Поэтами рождаются

Рецензия на «Подлинный поэт» (Лев Израилевич)

Знавала я одну поэтессу, та вообще прозой говорить не могла. Даже когда летела с верхней  полки плацкартного вагона в проход, комментировала свой казус-полет стихами. И когда червяка нашла в яблоке, срифмовала своё искреннее удивление. И вопрос самой себе, что делать с яблоком и живым червяком дальше, тоже остихотворила.

Поэтессиной мамочке оставалось только извиняться перед попутчиками, молча улыбаясь и скромно пожимая плечами. Поезд трясся по направлению к всесоюзной здравнице. В Крым катился. Молодая красивая Юрьна катилась в плацкартном вагоне к месту начала горного похода. Билетов в купейный достать не удалось.

Будущая... много кем потом будущая пассажирка тогда еще не знала, что в итоге будет любить детей за деньги. Не подозревала даже, что просто любит детей. А дети того самого плацкартного вагона не сомневались, что молодая красивая студентка  детей любит. Потому что из других купе взрослые их выгоняли, а у нее не выгнали и яблок дали.

Таким образом за плацкартным столиком напротив неё нашла пристанище компания из трёх детей одинакового возраста, четырех с половиной лет ровно. Двое блондинов и одна брюнетка. От разных родителей. Родителей не видела, они где-то прятались. Сначала явился кудрявый крепыш, блондин, и запыхтел важным басом. Имя у него было подходящее:

- Ты кто?

- Атульщик.

- А имя у тебя какое?

- Атульщик я.

К Атульщику немедленно примазалась простенькая блондиночка с короткой стрижкой и розовым бантиком. Висла на нем по-семейному, нежно вздыхала, смотрела в глаза и рассказывала, что будет ему варить. Вы когда-нибудь видели детей четырех с половиной лет? У них всё по-взрослому. Атульщик слабо реагировал, только важно морщился и пытался стряхнуть с плеча простодушную влюбленную.

Поэтесса с темными локонами, стянутыми пышным бантом в хвост, к тому времени уже свалилась с верхней полки в проход и присоединилась к компании ровесников, щебеча приветствие в строгом соответствии с правилами стихосложения и хорошего воспитания.

Чувствуя себя умной и красивой женщиной, поэтесса тут же вступила в борьбу за единственного мужчину. По-своему. Как умела. Ненавязчиво. Достойно. Задрав нос и декламируя собственные стихи.

Атульщику-Артурчику борьба начала нравиться. Но блондинка сидела ближе, шансов ей выпало больше. Жених смирился, или просто устал сбрасывать со своего плеча руку приставалы, а может быть разумно и основательно воображал блюда, которые будет готовить не пойми откуда взявшаяся жена.

Поняв, что ничего исправить уже не может, поэтесса стихами высмеяла розовый бантик блондинки, на что немедленно получила адекватный ответ - лишилась собственного красивого банта, сорванного руками самоотверженной защитницы  блондинского семейного счастья.

Назревала драка. Поэтесса? Драться? Не тут-то было. Наша гордячка, опять  стихами, сказала всё, что думает по поводу произошедшего, высмеяла глупого Атульщика и окончательно унизила его смешную семью. Только после этого открыла книжку, и углубилась в чтение.

И пусть кто-нибудь со мной поспорит, что поэтессами не рождаются. Рождаются! И блондинками рождаются. И домохозяйками. И женщинами. Всем этим сначала родиться надо.

К чему это я? Поэтами - рождаются!