Седа, позвони маме

  Все живое имеет корень, от которого питается, благодаря чему держится в этом бренном мире. А кто или что является корнем жизни человека? Природой заложено, что малыш должен питаться молоком матери.  Иногда дети бывают нежеланными. А нелюбимыми? Вряд ли. Почему женщина, родившая дитя, бросает его?
Пуповину  разрезают, чтобы дать малышу шанс  шагнуть в мир людей. А связь продолжается через грудное молоко. Процесс кормления  становится источником энергии, сияния, силы, желаний, надежды и мечты.
           Нежность, тепло, ласка, улыбка, первое слово, первый зуб, первый шаг... Почему все это умиляет нас? Что в этом необычного?
           Мысли путаются, и я возвращаюсь в прошлое.
           Люди! Остановите ход времени! Пусть замолкнут все колокола мира! Позвоните маме.

- Здравствуй,  мама. Прости, что звоню. Мне бы навестить тебя, обнять, положить голову на твои колени. Мама родная... Мама, как ты живешь без нас? Мама, прости.

          Мама не брала в руки телефон,  потому что плохо слышала. Услышав голос родных, тихо начинала плакать. Пытаясь смахнуть слезы рукой, не знала куда деть трубку.
          Сегодня я не могу позвонить маме. А вы спешите связаться с той единственной, которая ждет вас, думает о вас, переживает за вас.

           В тот день, уезжая по неотложным делам, я намеревалась вернуться к вечеру. Собиралась спросить, как прошел ее день, что беспокоит, чем накормить. Знала, что мама долго будет отказываться от еды, задавать одни и те же вопросы. Она никогда ни на что не жаловалась. Как-то  она сказала: "Не хотелось бы умереть зимой". На вопрос, одного из своих сыновей, о чем она говорит, ответила: "Не хочу, чтобы вам было тяжело провожать меня в последний путь".
- Мама, разве легко прощаться с родным человеком? Не говори такие вещи.
- Вот потеплеет, и я уйду к вашему отцу. Вот только бы внучку увидеть.

          Мама каждый раз плакала, когда я навещала ее. Она прекрасно знала, что нет у меня никакой связи с тобой, Седа, но в тайне надеялась, что все наладится, и твои биологические родители  поймут, какой грех взяли на себя, пытаясь сломать твою жизнь.
Она в тысячный раз повторяла, что ты вот-вот приедешь.
- Я, ведь, тоже ее жду. И вы немного подождите. Летом приедет, - успокаивала она твоего папу, Седа.

            Твоя бабушка обманывала себя или нас? Уверена, искренне надеялась, что твоя биологическая мать  еще остается человеком, и в ней вот-вот проснется совесть.  Ася давно стала чужой, и в ней все человеческое умерло, как только она нашла Хучиевых. Воистину, с кем поведешься, от того и наберешься. Удивительно, но тех семейных ценностей, которые прививали нам отец и мать, в Асе нет с тех пор, как она уехала с  Зоей Абдулаевной в погоне за длинным рублем еще в 1998 году. Золовка забрала ее с собой в Красный Яр Самарской области. Брата своего она не пригласила.  Ася бросила  тогда и вторую дочь.  Одна  - на Украине, вторая  - в послевоенной Чечне. Больные престарелые родители почему-то должны воспитывать малышку, хотя у Сабины кроме матери есть отец и родственники отца. В тот день, когда Ася выходила замуж, отец сказал: "Лучше воевать с людьми достойными, чем родниться с ничтожными".
 Он никогда не ошибался.

         Лежа на больничной койке, грустью наполненные глаза мама прикрывает левой рукой. Я присаживаюсь на кровать, глажу ее лицо, кусаю губы, но не могу сдержать слезы.
-  Седа навсегда останется твоей. И никто никогда не сможет ей заменить тебя. Поверь, что я больше тебя жду, когда ее отпустят из заточения, - повторяла мама. 
  Ком в горле, к которому привыкла, мешает мне отвечать. Пытаюсь перевести разговор на другую тему, а она продолжает говорить, просит прощения за то, что поверила  и уговорила меня привезти тебя, Седа.
- Не думала, что они так жестоко с ней обойдутся. Если бы они ее любили, то никогда бы так не поступили.  Забыв о ее существовании, никогда не заботились, не потратили  ни одного рубля на игрушку или сладость,  а тут…
- Медсестра принесла капельницу, - прерываю ее.

На второй день госпитализации, мама вдруг спросила:
- Седа знает, что я в больнице?
- Ты же сама говоришь, что она скоро приедет. Зачем  ей говорить, что ты болеешь?
- А если я не успею попросить прощения за все, что с ней произошло?
Мама схватила меня за запястье, чтобы я не уклонялась от ответа.
 - Обещаю сказать, что ты очень ждала.
- Нет, ты лучше скажи ей… Нет, я просто обниму ее, прижму к себе, поплачу, и она меня простит. Ты только не соглашайся на операцию. Не хочу, чтобы меня резали. Нет сил бороться за жизнь. Я постараюсь дождаться Седу. И ...еще. Я говорила Асе, чтобы Хучbевы не смели переступать порог нашего дома. Эти люди нарушили покой в моем доме, сожгли родственные узы, пытались уничтожить мою семью.

          Низкое артериальное давление, белый стул, зеленоватый цвет кожи. 


      В пятницу врачи предложили операцию. Моего мнения никто не спросил. Лишь на пятый день разрешили навестить маму в реанимации. Хирурги, увидев разлагающийся жизненно важный орган, полосную рану стянули швами, оставив отверстие, через которое выходила разлагающаяся печень.
     Мы  понимали, что  счет идет на часы. Мама... бедная  даже не поняла, что ее оперировали и сколько времени  провела в реанимации.

             Увидев меня,  едва спросила, когда мы пойдем  домой. Я обняла ее.
- Седа приехала? Ты ее видела?
 Я соврала, сказав, что Седа рядом. Тогда умирающая облегченно вздохнула и попросила глоток воды. Я напоила ее из ложки, накрыла простыней, обняла, поцеловала, сказала, что соберу вещи и выйду за братом, чтобы он отвез нас домой. Больше в реанимацию нас не пустили.
             Через два дня мама умерла, так и не дождавшись тебя, Седа.
             Я омыла ее тело, провела все процедуры перед тем, как закутать  в саван, положила тяжелый камень на живот, чтобы он не вздулся, прибрала за собой, и провела несколько часов в комнате, рассказывая ей то, о чем бы хотела, чтобы узнал мой отец, к которому уходила мама.
             На следующее утро опять обмыла ее, провела последний ритуал, обрызгала священной водой Замзама, надела штаны и рубаху и пригласила братьев, чтобы они завернули ее в ковер, положив сверху  три отреза на саван.
- Мама, прости.
           Мне помогали две сестры и посторонняя женщина. По мусульманским обычаям четыре женщины должны готовить умершую в последний путь. Но Ася... даже не зашла в комнату, где лежала мама. Аллах ей судья. Все мы смертны. Найдутся женщины, которые когда-то проводят в последний путь и ее. Кто знает, как это будет, и кто окажется рядом с ней?

        Седа, я  жду твоего звонка, несмотря ни на что. Продолжаю оставаться твоей мамой.
  Все, что в жизни случилось, изменить нельзя. Нас не связывала пуповина, я не прикладывала тебя к груди, но сжимала в нежных объятиях. Не спала ночами, когда  у тебя резались зубки,  варила тебе каждые три часа  свежую кашу, пока ты сама не отказалась от бутылки. Убаюкивала и пела колыбельные песни, ползала с тобой по  полу и учила складывать кубики. Разбросав листы бумаги, учила рисовать,  ловила снежинки и капли дождя, пыталась посчитать все звезды на небе, разрешала  делать мне прическу и макияж. Наверное, Хучиевым неведомы чувства. Нищие духом никогда не поймут меня.
          Проводить в последний путь бабушку, Седа, они не привезли тебя, потому что никогда тебя не любили, не любят и не будут любить. Никогда они не носили тебя на руках, не болели вместе с тобой, не водили в детский сад и школу, не покупали мороженое и не кормили вместе с тобой белок в парке. Не баловали тебя, исполняя твои маленькие капризы, не носили на руках, чтобы ты не намочила подошву обуви, когда тебе было двенадцать лет. Не переживали после операции, когда ты не приходила в сознание, а врач сказал, что опухоль вырезали, но надо ждать результатов анализа на доброкачественность.
           Все твои альбомы, дневники, записные книжки, куклы я сохранила. Азамат каждый день спрашивает, что слышно от Седы. Мы продолжаем ждать. В моей жизни нет места Хучиевым. Я завещаю тебе никогда с ними не говорить обо мне, никогда не позволять им даже невзначай говорить о тех, кто воспитал тебя. Помни, что у тебя есть право жить так, как ты считаешь нужным. Помни, что ты любима, и нет у Хучиевых права лишать тебя свободы.
         
             Слишком многое связано с мамой,  с той единственной, которая пыталась понять и принять, простить и защитить. Седа, бабушка ждала, что ты откроешь дверь в ее дом.
 
            Не знаю, когда  ты скажешь: "Здравствуй,  мама."

            Завещаю тебе не забывать, кто и как растил тебя с любовью.
            
            Корнем жизни для чеченца считается мораль, кодекс чести - "г1илакх", которые напрочь отсутствуют у Хучиевых, отца которых сгноили от туберкулеза жена и дети. Теперь изощренным порядкам и морали учат собственных детей. Совсем недавно узнала, что  "я тебя украла, сделала  тебе челюстно-лицевую операцию с целью изменения внешности, увезла в дальние страны и скрывала от всех". И муфтият Чеченской Республики советует подать в суд на тех, кто тебя породил, но забыл о своем родительском долге.   Знаешь, Хучиевы не смогут убить в тебе память, отобрать у нас  время, когда ты радовала  и огорчала нас. Пела, танцевала, падала в лужи, лезла в фонтан и на карусели, тянула руки к цветущей магнолии и собирали лепестки азалии.
          
            Седа, у тебя еще есть мы. Седа-Седа, позвони маме.