Не верь глазам своим

НЕ ВЕРЬ ГЛАЗАМ СВОИМ


- А еще люди говорят, что жил некогда храбрый и справедливый разбойник Добош. Собрав отряд таких же смельчаков, скрывался он в Карпатских горах. Много раз пытались враги выследить разбойников, да только ничего у них не получалось.
Но вот однажды постучался в хижину, где жил Добош, незнакомый человек. Был он высок и худ, а желтые глаза его сверкали как у хищного зверя. Незнакомец принес весть от местного воеводы: предлагал магнат разбойнику старые обиды забыть и как доброму гостю явиться в его замок.
Другой бы испугался, ловушку заподозрил, но не таков был отважный Добош. Позвал верного своего соратника Иванчука и отправился к воеводе.
Вот добрались побратимы до замка. Встречает их посланец воеводы, ведет в покои. Смотрят Добош и Иванчук: богато, да не радостно. Гости на пир съехались, нарядные, а глядят как на похоронах. Сами росточка небольшого, лица бледные, невзрачные. Музыканты стараются, скрипок и дудок не жалеют, а никто не танцует. Всего развлечений – то один, то другой гость в дальний конец зала шмыгнет, в каменной чаше пальцы смочит и глаза протирает.
Подходит тут к славному Добошу сам хозяин. Почтительно подает связку ключей.
- Нет, - говорит воевода, - у меня сыновей, нет наследников. Кому ж теперь передать богатство, как ни воину славному и человеку достойному?
Но ответил гордый Добош:
- Отдай имущество бедным, а на месте замка вели воздвигнуть собор.
Услышав эти слова, отшатнулся от Добоша воевода. Гости и слуги на пол попадали и, словно собаки на брюхе, поползли к каменной чаше. Промыли глаза странным зельем и снова собрались вокруг Добоша и хозяина, уговаривающего разбойника принять ключи.
Странным показалось Иванчуку то, что вокруг творилось. Незаметно приблизился он к каменной чаше, обмакнул палец в зелье и потер левый глаз. Тут же все поплыло перед взором его, меняться стало, двоиться. Закрыл Иванчук левый глаз – видит богато ук-рашенный зал, гостей нарядных. Моргнул. Зажмурил глаз правый.
Уж не сон ли снится верному Иванчуку, уж не мерещится ли ему? Вместо зала красиво убранного - руины, мхом и плесенью заросшие. Вместо музыкантов деревья голые под ветром скрипят. И не гости вокруг воеводы и Добоша собрались – волки подкрадываются. Понял тогда Иванчук, что попали они с атаманом в проклятое место, замок дьявола, что кружится вокруг вершины горы Петрос. Стоит Добошу принять ключи из рук того, кто ему воеводой мнится, и навеки будет погублена душа благородного разбойника.
Что делать? Все ближе теснятся адские волки к Добошу, все алчней горят глаза их. А атаман видит – богато одетые господа ему приветливо кивают. Набрал тогда верный Иванчук полные пригоршни колдовского зелья, бросился к побратиму и, громко позвав его по имени, плеснул зельем Добошу в лицо.
Взвыло адское воинство, но еще громче крикнул увидевший истину Добош:
- Ах, проклятые! Покарай вас всех Господь!
Услышав святое имя, повалилась нечисть в корчах, а побратимы, вырвавшись из дьяволова замка, пустились прочь…


- Плохо! – буркнул воевода, сердито теребя бороду. – Тебя послушать, так Добош достойный человек. Как же! Уже за то, как он куражился, предлагая превратить замок в собор, негодяя следовало бы казнить! Скучно ему! Хорошо бы сплясал на колу! А как он орал и богохульствовал, когда прихвостень плеснул ему зельем в рожу! Зачем вообще сочинять легенду про разбойников?
- Почему нет? - я отпил молока из кубка. Вчерашнее. Жмот он, это воевода. А уж как руки тряслись, когда подавал Добошу ключи! Хоть и знал, что не возьмет разбойник подношения, загордится. – Но люди вряд ли захотят слушать про простого вора и буяна. Другое дело легенда про благородного разбойника. Все равно сейчас Добош сидит в корчме и взахлеб рассказывает о том, как побывал в дьявольском замке. А бродячему сказителю никогда не повредит лишняя хорошая история.
- Чтоб клятому разбойнику в пропасть сверзится! Хотел влезть в мой замок!
- Теперь не полезет.
Скривившись, магнат снова сжал бороду в горсти. Он чувствовал подвох в делах и речах захожего колдуна, какое-то для себя неудобство, но никак не мог понять, в чем его провели.
- Гора Петрос далеко! – наконец вымолвил он.
- А ты хочешь, чтобы я прямо назвал этот замок, и однажды к тебе на порог заявился не только Добош, но и священник с крестьянами пяти окрестных деревень, все вооруженные вилами и факелами?
Магнат завертелся в кресле не хуже дьявольского замка вокруг горной вершины.
- Так что там, говоришь, с зельем-то, а?
Я еще раз отхлебнул из кубка. У них что тут, ледника нет? Менестрели и волшебники имеют право на свои чудачества, но нужно все-таки постараться заставить себя пить вино или хотя бы делать вид. Это проще, чем всякий раз отказываться от угощения и придумывать правдивое объяснение, что причиной тому.
- Зелье наводит морок. Человеку мерещится то, чего нет на самом деле, и он верит увиденному.
- Как морок?!
Ой, магнат, ой, пройдоха! Решил с помощью колдуна не только, не трудясь, разбойника отвадить, но и зельем волшебным даром попользоваться.
Медленно аккуратно ставлю на стол кубок с недопитым молоком.
- Что ж ты, человече, меня не послушался?
- Ну, - хозяин застенчиво закрутил брюхом. – Маленько-то можно…
- Маленько? Стал быть, полные пригоршни зачерпнул, да по лицу размазал? Еще и на плешь, небось, плюхнул? Чтобы не только нежить, но и клады скрытые видеть?
- Да как ты смеешь! – воевода попытался грозно подняться, но я все равно ростом выше.
- Жадному да глупому своя кара. Не истает сила зелья, тобой украденного. Будешь смотреть и не знать, истину ли видишь или морок. А слово мое крепко! – протянув руку, я толкнул воеводу в лоб основанием ладони. Разинув рот и закатив глаза, магнат рухнул обратно в кресло. Я ударил его не больно, но слова захожего колдуна титулованный пройдоха теперь запомнит надолго.


Пёсица – небольшая деревянная крепостца, угнездившаяся на горном уступе. Стоит она здесь, похоже, с начала времен. Ворота ее почти всегда открыты, потому как чужие в Пёсицу заходят редко. Всего одна тропинка извивается по крутому склону, лезешь как на небо. А спускаться еще хуже. Потому, верно, жители крепостцы почти сплошь домоседы, даже в церковь не выбираются. Свой храм за оградой поставили. Еле уговорил сосед воевода народ из Пёсицы к нему на достопамятный пир приехать.
У ворот прямо на земле примостилась русоволосая девчонка. Высунув от усердия кончик языка, она трудилась над вышивкой. Хвостик толстой косы то и дело оказывался прижатым ниткой к полотну, а распознать в красных раскоряченных чудищах петухов можно было лишь по наитию, но мастерицу это не смущало.
- Здравствуй, красавица.
Девчонка улыбнулась, показав белые острые зубы.
- Иванчук вернулся?
- Вона он! – вышивальщица широко махнула рукой, указывая иголкой вглубь двора. – Хлопцев строжит.
Иванчук с хлопцами отыскался возле кустов, густо усыпанных крупными спелыми ягодами. Парни понуро срывали красные шарики и кидали их в лукошки. Иванчук, поглаживая вислые усы, благодушно наблюдал за сборщиками, то и дело закидывая в рот ягодку-другую.
- А, Стефан! – приветствовал он меня. - Ты что, подремать на тропинке прилег? Марыля еще когда сказала, что ты идешь.
-  Что это у тебя девчонка ворота сторожит?
Иванчук расхохотался.
- А парни ягодки собирают? Марыля лучший страж, кого хошь за версту учует. А этих не жалей, поделом наказаны. Ишь, чего удумали, головы бедовые, - Добоша гнать!
- Да мы  ж легонько! – пробасил один из наказанных.
- Вот теперь и поработайте легонько. По ягодке, по ягодке отщипывай, с листьями не хватай! Пойдем-ка потолкуем.
Последние слова обращены уже ко мне. Ловко ухватив одно из наполненных лукошек, Иванчук двинулся к крыльцу.
Уселись на теплые согретые солнцем ступени. Зацепив носком за пятку, хозяин Пёсицы один за другим стянул с ног сапоги.
- Тяжеловато мне долго в человеческом, - молвил он, словно  виновато. – Все никак не привыкну… Ну-ко, подставляй руки.
Зачерпнув из лукошка горсть ягод, Иванчук придирчиво оглядел добычу и ссыпал мне в ладонь. Все веточки и листики остались в его пальцах.
- Плохо собирают, неслухи.
- Добош где?
- В корчме сидит. Перетрухнул сначала – кому ж приятно среди волков вдруг оказаться. Потом я ему про зелье рассказал, так он потребовал у корчмаря таз медный с водой. Плескался, будто со своего крещения влаги не видел. Я уходил, он сидел, в посудину себя разглядывал. То одним глазом, то другим. Не окосел бы. Знаешь, - Иванчук оделил меня еще одной горстью ягод, - Добош ведь неплохой… человек.
- Неплохой, пока правду про вас не знает.
- Не узнает. Воевода что?
- Не удержался, своровал зелье. Теперь, если что заметит, мороком сочтет.
- Удалось, значит?
- Удалось. Ты все-таки своим скажи, пусть осторожнее будут.
Спускающееся с неба солнце уселось на ворота. Только со двора можно заметить, что столбы их вытесаны в виде сидящих волков.
- Куда сейчас, брат?
- Не знаю пока. От англов вот иду. Думаю, в Московию.
- Славное дело, - похвалил Иванчук. – Навки да берегини тамошние, говорят, больно хороши. Может, и мне с тобой, а?
Не пойдет. Как бы ни хотел, ни мечтал – не пойдет. Ему ведь нужно следить за неплохим человеком Добошем, чтобы не узнал атаман правды про своего побратима и семью его. У него непутевые хлопцы, девчонки, старики, заслужившие спокойную жизнь, дети, которым еще надо вырасти. Пёсица, дающая приют всем, всегда готовая принять попавшего в беду собрата или же просто бродягу-одиночку. Родившийся за частоколом деревянной крепостцы, Иванчук вырос здесь; здесь, заматерев, принял судьбу вожака; здесь же, когда придет срок, повалится на вечный отдых. Никогда не мерить ему шагами и взглядом дальние дороги, как мне не жить долго под одной крышей с теми, кого я люблю. Кто из нас двоих благ, а кто проклят?


Вода в роднике холодна, чиста и вкусна. Опустившись на колени, я вдоволь напился и наполнил флягу. С удовольствием умыл лицо. Прозрачные капли повисли на ресницах, и в мире разом прибавилось две радуги. Интересно, что видит воевода, тайком промывший глаза этой водой, вылитой в каменную чашу в его замке? И что из увиденного мнит он мороком?
Я люблю истории, которые хорошо заканчиваются. И рассказывать, и участвовать. Воевода еще не раз пригласит в гости соседей из Пёсицы – достойные люди! – и уж точно не преминет обругать разбойника Добоша, которого столь ловко удалось отвадить от замка. А ежели магнат сам соберется в крепостцу и увидит там что-то странное, то промолчит, не желая рассказывать про заклятие колдуна, зелье и морок. Еще чего – говорить о том, чего нет, люди засмеют.
И Добош-разбойник, пируя в корчме, снова похвалит верного Иванчука. Вспомнит, как выволок побратим его, бранящегося и полуослепшего, из проклятого замка. Как стояли у порога, скалясь, будто ухмыляясь, волки, а у лап их валялись сброшенные нарядные кунтуши. С восторгом и почтением будут слушать молодые парни и, главное, девушки, как не убоялся атаман адских чудищ и бежали они пред ним. Ну, не совсем пред, но ведь не соврав, хорошей истории не расскажешь. А в сторону заколдованного замка Добош и смотреть больше не хочет, тьфу на него. Как только этим, из Пёсицы, там рядом жить не противно?
Будет гулять по Карпатским горам красивая легенда. Будет людей радовать. И заставлять помнить.
Эх, воевода, ой, Добош, и угораздило ж вас поселиться недалеко от крепостцы оборотней…

Этот рассказ входит в сборник «Глянь на небо».
ЛитРес
Ridero
https://ridero.ru/books/glyan_na_nebo/