Бег по кругу

Ночь. Из окна открывается прекрасный вид на «Сити». Луна, застрявшая среди башен, кажется, улыбается ей, излучая свой мягкий свет. Электронные часы показывают полночь. Тина отошла от окна и снова присела на кровать. Она предпочла сидеть, а не лежать, понимая, что всё равно не уснёт сейчас...

«Может быть, всему виной моё имя?» — подумала она. Кто бы мог подумать, что именно так назовут японский автомобиль! Нет, это какой-то замкнутый круг. Я так никогда не выйду замуж. А хочется ли мне этого? Не знаю...»

Размышляя, она машинально нажала на кнопку телевизионного пульта. На экране появился «Дом-2».

«Вот зараза, этого ещё не хватало!» — воскликнула она и запустила пультом в мирно лежащего кота. Кот вскочил, выгнул спину и стремглав бросился на кухню.

«Бедного кота чуть не укокошила. Какая же я всё-таки дура?» — пронеслось у неё в голове.

Весь прошлый вечер она провела в кафе с Виктором, которого ей «всучил» Пётр Иванович — её непосредственный начальник.

«Да ты познакомься, что от тебя убудет? Он парень хоть куда, правда, ему под пятьдесят, но крепыш, а тут жениться надумал! Его благоверная умерла года два назад...» — Пётр Иванович приблизился к уху Тины.

«По пьяни охотница была большая до этого дела, ну ты понимаешь?» — прошептал он. — Правда, с ним двое пацанов остались, они уже институт закончили, взрослые ребята. Так что он полностью свободен и мечтает о серьёзном браке. Я дам ему твой номер, жди сигнала...»

Пётр Иванович слащаво вытянул губы трубочкой.

Потом был звонок. Затем — встреча. Виктор предложил ей сходить в Третьяковку.

На фоне пустых залов (время было перед закрытием) Тина особенно остро ощущала, как он старался ей понравиться. Виктор что-то говорил, рассуждал о живописи, смешно жестикулируя руками, но у него мало что получалось. Если бы он просто молчал, было бы лучше. Доцент кафедры математики в Академии ФСБ редко появлялся на людях, а уж тем более в картинных галереях и подобных местах.

Затем они тоскливо сидели в кафе. Он что-то там вещал, заказывал, спорил с официантом. Тина разглядывала его причёску. Этот «ёжик» она мысленно представляла добротной «щёточкой», которую можно использовать в быту. Он в это время нудил о вечно плохой погоде — монотонно играл словами, иногда «проглатывая» предлоги и междометия.

Не слушая его, она вспоминала, как училась в школе, как на одни пятёрки закончила институт, как носила очки, а не эти постоянно выпадающие линзы. В общем, она мнила себя особо выдающимся человеком!

Какое ей представлялось будущее? Свое, совершенно отдельное ото всех: там она мечтала быть профессором, а если нет, то любым научным работником, в конце концов. Но в этом будущем не было мужчин. Они были, конечно, всякие там: учёные, лаборанты, но только не особи противоположного пола, которые могли бы столкнуть её с намеченного пути. Там было всё: работа, деловые встречи, защиты проектов, но их, мужчин этих, не было. Почему? Этого она знать не могла.

А этот «ёжик», сидевший напротив, как? Неужели он тот единственный и на всю жизнь? Ей тридцать шесть уже, но впереди ещё достаточно времени, чтобы определиться с этой проблемой. А он даже не соизволил проводить, ссылаясь на какую-то там занятость и неотложные дела, но деньги на такси всё-таки дал, хотя они ей были не нужны.

«А для чего он нужен, мужик-то?» — продолжала размышлять Тина.

Она сидела на кухне, где перед этим искала кота, который исчез в неизвестном направлении. Никуда он не денется, её пушистое обаяние.

«От Виктора морока и проблемы ненужные будут. Нет, я уж как-нибудь одна справлюсь», — подвела неутешительный итог Тина.

Закончив размышлять, она решила подбодрить себя фиточаем, если поможет, конечно. Чему именно поможет, она не знала.

Тина — преуспевающий менеджер в престижной компании. Получает каждый месяц зарплату. К Новому году — бонус. Только за счёт него простая женщина из глубинки смогла бы прожить целый год и считала бы себя сверхбогатой.

А у неё съёмная квартира на «Кутузовском». Родители? Что родители? Они ей не помеха. Они давно отошли от неё — девочка выросла и стала совершенно взрослой, что ей мешать, сама дока? Они полностью переключились на младшую, которая не так давно вышла замуж. Теперь они морально свободны, но у отца крыша поехала — влюбился в молоденькую секретаршу. Бог с ним, сам разберётся, — это ненадолго. Его можно понять, перемен захотел, но матери как жить с этим? Сколько лет вместе?

Через полчаса Тина спала в халате и поверх одеяла. В ногах лежал кот и смотрел на луну, как будто хотел там что-то увидеть. Глаза его закрывались. Было уже два часа ночи...

Наутро после трескотни будильника Тина какое-то время понежилась в постели, с радостью ощущая, что она в халате и теперь не нужно искать его по квартире, затрачивая на это драгоценное время перед работой, когда и так каждая минута на счету. Тем более что этим утром должна состояться встреча с этим брюзгой-японцем.

«Ничего, ждал и сейчас подождёт», — твёрдо решила она, медленно вставая.

— Тина, ты где? – раздражённо звучал в трубке голос Петра Ивановича. — Ты должна быть на встрече. Тебя этот, Юросама уже полчаса ждёт. Как где? Да, в бизнес-центре на набережной. Ты что, совсем сбрендила? Я тебя точно уволю, не посмотрю на твоего папочку. Ну всё. Всё, после обеда доложишь мне о переговорах. Да, а ты встречалась с Виктором Андреевичем? А?

— Пётр Иванович, вас не слышно, перезвоните… — слукавила Тина.

Она отключила телефон, бросив его на переднее сидение машины, а через полчаса парковалась у бизнес–центра.

— Тина, у вас есть мотивация к работа? — начал «ломать» русский язык японец.

— Есть, есть, не беспокойтесь, у меня всё есть: и мотивация, и муж, и двое детей, — многое другое, тоже есть, — выпалила она на одном дыхании.

Юросава смотрел на Тину поверх очков, совсем не понимая текста.

— Тина, давайте перейдем на «инглиш», ок? — всё ещё держалась на лице иностранца мина удивления.

— Давно пора, — согласилась Тина.

Она уселась за глянцевый стол, вынимая из папки нужные бумаги...

Потом был отчёт у Петра Ивановича, потом опять какие-то встречи нужные, а в большей степени совершенно пустые. И вдруг?

— Тина Григорьева есть? Вам цветы! — нарочито помпезно прозвучал голос вошедшего. Она сначала увидела огромный букет роз, а уже потом рассмотрела маленького посыльного, которого сначала не заметила за большим букетом.

— Извините, где поставить? Цветы из Лондона, вот пожалуйста, вам письмо, а вот тут распишитесь.

Рассыльный подсунул Тине какие-то бумаги.

— Да, вот здесь и здесь. Всё, до свидания… Наслаждайтесь!

Дверь неслышно закрылась. Она молча подошла к цветам, мало ещё понимая происходящее, но первые слова письма всё прояснили и поставили на свои места. Они были от Микки, как она могла забыть, ведь есть ещё и Микки, есть туманный Альбион, пабы, двухэтажные автобусы, есть прогулки по Темзе и многое другое, но об этом потом.

«Дорогая Тина, посылая тебе эти цветы, я хочу выразить свою искреннюю признательность и, конечно, любовь! Мне бы очень хотелось быть рядом с тобой и каждое утро дарить тебе цветы в знак моей преданности и страсти! С любовью, Микки Уайт»

Тина аккуратно сложила письмо, вытащила из букета одну розу и, вдохнув её прекрасный аромат, подошла к окну. Зачарованная, она стала смотреть вдаль…

— Микки, Микки… — повторяла она. — Неужели я уже забыла о нём?

Почему-то ей вспомнилась его квартира в Ближнем Лондоне, удивительно чистая постель и точно такие же цветы на окне, выходящем на Темзу.

Как они встретились? Сейчас она уже не помнит, как произошло их первое знакомство. Они просто столкнулись в метро, он извинился, и слово за слово — они уже выходили из подземки вместе. Было сразу понятно, что он влюбился в неё с первого взгляда. Тем более что её приличный английский способствовал быстрому сближению.

Снова ночь, и снова одна, всё та же надоедливая луна висит над Сити. Единственная радость — кот. Маленький пушистый комочек шерсти, который можно погладить или прижать к себе — будет не так одиноко. Вдруг замигал телефон!

— Извините, Тина? — раздался в трубке голос Виктора. — Я вас не разбудил? Нет? Скажите честно, Тина, я вам не понравился? — Голос его был немного пьян, наверное, для храбрости.

— Нет, Виктор, я просто очень устала. Давайте немного подождём, не будем спешить, — чуть слышно произнесла Тина, нажав кнопку сброса.

Утром она долго искала тапочки и халат, готовила яичницу, понимая, что опять опаздывает на работу.

— И почему меня не увольняют? Значит, это кому-нибудь нужно, — как всегда размышляла женщина.

Незаметно для себя она уже входила в офис…

— Ну и дура ты, Тина, такого мужика отшить, — брызгал слюной Пётр Иванович. — И чего тебе только надо, ведь уже тридцать семь стукнуло!

— Тридцать шесть, — поправила Тина. — Можно идти?

— Да иди, иди, всё равно, толку никакого, — произнёс начальник, провожая подчинённую взглядом. Немного задержавшись на её округлых бёдрах, он подумал: «Фу-ты, чёрт, ну и формы, — с ума можно сойти. И куда только мужики смотрят?»

Пётр Иванович стал поправлять душивший его галстук.

Каждую субботу Тина посещала мастерскую одного модного художника. Она ходила туда уже не первый год, но особых успехов не имела. Она понимала, что не живопись для неё главное, а общение. Нетрудно понять, что и студийцы, девяносто процентов которых составляли женщины среднего возраста, придерживались того же мнения.

— Вадим Сергеевич, ну как? — в очередной раз спрашивала Тина своего преподавателя.

Тот мужчина за пятьдесят картинно прищуривался, смотрел на её работу, немного помедлив, переводил взгляд на Тину. Выдерживал паузу. Потом уже, глядя в окно, долго рассматривал там что-то, подыскивая единственно правильный ответ, чтобы не обидеть эту красивую женщину. Ведь ему так этого не хотелось.

— Ну что вам сказать, Тина? Весьма недурно! И мне кажется, намного лучше предыдущей работы, — слегка напыщенно начинал он. — Я давно говорил вам, у вас талант. Вы великолепный декоративный художник! Посмотрите, какая экспрессия, какой «ударный» цвет. Такое не каждому дано.

Произнося эти слова, он незаметно обнимал её за плечо. Она принимала это как должное.

— Но, к сожалению, об этом мы говорили много раз, — продолжал он. — Посещать занятия только по субботам для достижения поставленной цели слишком мало.

— А что же мне делать? Я так занята на работе… — задала риторический вопрос Тина.

— Ну, что делать? Что делать? — Вадим Сергеевич посмотрел на Тину, казалось, что он ощупывает глазами каждый бугорок её рельефной фигуры. — Работать и ещё раз работать, не покладая рук.

Глаза его «салились», рот расплывался в слащавой улыбке.

"И зачем я к нему хожу? — думала Тина, выходя из подъезда старого дома на Чистых Прудах. — Это хоть какое-то отвлечение от серой действительности однообразных будней."

Через две недели после теракта в Домодедово она ездила встречать Микки в Шереметьево. Он прилетел, не побоялся. Значит, любит, а может, это что-то другое? Вот это «другое» и надо было выяснить.

Ему, как и Виктору, было под пятьдесят. О прошлом его она совсем ничего не знала, да и не хотела знать. Он представал перед ней с открытыми добрыми глазами, да и вообще какой-то «рубаха-парень». Сейчас русских таких не найдёшь — все стали «новыми», а что говорить о чопорных европейцах.

Она не привыкла к такому обращению в постели: свечи, индийские палочки с благовониями. То игры какие-нибудь затеет, как ребёнок вовсе, то долго, не отрывая глаз, будет рассматривать Тинину грудь, отчего станет холодно и по всему телу побегут мурашки.

— Микки, я хочу тебя! — Она обнимает его, прижимаясь всем телом, чтобы хоть как–то согреться…

— Вандефул, вандефул, — выкрикивает он, всплескивая от счастья руками. — Я люб-лю те-бя, — по слогам произносит он…

— Нет, что-то не то, — размышляет Тина, запрыгивая утром в машину. — А я думала, что с англичанами как-то всё по-другому. Может, что нового придумают. Тоже мне, вандефул, вандефул – тоска…

Она нажала на педаль. Поехали… Начиналась новая рабочая неделя.

— Ну ладно, будь, что будет… — И Тина свернула на набережную.

                2011г.*)