Страх одиночества

Из цикла "Сказки у костра"

Ветер гнал вперед листву, играя с ветвями деревьев. Тишина прерывалась редкими всхлипами, солнце садилось. Костер неспешно догорал, согревая теплом и оставляя манящую память об уходящем дне. Возле костра сидели двое. Мужчина, суровый, серьезный, отстраненный, и маленькая девочка. Они смотрели в огонь, и пламя нестройно отражалось в одинаково серых глазах.

- Расскажи мне сказку, папа, - мягко попросила девочка, передергивая еще худощавыми плечами. Она зябко куталась в плащ, тянула руки к костру, одновременно стараясь быть ближе к мужчине.

Он помолчал, сложив руки на коленях. Может, задумался о чем-то. Может, подбирал слова. Девочка смотрела внимательно, настороженно. С надеждой.

- Хорошо, Дэйна, слушай. Я расскажу тебе легенду этих мест… О юной девушке. Несчастной любви. Говорят, именно с тех пор люди так боятся одиночества…

*  *  *

Ее звали Мирель. Она была из той редкой породы молоденьких девушек, которые смотрят на мир особенно. Юркая, гибкая, большеглазая, внимательная. Она любила петь и пела всегда. Она любила танцевать – и танцевала ночи напролет возле костра, даря наслаждение членам племени и наслаждаясь сама. От движения, взглядов, внимания и всеобщего восторга.

Никто лучше нее не видел восхитительных красок мира. Единственная, кому он раскрывался во всей своей первозданной красоте. Самая зоркая. Самая эмоциональная и самая красивая девочка племени. Мирель. Дочь вождя. Его любимица и помощница. Дневной охранник стаи.

Рано утром она приветствовала солнце звонкой песней. Со смехом обходила территорию стаи, ни на мгновение не оставаясь одна. Она всегда была в центре внимания. Всегда рядом с ней оказывалось несколько человек, юных мужчин, готовых идти на бой и на охоту или на край света за одну улыбку и благосклонный взгляд.

Мирель смеялась. Улыбалась каждому и никому. Растворялась в каждом и ни в ком. Ее боготворили. Кто-то завидовал ее искристой жизни. Она была прекрасна и молода. Сильна.

…Скоро и ты станешь сильной, Дэйна…

Первой замечала диких зверей, притаившихся в засаде, готовых напасть. Видела – вскрикивала от ужаса. И ее страх заставлял стаю собраться и дать отпор – или вовремя уйти. Не раз она спасала себя и стаю, вовремя подавая сигнал. Не раз потом расслаблялась в танце, дразня и искушая мужчин и наслаждаясь.

Она росла. Ты уже поняла, Дэйна, что Мирель была удивительной девушкой, к которой тянулись все. Вождь гордился ею и любил ее. Стройные и гибкие воины оберегали ее друг от друга и от врагов. Спокойные и неторопливые кузнецы боготворили ее. И даже бедный художник вечерами рисовал ее портреты на скале.

Она плыла по волнам всеобщих любви и внимания, впитывая их каждой клеточкой тела, даря радость и любовь всему миру. Ей и правда казалось, что она любит весь мир. Даже хищников и змей. Даже ветер и холод. Она любила свою семью и всех членов стаи. Но не было такого мужчины, которому она отдала бы свое сердце безраздельно. Она не принадлежала никому.

И Он не появился в ее жизни. Она сама нарисовала себе его. Однажды вечером, поздним, глубоким, когда вся стая ложилась спать, она задержалась у ручья. Танцевать не было желания. Ей было грустно и хотелось поговорить с луной. Она напевала печальную мелодию, чуть вздрагивая при каждом шорохе. Ощущение одиночества не давало расслабиться. Но так хотелось поговорить с луной…

Волны радости и эйфории сменялись волнами грусти и отчаяния. Невыносимо захотелось к костру, и чтобы все снова смеялись и радовались ей. Но воины ушли на охоту. Впервые она не пошла с ними. Впервые с ними пошла новая женщина Вождя, привезенная им из удачного похода. Мирель тосковала, чувствуя, что былой радости в ее жизни не будет. А она так привыкла быть единственной.

Ночь постепенно опускалась на лес, лишая Мирель ее главного инструмента – зрения. Она боялась темноты. Страх постепенно сковывал все члены, не хватало воздуха, лишь сердце стучало, отдаваясь боем в висках. Мирель вскочила. Луна не казалась уже такой приветливой…

*  *  *

Дэйна аккуратно взяла отца за руку, заставляя на мгновение замолчать. Мужчина ласково смотрел на девочку, давая ей время обдумать его историю. Он нечасто мог позволить себе отвлечься на рассказы. Но есть вещи, которые женщина должна знать с детства. Страх одиночества, страх смерти. Смысл настоящей любви. То, что не написано ни в каких летописях. То, что можно только ощутить где-то в глубине себя – чтобы с наслаждением, улыбкой, радостью вытолкнуть наружу, согревая окружающих людей.

Нет ничего сильнее чувства настоящей любви. И при этом люди душат в себе на корню эту удивительную способность, так великодушно подаренную им при создании. Смешные несчастные люди. И Мирель. Заигравшаяся в своем стремлении быть на виду. Смешавшая ощущение любви и ощущение популярности. Получающая, но не отдающая. Одна в ночи с мыслями о том, что есть кто-то лучше, нужнее, красивее, о том, что теперь, может быть…

Дэйна выпрямилась. Ее серый взгляд прояснился, на лице появилось выражение ожидания. Мужчина перевел дыхание.

*  *  *

Он сидел, закрыв глаза и поджав под себя ноги. Мирель не увидела, но почувствовала его присутствие. Присутствие того, кто не любил свет дня, но любил ночь. Того, кто сторонился людей, но охранял их тогда, когда все спали, а зоркость ее, Мирель, была не способна помочь. Ночной охранник, бесшумный и любящий тишину.

Она почувствовала, как неистово заходится сердце от предвкушения волшебства. Нового знакомства. Она села рядом. Луна сияла ослепительными серебряными лучами, освещая поляну лучше солнца. Охранник оказался молодым человеком, прекрасным, как сам лунный свет. В его глазах отражалось серебро. Но он не смотрел на красавицу Мирель. Он будто не видел ее. Поглощенный собственными мыслями и трогающими душу звуками.

Она знала, что он услышал ее приближение. Но юноша не повернулся, никак не показал, что видит ее. Мирель стало горько. Получается, что он единственный, чья загадка впервые в жизни заставила ее почувствовать что-то еще, кроме обычного восторга чувств, на нее не обращает никакого внимания?

 - Здравствуй. Я Мирель. Ты ведь знаешь меня, правда?

Охранник не отреагировал. Он закрыл глаза и сидел, еле заметно покачиваясь. Он слушал тишину. Он слушал бесконечность. Отчаяние завладело девушкой. Она взяла юношу за руку, постаравшись заставить его посмотреть на нее. Хотя бы один взгляд! Хотя бы слово, знак, что он рад ей?

- Да?

Его бездонный взгляд скользнул по ее лицу так, будто он смотрел на листок дерева, трепещущий на ветру. Мирель вздрогнула. Убрала руки. Прижала пальцы к приоткрывшимся губам. Он не слышит ее. Он не хочет слышать ее. Чем занята его голова? Почему он живет по ночам? Почему он не хочет с ней говорить?

Одна. Тяжесть осознания, что она одна, не давала вздохнуть. Мирель сорвалась с места, не разбирая дороги. Ей было страшно. Ей было странно. Она не понимала, что, но что-то гнало и гнало ее вперед, в лес, туда, куда она осмеливалась выходить только днем. Мысли путались, бег не приносил успокоения. Девушка упала на поляне, вырвавшись из лап старых деревьев. Она не слышала ничего, кроме биения собственного сердца. Она не видела ничего, кроме спокойных и безразличных глаз охотника, на мгновение заглянувших ей в душу.

Одна. В лесу. В истерике. В уничтожающем ее страхе. Она испуганно прижалась к стволу дерева. Ночь…

*  *  *
Мужчина замолчал. Он не собирался заканчивать историю, давать какие-то пояснения. Дэйна была умной девочкой и вполне могла понять самостоятельно истинный смысл сказанных отцом слов.

- Папа?

И он оказался прав. В серых глазах блеснули слезы. Она уставилась в костер, чтобы спрятать их от него. Понимала, что случилось дальше. Мужчина дал ей несколько минут – представить картину полностью.

А потом негромко добавил:

- Утром Мирель не вернулась. Не появилась и на следующий день. Ее эмоции, ее желание быть на виду, скачки ее настроения, заставили ее забыться. Свершить ненужное, невозможное. Она не руководила собой. О Мирель забыли. Но запомнили, что одиночество равноценно смерти. Страх одиночества, Дэйна, - это страх смерти. Просто люди забыли об этом.