Дверная Пыхтелка

Винни-Пух!
мой маленький мишка!

бывает так, что ты просыпаешься в ночи от какого-то необъяснимого щемящего чувства внутри...  и пустоты... 
и тебе от этого очень и очень плохо и неуютно
и ты ищешь этому объяснений

но ведь все, включая и тебя самого, знают, что голова твоя набита опилками, и никому и ничего объяснить ты толком не можешь
«ведь все же отлично. отлично же все просто...   на самом то деле ...»,- бормочешь ты сам себе под нос...
но это  не так...
и ты это знаешь...
особенно сегодня...
особенно сегодня что-то совсем  и совсем не так...

и ты отворяешь дверцу своего домика, петли скрипят, надо бы смазать их маслом, и идешь к своему чудесному другу Пятачку. 
Пятачок сидит перед своим домиком на пеньке и рыдает – его жизнь кончена, ведь Винни  ушел от нас и его нет больше рядом. нет. и никогда больше не будет. но это не так. и ты гладишь его своей невидимой лапой по голове, а он вздрагивает, безутешно всхлипывает и продолжает рыдать. а ты вздыхаешь и идешь дальше...
ослик Иа так же, как и обычно,меланхолично стоит около пруда и роняет в него свои соленые слезы.ведь его лучшего друга Винни-Пуха, если у него конечно вообще были лучшие друзья, а может быть даже и нет, но не важно...  ведь Винни-Пуха  больше нет рядом с нами... точно так же, как и Пятачок, Иа-Иа не замечает тебя, а ты обходишь его кругом, поправляешь  хвост, что бы тот не потерялся снова  где-нибудь у кустов чертополоха, и идешь дальше...
Сова усердно строчит похоронную речь, водя своими длинными маховыми перьями, всеми в чернилах, по бумаге – наконец-то!!! наконец-то  предоставилась возможность раскрыть свой писательский талант и создать Настоящую Похоронную Речь!  взгляд  ее горит, когти точат сук. Сова наконец-то счастлива. И ты, успокоенный, что надгробная речь выйдет что надо, идешь дальше...
Кролик подгатавливает и украшает черным крепом свою норку  для поминок, тщательно выметает все углы и усидчиво подтирает что-то тряпочкой.а на кухне суетятся, готовят и толкуться множество кроликовых родственников и все под контролем. И ты, втянув носом вкуснейшие запахи и улыбнувшись, идешь дальше...
Тигра, Кенга и крошка Ру надели в честь траура черные бархотные манишки и приготовились смирно сидеть  по углам и рыдать. но тут крошке Ру так Сильно захотелось попрыгать в начале в длину, а затем и в высоту, а тигре ну просто Так Сильно захотелось к нему присоединиться, а Кенге уже просто Так Ничего Другого и не оставалось, как барахтаться вместе с ними, что хотя они и оставались в Бархатных Траурных Маншках, их ожидание  Печали растворилось и перешло в веселую радостную игру.  жизнь продолжалась. и ты  улыбаешься и идешь дальше...

И вот он Большой Дуб, рядом с которым столько всего столько раз случалось и вокруг которого было совершено столько открытий.  и ты обходишь вокруг него несколько раз, как будто потерял что-то, и все смотришь и смотришь себе под ноги, разглядывая когти на лапах и все пытаясь понять – а что же ты ищешь... 
и вдруг... вдруг ты слышишь негромкий, откуда то сверху , сквозь зубы идущий свист.
и ты замираешь, поднимаешь голову наверх и  все сразу становится на свои места. ты видишь наконец-то того, ради кого вообще и отравился в это путешествие – ты видишь его
Кристофер Робин спокойно и сосредоточенно сидит на широкой ветке старого –престарого дуба и внимательно смотрит на тебя. а ты на него. итак вы и смотрите друг на друга. глаза в глаза. долго
и тут мальчик  легко и бесшумно спрыгивает вниз, протягивает тебе руку, она почему-то немножко светится, и от нее к тебе идет тепло . и любовь. это то ты точно знаешь, не смотря на опилки в голове.
рта Кристофер Робин  все так же не раскрывает, но в голове у себя ты внезапно слышишь его голос. тот самый любимый голос, так непередаваемо нежно говорящий тебе и именно тебе
 «Ах ты мой глупенький  Мишка...»
и вдруг все становится так невыносимо светло, ярко и прекрасно, что ты сморщиваешь свой чёрный –пречёрный нос-кнопку и зажмуриваешься. обоими глазами.
а потом тебя вдруг подбрасывает вверх  на твоей собственной кровати у тебя дома и ты открываешь глаза

ты один, вокруг  тебя темнота
и пространство
колышущееся будто волна поток
и тихая, будто шуршащий песчаный берег, тишина

и щемящее чувство чего-то в груди
такое щемящее чувство
и шум
который тебе так нравится
такой знакомый шум.  хороший такой
и желание
такое полное желание
Желание

лапы по привычке тянутся пойти на кухну, что  бы утолить Желание и шум и все-все-все  горшочком меда, но ты то знаешь, что на самом деле это – не то
не то, что нужно

ты замираешь на секунду
и срываешься с места
и бежишь все же на кухню
хватаешься горшочек с маслом и изо всех своих медвежьих лап мчишься
к двери

и ты открываешь ее, а она и вправду скрипит.
ты смазываешь все ее петли маслом и рассказываешь ей при этом всякие свои разные бурчалки, сопелки и ворчалки, которые приходят тебе в голову одна за другой.
ведь ты же  настоящий маленький медвежий фонтан, особенно когда дело доходит до сопелок, и все это знают, да...

а дверь...
дверь  слушает тебя...
слушает...
а ты...
ты все мажешь...  и мажешь... и мажешь...
и говоришь с ней...
с дверью...
говоришь...

а потом она - дверь уже и не скрипит
совсем.
а ты - ты садишься к столу, берешь простой карандаш с серебристым грифелем, который тебе неизвестно зачем и неизвестно когда подарил Кристофер Робин и от усердия пыхтя и высунув кончик языка начинаешь непослушными еще со сна лапами выводить на листочке
«Дверная Пыхтелка...»


JB
06:02:2013