С высокой колокольни

Мои колокола давно уже молчат. Им вырвали языки, повалили наземь и присыпали землей. Делали не со зла. От любви. От любви к тишине. От заботы обо мне. Чтобы не волновался. Чтобы не мутил собственное спокойствие тревожным набатом. Меня тронуть не могли. Ведь  тоже любят. Прошлись по самому дорогому. По колоколам.
Но время не стоит на месте. По кирпичику собирал новую колокольню. Не знаю сам как, отрывал окислившиеся, потерявшие голос и блеск свои колокола. Рыдал над ними и слезами оттирал золу пожарищ от сгоревших желаний. Да, мои желания, мои мечты. Все сгорело в пламени адской любви. Да и  чуть сам не сгорел. Внутри так обожженный точно. А потом тянул колокола на их законное место в вышине. Подальше от фанатичных служителей культа любви.
И вот крутая винтовая лестница ведет меня под купола. Моя колокольня высока. Далеко с неё видать. А себя все же не увидеть. Приходится слепым щенком на ощупь всеми четырьмя лапами пробираться. И нахожу. Тугие канаты нахожу. Наматываю на худые руки. Сначала на левую. Затем на правую. Готово. Смещаю центр тяжести тела на себя. Что есть мочи приседаю к деревянному полу и тяну веревки не жалея сил. Некогда немые колоссы вновь обретают голос. Трудно же было заставить их вновь говорить. Но вот сейчас они, мои колокола – предвестники. Их звон – набат. Соратники превратили мою колокольню, мою твердыню в пепелище. Меня самого по ветру пустить хотели. Но ведь не знали чудаки, что фениксом из пепла я возрождаться буду. Да, мы с колокольней восстали. И вновь вливаемся в этот мир шумом. Будем же теперь рвать чуткий слух и разбивать сердца на части. Вновь всех заставим думать. Для некоторых все это окончится взрывом мозга. Но это их цена. Моя цена за новую жизнь все равно была дороже. Но им не узнать её никогда-никогда.
Так как там вопрошал Джонн Донн, по ком звонит колокол? Да, колокол звонит по мне!