Глубина. Глава 3

3

- Изгиб гитары…
- Черной…
- Саня! Так… Ты обнимаешь нежно. Струна осколком эха пронзит тугую высь. Качнётся купол неба, большой и звездно-снежный. Как здорово, что все мы здесь сегодня…
- Нажрались.
- Тьфу ты, Саня – всю песню изгадил!
Артём рассержено отложил гитару и приложился к бутылке. Звездное небо виделось особенно ярким, и желтобокая луна, казалось, подтянулась к нам поближе, послушать – кто это так надсадно воет в тени дубов? Детское время, как-никак, кончилось.
Товарищи еще не успели уснуть и разлеживались на спальных мешках, неторопливо потягивая квас, в то время как я тихо сопел на мягкой зелененькой травке. И тем не менее – что мне мешает портить другим настроение? Конечно, лезть в голову к друзьям – дело не барское, но нужно же когда-то отдыхать и получать моральное удовлетворение, если не получается во сне. Что-то неприятно щекотало все мои чакры и меридианы, и сдаётся мне, ничего хорошего это не предвещало.
- Мне оставьте немного, - простонал я.
- Это компенсация, - промямлил Киря, почесываясь сквозь дрему. - Будешь знать, как людям отдых поганить, - и тоже присосался к пластиковой поилке.
- Ищ виль какие обидчивые, ларву вам в банальную чакру…
- Ребят, дайте поспать, а? – настойчиво потребовал голос из глубин спальника.
- Что, тоже не спится? – спросил я.
- Уснешь тут, под брачные вопли орангутангов…
- Чё-то я не догоняю – эт ты нас опустила, иль в интеллигенты записалась?
- Да ну вас… - прохрипела Танька и еще глубже втянулась в мешок.
- Уже здесь, сладенькая, - посмеялся я, и подлетел поближе к товарищу. - Киря, очерти-ка полянку. Что-то мне тревожно.
- Тревожно ему, видите-ли, - проворчал он. – Вот не дают, понимаешь, поспать честному пролетарию. Ладно, айн момент.
Приподнявшись, Кирилл сжал кулаки и всплеснул ими вверх. В темноте вспыхнуло маленькое зарево – по всей опушке поползли маленькие огоньки, оставляя на траве узорчатые, как арабская вязь, ожоги.
- А что не так-то? – спросил он, укладываясь на прежнее место.
- Сдаётся мне, что будет весело, - ответил я. – Кто-то зуб на нас точит, и сдается мне, не маленький.
- Уверен? Может, Тёму поднять?
- Сам вскочит, если надо. Контур плотный провёл?
- А то! Ну, ты как хочешь, а я все ж вооружусь. Давненько Ярокль вражьей кровушки не пил.
- Ага, давненько, - сказал я. - Тебя тогда, если помнится, чуть не упекли кой-куда.
- Что ж я, виноват, что этого еврея-прокурора сын – гопник? – возмутился Кирич. - Он первый начал!
- Если б Танька за тебя тогда пол литра крови не пролила, хрен бы ты что-то им доказал. Целое отделение мусоров заморочить - это тебе не хухры-мухры.
- Да, пронесло тогда, дёшево ещё отделались, - вздохнул Хранитель. - А что Белозорь чует?
Я прислушался к голосу из глубин моей грудной кости. Глухое сопение, плавно переходящее в недовольное бурчание. Ленивый, блин, как черт знает кто.
- Да дрыхнет, собака. Что ж ему еще делать.
- Хе-хе, ну как знаешь. Договорюсь пока на махач.
- Словоблуд. Эх, не везет мне в смерти – повезет в любви…
Что бы сегодня ни произошло, хорошего в этом мало. Аж мурашки по ауре бегают, а на них еще мурашки.
Однако, лес спокойно спал. Шелестели только мыши, да робкий ветерок, не успевший вернуться домой до заката. Колдовская ночь, япона мать. Интересно, сколько ещё идиотов по всей стране сейчас прыгают через костры, приносят жертвы, заговоры плетут на лысой горе… А разве это важно? Не трогают нас – и ладно.
Благо, воевать с другими колдунами пока не приходилось. Конечно, если не считать заплывших духовным жиром малолеток, приколачивающих несчастных кисюнек к фанерным крестам. Хоть всех пушистых в районе изведи – слишком мало это для приличной жертвы, тем более для высших демонов, которых они мечтают призвать. Вот только вся их радость уходила глубоко в брюки, если они таки умудрялись достучаться хотя бы до их секретарей.
Был у нас в послужном списке один клуб. “Подвал “У ожившего сатаниста” зовётся. И недаром название такое. Раньше это была нередкая в нашей стране недостроенная многоэтажка, в подвале которой, особенно по ночам, творилась какая-то чертовщина.  И всё бы ничего, к ночным воплям у нас народ привычный, если бы вся мелкая живность в один прекрасный момент не исчезала куда-то бесследно. Вначале, конечно, подумали на гостей с Кавказа, устроивших в квартале отсюда шашлычную. Даже уговорили «стражей порядка» навестить почтенных частных предпринимателей. Конечно, ничего такого найдено не было.
Тогда наш кружок по интересам существовал только в местной виртуальной сети. И решили мы всей компанией (пятьдесят с лишним человек) заняться этой проблемой. Пошли днём в злачный подвальчик. Результат был вполне ожидаем – размалеванные пентаграммами и лозунгами «АВЭ САТАН» стены, и кучи несчастной замученной живности. Разгребать всё это пришлось в пару дюжин лопат, а потом еще и стены закрасить. Провозившись так полдня, буквально воя от усталости, пришлось еще и духовно очищать подвал двухчасовым совместным бдением. Практически, можно считать, что мы задарма освятили этот несчастный домишко.
Пара рунических печатей у входов и можно было сваливать. С тех пор начали там находить уже не зверушек, а людишек. Кому кирпичом по голове прилетело, кто со ступенек полетел вниз головой, а кто при этом еще на собственный нож напоролся. В общем, теперь сатанам-путанам туда вход заказан. А как здание совсем опустело, выкупил его какой-то зажиточный дядя и устроил там молодёжный клуб для неформалов всех мастей. И никакой нам благодарности, разве что теперь было где встретиться живьем, а не на конспиративной квартирке. Теперь если кто там и буянил, тому от себя же и прилетало. Только задарма охранники свои стероиды жрут!
Тонкий, едва различимый писк отвернул меня от проекции картин прошедших дней. Узорная вязь на полянке заплясала видными только волшебникам огоньками. Всем квартетом стали осматриваться по сторонам – в глубине полумрака виднелся едва заметный блеск.
- Санёк… - шепнул Артём.
- Готовься, сейчас прилечу.
Я прикоснулся своим щупальцем к следящему контуру. Зрительный поток бодренькой змейкой заскользил по выжженной траве. Так, шестнадцать человек, все в одёжке камуфляжного цвета. Все с распятиями, топорами, трое с берданками наперевес. Шелест травы, «Отче наш» вперемешку с жаргоном сапожников. И две собаки – бульдог и овчарка… Дело туго…
- Быстро вооружайтесь, - не отрываясь прогудел я, - упыри за мангалом пришли.
И, как бы в подтверждение, вдали заливисто затявкали псины.
- Твою мать! – охнул Артём. - Саня, задержи их. Товарищи – на позиции!
- У них ружья. Может, лучше свалить?
- У кого ружья? – запаниковала Таня. - Эй, бежать надо!
- И отдать им нашу делянку? Хрен им краснопролетарский! – возразил Кирилл, выхватив Ярокль из ножен. - Биться будем! А если боишься – притаись неподалёку. Скоро тут будет твоя стихия.
- Да что вы, совсем долбанутые?! Не застрелят, так собаки загрызут! Бежать надо на фиг!
- Не кипишуйте, Графиня. Белозорь прикроет ваши жизненно важные части тела.
Мгновение, и моё тело с рыком подпрыгнуло к трясущейся девушке. Полной власти над ним Белозорь не имел, но когда мне приходилось отлучаться в Астрал, он добросовестно сторожил его от посягательств со стороны бестелесных лиц и наведенной порчи.
- Всё, я полетел! Разминайтесь!
Ещё миг, и я на месте. Опять пришло время спецэффектов. Тучка пыли взмыла прямо в нос собакам. Громко ругаясь нехорошими словами, хозяева подпинывали кованым ботинком безостановочно чихающих гончих.
Всё как в шекспировской “Буре” – дух Ариэль зазывает песней своих подопечных чтобы наказать провинившихся Стэфано и Тринкуло. Только собак натравливать на них я не собирался. А вот горячо любимых суеверными неучами чёртиков – это можно. Чем мне всегда нравился Астрал, так это лёгкостью перемен. В нём не требовалось столько сил чтобы что-нибудь создать, как если бы это пришлось перетаскивать в наш мир.
Один всплеск злобы – и горячо любимая всеми Знающими (и не очень) пентаграмма вместила в себя всю боевую ораву фашистской направленности. А вот и наши весёлые братцы робко, но с хитринкой, повыглядывали из под земли. Конечно, рогатыми, хвостатыми, с копытцами они не были. Бредни это поповские, да россказни неумелых сновидцев. Но на счёт мерзопакостного характера и дурного чувства юмора все были хорошо осведомлены. И не на пустом месте.
Вот самый смелый из них нарочито небрежно зацепил спусковой крючок одной берданки. Бабах, и стоящий впереди охотник плюхнулся на землю тряпичной куклой!
-…!!! Лютый, …, ты Маринку завалил!!!
Дальше следовала объёмная и красноречивая тирада, за время которой эти придурки еще могли успеть хотя бы остановить кровь. Но, ввиду обострения хронической глупости и словесного поноса, девчушка по-прежнему лежала носом в землю, орошая дубы-колдуны багровыми реками уходящей жизни. И вот на волю из бренных телес потянулся её дух. Тёмный и прозрачный. Невесомый, как вздох в зимнюю ночь. И никаких криков, сожалений, или неприятия собственной гибели. Просто вышла, просто умерла.
Ничего человеческого в нём не осталось. Я мог бы и вернуть его назад, в еще нетленное тело, но законы волшебства требуют равноценного обмена за любое действо. Граждане чёртики накинулись на бездумный сгусток и бодро, со свистом, порвали его на клочки.
-…, братва, бес попутал! Честное слово! – оправдывался дрожащий громила, бросив берданку в лужу крови  рядом с телом фашистской предводительницы.
- Да мы тя …!!! – орала толпа, запинывая несчастного парнишку кованой подошвой.
Духи со всего леса слетелись на эту бойню, в надежде получить немного хлеба и зрелищ.  Однако мелкие проказники оказались уж больно жадные, и обитателям леса доставались лишь остаточные эманации злобы и смерти.
Показалось, будто стало немного теплее. Партия подтягивалась к полю боя. Библиарий практически сверкал энергией, концентрируемой в Аджна-чакре, и её сияние создавало почти зримый нимб. Хранитель крался за ним след в след, поглаживая руны на лезвии Ярокля. Наличие Графини, однако не наблюдалось. Видимо, всё-таки побоялась. Но ничего, она учует кровь, а значит, будет в курсе. Способная девочка, хоть и талант довольно специфический.
Пока толпа, подстёгиваемая чертями, допинывала уже неподвижное тело, они подобрались достаточно близко. И случилось то, чего я, признаюсь, не подрасчитал.
С другой стороны поляны раздался протяжный волчий вой. Собаки, прежде усиленно трясущиеся от безостановочного чихания, подняли морды и с щенячьим визгом бросились наутёк, порвав привязанные к деревьям ремни. Вся орава мигом встрепенулась и нервно потрясла оружием.
- Волки… …, какая ж … здесь обитает? – едва слышно пропищал парень с ржавой двустволкой.
- Так, не ссать, братва! – одёрнул его другой, с тяжёлым топором и хриплым голосом. - С нами Бог, и никакая … нечисть нас не тронет!
Тут-то товарищи и выпрыгнули. По ораве будто граната прилетела – поток ментальной силы Артёма повалил с ног всю компанию. Не самый замысловатый трюк, но крайне затратный в плане нервного напряжения.
 Один взмах костяного клинка – и ружья с грохотом разорвались пополам. Ещё не успев понять, что случилось, стрелки с ужасом глядели на вывороченные пальцы. Второй взмах – и травмированные кисти вспыхнули синим пламенем. Кирилл всё делал правильно, надо было остановить кровь. Ещё смертей нам не надобно.
Первыми пришли в себя, как ни странно, бесы. Волна оказалась достаточно мощной, чтобы слегка их ошарашить. Надувшись и ощетинившись, как подушка для иголок, они с удвоенным рвением принялись сводить несчастных фашистов с катушек. И похоже, запах боли ещё подбавлял им прыти.
Если бы я был в теле, то возможно мне бы стало их жаль.  Кто знает, что сейчас видят и чувствуют горе-охотники. Через пару минут у них не осталось сил, даже чтобы кричать и дёргаться. Они мелко тряслись и тихо сипели, пытаясь свернуться калачиком.
Мы втроём молча смотрели на эту экзекуцию, не решаясь её прекратить, толи от обиды, толи из обычного садизма. Тут на опушку на четвереньках приползло моё тело, с фырчанием глядевшее на меня. Похоже, сегодня Белозорь был достаточно сонным, чтобы испытывать отвращение к такого рода зрелищам.
Тут пентаграмма захлопнулась, засосав чертей в привычную им среду обитания. Мученики же мгновенно отключились без постоянного болевого стимула. Но всё же, это не было жестом нашей доброй воли. Мягкий волшебный туман пах кисло-сладко, с очень горьким послевкусием. Белозорь вприпрыжку поскакал к источнику запаха, мы направились за ним.
Среди колючих кустиков слышалось тихое, тоненькое, и до боли знакомое хныканье. Рыжая шевелюра раскинулась по веткам, на белом сарафане виднелись лишние красные узоры. Графиня сидела на коленях, держа в одной руке оставшуюся бутылку вина, а другой сжимая изрезанную ладонь.
- Козлы, - трясясь прошептала она, и крепко присосалась к бутылке – зачем такой прочный контур ставить…
Волчонок сел с ней рядом на задние лапы (ноги) и попытался зализать девичьи раны. Со стороны это смотрелось довольно глупо, и если бы это был я, а не моё одержимое тело, то уже наверняка схлопотал бы по наглой морде. Белозорь пару раз слизал еще не присохшую кровь, и она разрыдалась. Горько, громко протяжно. Она пыталась что-то сказать, но усталый и хмельной язык наотрез отказывался слушаться. Но к чему слова тем, кто говорит душой? Всё было понятно и так. Усталость. Зверская усталость, в придачу к кровотечению и крепкому вину на пустой желудок.
Одно касание моего щупальца, и она крепко уснула. Даже без намёка на сны. Белозорь вздохнул, посмотрел на нас, и тоже ушёл, как всегда, дремать.
- Томыч, - обратился я к Библиарию, - перевяжи её, перетащи в лагерь. Киря, поможешь собрать вещи. Лучше сворачиваться, пока они не очнулись.
- Так точно, товарищ генеральный секретарь, - фыркнули ребята и принялись за работу.
И пора бы мне тоже поднапрячься…