Неверфор. Пролог

Лёгкий бриз шёл со стороны спокойного, как небесная гладь, моря. Волны неспешно бились о камни, которые высовывались близ обрыва и разлетались миллионами брызг и соединялись в морской пучине. Солнце выглядывало из-за белоснежных облаков и искрилось на морских волнах. Где-то вдали резал волны фрегат, который плыл в дальние страны, а возможно и на другой континент.
Габриель стоял на краю обрыва и смотрел вдаль. Его волнистые каштановые волосы развивал бриз, зелёные глаза горели радостным огнём. Статная фигура Габриеля, слегка покачивалась под дуновениями бриза. Вздохнув ещё раз полной грудью, он отошел от края обрыва и пошёл в сторону видневшегося на холмах города. Дорога была грунтовая, и по ней было легко идти. Мощные сапоги, которые шли до самого колена, по велениям моды были расстёгнуты до середины и скатаны вниз, выдавая серую подкладку на показ. Черные штаны из хорошего сукна, а то и из шёлка были заправлены в сапоги и подпоясаны широким кожаным ремнём с рапирой на кожаной портупее, на ножнах рапиры была вытеснена роза. С другой стороны висел небольшой кремневый пистоль. Позолоченный эфес рапиры говорил о том, что Габриель не просто странник с большой дороги, а вероятно всего граф, который отправился в путешествие и, скорее всего его постигло несчастье. Цветущий вид путника говорил об обратном. Белоснежная рубашка под кожаной  жилеткой. Шикарный дорожный плащ чёрного цвета развивался на ветру позади Габриеля и был прикреплён лишь небольшими позолочёнными застёжками в виде золотого щита. Черная широкополая шляпа была в руках у Габриеля, и её украшало чёрное перо, которое было атрибутом всех нынешних молодых людей, которые хотели выглядеть прилично. Это конечно вовсе не означало бегать за чёрными лебедями по болотам и озёрам, дабы раздобыть перо. Если салон, в котором покупался головной убор, был достаточно хорош, то к шляпе прилагалось перо. Конечно, в Фальтенхаленне, откуда путник держал свой путь, такой салон был, ибо шляпа Габриеля имела такое украшение.
Дорога была долгой. Через огромные бескрайние поля со старинными развалинами, которые в народе кличут монолиты. Но путь Габриеля лежал дальше, нежели Пустоши Смерти. Он проскакал пустоши от края до края, от Синих гор да озера Ле Диай.  Конечно, опасности по пути были, и Габриель это знал, ведь на хорошо одетого человека с рапирой, эфес которой украшала позолота,  могли напасть бандиты, которых разное множество по всей стране. Не потому что они не любили путников, а только потому, что могли увидеть в Габриеле денежный мешок.
Габриель не боялся, больше того, путник не боялся идти один. Это означало, либо о безрассудности молодого человека, либо о его смелости, а эти два определения в нынешнее времена были всегда рядом.
Ветер не переставал дуть и когда Габриель поднялся наверх холма, с которого открывался вид долины и большого города, который был в середине этой долины. Шпили башенок города утопали в зелени лесов и красный флаг, который развивался на главной башне дворца, говорил о том, что в этом городе все хорошо и гостей здесь ждут. Габриель вышел на Тракт и пошёл в сторону этого прекрасного, увенчанного флагами и красной черепицей, города. Мимо Габриеля пару раз проехали кареты и повозки, которые ехали сюда издалека, из самих Чёртовых Земель. Это было далекое место, где начинались земли Мертвецов. Они находились за Синими горами и были недоступные, особенно тому, кто хотел в них попасть. Мёртвые пускали к себе редко, но не выпускали никогда. Это была своеобразная дань тем проклятым местам.
Чем ближе к городу подходил Габриель, тем больше он ощущал, что напускная живность города, была лишь хорошо прикрытой проблемой. Те повозки и кареты, которые проехали мимо Габриеля, уехали дальше в сторону города Дрейнхолл. При этом Габриель увидел, что как только шёл поворот на дорогу в город, то кареты и повозки увеличивали скорость. Габриель дошёл до перекрёстка, отряхнул загрязнившийся подол плаща и посмотрел на небольшую деревню, которая раскинулась подле города, на другой стороне рва. Поля же были пустынны. Ни одного крестьянина, пока шёл Габриель, он не увидел. Сено было разбросанно по дороге, а заборы из двух хороших брусьев были сломаны в некоторых местах, а в некоторых запачканы кровью. Тишина, которую до этого Габриель не слышал, стала настолько звенящий, что даже бы простому человеку показалось, что с местом не всё в порядке. Даже от города не шло ни звука! Габриель снял свою шикарную шляпу и, взяв её в левую руку, двинулся дальше, рассматривая дальние домики землепашцев, которые должны были быть тут и работать, ведь сейчас был Сезон Урожая. Но не было, ни пахарей, ни скотоводов, которые выводили пастись своих животных, ни даже пьяниц, которые обычно сидели подле дороги или спали в канаве. Не было никого! А тишина, которая нарастал с каждой минутой, становилась невыносимой и даже шаги Габриеля были очень тихими. Ведь чуть только стоит нарушить тишину и все может ожить в мгновение.
Большие облака быстро проносились по голубому небу, и путник смотрел на брошенные владения небольшого города, по которым проскальзывала тень от облаков. Грунтовая дорога, вдоль, которой тянулся забор, обрывалась около моста. Там стояли два кирпичных домика с красной черепицей. На одном из них висела деревянная табличка с вырезанной на ней кружкой пива. Это был трактир, в который давно не заходили люди. Коричневые резные ставни были плотно закрыты. На двери висел амбарный замок, который покрылся ржавчиной. Вторым домиком, точно таким же по типу строения, оказалась сторожка Легиона. Сторожка была тоже заколочена и очень давно. Габриель сделал такой вывод, увидев поросшую мхом дверь сторожки.
Местность выглядела так, как будто её покинули из-за бедствия или болезни. Но и Габриель был не просто человеком, который пришёл сюда просто так. Ухмыльнувшись, он пошёл дальше к каменному мосту, который находился дальше, чем сторожка и трактир. Мост начинался на зелёном крутом берегу, пересекал ров с чистой прозрачной водой и шёл на другую сторону, где на островке земли раскинулся небольшой городок.
Посмотрев по сторонам, путник увидел прекрасные картины. И слева и справа надо рвом нависли дубы, словно закрывая воду от солнечных лучей. От воды тянуло прохладой, сыростью, которая приятна была в такой жаркий день. Так же нос Габриеля почувствовал запах мяса, тухлого мяса, живого мяса. Он приблизился ко рву. Под лучами солнца внизу, на дне рва путник увидел то, что боялся увидеть, пока шёл к городу. На дне глубокого рва, лежали тела. Их было много, и они были скинуты друг на друга. Кто-то шевелился, но не мог всплыть, ибо вода, которая наполнила лёгкие, не давала подняться.
   Один из утопленников посмотрел на Габриеля. Его лица путник не увидел, оно было скрыто в тёмноте водной пучины. Он не видел ни глаз не лица человека. Лишь тишину, которая словно шум разлеталась по долине, останавливая ветер, птиц и лесных животных.
Лицо Габриеля стало мрачным. Зелёные глаза прищурились и он, закусив нижнюю губу, посмотрел на стены города, которые находились недалеко.
И только сейчас путник заметил, что с городской стены стекала кровь. Она давно застыла, но она была. Кровь текла из бойниц, и из-под закрытых наглухо ворот.
«Если город мёртв, почему нет ворон?!», подумал Габриель и, развернувшись, пошёл обратно. Город был мёртв, закрыт, но ворон не было. Этих маленьких чёрных вестников смерти не было ни в округе, ни в самом городе. И путник боялся услышать звук воды, которая была спокойной и тихой. Шаг за шагом он отходил ото рва, шаг за шагом он шёл вдоль забора. И вот когда он был уже на полпути, до его уха, сквозь тишину донёсся этот звук, которого он так боялся. Хлюпанье и стон. Их было много, и они вылезали изо рва. Они поумнели и теперь Габриель должен либо убегать, либо принять бой утопленников. Он медленно достал клинок и, не разворачиваясь, двинулся вдоль рва. Стон прекратился лишь на мгновение. Путник прошёл около забора и направился дальше вглубь небольшой дубовой рощицы, которая купалась в солнечных лучах. Зов утопленников возобновился вновь. Пистоль у Габриеля был с двумя пулями. Так что их путник решил беречь.
- Долго будешь бегать, Гэбби – произнёс голос. Это был Аризель. Он всегда появлялся там, где было несчастье. В данном месте Аризель просто наблюдал с ветки одного из дубов. Габриель остановился и поднял голову вверх. На огромной толстой «мясистой» ветке расположился молодой юноша лет двадцати в красном камзоле, который был расстёгнут. Белая рубашка с длинным вырезом была чиста, а серые штаны, заправленные в сапоги, были из хлопка наивысшего качества. Тонкие черты лица вырисовывали аристократическую породу Аризеля, а надменные повадки, все больше заставляли представить перед собой очень сытого и зарвавшегося юношу. Но было одно но! Это глаза Аризеля. Они были чёрные. И белки и роговица глаза была чёрной, как ночь, как смола, как тьма.
- Что тебе надо? – спросил Габриель, смотря, как утопленники, начинают медленно вставать из своей водяной могилы.
- Мне? – с издёвкой и ухмылкой  прошипел Аризель – это тебе мой друг надо!
- От тебя мне ничего надо, можешь скрыться в тени дубов и не приходить сюда, до тех пор пока я не закончу!!! – огрызнулся Габриель, снимая плащ и вытаскивая из ножен рапиру. Он засунул в сапог нож и встал прямо, ожидая утопленников, чьи белые ступни касались зелёной травы. Габриель их не видел, свет солнца был такой яркий, что пока мертвецы не дойдут до тени дубов, он их не увидит толком. Солнце не мешало толпе трупов медленно и деловито шагать к своей цели.
- Брось, Гэбби – улыбнувшись от слов путника, произнёс Аризель – это брошенный город, времена нынче такие. Мертвые разгуливают, а живым нет до этого дела.
- А тебе? – бросил ненавистному собеседнику путник.
- А мне всё равно! Я как ветер, то тут, то там – произнёся Аризель, выходя из-за ближайшего дерева – тем более формально я не человек!
- Так будь добр улететь к чёрту или замолчать!
Аризель усмехнулся и, подойдя к Габриелю, встал рядом с ним. Он часто перемещался с одного места на другое. Презрительный, короткий, с прищуром, взгляд путника заставил Аризеля усмехнуться ещё раз.
Но на этот раз было все по-другому. Аризель достал из-за своего камзола точно такую же рапиру, что была и Габриеля. Утопленник медленно шли, приближаясь с каждой минутой. Опухшие от воды глаза и разбухшая кожа говорили о том, что мертвецы были долго под водой. Их скидывали со стены  города в ров, где их прижимала толща воды. Но её было не достаточно.
Синюшная кожа у мертвецов была покрыта водорослями и илом, который был на дне. Искривленные челюсти были у каждого. Их лица застыли в агрессивно - голодном оскале. Такие одинаковые и в тоже время они были все разные.
- Руби шею Гэбби, иначе они встанут вновь.
Габриель закатил глаза, мол «не учи отца детей делать», как Аризель с этими словами размахнулся и отсек руки, которые тянул к нему ближайший мертвец, ловким движением, он оказался с боку трупа и отсёк голову, которая как мячик покатилась по зелёной траве в ров. Чёрная кровь начала прыскать из обезглавленного тела. Габриель улыбнулся и присоединился к своему приятелю.
Клинки порхали над головами трупов, так эффективно и быстро, что через пять минут на поляне остались только Габриель и Аризель. Вокруг друзей лежало два десятка обезглавленных трупов, которые ещё заливали свое чёрной, словно смола, кровью, лесную поляну.
- И что теперь? – тихо спросил Аризель. Его клинок туманом растаял в руке. Габриель улыбнулся и резко махнул мечом, пытаясь отрубить голову Аризеля.
Жало клинка прошло уже по пустому воздуху, и Габриель остался на поляне один в компании мёртвых утопленников, валявшихся на земле и пускавшие лужи крови на траву.