Змея

               

   У нас на Тепловой станции появился инопланетянин. Он не возник из ничего, как обычно делают порядочные представители внеземного разума, прибывающие в точку перехода при помощи лицензированной нуль-транспортировки, впрыскивающей их в наш мир в строго определенном месте,  и не опустился на территорию станции на пышущем рубиновым пламенем звездолете, как это свойственно некультурным космическим бродягам-викингам.
   Он просто устроился работать к нам на Тепловую.
   На должность мастера котельно-ремонтного участка. 
   В течение дня он прошел медицинскую комиссию, на которую рядовому землянину требуется не меньше трех суток, потом за пару дней сдал кучу Правил, чем сильно удивил аттестационную комиссию, с первого раза правильно ответив на все, даже самые каверзные вопросы, и явился на свое рабочее место.
   - Попов Виктор Александрович, - представился он, зайдя в курилку, и пожал всем руки, а  начальник станции, в свою очередь, представил ему присутствующих. 
   Инопланетянин Попов был похож на обыкновенного землянина Попова. Среднего роста полноватый мужчина. Седые волосы подстрижены под горшок. На шее белеет давнишний шрам в виде раздвоенного змеиного жала, исчезающий под воротником рубашки. Одет в джинсовый костюм, толстую дубленку с тремя огромными пуговицами, норковую шапку-ушанку и кожаные ботинки на толстой подошве. Честные серые глаза говорят о том, что перед вами пройдоха, каких мало. Пухлые  улыбающиеся щеки и спрятавшийся между ними маленький рот с толстыми губами определяют его как гедониста, любящего вкусно покушать и сладко поспать.
   Попов с первого дня понял, хотя специально ему никто не объяснял, что работать на работе (простите за тавтологию) – дурной тон. Надо только создавать видимость работы.                Бродить по цеху, невзначай попадаясь на глаза начальству.
   Забираться в такие места, куда собака свой болт не совала, для того, чтобы испачкать новую робу и тем самым показать, что тоже принимает  участие в производственном процессе.     Всегда иметь с собой заполненные бланки нарядов, напоказ торчащие из нагрудного кармана, или журнал проведения инструктажей, небрежно зажатый в руке.
   Юра Капитонов, мастер электроцеха, быстро вычислил, что Попов инопланетянин. У Юры был большой опыт общения с марсианами и венерианами.
   Первый раз Капитонов встретился с инопланетянами, когда не нашел чем опохмелиться после трехнедельного запоя. К нему на летающей тарелке прибыла делегация с планеты Марс. Тарелка пришвартовалась к его балкону – а жил он на четвертом этаже, – и из нее вышла необыкновенно красивая марсианка, которая стала объясняться ему в любви и заодно звать с собой на Марс. 
   - Ты нам нужен, - уговаривала она Капитонова, - без тебя мы все пропадем! На Марсе у тебя будет все, о чем ты только можешь мечтать.
   И она стала перечислять, что у него будет на Марсе.
   Капитонов в перерывах между запоями утихомиривал свой бунтующий мозг чтением дешевой фантастики, поэтому в предложении марсианки фигурировали: самонаводящийся гиперпространственный аннигилятор, сшиватель параллельных миров на антигравитационной тяге, жизненный экстракт, хранящийся в магнитной бутылке Клейна, определитель ситуации (это было чем-то вроде определителя матрицы в аналитической геометрии), вечный двигатель, работающий на собачьей слюне,  и переносной переводчик-убалтыватель. Когда Капитонов уже, было, согласился и начал перелезать через перила, но тут пришла жена, марсианка испугалась и вместе с летающей тарелкой растворилась в воздухе.
   Второй раз Капитонова посетили венериане, но на сей раз они прибыли к нему напрямую, безо всяких тарелок, – в туалет, где тот справлял нужду. Стены и пол туалета были выложены белой плиткой. Юра как-то случайно заметил, что внутри поверхности двух плиток, находящихся напротив него, появились два инопланетянина, как две капли воды похожие на обыкновенных котят. Они стали посылать к нему в мозг лучи.
  - Мы с Венеры, - представились они. – Я Зехер, а он Гомыра. Выпусти нас отсюда! Сами никак не можем выбраться.
  - Как же я вас выпущу? – удивился Юра. – Вы же в кафеле.
  - А ты попробуй ножиком поскоблить, - предложил Зехер.
  - Может, чего и получится, - добавил Гомыра.
  Капитонов пошел на кухню, взял нож и вернулся в туалет.
  - Как вас скоблить-то?
  - Старайся по часовой стрелке, - посоветовал Зехер.
  - С небольшой амплитудой, - добавил Гомыра.
  Юра начал скрести кафель. Инопланетяне счастливо повизгивали, предвкушая освобождение.
  За этим занятием Капитонова застала жена. Инопланетяне, – наверно, убоявшись её, – исчезли.
  И таких случаев было множество. Так что Капитонов знал всех инопланетян как свои пять пальцев.
  - Ты что, - недружелюбно сказал он, когда ранним утром перед самым началом рабочего дня в кабинет, где размещались мастера, зашел Попов, - всю ночь с Альфы Центавра пешком шел?
  - Нет, - ответил Попов, - не всю.
  И, хотя его об этом никто не просил, охотно пустился в объяснения.
  - Я на уровень топлива перед стартом забыл посмотреть. И только вошел в гиперпространство на «Шарике», - это я так свой звездолет называю, - как двигатель заглох. А я даже не успел как следует разогнаться. Так бы по инерции долетел до Земли и не дергался. Времени-то в гиперпространстве нет,  дрейфуй хоть мильён лет, книжки знай себе почитывай. Но не разогнался. Ну, думаю, все, когда теперь Родину увижу, неизвестно. И тут вспомнил, что через каждый миллион паков, по-вашему, километров, есть ступеньки для отталкивания. Долетел до ближайшей ступеньки, оттолкнулся, и так далее. Сначала левой ногой отталкивался, на восьмой тысяче нога устала, ну, тогда я правой стал отталкиваться. В общем, устал как собака, пока до Земли допрыгал. Давненько так не развлекался. У меня на планете так только пацаны балуются.
  - А как твоя планета называется? – спросил заинтересовавшийся Капитонов. – Не Дурдом, часом?
  - Нет, - невозмутимо ответил Попов, - она называется Деньгасы.
  - Какое-то странное название, - заметил Капитонов.
  - Ничего странного, - пожал плечами Попов, - просто первый контакт мы установили с казахами . А у них всё сы да сы. Вообще-то наша планета называется Деньга. В Деньгасы мы ее специально для казахов переименовали.
  - Здесь тебе не Казахстан.
  - Так я ж и говорю, что у меня память слабая. И не факт, что здесь не Казахстан. Есть информация, что скоро здесь будет северная провинция страны, которой управляет Назарбаев.
  - Ты что, гонишь? Какой еще Назарбаев? Нурсултан?
  - Нет, Абай Назарбаев.
  - Какой еще, к черту, Абай?
  - Председатель Совета Министров Китая.
  - Иди ты в …! – выругался Капитонов. – Инопланетянин хренов! Китайцев от казахов отличить не можешь.
   Попов склонил голову в знак того, что действительно не может отличить казаха от китайца.
   Что совершенно не видит между ними разницы. Желтая кожа, плоские лица, узкие темные глаза.
  - А откуда у тебя информация, - вступил в беседу зам/нач, - что скоро здесь будет Казахстан?
  - Я не сказал, что здесь будет Казахстан. Я сказал, что здесь будет Китай.
  - Час от часу не легче. Так откуда информация?
  - Сю Миньбао послал ко мне почтового голубя с уведомлением, чтобы я продавал земельные участки, которыми владею. Это значит, что скоро здесь земля упадет в цене. А почему? Потому что ее захватят, и прежние хозяева потеряют право собственности.
  - А кто такой этот Сю?
  - Как кто? Сопланетянин. Деньговец.
  - Что же он в Китае делает?
  - Руководит народным телевидением Китая.
  Тут пришел начальник, и началась утренняя планерка.
  Прошло несколько дней. 
  Китай напал на Казахстан.
  Малая часть головного отряда китайской армии в количестве пятисот тысяч солдат на новеньких, китайского же производства, мокиках с прикрепленным к рулю лазерным оружием как снежная лавина скатилась с гор и заполонила прилежащие к границе казахские степи.
  Уцелевшие казахи спасали сильно поредевшие стада баранов на летних высокогорных пастбищах – китайцы тоже любили баранину. 
   Попов потирал руки.
  - Все идет как по маслу! – он жизнерадостно хихикал, распространяя запах дорогого одеколона.
  - Чему ты радуешься? Ты что, совсем с головой не дружишь? – с раздражением спросил Попова зам/нач.
  - Почему не дружу – дружу, - ответил Попов и посмотрел на зам/нача тем выразительным взглядом, про который говорят: ему ссы в глаза, он скажет – божья роса.
  - Если дружишь, тогда должен понимать, что Казахстан – это только начало, - несколько успокоившись, начал развивать свою мысль зам/нач, - потом будет Узбекистан с его ураном и золотом, потом Туркмения с ее газом и нефтью, а потом и Россия.
  - Нет, этого не будет, - убежденно отвечал Попов. – У Путина договор с премьер-министром Китая.
  - Ты о чем говоришь?! – взорвался зам/нач, - это же азиаты! Они тебе в глаза улыбаются, но стоит лишь отвернуться, как тут же нож в спину воткнут. Это во-первых. Во-вторых, промышленность Китая развивается не по дням, а по часам, и ей, разумеется, требуется сырье. ПОКА Китай покупает его, но зачем покупать, когда можно взять просто так? Вроде, инопланетянин, а рассуждаешь как ребенок. Или у вас на Деньге войн никогда не было? И, в-третьих, кто говорил, что скоро здесь будет китайская провинция? Не ты ли?
  У Попова был такой вид, будто его поймали в гостях за кражей ложек. 
  - Я такого не говорил, - растерянно пробормотал он.
  - А про северную провинцию страны, - давил на него зам/нач, - которой управляет Назарбаев, тоже не ты говорил?!
  Попов, потупив глаза, молчал.
  Зам/нач, не дождавшись ответа, сказал с жалостью, к которой примешивалась изрядная доля презрения:
  - У вас на Деньге все такие инфантильные, или один ты такой?
  - Я один, - ответил Попов, не поднимая головы.
  - Тьфу! – плюнул в сердцах зам/нач и вышел из курилки.
  Во время диалога зам/нача с Поповым Юра Капитонов молча курил и поплевывал в ведро, служившее пепельницей. Слово «сырье» что-то всколыхнуло в его душе, и он вспомнил те счастливые советские времена, когда они с ребятами с его квартала ставили бражку.
   Для того, чтобы родители не догадались, о чем они говорят, ребята договорились сахар и дрожжи называть сырьем.
   Юра даже вспомнил запах теплотрассы, в затхлых темных недрах которой бражка поспевала за четыре дня, становясь атомной косорыловкой, с одной кружки валя с ног любого и обеспечивая дивное, ни с чем несравнимое похмелье со страшной жаждой и дикой головной болью, стальным ломом долбившей по затылку.
   Воспоминание о похмелье было таким живым, таким ярким, что Юра на несколько секунд даже ощутил его, хотя больше месяца не притрагивался к бутылке.
   И Капитонову захотелось выпить.
   На работе давно привыкли, что Юра частенько пропадает на две, а порой и на три недели. Но, поскольку он всегда приносил больничный, претензий к нему не возникало.
   После двухнедельной пьянки с Юрой случилась очередная белая горячка – деньги закончились, и опохмелиться было нечем.
   Против обыкновения, белочка пришла к нему ночью. Юра проснулся – если забытье, в которое периодически впадает пьяница, можно назвать сном, – и увидел, что его кровать превратилась в остров, со всех сторон окруженный змеями.
   Они были всех цветов и оттенков и самых разных размеров: одни были длиной не более двух спичечных коробков (Юра вспомнил, как в детстве смотрел спектакль «Антоний и Клеопатра», в котором Клеопатра сводит счеты с жизнью при помощи небольшой, но чрезвычайно ядовитой египетской змеи, выпуская  ее себе под платье), другие – огромные, толщиной с человеческую ногу монстры, в пасти которых легко мог бы разместиться письменный стол.
   Вся эта змеиная масса шипела и извивалась: эфы, как перед нападением, скручивали свои тела в подобие синусоиды и стреляли раздвоенными языками в Юрину сторону, кобры вставали на хвост и раздували капюшоны, а остальные, названий которых Юра не знал, с холодной ненавистью смотрели на него.
   Юре очень хотелось в туалет, но он, парализованный ужасом, не мог пошевелиться; он чувствовал, что все волосы у него встали дыбом, и холодный пот ручьями течет не только по лицу, но и по всему телу, превращая кровать в бассейн. Он изо всех сил зажмурил глаза и истово прочитал молитву.
  И молитва помогла; досчитав до трех, он огромным усилием воли открыл глаза и увидел, что змеи кружатся в причудливом водовороте и исчезают в широком отверстии в полу, из которого светит мертвенно-зеленый свет.
  Когда последняя змея исчезла, а отверстие, как диафрагма фотоаппарата, закрылось, Юра соскочил с кровати и побежал в туалет. 
  Сидя на стульчаке, Капитонов скрипел мозгами в поисках разгадки появления змей в своей квартире.
   Он давно привык к белочке и философски относился к видениям. Они его даже забавляли, особенно инопланетяне: мирные существа, пусть и с закидонами.
   Но змеи! Никогда, даже в самом страшном сне, он не видел ничего более отвратительного и ужасного.
   Разгадка пришла сама собой. Змей ему устроил этот поганец Попов. Конечно, он! Кроме него некому. Вот негодяй! Юра решил разобраться с ним сразу по выходу на работу. Он не хотел больше видеть подобные кошмары.
   Юре не совсем было понятно, каким образом Попов это провернул, но то, что это дело рук Попова, он почему-то не сомневался.
  Отлежавшись пару дней, он оформил больничный (жена его работала в поликлинике) и на служебном автобусе приехал на Тепловую.  В восемь утра он переступил порог кабинета, в котором проходили утренние планерки, и поздоровался с присутствующими.
   Присев на стул в уголке, Юра подумал, что не до конца прошедшее похмелье что-то сделало со зрением: ему показалось, что лица присутствующих стали желтыми, как у людей, страдающих болезнью Боткина. Или в этом было виновато низкое утреннее желтое солнце и бежевые обои?
   Чем же тогда объяснить то обстоятельство, что и глаза присутствующих стали узкими и заплывшими, как у людей с почечной недостаточностью?
   Один Попов смотрел на мир широко открытыми честными глазами.
   Началась планерка. Первым взял слово зам/нач.
  - Петлович, сегодня по глафику пятый котел уходит в лемонт, - начал он, как попало расставляя ударения в словах, - на кого офолмлять наляд? – спросил он у начальника котельно-ремонтного участка.
   Начальник котельно-ремонтного участка посмотрел в ежедневник, обхватил пятерней подбородок и на несколько секунд задумался.
  - Так, плоизводителем лабот будет Плохолов, - он медленно листал ежедневник, - члены блигады -  Плозаленко и Ломанов. Свалщик – Глигольев.
  - Холосо, - зам/нач записал фамилии в блокнот. – А кто луководитель лабот?
  - Выписывай на Попова.
   Капитонов прыснул от смеха. Все удивленно повернулись к нему. 
  - Вы что как евреи картавите? – сказал он сквозь смех. – К пуриму готовитесь? Так поздно, апрель на дворе. Или, может, с утра пораньше гелием надышались? 
   Но никто не ответил Капитонову – время остановилось, все люди, находящиеся в помещении застыли, словно истуканы.   
  Кроме Попова. Он подошел к Юре, внимательно, будто выискивая что-то, известное лишь ему, заглянул в глаза. Затем перевел взгляд на часы.
  - Восемь пятьдесят одна, - сказал он, обращаясь скорее к себе, нежели к Юре, - до «новостей» девять минут. Успею.
   Он взял стул и поставил его – спинкой вперед – напротив Юры. Сел, положил локти на спинку и несколько мгновений молча смотрел на Капитонова.
  - Давным-давно, до начала времен, в Бесконечности, обращенной в точку, существовал Великий Хаос, - начал декламировать он нараспев, - и если б человеческие глаза могли видеть его, то они увидели бы огромную змею, оплетающую своим телом Бесконечность и держащую в пасти свой хвост. 
   Змея спала.
   И, когда она просыпалась и взмахивала хвостом, чешуйки его разлетались во все стороны внутрь Бесконечности, оказываясь снаружи Её, и превращались в звезды, дарящие свой свет миллионам планет, вращающимся вокруг.
   Иногда случалось такое, что змею, которая суть Великий Хаос, привлекал блеск какой-нибудь звезды, она вглядывалась в неё, пронзая своим взором Бесконечность, равную точке, и тогда на ней возникало то, что мы называем  жизнью.
   Затем она засыпала, а звезды, вырвавшись на краткое мгновение из небытия, снова возвращались в него.
   Когда звезды гасли, жизнь, существовавшая на них, не исчезала, а трансформировалась в сны, которые снились змее.
   Однажды случилось так, что проснувшись, змея продолжала видеть сон. 
   Она взмахнула хвостом и, когда в Бесконечности опять зажглись звезды, перенесла свой сон на одну из них.
   То, что возникло на той звезде, нельзя было назвать жизнью – это был сон змеи, который существовал и развивался сам по себе, не имея границ, ибо змея опять заснула, но сон продолжал сниться, и он уже не был сном змеи.
   Он снился и снился сам себе, но ему чего-то не хватало, чего-то очень важного, без чего он не мог осознать себя во всей своей полноте.
   И он понял, что то, чего ему не хватает, есть явь.
   Вот так и появились китайцы, от которых, в свою очередь, произошли все остальные расы.
   Попов взял со стола стакан с остывшим чаем и сделал глоток.
  - Возможно, ты знаешь легенду, - продолжал он, - в которой говорится о том, как Бог обжигал глину.
   Он положил кусок глины в костер, но передержал его, и глина пережглась и почернела.    Бог выбросил испорченный кусок прочь.
   Затем Бог снова положил кусок глины в костер, но вытащил его слишком рано, и глина не обожглась и так и осталась белой.
   Бог забраковал и этот кусок.
   Тогда он в третий раз положил глину в костер и, вытащив его, увидел, что на этот раз глина обожглась как надо, не потрескалась и приобрела приятный желтый цвет.
   И Бог остался доволен этим куском глины.
   Впоследствии из пережженной черной глины появилась негроидная раса, из необожженной белой – европеоидная раса, а из самой лучшей, желтой, – монголоидная. 
   В этой легенде есть только одна неточность: не Бог     обжигал глину, а сон создавал явь.
   После создания яви, сон вдохнул в нее частичку себя.
   От этого появились все остальные существа, в том числе и змеи, как один из аспектов сна своей прародительницы. Поэтому-то змеи символизируют мудрость, ибо они знают о том, что то, что мы считаем жизнью, не более чем сон, порождающий явь, видящую сон во сне.
   Попов встал со стула и потянулся, захрустев суставами.
   Юра потрясенно молчал. В его голове не было ни одной мысли. Даже похмельные пост-эффекты исчезли. 
   Блуждание одинокого электрона по аксонам коры головного мозга привело к тому, что Юрин рот сам по себе открылся (сам Юра не принимал участия в этом действии, а смотрел на это как независимый наблюдатель откуда-то изнутри себя) и его голос произнес:
  - А почему они стали картавить? – он бросил взгляд на застывших в неподвижности сотрудников.
  - Переходят в китайцев, - позевывая, ответил Попов.
  - Как это – переходят?
  - Две тысячи тринадцатый год на дворе, батенька, год Змеи. Наступило время перехода.
  - Куда?
  - Обратно в сон. Время яви закончилось.
  - А причем здесь китайцы?
  - Я смотрю, ты меня невнимательно слушал. Только китайцы могут существовать во сне. 
  Юра потер лоб, пытаясь что-то вспомнить.
  - А зачем ты нам мозги компостировал? Мол, инопланетянин, Деньговец. Сю Миньбао. Абай Назарбаев.
  Попов улыбнулся.
  - Экие вы доверчивые. Что ж теперь и пошутить нельзя?
  - Хороши шутки! Китай напал на Казахстан!
  - Никто ни на кого не нападал, успокойся. Просто я пустил Волну. По всему миру.
  - Что это значит?
  Попов снова улыбнулся.
  - Тебе это знать необязательно.
  Тут Юра вспомнил, что хотел спросить у Попова.
  - Мне на отходняках кошмар приснился. Проснулся, а вокруг змеи. Прямо кишмя кишат. Я чуть не поседел. А потом закрутилась воронка, и их всосало в пол. 
  Попов покивал головой.
  - Это был не кошмар. Ты видел явь сна. Иной раз такое случается. Ничего, потерпи. Перейдешь в китайца, и все твои проблемы закончатся.
  - А я что, в китайца перехожу?
  - А ты посмотри в зеркало.
  Юра подошел к зеркалу и ахнул. Желтая кожа, узкие раскосые глаза, редкие точки черной щетины.
  - А ты почему не переходишь? – с дрожью в голосе спросил он у Попова.
  - А мне не надо, - ответил Попов.
  И из пасти, в которой блестели четыре острых змеиных зуба, вылетело раздвоенное жало.