Воровство

- Мать! Я ухожу.
- Да, сынок. Я приготовлю ужин.
- …
- Цыплёнок – тот хроменький – совсем плох, я приготовлю жаркое. Попрошу у соседки – хромой Марфы, маслица…
- …
- Крапива у забора уж очень хороша! Тебе понравится. Так едал ещё мой батюшка, да и твой отец, бывало, хвалил меня, хотя уж как суров был, да Бог с ним…
- …
- Ты не зайдёшь вечерком к Потапу? Просил помочь забор поставить, Калитов бык свалил, да не признаёт.
- Мать! Я ухожу.
- Да, сынок.  Я слышу.  Что думаешь, совсем глухая я стала? Я нонче соловья слушала, так за душу и берёт, так и тянет.  Бывало мы с тобой утречком, до зорьки,  выйдем к покосам, да так и простоим до самых снопов. Уж мужики зовут вязать, а всё как во сне – туман на сердце сладкий. Архип, Бог уж с ним, потом сердится, бывало, учит меня грешную уму-разуму, да не дал мне Бог разумения, отлежусь и опять…
- Мать! Я ухожу.
- Да, сынок.  Прости меня старую. Один у меня свет в оконце:  девки замужем давно, братья  твои в войну сгинули, Архип… — да Бог уж с ним.   Всё Бога за тебя молю. Да плоха стала, прости меня старую, боюсь, не увижу я счастья твоего.
- Мать!  Я ухожу.  Вот…  паспорт справил.
- Да… сынок…

     Тихий тот дом нынче. Евдокия и трёх дней не прожила – так у окна и отошла... Царствие ей небесное.

                Там дети не щадили матерей
                И умерло то царство – нет на карте.
                Зачем же пел тот соловей…
                И души рвал у сыновей?




                1998 г.