Прекрасное далёко

Всё понимаю. Возмущаюсь. Иногда бешусь от происходящего и от бессилия что-то изменить. Прямо как у знаменитого советского публициста Валентина Овечкина : «Пишешь-пишешь, и ни на йоту, ни на градус не провернётся шар земной». Но когда рядом начинают истерично кричать, что «Россия пропала» те, кто её и угробил, то время сказать : не вкладывайте свои перста в наши раны. И не коммунистам клеймить «Единую Россию», как партию жуликов и воров. БОльших прохиндеев, чем верные ленинцы, история, пожалуй , не знала.
Я – ярый противник «Единой России». И никогда этого не скрывал. Но я знавал времена, в которые орудовала другая правящая партия, и это были страшные времена. Чтобы не быть лжецом, раскрою перед вами содержание одного документа, в меру красноречивого. Это – письмо главного редактора журнала «Коммунист» Ричарда Косолапова Первому секретарю Белгородского обкома КПСС Алексею Пономареву от 23 сентября 1984 года. Самый расцвет режима «развитого социализма». Как раз то время, о котором нынче зюгановцы визжат , как о поре торжества советской демократии, времени народного благополучия.
Но в начале – маленькая предыстория. В пору окостенения советской власти существовал порядок, при котором всякое бранное выступление печати предполагало «оргвыводы» для тех, кто попадал под горячее перо партийного журналиста. И приезд газетчика куда бы то ни было страшил руководителей не меньше, чем явление прокурора. Потому журналистов встречали хлебосольно, поили хмельно и провожали богато. Я помню – тогда у моего хорошего знакомого – начальника районной службы Агропромснаб Анатолия Александровича Федорищева, знаменитого умением добыть хоть атомную бомбу в разобранном виде, была роспись по рангам – какого журналиста по какому разряду угощать. Так вот там в самой верхней строке стоял фамилия Плахотный.
Люди старшего поколения, а особенно крупные хозяйственник, хорошо помнят Николая Федоровича, как журналиста самого крупного пошиба. В описываемые нами годы он представлял журнал «Коммунист».
Это сейчас мы смелы – можем называет «Единую Россию» ПЖиВ, можем хоть матерно бранить Библию. Но попробовали бы вы тогда сказать нА людях что-то неуважительное о КПСС! Считалось, что только умалишённые недовольны советской жизнью. А сомневаться в правдивости журнала «Коммунист» было равносильно явке с повинной. Эта штука была тогда посильнее Библии.
И вот это Плахотный прилюбил наш район. Его всякий приезд сопровождался райкомовской нервотрёпкой, хотя, к чести Николая Фёдоровича надо отметить, что поездки его почти всегда оставались без последствий. Может – хорошо угощали. А может – по причине двойного дна его журналистского чемодана.
Я вот о чём. Наверняка Плахотный честно и добротно готовил свои отчёты по району, но они не попадали в журнальные полосы потому, что содержание таких статей выявляло описание вопиющего партийного произвола и воровство на местах. И редактору проще было всё спустить на тормозах через местные обкомы, чем рисовать картину настоящего разложения партийного организма.
Так случилось и в памятном сентябре 1984 года. Я хорошо помню то время и тот приезд знаменитого журналиста. Никому не объясняли, что за матери ал он готовит, но Федорищев, к которому Плахотного, по привычке прикрепили, вздохнул свободно лишь через неделю.
Но напрасно пугливый райком ждал московского грома. Плахотный молчал, молчал и «Коммунист», словно на допросе.
И помаленьку и наезде московского гостя забыли. А тут пошли времена, когда всё полетело к чёртовой матери – не до Плахотного. Теперь писать стали все, кому не лень, и счастье чиновников, что никаких выводов из этого никто не делает. Как говорится – мели, емеля…
Но вот совершенно неожиданно отставной чиновник обкома довольно высокого ранга передал мне документы о том , давнишнем визите Плахотного. И я словно заглянул в гнилостную яму, где копошатся настоящие чудовища.
Сразу оговорюсь, что у меня нет оснований ни верить Плахотному, ни подвергать сомнению его факты. И человек, о котором он пишет, лично мне ничего дурного не сделал. Хорошего, впрочем, тоже. Поэтому я назову его здесь вымышленной фамилией Хворобин.
Суть дела в том, что – как следует из представленного документа – в журнал «Коммунист» пришло «коллективное письмо членов КПСС (14) подписей из Красногвардейского района , Белгородской области. Речь шла о начальнике ПМК Хворобине, который якобы обманным путём проник в партию, скрыл судимость, а теперь своими действиями позорит звание коммуниста».
И на этом основании Плахотный прибыл в район. Сразу скажу, что результат расследования его оглушил. Всё, о чем писали "14 подписей", подтвердилось. Николай Федорович написал материал, который без оторопи читать невозможно. На любой из его девяти страниц открываются убийственные факты тогдашней районной жизни. Открываю наугад, страница третья : «Приведу типичный финансовый трюк… в 1982 году ПМК заключает с группой лиц ( в составе трех человек) договор на монтаж оборудования в котельной. Согласно принятым расценкам, плата определялась в размере 4473 рубля. А так как бригада в сроки не уложилась, условия договора нарушала, оплата должна производиться из расчёта 3195 рублей, т. е. по 350 рублей в месяц на каждого. Неплохо, если учесть, что шабашники работали урывками. Но и на этом расчеты не закончились. Этой троице за октябрь -декабрь ПМК дополнительно выплатила почти 13 тысяч рублей. Где взять деньги? И тут имела место настоящая афера. Суть её такова: ПМК обратилась в правление колхоза «Большевик» с предложением выдать из своей кассы вышеозначенной троице 5987 р. 37 коп., а на эту сумму ПМК обещала выполнить на территории колхоза дорожные работы. И колхоз деньги выдал!
Управляющая Красногвардейской конторой Госбанка Л. Ю. Череповская на это заверила :
-Таких тарифных расценок вообще не существует. Хворобин всех обвел вокруг пальца. Но у него есть поддержка и в районе, области».
Сегодня можно лишь гадать – откуда у начальника ПМК такая за бота о трёх шабашниках? У меня и мысли нет, что он их по-просту обирал.
Хотя…
Хотя Плахотин рисует психологический портрет нашего героя, и это многое объясняет : «Знакомясь с личным делом коммуниста Хворобина, я обратил внимание на подозрительную деталь: послужной список открывался с 1959 года, когда Хворобину было уже 29 лет. А чем же он занимался до этого времени…Чем объяснить пестроту и грубые противоречия в биографических данных? Сомнений не было : Хворобин обманул партию, скрыл порочащие факты своей биографии. А они, в частности, таковы… в ноябре 1954 года он был судим военным трибуналом Балтийского гарнизона на 5 лет лишения свободы в ИТР за драку с патрульной службой. Проникнув в партийные ряды, Хворобин стал подумывать о служебной карьере, о должности руководителя, несмотря на то, что он фактически малограмотный, не закончил даже семилетки. Но по купленному аттестату он сумел закончить Старооскольский кооперативный техникум. И вообще Хворобин не производит впечатления современного руководителя – кругозор его очень ограничен, явно чувствуется недостаток культуры в общении. Зато он известен в районе, как человек с купеческими замашками – гуляка, выпивоха. В свое время он лечился от алкоголизма, но и теперь, бывает, «срывается».
…Ничего себе портрет коммуниста! Вот они – «ум, счесть и совесть нашей эпохи». Заметьте – это написал не я , а его же брат – коммунист.
А теперь попробуйте убедить меня, что КПСС была лучше ЕР. Лицемернее – да.
Но вернемся к нашим баранам. И вот с этой статьей, пресыщенной фактами вопиющих безобраззий, Плахотный идет к редактору журнала. А старый партийный лис Косолапов таких материалов от своих корреспондентов имеет уже все ящики стола. И он аккуратно сглаживает углы в статье Плахотного и, оформив как докладную записку на свое имя, направляет её в Обком : «Уважаемый Алексей Филиппович! По письму, поступившему в редакцию из Красногвардейского района, на место выезжал консультант отдела партийной жизни журнала «Коммунист» тов. Плахотный Н.В. Прилагая докладную записку тов. Плахотного, прошу дать указание компетентным органам провести дополнительную проверку с тем, чтобы точно определить биографию и облик М. Хворобина и на этом основании решить вопрос пребывания его в партии и на руководящей хозяйственной работе. Главный редактор , Косолапов».
Но недаром Управляющая отделением Госбанка Л.Ю.Череповская упоминала о связях Хворобина. Ответ из области поступил в неожиданной форме. Слово – тому же Плахотному : «А 9 апреля в редакцию пожаловал сам Хворобин. Он зашел к редактору отдела, но Иван Павлович не стал с ним разговаривать. Тогда Хворобин зашёл ко мне и цинично заявил: он-де готов на всё, лишь бы прекратить дело. Я спросил Хворобина: «Что вы имеете ввиду? « Он ответил : «Могу, например, на коленях подняться на третий этаж и поцеловать вашу руку». Да, он готов на всё ради спасения шкуры». И Плахотный подводит печальный итог своему расследованию : «копию письма КПК (комитет партийного контроля) направил для расследования в Белгородский обком партии. Много времени уже прошло, а ответа нет».
Учтите – КПК тогда был пострашнее сегодняшнего ФСБ. И если Пономарёв начхал на контролёров от Подлитбюро – то это наверняка стоило Хворобину очень дорого.
Я полагаю – ответом Плахотному могло бы стать известие о том, что на месте ничего не изменилось. И коммунист Хворобин спокойно руководил ПМК до самой своей кончины.
Я опять повторю не знаю, насколько правдив материал Плахотного. Но я привел его, как их же характеристику той эпохи, которую коммунисты ставят нам в пример. И когда они пытаются обличать нынешний день, я хочу сказать им: чья бы корова мычала, а ваша бы молчала.
Но это совсем не значит, что жуликов и воров надо терпеть в новой России