Собрание

Наш институт занимается… да пёс его знает, чем он там занимается. Я, хоть и младший научный сотрудник, но по сути - водила,  шефа нашего катаю. Как я туда попал, тоже история, почти криминальная, да и не в этом суть. Контора у нас закрытая, почти военный объект, так просто не пролезешь, а я вот работаю, как шутят другие ученые над «псиегознает»  излучением. «Ты, - говорят, - Сережа, хотя и пси-частиц разума не излучаешь, а самого директора катаешь». Ржут потом как лошади. Я не обижаюсь. Хотя это строжайшая тайна, а все знают, что наш Иван Иванович нажирается после работы до чертиков. Здоровье у него как у буйвола, часы проходят пока он нарежется, а будь ты хоть трижды Энштейн; где водка там бильярд и бары,  а где бильярд и бары там и девки пустые и парни крутые. Вот я и присматриваю за ним. Что бы ни случилось, хоть под утро, а Ваныч и дома ночевать будет, и утречком на работу поедет. До драк дело никогда не доходило, в притоны мы не хаживали, да и во всех посещаемых нами заведениях бармены рано ли поздно оказывались милыми ребятами с хорошими манерами и перебитыми носами. Залетных «крутых» ставили на место самостоятельно и ситуация всегда была под их контролем. Да и не боец я вовсе. Я, честно говоря, и драться то не умею. Наш Ваныч,  таких как я, сам с десяток одолеет. Случайно я в контору попал, говорю же вам. У Ваныча друган был, еще в студенческие годы, вот он и попросил товарища пристроить меня. Этот друг его, мне братом приходится. Даже не двоюродным, а так, десятая вода на киселе. Мы с Ванычем почти ровесники, и даже как бы друзьями стали. Эти ученые – странные люди, все в себе держат. Ваныч меня как громоотвод использовал. Едем куда, такое расскажет, что и с родной женой не поделишься.

Кроме того я вроде как за завхоза у них был. Коллектив молодой, старше сорока один Ваныч. Им, то тренажерный зал организуй, то столовую подавай, то монографию издай, работы хватало. Сотрудники меня ценили, даже любили. Я осознавал, что в коллективе меня держат за безотказность в решении именно бытовых проблем, поэтому старался во всю. Всегда на колесах, всегда на связи, все время при деньгах, такое положение крутиться обязывает.

Что уж они там изыскали я не в курсе, но Ваныч изыскал под это дело серьезные  деньги и к нам направлялась группа предпринимателей для финансирования исследований. По этому поводу намечалось провести собрание.

Приехавших бизнесменов было человек двадцать, некоторые лица были узнаваемы. Так я впервые  увидел живьем олигархов. Собрание проходило в зале, где я планировал обустроить, что-то на вроде танцзала для проведения разного рода увеселительных мероприятий. Ученые они и в Африке ученые, если чей-то ребенок в школу пошел 1 сентября, то это событие «вселенского» масштаба могло окончиться не слабой пьянкой. Пьянствовать все желали, не отходя далеко от рабочего места, вот зальчик и пригождался.

Собрание проходило, как говаривали,  в «теплой, дружеской обстановке». Ученые были довольны надвигающимся  финансовым благополучием, олигархи потирали руки, чувствуя правильное вложение капитала. Кто то удачно пошутил, кто-то поддержал, обстановка стала легкой и непринужденной.  Кому пришла идея, провести соревнование я так и не понял, но братание науки и капитала решили завершить, проведя шахматный турнир сейчас и немедленно. С обеих сторон примерно одинаковое количество молодых энергичных  мужчин, примерно одинакового возраста, желающих подмять мир под себя.

Один богач, жутко похожий на Абрамовича, взял на себя бразды правления и начал командовать: «Несите столы президиума прямо сюда, на средину, расставляйте стулья и давайте шахматы. Увидим кто кого!» Олигархи с готовностью поднялись со своих мест и сложив руки начали обсуждать предстоящее состязание, ученые кинулись готовить зал.

Что на меня накатило я и сам не знаю. Мало того что попал я на это собрание, считай  по-блату  да и слова мне давать даже никто и не собирался.  «Нет! - прервал я «абрамовича», - « Вы расставляйте столы, а мы уберем стулья и принесем шахматы».  Все оторопели. Олигархи удивленно молчали рассматривая оборзевший, научный экземпляр. «Да ты, что Сережа, - миролюбиво улыбаясь сказал один наш сотрудник, - они же гости, мы сами все сделаем», - и все  снова дружно подготовились броситься угодить снизошедшему к милости спортивного братания начальству. «Нет! – железным голосом повторил я, сам удивляясь откуда у меня, вылезло это обостренное чувство справедливости. То угождал всем направо-налево, а тут прорвало в самый не подходящий момент. «Соревнование уже началось и мы уже проигрываем. Они расставят столы, а мы принесем шахматы и расставим стулья». Мой голос был тихим, но страшным. Не понятно откуда, что берется, но я вдруг понял, что в этом зале мне никто не сможет перечить. Никто. Я обвел всех взглядом, ища смельчака, который посмеет мне возразить. Неведомый, лихой кураж охватил все мое ество. Я готов был, просто, убить любого не подчинившегося моему, теперь точно, приказу.  Скоробагатьки начали опускать по-барски сложенные на груди руки и отводили взгляды. Первым «дрогнул «абрамович». «Да действительно, соревнование так соревнование, все должно быть по-честному. Давайте мужики»,- обратился он к коллегам , - хватайте столы»…

Все олигархи не плохие шахматисты, это у них в крови, и тот «матч смерти» они провели достойно, но я не о том.

Я вдруг вспомнил, что мой прадед был казачьим атаманом, видевшим сотни порубанных, пострелянных людей,   честью считавших сложить голову за Отчизну и Царя.  Я вдруг понял, что годы лакейства и унижений не убили во мне ту кровинку казачьего атамана и если меня позовет долг я стану защитником и  охранителем Родины, семьи, земли. Я вдруг понял что могу, если надо, умереть, презрев смертью, пустую жизнь приспособленца и подхалима. От этого на душе стало радостно и спокойно.  Даже не так, а именно так, по-нашему. Любо!