулась она – рыба неуклюжая!
«Какие камни-железяки? По руслу ведь плыла – там одиннадцать метров…» - удивился Костя.
– Загадили водохранилище! Сами ведь пьют из него! – негодовала она.
«Не местная!» – отметил он про себя.
– А это пройдёт. Ерунда!
Костя протянул руку под борт лодки и сорвал длиннолистый подорожник.
– Вот… – робко проговорил он, прикладывая мокрый шершавый лист к ране.
Марина вздрогнула, поморщилась, но благодарно кивнула ему. Снова отвернувшись она продолжала:
– В этом сказочном местечке, наверное, и жизнь как в сказке!?.
– Н-н-ну… бывает – неожиданно смутно вспомнив что-то своё, откуда-то из глубин памяти возникшее, промямлил Костя.
– Расскажи что-нибудь! – весело попросила Марина.
Дождь и не думал прекращаться, да и ветер не располагал к дальнейшему плаванью, и он начал рассказывать. Рассказывал и рассказывал. Рассказывал - как умел: с эмоциями, в лицах. Рассказывал сказки, непонятным образом всплывающие в сознании после многолетнего забвения. Было опасение, что какие-нибудь важные детали повествования забылись напрочь и, потерявшись, обеднят рассказ. Но вспомнилось всё! С удивительной точностью – слово в слово возникали в сознании, услышанные давным-давно, сказки. Сказки не известные ни кому, пожалуй, кроме, рассказчиков, и слушателя, то есть Костика.
Поток образов неожиданно иссяк. Так же неожиданно, как и возник три четверти часа назад. Костя замолк.
– М-м… знакомые истории… – еле слышно, почти прошептала, глядя в даль, Марина. Этим она не мало удивила рассказчика. Он поклясться был готов в том, что ни одной живой душе не рассказывал этих сокровенных, казалось, забытых им самим сказочных историй. Не слишком-то увлекательных по сюжету, не слишком динамичных, но греющих его всю жизнь от куда-то изнутри, не облекаясь в слова, тайком…
«И чего вдруг всё это всплыло? Хм… «знакомые»… Откуда бы?!.»
– …А ты давно плаваньем занимаешься? – брякнул Костя, неожиданно для себя, и снова густо покраснел. Пытаясь сгладить неудобство, добавил – Расскажи что-нибудь о себе.
Такой смелой бесцеремонности он от себя не ожидал и уже приготовился краснеть дальше под острым «обстрелом» женского смеха, но ничего подобного не произошло.
– Лучше тоже сказку. – задумчиво и совершенно серьёзно произнесла Марина.
– Тоже про бабу Ягу, или Жихарку?..
– Про золотую рыбку… тоже…
И женщина заговорила. Даже не заговорила, а зажурчала. У Кости в груди сжался комок. Такой знакомый… такой забытый… такой долгожданный…
Последняя дождевая капля ударила в днище лодки с последним словом рассказчицы. Несколько секунд они молчали, продолжая, как зачарованные, смотреть в успокоившуюся даль водоёма. Солнце выскочило из-под стремительно уплывающей тучи и суетливо замельтешило в мелкой ряби.
– Спасибо тебе. – уронил Костя.
– Тебе спасибо… Как бы мы без вас … И не ожидала, что не пожалею об обещании… Знаешь… поплыву, пожалуй!
Марина вышмыгнула из-под борта лодки и резко встала на ноги. Костя поспешил за ней. Уже у самой кромки воды она обернулась, провела рукой по его лицу, поцеловала в щёку и с разбегу прыгнула в воду, вынырнув далеко впереди. Уже через минуту Костя еле мог разглядеть стремительно уплывающую женщину.
«Точно разрядница…» – подумалось ему и стало почему-то стыдно за эту глупую мысль… перед кем?.. Перед… ними, наверное…
– Костя-а-а! Костя-а-а!
Он обернулся. На насыпи увидел фигурку Симы. Она подпрыгивала на месте и размахивала руками над головой.
«Симка…» – с нежностью подумал Костя – «Спасибо... Марина».
Он взмахнул над головой обеими руками, и кинулся переворачивать лодку.
Пятью минутами позже Костя и Сима скакали по крутой бетонной насыпи навстречу друг другу и хором кричали: «Прости-и-и!»...
Уже стоя на балконе старого дома, крепко сжав Симу в объятиях, Костя смотрел на играющую всеми красками заката воду, проблёскивающую меж стволов берёз, и умиротворённо думал: «Не судьба… – так не судьба… Всё впереди… …Симка – защитница моя… И что будет дальше?.. Не знает ни кто! …А Они… – Они на всю жизнь!» – это Костя знал … Помнил.