Я - легенда

Это случилось, когда  Витька по прозвищу Сало заимел рюкзак с головой серебряной лошади. Или с серебряной головой  лошади...  когда я запутался  насчет лошади, то  попросил мать о таком же.

Она отвечала:  у нас  в магазине нет таких, давай купим  с машиной,  где я возьму лошадь? Потому что витькин отец ездит везде по командировкам, а она, прости господи, учительница , у неё нагрузка сорок часов! Знаешь, что такое сорок часов?
Я ответил, что знаю про сорок часов. Это когда в холодильнике все время  стоит  одна  желтая  кастрюля с маками, внутри неё суп и сверху белый  жир, и в нем  дырка,  я  сам её выломал. Потому что я ненавижу суп,  и ем  только мясо. Достаю через дырку,  съедаю,  вот сразу все и съедаю, потому что в доме  больше  нету ни фига -   вот что твои сорок часов, мама.

Когда у них сорок часов, или смена в ларьке, как у Верки Зотовой матери,  они   вообще ничего не понимают. Говняные наклейки, или рюкзак с  машиной какой-то там, с такими полшколы ходит. Родители  от работы тупеют. Им не понять, что вот идет, например, Витька по школе – они же не знают Витьку. Он  жирный баран. Овцан, потому что белобрысый, колыхается весь и голос тонкий.
 
Если он идет по школе, и рюкзак у него за спиной, то лошадь на кармане сияет. Лицо у неё очень благородное, ноздри четкие вырезаны, словно – дышит, всем железом, мощно так дышит. А грива, честное слово, у неё шевелится; глаз только один, потому что  боком приделана,  и  в него камешек вставлен, красный. Он на солнце горит,  будто  немножко косой,  потому что сторожит  она, чует того, кто у хозяина сзади.

А Витька идет и жирной жопой её  вверх-вниз подбрасывает, овцан.

Бывает, что он   в руке  её тащит,  или швыряет как попало под подоконник.  Лошадь-то сбоку  выпуклая, видно, что много металла на неё пошло, точно. Наверное, настоящего серебра. А он – об стенку.

Если честно, я её гладил, два раза, пока не видели. Не так, что «дай посмотреть», как все, а как живую, родненькую лошадку. Один раз хотел даже поцеловать,  как настоящих  лошадей целуют, в морду. Потом  козы пришли из восьмого Б, они там крысы все, запалили бы сразу, вот и не вышло.
Даже снилась она, вся,  полностью снилась, с  тонкими  ногами и  серебристой грудью, очень на маму Спирита похожа, который Дух Прерий, они в конце мультика, помните, встретились.
 
Всегда один его смотрю, чтобы мать не дразнила за мульты.
Лошадь эта на клепках за ранец  держится. Наверное, можно эти клепки расклепать, или отжать как-нибудь ножницами, лошадь снять, рюкзак  незаметно вернуть. Вроде она сама отвалилась, а там ищи-свищи. Можно  ножницами вырезать, но тогда ранец испортишь, точно будут искать. Думал-думал…
 … и не успел,  потому что  Витька первый полез. Сказал – а что я за ним хожу целую неделю, как пришитый. Че, говорит, надо, дебил?

Я  сразу-то и не понял, потому что на лошадь смотрел. Ниче, говорю, школа общая, хожу, да и все. Тебя парит?

Витька и говорит – ну и вали тогда, а то по щам. Дебил косорылый – это опять про меня.
Люди кругом стоят, слушают,  поэтому отвечать нужно как-то.
Ну ты, говорю, жирножоп, и нервный. Где хочу, там и буду ходить. Главное, тебя обойти и не запачкаться.
Короче, я не виноват, что  в голову ничего другого не пришло. 

-  Щас ты у меня  получишь, сука школота, -   и резко так рюкзачок свой раскручивает.
Я спокойно стоял, ничего же не делал!  С чего он взбесился?
Отпрыгнул, но  он все равно  попал,  по руке сильно въехал, я голову ею прикрыл. Не сказать, чтобы больно.
Только  железной лошадью мне по  лбу чиркнуло,  кожу содрало, и кровянка. Сам не понял, только заорали все. 

 Ой, ты его до крови, кровь, кровь, Витька, дурак, ты че делаешь, перестаньте, обалдели, Витька, он дурной, не трогай его!
   Всегда кто-нибудь так  кричит и за преподом бежит, хуже всего, если  физрук притащится. Физрука самое западло звать, потому что всех, кто дерется,  он лишние круги бегать заставляет, или отжиматься.

 
-   Ты овцан тупой, что ли, -  говорю, - на людей кидаешься. Дерьма в столовке переел?

Я дальше не очень-то помню,  разозлился. Мне, чтобы разозлиться, много времени надо. Помню только, что Витька вроде как цвет поменял. Наверное, хорошо я ему ответил.
Однажды я был там, где настоящие фотки делают.  У  Пахи Миронова видел, у его старшей  сеструхи  фото -  , как там её, лаборатория. Короче, старинный процесс: не с фотика на комп перекидывают, а по- настоящему: пленку проявляют, ванночки наливают с растворами, и чтобы в темной комнате, с красным светом. Интересно было смотреть – вот  вроде бы чистый лист, а потом на нем чего только  не получается: картины  из ничего проступают, из белого. Как волшебство, вообще круто.


 Витька  точно так же  проявился,  четкий такой  стал. Зенки, как белок у яичницы сварились, как у зомби, честное слово, не вру, а рожа краснотой налилась. Был белый – стал красный,   то естьбашню ему конкретно снесло.
 
Копыта растопырил, и как пойдет на меня,  аж вроде пыль.
 - Я убью! Шизик!
Мне  кровь со лба   натекла, вот и лажанулся че-то. На  полсекунды, но решило.

  Смотрю – изо рта у него пена грязная пошла, кудряшами, и она  его, вижу, что целиком покрывает, как барана, только глаза из неё торчат. Страшно, вообще!
 - Стой, - только и успел я, - стой, ты чего…
Ну в общем,  сбил меня на пол и   сверху уселся, блин. У меня  вся кровь  из живота возьми, да пойди в  в голову,  дышать стало невозможно. Потому что он за горло меня ухватил, а я, получилось,  отдираю -  какое-там! Витька, он же реально сильнее! Короче чего там корячиться, дергался я, так только силы потеряю, надо подумать...   


 - Че, получил, - это Витька мне говорит, - школота мутная. Не куй чтоб рядом, понятно? Ниже травы чтобы ходил, как невидимка.  Понятно?
Ну и сидит такой злой,ну типа уже  довольный, и  руки маленько  ослабил; а у меня кашель начался,  воздух глотать ну никак, а  все кругом как давай орать:
 - Шуба, пацаны! Физрук идет!

Витька, самой собой, обернулся,  а я приподнялся и  вцепился , прямо как краб,  вцепился в то место, где  тело под  футболкой, туда, где  у него торчали  соски. Сколько было сил вцепился,и чуть   не оглох , потому что  он завизжал как резаный, Витька этот.

Я же вообще никаких правил бокса не знаю, это честно. А дрался  часто, почему-то  так уж  получалось.  Чувствую, лупят  меня по голове,  потом отдирают; а я  представлял, что я вампир-сосущий-кровь-через-пальцы, и на каждый удар  впивался сильнее, а Витька сильнее визжал. Сделаем радио погромче, так даже смешнее было, сжимаешь его - он орет. Круто!

 сли разобраться,Витька все делал неправильно – он отдирал, а нужно было дальше меня  душить, терпеть боль и душить, я бы сам отвалился. А он боль не умел терпеть, сало оно сало и есть.

 Короче, он сдался. Как реальный овцан, провыл там чего-то. Вроде:
 - Отпусти, отпусти-и-и-и  …

Я сделал это не сразу, потому что не слышал. Я же был пальцевампир, я же мясо овцанское вырвать хотел. За шарики жирные.

Потом рядом с нами оказался физрук, ка-а-ак тряханет, а Витька -  получилось, что Витька  плачет в углу на коленях, реально рыдает. Я же его отпустил ? Отпустил.  Сам  сдался, что реветь теперь, непонятно.

 -Эк, кровищи... Отведу-ка я тебя к матери, -  физрук говорит, - Сальников,  а ты пока к завучу.

Погодите, сказал я, погодите, все же не зря. Все должно быть не зря, верно, Иван Леонидыч? Раз дерешься, то должен быть  смысл, пусть в самом конце.  Правильно?

 - Ну да, - озадаченно ответил физрук, и посмотрел на меня, как на придурка.
 
Я нашел свой рюкзак, простой синий мешок, на котором не было картинок, не было ничего, вообще ничего, и достал оттуда ножницы.
Потом я взял и вырезал мою серебристую лошадь из витькиного рюкзака и мне никто ничего не сказал. Вот и все.