Две ночи

О боже, как она храпела! Точно диковинные звери собрались на лесной поляне и вдруг решили посоревноваться, кто из них издаст самый неслыханный звук. Здесь было и утробное рычание, и захлебывающееся бульканье, и нечеловеческие хрипы. Я бы никогда не поверил, что один человек способен издавать такие звуки, но в комнате кроме нас никого не было. Она лежала на кровати у окна. А я на той, что стояла в глубине комнаты, у печки. Синее с белым одеяло, которым она накрылась, вздымалось и опускалось, точно поверхность океана на мысе Нордкап. Я перевернулся на другой бок и попытался уснуть, но она продолжала храпеть.
О боже, как она храпела! Я свистел и цокал языком, говорят это помогает, но ей было все равно. Я говорил ей, чтобы она перестала, но ничего не добился. Я даже кинул в нее сначала носком, потом тапком, но она лежала на спине не шелохнувшись, укутанная одеялом, и ее очертания в темноте напоминали мне гигантского богатыря, заснувшего на долгих три года. Казалось ничто не способно разбудить ее. Я не мог уснуть, переворачивался с боку на бок, и считал до ста.
О боже, как она храпела!
Через час я готов был убить ее. Сходить за топором, стоявшим в сенях, и рубануть по ней что есть силы – мысль, которая поначалу показалась ужасной, а потом не такой уж и плохой. Спасло ее то, что в доме было прохладно, и вылезать из-под теплого одеяла не хотелось.
Второй тапок полетел в нее и, ударившись о толстое одеяло, сполз на краешек кровати. Он так и остался лежать там, и я даже мог рассмотреть его в темноте.
- Варя, перестань, - сказал я ей.
- Хррррр, чмо-чмок-чмок, хрррр, - ответила она мне.
- Перевернись на бок, Варя, - посоветовал я.
- Хруа-а-а-аа-а.
О боже, как она храпела!
А ведь она была красива, эта Варя. Я хорошо рассмотрел ее днем. Черные вьющиеся волосы, немного раскосые большие карие глаза, густые черные брови, гладкая матовая кожа. Правильный овал лица и вздернутый маленький носик. А еще чуть припухшие губы. Аппетитная фигура с большими грудями и широким тазом, но при этом тонкая талия и стройные ноги.
Она была подругой Ани с Костей, к которым я приехал на дачу, и Аня со свойственным девицам энтузиазмом, сватала Варю мне. Я к тому времени уже был закоренелый холостяк и как мог старался сводить все в шутку. Варя мне подыгрывала.
Когда мы пошли гулять под вечер, Костя с Аней ушли чуть вперед, а мы шли и болтали с Варей о том, кто в каких странах побывал. Она взяла меня за руку. Я был в ударе и шутил где только возможно, и она часто смеялась. Смеялась заливисто, задорно, искренне, чуть откинув голову назад и приоткрыв рот, полный блестящих ровных белых зубов. Мне нравилось, как она смеялась, хотя Варя была не совсем в моем вкусе. До этого у меня были в основном блондинки. Нервные, будто наэлектризованные изнутри суки, которые проявляли свой характер месяца через два после начала наших отношений. От периода истеричной любви, обожания и необоснованной ревности, они быстро переходили к периоду полной апатии и мы расставались, что всегда причиняло мне боль, а им, казалось, было совершенно безразлично. Может с Варей будет иначе.   
- С тобой так легко, - сказал она мне. – Такое ощущение, что я тебя знаю давным-давно. И могу говорить о чем угодно.
Почему-то мне об этом говорили многие женщины. Сначала я записывал такие фразы на свой счет, но после стал более осторожным.   
- Это часть моей тактики. Сначала усыпить бдительность противника, а после уснуть самому.
Она крепко сжала мою руку, и я подумал, что с удовольствием пересплю с ней сегодня.
Мы слушали, как под ногами хрустел свежий снег и смотрели на цепочку следов от валенок, которые остались после Ани с Костей. Обратно шли все вместе, болтая о разных глупостях. Варя с Аней обсуждали каких-то своих подруг, а мы с Костей договаривались поехать вместе на охоту.
Потом мы долго сидели вчетвером у камина и пили вино. Я иногда вставал, чтобы подбросить очередное полено в жадные языки пламени. Когда вино закончилось, перешли на виски с яблочным соком, а когда и этого не осталось, пошли спать. Нас положили в одной комнате и Аня, подмигнув мне, дала подушку и второе одеяло.
- Не думаю, что ты замерзнешь, но так, на всякий случай.
В кровати было холодно и одиноко. Я лежал и прислушивался, не подаст ли мне Варя знак о начале штурма, но ничего такого не заметил. Я лежал и думал, не надо ли мне самому сделать первый шаг, но решил, что не стоит. В голову никак не приходила фраза, которую я мог бы сказать, чтобы начать с ней разговор. Я перебрал в уме с сотню вариантов, но все они казались идиотскими и неискренними. Наконец я нашел подходящий. В нем была и забота о Варе, и недвусмысленное приглашение, и в то же время возможность экстренной эвакуации в случае отказа. Вариант был простым и естественным.
- Тебе не холодно? – спросил я, и мои слова в тишине загородного дома прозвучали словно из громкоговорителя.
Варя молчала. Может обдумывает что бы ответить? Я представил, как она встает со своей кровати, стоящей у окна и быстро перебегает ко мне, шлепая по холодному полу босыми ногами. Я представил, как приподниму одеяло, чтобы ей было удобно залезть ко мне, и подвинусь как можно ближе к печке, чтобы освободить для нее больше места. Матрас подо мной был продавленным, и я буду сползать к ней. Это хорошо, потому что мне хотелось всем телом ощутить ее тепло или отдать ей свое, если ей холодно. Мне хотелось обнять ее и поцеловать. Мне хотелось чувствовать ее рядом. И тут она захрапела.
О боже, как она храпела!
Через пять минут от моей нежности не осталось и следа. Через десять минут я ее возненавидел, а через пятнадцать стал опасаться, как бы дом не рухнул, войдя в резонанс, поскольку примерно так же, наверное, звучали иерихонские трубы, разрушившие стены древней крепости. Я кинул в нее своей подушкой, и она замолчала. Благословенная тишина. Она длилась не больше минуты. После передышки, она стала исторгать из себя хрипы, стоны и бульканья еще громче.
О боже, как она храпела!
Я ворочался, извивался, укрывался с головой одеялом. Но все бестолку. Казалось для ее храпа не было преград, и он проникал в мое сознание не только через уши, преодолевая все препятствия. Наконец, я не вытерпел и вылез из кровати. В доме было холодно – печка уже начала остывать – и я подошел к ней. Я легонько толкнул ее, и она замолчала. Но когда я повернулся, чтобы идти обратно, захрапела снова. Так повторялось несколько раз, и я навис над ней, в трусах и майке, в полнейшей растерянности, не зная как с ней быть. Она издевалась надо мной, я начал замерзать, и надо было срочно что-то такое выдумать, чтобы она замолчала.
- Хррррруа-аа-а-а, - исторгла она вновь чудовищный звук.
Что за исчадия жили сейчас внутри нее, чьи голосовые связки могли издать подобное? Неужели это храпящее существо и есть та самая Варя, с которой мы так мило болтали еще несколько часов назад. Варя, которая взяла меня за руку и сказала, что со мной так легко.
Я нагнулся, размышляя, не запихнуть ли ей в глотку носок. Ее рот был приоткрыт, из-за чего вид у нее был крайне глупый. У нее были черные, чуть вьющиеся волосы и густые черные брови, чуть вздернутые носик и немного припухшие губы. Она была красивая, эта Варя, поэтому я нагнулся и поцеловал ее. Поцеловал, точно царевич Алексей спящую красавицу. Поцеловал прямо в губы, и она замолчала.
Я вернулся к себе в кровать, опасаясь как бы она снова не начала храпеть, но она молчала. Кровать успела остыть, поэтому я долго лежал и смотрел на нее. Она лежала на спине, рот чуть приоткрыт, и не произносила не звука. Благословенная тишина. Я и не помню, как уснул.
С утра она смеялась, откинув назад голову назад и демонстрируя окружающим ровные белые зубы. Она говорила, что я жутко храпел.
- Рычал как лев, - сказала она.
- Я охранял вас, Варя, чтобы ни один злоумышленник не вздумал вам навредить.
А потом, когда мы пошли гулять и проходили мимо разрушенного свинарника, она снова взяла меня за руку. Я посмотрел на нее и улыбнулся.
- О боже, если б только ты знала, как храпела этой ночью, - подумал я и поцеловал ее. Этой ночью мы спали вместе и даже если она и храпела, я ничего не слышал.