Цикл Истории Эрлиха. Рассказ IV Одиночество

ОДИНОЧЕСТВО
               
                Пролог

Это большое несчастье, не иметь возможности быть одному
Эдгар Алан По


Люди за окном проносились мимо  с бешеной скоростью, оставляя в памяти лишь размытые пятна разных цветов. Только когда маршрутное такси задерживалось на перекрёстке или подъезжало к остановке, можно было разглядеть стоящих там и ждущих свой транспорт людей. Они все такие непохожие,  десятки индивидуальных образов, сотни эмоций и бесчисленные комбинации чувств. 

Мужчина, сидящий сбоку около автоматической двери, плавно отодвигающейся, когда водитель подъезжал к остановке, наблюдал за этими людьми. Пассажиры, которые едут с ним, его уже не интересуют – он распознал у них все поверхностные чувства, не найдя грубых  нарушений поведения, делающих человека его пациентом. Он врач психиатр, тот кто «лечит душу» или, более точно, восстанавливает нормальную нейробиохимию головного мозга, нарушение которой и создаёт множество симптомов и синдромов, по которым он ориентируется, словно опытный охотник по свежим следам. Его внимательные серо-зелёные глаза скользят по лицам людей – усталость, нежелание ехать на работу у мужчины перед ним. Начинающаяся депрессия у молодой девушки, парень которой только что нецензурно посоветовал оставить его в покое. Рядом, пожилая женщина, грустно глядящая в окно и изредка на девушку, что сейчас сдерживает слёзы. Она словно хочет что-то сказать или ободрить расстроенную таким поворотом событий, но не решается… И другие менее интересные пассажиры. Они в порядке. Пока что. Психиатрия изменяет мировоззрение людей – перестаешь воспринимать слово «здоровый»  так, как большинство людей. Отныне оно значит редкое состояние между общепринятой нормой и явной патологией. Сейчас, слава Богу, все окружающие психиатра люди, находились если и не на зыбкой ступени здоровья, то, в худшем случае, в пограничном состоянии.

Он вздыхает, понимая, что они уже завтра могут оказаться его пациентами. Или через год. Неважно когда, главное, что это неминуемо. Ещё никто не смог жить, оградившись от стресса и негатива, что идут в нашей жизни рука об руку со счастьем и радостью. Парадокс в том, что нам нужны эти отрицательные эмоции, иначе наш хрупкий внутренний мир не переживёт обычной ссоры. Без стресса мы не сможем адаптироваться. Это в обычной медицине важен гомеостаз – идеал баланса, постоянство всего. Психиатрия же работает по-другому. Мы должны испытывать гнев, когда злимся, улыбаться и смеяться, когда счастливы, а ещё, сокрушаться и плакать от скорби – не сдерживая все эти эмоции в себе. Они даны, чтобы проявлять их, а не скрывать. Не делайте это умышленно, некоторые люди мечтают испытывать то, от чего вы намеренно отказываетесь – при апатии и атимии человеку кажется, что уже никогда не сможешь радоваться, при бредовых помешательствах люди не могут доверять и верить, а маниакальность сделает из вас неусидчивого вспыльчивого забияку, который не может себя контролировать. Эти и другие состояния… Поэтому живите всей полнотой дарованных вам чувств.

Пока у всех, кто едет с ним в транспорте всё хорошо. И он будет надеется, что всё так и останется. Настоящий психиатр, как и любой хороший врач, желает лишь одного – сидеть без работы… Чтобы все были здоровы и полны желания жить. Увы, этого никогда не будет…

Его мысли прервало торможение их маршрутного такси, уже отъезжающего от очередной остановки. Водитель алчно взглянул в зеркало бокового вида и, увидев ковыляющего в его сторону паренька, поспешил открыть дверь в салон. Бросив пару взглядов на молодого мужчину в очках, одетого в тёмное, парень еле заметно вздохнул, понимая, что любимое место занято и сел напротив, у двери.

Психиатр, поначалу без энтузиазма, но с каждой секундой всё с большим интересом, украдкой смотрел на парня перед ним. В его облике и, особенно, в поведении было что-то выдающее в нём человека, которому очень некомфортно. Может быть, он боится ездить, изучив сводки и статистику автокатастроф, доведя эту антипатию до фобии. А может… Да, так и есть. Доли секунды, за которые взгляд парня встретился с глазами психиатра, выдали страхи первого. Он моментально уставился в окно, а потом на свою обувь, и вообще, как можно было заметить с самого начала – ни на кого не глядел, опасаясь встречаться взглядом. Его поза была скована, он боялся пошевелиться, чтобы ненароком не задеть девушку справа от него. Убрав руки в карманы и склонив голову набок, он сделал вид, что дремлет, исключая потенциальную опасность узреть чей-то взгляд. Наблюдатель проникся к парню жалостью, понимая, как ему сложно осуществлять то, что простые люди каждый день делают не задумываясь. Даже сейчас он приоткрывал глаза, отчаянно опасаясь проехать свою остановку, но, не желая разомкнуть веки, чтобы ненароком не увидеть разглядывающих его людей.

Психиатр посмотрел в окно, понимая, что скоро будет его пункт назначения. Но желание помочь было для него сродни рефлексу, надёжно внедрённому за время учёбы и разносторонней практики. И он понял, что нужно сделать. Достав кошелёк, он отсчитал оплату за проезд и положил под купюры свою визитку. А потом, когда транспорт остановился, подойдя к отодвинувшейся двери, негромко попросил парня передать деньги за проезд. Тот, через пару секунд догадавшись, что от него хотят, виновато протянул руку, чтобы отдать их водителю. Но, уже почти положив купюры, парень увидел, что кроме двух банкнот у него в руке оказалась небольшая карточка, положенная вместе с ними. Спрятав  её, парень передал деньги водителю и украдкой взглянул, желая узнать, что это такое. Увидев, что это визитка, он подумал, что человек в чёрном, случайно вынул деньги с ней, но потом быстро прочёл её содержимое, чувствуя гулкие удары своего сердца. «Эрлих Максим Фёдорович. Д.м.н., психиатр. Клиника «Доброе сердце»… Этот человек всё понял… Он увидел…


Глава 1. Новая тактика лечения

Неспешным шагом я шёл к воротам клиники, куда ежедневно приходил уже много лет. Моему взору представился до мелочей знакомый двор и участок, в глубине которого высился десятиэтажный комплекс. Это было единственное в своём роде лечебное учреждение подобного типа. В основном здании и ближайших  корпусах находились всевозможные отделения, кроме, фтизиопульмонологического, которое собирались построить через пару лет, чуть ближе к лесу. Я не мог не восхищаться тем, кто придумал и воплотил такой грандиозный проект. Построить лучшую больницу, найти самых квалифицированных специалистов всех сфер медицины и собрать их в одном месте. Не удивительно, что к нам на лечение приезжали люди из других городов. Поэтому каждый день, проведённый здесь, дарил мне настоящую сатисфакцию от проделанной работы и понимания, что являюсь частью гигантских часов, где важна каждая деталь. Надеясь, что моя роль чуть больше обычного винтика, я с улыбкой прошёл мимо парковки, посмотрев на которую, сразу заметил белую машину своего друга.

- Максим! Решил ходить пешком?! С нашим нищенским окладом рост цен на бензин особенно ощутим? – Спросил Олег, догнав меня у входа.

- Машина в автосервисе. Решил вспомнить молодость и прокатиться на общественном транспорте. – Ответил я и, увидел потерю интереса на лице друга, который видимо, ожидал менее банальной причины.

- Надеюсь, ты ни в кого не врезался. – Улыбнувшись, сказал он и, сверяясь с часами, поспешил вперёд. – Почему не позвонил мне? Я бы за тобой заехал.

- Знаю, спасибо. Ты же в курсе, что я не люблю быть источником хлопот. – Ответил я Олегу, гадая, разразится ли он тирадой по поводу того, что «да как ты можешь вообще такое говорить, мы же друзья!». Но он либо торопился по делам, либо, наконец, уяснил, что меня крайне сложно переубедить и с улыбкой кивнув, вошёл в приёмный покой. Я, напоследок вздохнул приятный весенний воздух, становящийся с каждым днём всё теплее, и вошёл следом.

***

Время до полудня я провёл в одиночестве, занимаясь документами и планируя дела на вечер. Потом ко мне пришёл первый и, скорее всего, последний сегодняшний пациент. Это была женщина преклонных лет. Её привёл уже взрослый сын, мой ровесник или чуть постарше. Уже с первого ответа, я понял причину, которая привела её сюда. Болезнь Альцгеймера или, как её ещё называют длительно нарастающая деменция. Это приобретённое слабоумие, когда происходит оскудение всех когнитивных способностей – от мышления до памяти. Причём последняя угасает по закону Рибо, который иначе известен как прогрессивная амнезия. Человек начинает забывать сначала последние события, а потом всё дальше, теряя воспоминания о более ранних годах своей жизни. Каждый день больной забывает что-то личное, перестаёт узнавать лица родных и друзей, всё глубже отстраняясь,  даже не желая этого. Вот и сейчас я видел непередаваемую печаль в глазах сына этой женщины, который привык видеть в ней сильную женщину и заботливую мать, которая была лишь тенью былой себя. Работница политбюро, вся жизнь которой была сосредоточена в хранении и использовании гигантского объёма знаний, ныне была не в состоянии досчитать до двадцати. Но не это было самым страшным. Я знал, что её сыну известно, что болезнь Альцгеймера не лечат. Его мать и дальше будет отстраняться от него, однажды забыв, что это её сын. Поэтому, если родственники хотят, чтобы она как можно дольше не теряла осколки своей личности, они должны окружить её заботой и любовью. Тем более что за последнее десятилетие в лечении этой деменции не наметилось научных прорывов.

Я невольно вспомнил о своей матери. Она умерла до того момента, когда я закончил интернатуру. Она гордилась тем, что я хорошо учился, и надеялась, что я стану кардиологом, который по её мнению в ближайшее время был бы очень востребованной специальностью. Даже видя мои успехи в лечении психики, она до последнего надеялась на то, что я поменяю профессию на более «благородную» по её мнению. Но для меня психиатрия уже была самой важной и трудной наукой.

Я вздохнул и посмотрел на мужчину передо мной. Ему, как и мне предстоит в скором времени  похоронить свою маму. Это очень грустно, но таков закон природы. Было бы намного ужаснее, если бы он ушёл раньше, заставив родившую его женщину провожать его в последний путь.

Я как можно мягче объяснил суть болезни Капитолины Васильевны её сыну, который и без моего мнения знал конечный исход недуга, но всё же надеялся, что после посещения известного психиатра, у его матери появится шанс. По сути, своими словами я расписался в бессилии нынешней медицины перед этой патологией. Но меня мало волновала моя репутация или престиж нашей клиники. Конечно, здесь больная получит фармакологическую терапию, но будет лишена постоянного ухода, который обеспечит ей её семья. А это позволит выиграть чуть больше времени, которое совсем не лечит её, а наоборот, задувает, словно пламя свечи.

Стоя в проходе и глядя вслед уходящей женщине и её заботливому сыну, я с печалью отметил, что у него высокие шансы однажды тоже стать моим пациентом. Доказано, что болезнь Альцгеймера имеет генетическую предрасположенность, наследующуюся через неполноценную хромосому. Надеюсь, его минует это проклятье…

Я закрыл дверь и, вздохнув, прилёг на диван, предназначенный моим пациентам. А вдруг я сам когда-нибудь окажусь на их месте? Такого нельзя исключать, это вполне допустимо и возможно.  Немного пугающее и ироничное ощущение, которое иногда преследует меня, когда я слишком сильно погружаюсь в работу, не оставляя места отдыху. Эта мысль заставила меня усмехнуться, ведь сегодня я принял лишь одну пациентку, с диагнозом, не вызвавшим никаких трудностей. В этом моя профессия была зеркальной терапии, в которой врач мог долго биться над разгадкой болезни, а найдя её, вылечить человека. Психиатр, по крайней мере, опытный, быстро поймет, что с человеком не так, но мало чем сможет помочь, если не добьётся доверия  пациента. Это роднит нас с врачами общей практики. Ведь невозможно вылечить больного с хроническим холециститом, если не объяснить ему опасность несбалансированного питания. Но проблема в том, что намного легче рассказать про вред жирной пищи, чем показать, что стресс и негатив столь же опасны. Думая об этом, я лёг в полный рост, думая о том, что было бы неплохо, поехать домой, а если потребуется моё присутствие, вызвать такси. Приятно, что жизнь иногда подкидывает такие дни…

Я не успел, как следует помечтать, о том, чем займусь вечером и чему посвящу редкие свободные часы, как услышал тихое гудение телефона, который я привычно поставил на вибрацию. Мне пришло сообщение.

Я хочу, чтобы вы мне помогли. Но не могу прийти. Мне сложно…

Не до конца понимая, в чём дело я набрал номер отправителя анонимного сообщения, в надежде, что делая это, не отбираю хлеб у телефона доверия. Через несколько секунд я услышал голос, молодой и немного монотонный, что различалось даже по телефону.

- Максим Фёдорович? Здравствуйте. Добрый день. Очень приятно. – Вежливо начал парень, переходя к сути. – Вы имели возможность видеть меня, сегодня утром в транспорте, пока, скорее всего, добирались на, полагаю, работу. Вы незаметно дали мне свою визитку, явно намекая, что разглядели во мне, с позволения сказать, странности, которые, к несчастью, имеют место быть. И собственно это вынудило меня набрать ваш номер. Поэтому, если я вас не отвлекаю…

Я всё понял, радуясь, что не ошибся в прогнозе. Парень действительно был не в себе, проявляя своим поведением то, что мог распознать лишь психиатр или очень внимательный человек. Но, согласитесь, в жизни мы редко придаём значение неадекватным поступкам людей вокруг, если только они не мешают нам. Сколько раз вы сами становились свидетелями странности, но предпочитали делать вид, что не заметили её? Жалко, что наше общество ещё далеко от такого состояния, когда мы вместо молчаливого порицания, будем не отворачиваться, а пытаться помочь.

Продолжая слушать его тираду, я абсолютно точно добавил к увиденным ранее симптомам, ещё один. Резонёрство или склонность к витиеватой речи, усложнённости грамматических форм и, зачастую, конечной бессмысленности рассуждений. Я сел обратно за стол и терпеливо продолжил его слушать, надеясь на то, что он скоро дойдёт до части, где объяснит, почему не может прийти на приём.

- … понимаете, я не могу посетить вас лично. Мне вообще очень сложно быть среди людей. Наверное, у меня социофобия или демофобия, не знаю как правильнее. А ещё я с детства боюсь ходить по больницам. Кажется, всё дело в том, что моя мать слишком часто водила меня туда, вызвав у меня подсознательную неприязнь.

С парнем придётся серьезно поработать. Скорее всего, без фармакотерапии не обойтись. Если  только он резко не изменит свои привычки и мировоззрение, что в таком возрасте слишком трудно. Характер человека формируется до семи лет и частично коррелируется до окончания пубертатного периода. Ещё никто не изменил свой тип темперамента. Даже имея сильную волю и квалифицированную помощь, можно лишь сгладить острые углы, сделать свои минусы менее явными, но всего лишь замаскировать их, а не избавится полностью.

Слушая парня, я понимал, что он как будто социальный инвалид, лишивший себя общения, а теперь просящий милостыню. Было неясно, как он жил до этого момента и что поддерживало его хрупкий баланс. Возможно, исполнительность или желание что-то кому-то доказать. Поэтому сейчас главным было то, что он обратился за помощью и мой долг врача был в том, чтобы помочь ему. Для этого мне необходимо было выяснить, его прошлое, как он рос и жил, что им движет, узнать его мечты и страхи и, лишь после этого помочь ему. Но для этого мне нужно побеседовать с ним и увидеть его реакцию. Задавать вопросы по телефону, всё равно, что художнику рисовать свою картину с закрытыми глазами.

- Постой. Я хочу тебе помочь. Правда. Но не могу работать по телефону. У психиатра есть необходимость видеть своего пациента. – Пояснил я, прервав поток его речи, не имеющей конца.

- Понимаю. Я видел это в фильмах. Я должен лежать на кушетке, а вы будете слушать то, что я говорю.

- Нет. То, что ты видел, называется методом свободных ассоциаций или психоанализом, введённым Зигмундом Фрейдом. Он ещё используется в Америке и Франции, но почти не распространён в России. Я работаю немного иначе. Для моего лечения необходимо твоё присутствие. – Мягко, но безапелляционно ответил я.

Голос в телефоне умолк, а я, понимая, что юноше действительно нужна помощь, уже собрался узнать адрес, чтобы самому приехать к нему. По закону подлости он должен жить на другом конце города, учитывая, что моя машина в ремонте. Но, не смотря на это, я поеду к парню. 

- Если вы говорите, что вам нужно меня видеть, чтобы лечить… Вы можете помочь мне, используя Skype? – С надеждой спросил он.

Понимая, что у меня нет иного варианта, кроме как согласиться, учитывая, что всё происходящее было моей инициативой, к последствиям которой было сложно оказаться готовым. Я лишь понадеялся, что у моего нового пациента хорошая веб-камера и дал согласие.

- Здорово! Это правда очень хорошо. Знаете, Максим Фёдорович, у меня такое ощущение… Даже имея лишь надежду на исцеление, уже становится легче. Может быть, я даже смогу в скором времени прийти к вам на приём…

- Погоди. – Перебил я его, отмечая про себя, что мне ещё придётся выслушать очень много. Наверное, столько, что это бросит профессиональный вызов моему терпению и выдержке. Но подобное меня никогда не пугало, ведь я был врачом самой важной и сокровенной специальности. Парень замолчал, ожидая вопроса, и я спросил то, без чего невозможна плодотворная работа с пациентом.  – Как тебя зовут?


Глава 2. Пустота по имени одиночество

Максим оказался интересным молодым человеком. Признаюсь, меня немного удивило то, что его звали, так же как и меня. Вообще, во всём этом знакомстве проскальзывали совпадения и намёки на что-то, что я не мог пока понять и, поэтому, просто продолжал жить дальше, стараясь помочь этому парню. Он, к слову, был одиноким не всю свою жизнь. Рядом с ним были знакомые и, даже, столь редкие для такого мнительного человека как он, друзья. Но все эти люди куда-то ушли. Максим говорил, что люди задерживались рядом с ним, лишь затем, чтобы получить от него какую-нибудь выгоду. Он сильно утрировал и, кажется, старался скрыть обиду и печаль своей верой в абсолютную корысть окружающих. Поэтому мне было важно выслушать его и, дождавшись момента, когда он подпустит меня чуть ближе, узнать  истинную причину его апатии. Ведь он не был болен смертельным заболеванием, не был физическим или, что хуже, моральным уродом, а скорее наоборот. Ну, разве что, его подводили низкие социальные навыки, особенно в общении с девушками, но это, на мой взгляд, было не самым страшным в жизни и всегда можно было наверстать упущенное, помня о том, что качество лучше количества.

Уже очень скоро мне стало понятно, что одиночество не всегда приносило ему душевные страдания. Длительное время, он умышленно изолировал себя от посторонних контактов, уверовав, что жизнь стоит направить на саморазвитие и науку, в которых, как известно путь одинокого путника больше поощряется судьбой. Это позволило достигнуть ему определённых успехов и укоренить свою уверенность в этом мировоззрении. Так, он смог поступить на бюджетную форму обучения в одно из престижнейших учебных заведений, на которое многие абитуриенты даже не смотрели, полагая, что туда невозможно попасть, если у тебя нет родственников в ректорате или хотя бы богатых родственников. Он учился на отлично и, наверное, смог бы выиграть не одну олимпиаду, если бы не его негативное отношение к местам большого скопления народа. Мне живо вспомнилась статья в газете, где корреспондент удивлялся, почему человек, доказавший сложнейшую теорему математики, над которой десятилетиями бились величайшие умы мира, не пожелал, чтобы его справедливо чествовали за этот вклад и, более того, продолжил жить в своей однокомнатной квартире со старой матерью, проигнорировав обещанный миллион долларов за свой труд. Возможно, таким бы стал и Максим, если бы не набрался смелости и не связался со мной. Представляю, как ему было сложно посещать редкие лекции и зачёты, если он животрепещуще на протяжении получаса описывал свои переживания от проезда в общественном транспорте, во время которого мы и «познакомились». Пока было не ясно, с чего началось крушение его воздушного замка, восхваляющего одиночество, но что-то пошло не так. Максим перестал чувствовать привычный комфорт, длительно оставаясь наедине с собой. Теперь он не только получал новые знания и развивался, но и осознавал, что многое пропускает. Нельзя сказать, что я не знал что делать, но признаться честно, работа подобного плана больше подходит психологам. Сейчас я уже начал сомневаться был ли мой поступок правильным – не передать парня на более квалифицированных в этой области людей? Помню, недавно один мой друг по интернатуре, а ныне известный семейный психолог, рассказывал, что наблюдается настоящий бум подросткового одиночества. Все сидят в социальных сетях и тематических порталах, но при этом очень часто глубоко несчастны. Всемирная сеть подарила нам знания и помогла найти всё, что нужно. Но она отняла у нас кое-что очень важное, что было незыблемо на протяжении многих столетий. Люди стали меньше общаться по-настоящему, имитация того, что все друзья рядом, в «онлайне», привела к тому, что многие стали более замкнутыми. Но если у взрослых - состоявшихся личностей подобные социальные метаморфозы проходили не так болезненно то, что говорить о детях?  Они с головой поглощены всем новым и не хотят вернуться к «консервативному» настоящему общению, прибегая к нему всё реже и реже, доверяя свои мысли блогу и статусу, а не близким родственникам. Я даже не говорю сейчас о проблемах ещё одного моего друга, выбравшего своей профессией суицидологию. Столько работы у него ещё не было. Не проходит и дня, чтобы ему не приходилось слышать о подростковом самоубийстве или попытке. Грустно признаваться, что меня самого не миновал опыт подобного. Поэтому, мы все видим эту проблему, но занимаемся лишь лечением симптомов социального одиночества нашего общества, не имея возможности устранить её полностью. Но если пациенты моих коллег оказывались втянуты в социальную изоляцию, которая, словно ловушка для юных и неопытных, была подана в красивой обёртке, то Максим сам сжёг свои мосты, позаботившись о том, чтобы никто не влиял на его жизнь. А теперь он пожинал плоды своего выбора, начиная понимать, что не сможет всю жизнь быть один. Он просто погибнет, причём не физически, потому что мы живём не в средние века, а от морального одиночества. Или, как вариант, он обзаведётся раздвоением личности, о чём я сразу подумал и постарался диагностировать, но, к моей радости, потерпел фиаско.

Знаете, я продолжал жить, вёл и других пациентов, но приоритет помощи этому юноше был выше всех. Почему? Я и сам до конца не смог ответить себе на этот вопрос. Возможно, я видел в нём себя в молодости и то, как он сделал несколько неправильных шагов, но ещё не начал бежать в неправильную сторону и его ещё можно направить по истинному маршруту его судьбы. Многое в наших судьбах было схоже. Он, как и я, рано остался без отца, решив приложить все свои силы для того, чтобы получить образование и заставить родных гордиться им. Даже его имя – моё имя. Может, наша встреча не случайна, и она послана как напоминание мне? Я мотнул головой, отгоняя бесполезные мысли и продолжил слушать откровения моего пациента.

- … лекции, сами понимаете, я по понятным причинам не посещал. Мне удалось договориться с деканом факультета, после того, как я сдал большинство зачётов экстерном. Я просто не мог слишком часто видеть людей, тем более которые проявляют ко мне интерес. Ну, сами понимаете, одногруппники и знакомые…

Как он мне объяснял, его до озноба пугали пристальные взгляды людей на себе. Ему казалось, что окружающие догадываются о его навязчивом страхе и стараются ещё больше «пялиться» и «смотреть прямо в душу». Последнее пугало его больше всего – он опасался, что так люди могут узнать его мысли, а ощущение тяжёлого взгляда на себе было для него обыденным.

- Но тебе же всё равно приходилось ежедневно контактировать с людьми? Скажи, были ли моменты, когда ты отмечал непринуждённое общение, доставляющее тебе удовольствие?

- Ну, конечно были… Например, когда помогал девушкам из группы с курсовыми. - Смущённо ответил он, ещё совсем недавно не желая говорить об этом. – Но обычно, после хорошего общения происходило что-то, оставляющее нехорошее впечатление, которое всё портило…

- И ты стал избегать или стараться минимизировать свои социальные контакты, чтобы не ухудшать самооценку, которая постоянно уменьшалась от недостатка общения? – Ответил я, начиная перенимать его манеру излагать свои мысли длинными предложениями. – Это порочный круг.

- И нет никаких способов его нарушить? – Молитвенно спросил Максим, чуть приблизившись к камере компьютера.

- Есть. – Коротко ответил я, не вдаваясь в подробности, которые могли его расстроить. Без использования препаратов, уменьшающих тревогу, мы будем слишком долго топтаться на месте, потому что практически невозможно избавится от того, что было привычкой на протяжении многих лет.

Я знал это изначально, а он, кажется, начал догадываться. Хотя я никак не показывал этого, а скорее наоборот хвалил за все маломальские успехи. В выходные дни мы общались дольше, чем в будни, когда я был ограничен перерывом. Также я читал его длинные, похожие на эссе сообщения и письма, переписанные из своего дневника, который я посоветовал ему вести, чтобы научиться понимать свои эмоции и настроение. Я старался помочь ему понять то, что когда-то осознал сам.  Я хотел научить его иначе относится к своему состоянию, показать ему, что это удел сильных, а не слабых. Мудрец Ошо как-то сказал: «В одиночестве есть красота и великолепие; в чувстве, что тебе одиноко – бедность и мрачность». Я научился разделять это мнение, хоть и сразу -  принял себя и вижу плюсы от одиночества, а не упиваюсь его минусами. Для меня оно – лекарство от морального изнеможения. Ведь человеку нужна не только физическая свобода, но и эмоциональная. Тем более я не одинок, моё уединение не имеет ничего общего с вынужденной социальной изоляцией. Я нашёл себя и очень хочу помочь этому мальчику перестать чувствовать себя неполным. Ему нужно найти себя и тогда жизнь будет для него намного проще.

***

Я помню, как при нашей первой беседе, он упомянул про Фрейда. Читая работы, посвященные тематике одиночества, я наткнулся на одну книгу. Но не Зигмунда, а его дочери Анны, потому как, основоположник психоанализа лишь слегка затронул эту тему, написав, что самые первые фобии – это страхи темноты и одиночества. Его дочь уделила данному вопросу больше времени и добилась определённого понимания. В её  трактатах проведена параллель между страхом темноты и отсутствием  людей рядом, а в первую очередь матери. Ребёнок, оставшийся в темноте в наказание за то, что разбил вазу, просил мать разговаривать с ним. Не выпустить, а беседовать – чтобы не испытывать ужасное чувство того, что вокруг тебя лишь ничем не наполненная темнота. Дети довольно долго не боятся смерти, потому что в сказках добрые герои оживают и смерть не властна над ними. Поэтому они крайне редко страдают танатофобией до подросткового периода. Но вместо этого их сильно пугает никтофобия – темнота, в которой может быть кто-то страшный или, что ещё страшнее, она может символизировать одиночество и отсутствие любимого человека в виде матери.

Я посвятил несколько часов выходного, но зато услышал от него признание в том, что мать часто оставляла его одного. Отец с ними не жил, а родители его матери не хотели видеть внука, изначально не одобряя выбор дочери. Поэтому ей приходилось много работать и постоянно просить соседку или подругу проведывать маленького Максима, который остро чувствовал разлуку. Становясь взрослее, он научился защищать свою психику и стал закрытым, играя сам с собой. Проблема ухудшилась тем, что его маме не удалось вовремя встать в очередь на место в детский сад, и Максим остался сидеть дома, вместо столь необходимого общения со сверстниками, в котором закладывается фундамент личности.

Нельзя было во всём винить его мать. Маргарита Витальевна пыталась заработать на лекарства и еду для него, а в редкие свободные минуты дома, учила его читать и считать, откладывая домашние дела. Склоняю голову перед этой сильной женщиной, столько взвалившей на себя. Максим тоже был ей благодарен, но за многое не мог простить. Пойдя в школу, он уже мог решать задачи для пятого класса и читал книги, рекомендованные для летнего чтения в четырнадцать лет. Его мать сделала из упущения талант. Её ребёнок был умный и прилежный, скрупулёзно читал домашнее задание, но уже тогда начал замечать, что остальные дети в классе общаются и разговаривают на отвлечённые от уроков темы и получают от этого намного больше удовольствия. Он не завидовал, а просто хотел узнать, что это такое, потому никогда не имел подобного. Но над ним начали шутить, называя обидными словами и игнорируя, а через некоторое время сказали, что он странный и у него никогда не будет друзей. Дети могут быть очень жестокими и нанести друг другу сильную психологическую травму. Удивительно, что Максим вообще смог и дальше отлично учиться. Он ещё больше погрузился в себя и отстранился от близких контактов, чтобы не повторить болезненный опыт.

В его жизни было ещё много случаев, когда его эмоции доминировали над разумом и он открывался людям, но слишком часто встречал непонимание. Жаль, что он не встретил нужного человека, который бы понял его и стал бы для Максима символом и надеждой того, что ему уже не придётся нести своё бремя одному.

Но он не встретил такого человека. Он не познакомился с лучшим другом, не нашёл первую любовь и почти уверовал в то, что одиночество его дар и проклятье одновременно. Будучи одиноким, он добился успехов в учёбе и поступил в университет в пятнадцать лет, но жизнь вокруг него, полная красок, манила его словно мотылька на пламя. Он пока не говорил, но было ясно, что одна из его последних попыток общения закончилась не очень удачно.

- Максим Фёдорович? Скажите, пожалуйста, я, наверное, ваш худший пациент? – Тихо спросил он, после недолгой паузы.

- Нет Макс, нет. Вообще, не бывает лучших и худших пациентов. Все люди, с которыми я работал, были столь же сложны, сколь велика была наша с ними радость от благоприятного исхода лечения. – Честно ответил я, обрадовавшись, что его вопрос оторвал меня от воспоминаний.

- Ясно. – Его изображение немного дернулось, но через мгновение прояснилось. – Но, готов поспорить вам ещё не приходилось вести лечение таким способом?

- Да, согласен. Так я общаюсь с пациентом впервые. Но, знаешь, были не менее оригинальные особы. Я помню девочку, когда я ещё работал в другой больнице. Она общалась при помощи стихов, поэтому, сам понимаешь, сбор анамнеза и общение было сильно замедленно. Но желание вылечится, и моя настойчивость сделали своё дело. – Я умышленно не сказал, что у неё была шизофрения и без лечения галоперидолом мы вряд ли бы достигли заметных улучшений. – А твой случай не такой сложный, просто немного…

- Запущенный? Да я понимаю, можете не подбирать эвфемизм. – Ответил Максим, глядя куда-то в сторону. – Время уже почти вышло Максим Фёдорович, не буду вас отвлекать. Спасибо. До свидания.

- До свидания. – Ответил я, видя, как он отсоединился и связь прервалась.

Сколько у меня ещё будет получаться узнавать о нём важные сведения, не сильно обижая его возвращением к тому, что раньше приносило боль, от которой он и стал таким «запущенным»?

Глава 3. Кораблекрушение 

Начало рабочей недели ознаменовалось кучей проблем, которым я не успел уделить время в выходные, надолго задумавшись над тем, удастся ли мне помочь парню. С одной стороны он рассказал мне очень много полезного, что помогло составить его психологический портрет и понять мотивы. Но с другой стороны, он многое утаивал и не рассказывал о том, что на самом деле его беспокоит. Из  рассказов про детство и школу я выяснил, что он приобрёл социофобию ещё тогда. Максим, словно подхватив сильную «простуду», решил, что для сохранения здоровья, лишний раз не стоит выходить из дома. Лучше бы он вспомнил про профилактику заболевания и то, что иммунитет после болезни - лучшая защита от неё в будущем. Но разве мог ребёнок, пусть и очень умный, справится с незнакомыми чувствами и без посторонней помощи акклиматизироваться в новом для него уровне социума без какого-либо опыта? Конечно, нет. Но самое плохое то, как он отнёсся к негативному опыту, решив больше не экспериментировать в той области, где потерпел поражение. Прояви он чуть больше упорства…

Можно? - Я услышал сигнал телефона и прочитал текст пришедшего мне сообщения. Он, по обыкновению интересовался можно ли позвонить через пять минут, так как уже начался мой обеденный перерыв.

Надо отдать должное Максиму – он никогда не звонил без предупреждения, понимая, что я могу быть занят или задерживаться на приёмах. Он знал, что за общение с ним мне никто не доплачивает и поэтому старался ценить моё время.

- Здравствуйте, Максим Фёдорович! – Поздоровался Максим, и я сразу отметил, сколь многое переменилось в манере общения парня. Он использовал интонации, речь была ярко окрашена и лишена привычной монотонности, что не могло не предрасполагать потенциальных собеседников к общению. – Как у вас дела? Наверное, много дел, всё-таки начало новой недели. Давайте сегодня поговорим совсем чуть-чуть. Мне не терпится дочитать рекомендованную вами литературу…

Знаете, для меня эта была непередаваемая радость. Будто видишь, как  ребёнок начинает ходить. Счастлив и ты и он, хотя постоянно возникает желание помочь и оградить от опасностей. Скоро я начну давать ему более сложные задания, и он столкнётся с первыми трудностями. Но я верю, что он справится и сумеет перебороть свои страхи. Пока же он добросовестно писал дневник, читал работы психологов, посвященные одиночеству и изредка старался здороваться с незнакомыми людьми при встрече. Вам, наверное, покажется это смешным, но можете ли вы сами просто так поздороваться с незнакомым человеком или пожелать здоровья чихнувшему? А как насчёт познакомится с противоположным полом, сказать спасибо водителю или поблагодарить продавца? Странно, но такие простые вещи вызывают проблему у многих людей, не имеющих проблем с социальной адаптацией. А может быть всё дело в вежливости, которая сейчас не актуальна и архаична?

Он рассказал мне свои впечатления от прочитанного и то, как ему хотелось бы использовать полученные знания в жизни. Я предостерёг его, чтобы он не торопился, объяснив, что социальное взаимодействие один из самых важных аспектов жизни человека и от этого наиболее сложный, так как ему приходится учиться всю жизнь. Учитывая, что Максим довольно сильно отстал по этому «предмету», ему приходилось многое запоминать и «сдавать» экстерном. Но это был мой самый прилежный ученик, желание которого учиться в столь позднем возрасте, было сродни поступку Михаила Ломоносова, когда тот обучался грамоте в шестнадцать лет, окруженный маленькими детьми, высмеивающими его за это. Но все мы знаем, что было потом и поэтому я верил в потенциал своего ученика.

- … в этой главе почти всё, как будто про меня. Иногда мне даже было не по себе. Словно описанный клинический случай – моя жизнь, в которой изменили фамилию и год рождения. И, как оказалось, моё состояние далеко не самое безнадёжное. Я же ведь могу выходить на улицу, иногда посещать университет, заходить в магазин… Меня пугают лишь большие скопления народу и, особенно, люди, которые могут меня высмеять или не понять.

Как говориться первый шаг в лечении любой болезни – это её осознание. Но если раньше его состояние было для него панической атакой, которая словно дикий зверь вырывалась из сумерек его подсознания, то теперь он всё чаще сажал его в клетку, откуда зверь лишь громко рычал и царапал прутья, олицетворяющие волю и разум. Говоря без аллегорий, Максим уже научился подавлять чувство страха, и это достижение радовало нас обоих. Меня как врача, учителя и человека, испытывавшего нечто схожее давным-давно, а его как птицу, которая после долгого путешествия по земле, начала использовать крылья.

- … я точно это попробую, кажется, что я смогу, хотя месяц назад бы я не согласился на подобное даже на спор. – Он на мгновение замолчал, понимая, что нужно не только хвалиться и отдать мне должное. – Спасибо вам Максим Фёдорович. Спасибо, что вовремя появились и спасли меня. Без вас бы я продолжал угасать. Если сказать вашими любимыми метафорами я был как яркая и одинокая свеча. Но каким бы сильным не было моё пламя, я даю меньше света, чем другие свечи в канделябре…

Я искренне рассмеялся. Метафора была хорошая, но последнее слово… Я тоже был рад за парня, но пока было рано праздновать победу над проблемами, которые терроризировали его так долго. К несчастью, у меня было много случаев в практике, когда после продуктивного лечения, стремительно возникал рецидив, отбрасывающий прогресс в самое начало.

- Точно подметил. Молодец. Давай сегодня поговорим о том, чего бы ты хотел узнать и до этого боялся или стеснялся спросить. – Начал я, надеясь, что он, заведёт речь об отношении с противоположным полом. Считайте меня лишенным фантазии человеком, но это самая частая причина депрессий у молодых людей.

Я уже приготовился к щепетильному диалогу, который лучше вести с глазу на глаз,  без посредника в виде интернета, но речь пошла совсем о другом.

- Сны. Одной из указанных книг была первая крупная монография Зигмунда Фрейда – «Толкование сновидений». Я помню, как вы относитесь к психоанализу доктора и поэтому мне интересно, почему вы оставили эту рекомендацию. Вы сами верите в вещие сны? – Спросил он, озадачив меня ровно на секунду тем, что запоминал такие мелочи.

- Я верю в то, что подсознание способно подбрасывать нам подсказки. – Ответил я нейтрально, не желая откровенно признаваться в том, что сам иногда стараюсь анализировать свои сновидения и принимаю лишь те сны, которые, по мнению сонника, сулят что-то хорошее.

- Как, например, таблицу химических элементов Менделееву? – Спросил он или, скорее всего, просто показал, что понял мою мысль и, увидев утвердительный кивок, продолжил. – Но, вы как будто знали заранее, что эта тема мне не безразлична и меня кое-что беспокоит. 

Я непроизвольно подался немного вперёд, стараясь уловить каждое его слово. Он ненадолго задумался и, вздохнув, начал рассказывать, что очень часто в своих снах он подолгу бродит по безлюдным местам, где нет ни души. Максим усмехнулся, когда начал рассказывать про то, что с детства мечтал отправиться в путешествие, представляя, как он стоит у штурвала корабля, ведя его сквозь волны, укрощая морскую стихию.  Детские мечты, но тяга к приключениям была в нём ещё тогда. Я стал на шаг ближе к пониманию его апатии. Он желал быть свободным, побывать во всех уголках света, а судьба, словно насмехаясь над ним, создала условия, превратившие его в опасающегося и нелюдимого человека, которому неимоверно сложно уехать в другой город, не говоря уже о кругосветных путешествиях.

- … я управляю им, хоть и во сне. – Грустно проговорил он и продолжил ещё мрачнее. – Но недолго. Каждый раз, когда я вижу сон, где я капитан, моё судно выбрасывает на рифы. Чтобы я не делал, кораблекрушение неминуемо. Может быть, это символизирует то, что как бы я не работал над собой, то всё равно ничего не измениться? А дальше я оказываюсь на необитаемом острове. Я подолгу брожу там, до хрипа срываю голос, когда зову на помощь, но понимаю, что никто не придёт, совсем как в жизни. Я умираю в одиночестве. Этот сон необычный. Всякий другой, прекращается, если увидеть что-то пугающее, а в этом я становлюсь заложником и смотрю его до конца каждый раз, не в силах повлиять на события. Я не суеверный, если вы спросите, но мне кажется, что человек не может видеть один и тот же сон постоянно на протяжении многих недель. Я взял у матери сонник и прочёл, что предвещает «Кораблекрушение» наяву. Тонущий корабль увидеть во сне к банкротству, краху, опасности. Погибнуть во время кораблекрушения означает, что от меня отвернуться родственники…

- Скажи, а можно ли назвать твой сон странным или даже абсурдным? – Спросил я, неторопливо перелистывая книгу, лежащую передо мной. Посмотрев то, что хотел в разделе на букву «А», я начал искать «К». 

- Наверное, да. Всё-таки очень странно управлять старинным кораблём. Тем более что остров, по которому я брожу безлюден. Совершенно. Там нет зверей и вообще никого. Какая-то лагуна одиночества… А почему вы спрашиваете?

- Если посмотреть в соннике слово «Абсурд», то ты прочитаешь, что такой сон предсказывает тебе что-то новое и приятное в жизни, а иногда начало любовных отношений. Я не шучу, можешь проверить текст, если посетишь мой кабинет. – Показал я сонник, подаренный мне одной моей пациенткой, у которой теперь не было в нём необходимости. – А вообще, видеть корабль во сне указывает тебе на предстоящие перемены. Ты говоришь, что управлял им? Это тоже хороший знак. Но ты сделал акцент на негативный компонент. Это неправильно. В жизни тоже всегда есть место, как радости, так и грусти. Нужно быть оптимистом, но понимать, что для баланса требуются и менее приятные события. Именно это твои сновидения показывают тебе. Смотри не на катастрофу и отшельничество, а на то, что однажды у тебя получится спасти корабль от неминуемой гибели и уплыть, куда ты хочешь или даже открыть что-то новое и обессмертить своё имя.

Казалось, что он согласился с моими мыслями и был готов пойти дальше, но сознание сконцентрировалось на том, что сильнее всего его расстраивало.

- Любовные отношения? Не уверен, что смогу оценить вашу попытку меня подбодрить. – Невесело ответил Максим, доказав, что проблема с девушками ещё один важный компонент. – Я не буду врать, что у меня всё с этим в порядке, но почти уверен, что с моими тараканами будет сложно найти мне пару.

- Почти? Значит, ты пробовал, это очень хорошо. Расскажи мне про это.

- Да тут нечем хвастаться. Просто мне очень понравилась девушка из нашей группы. Чтобы чаще видеть её,  я почти ежедневно приезжал на пары, хотя имел зачёт по предмету. Несколько раз пытался заговорить, ничего не получалось. Она постоянно с подругами или разговаривает с кем-то смелее меня. – Насупившись, сказал он и чуть улыбнувшись, продолжил. – Но однажды, она сама заговорила со мной, попросив объяснить сложную тему, которую кроме меня и преподавателя никто не понял. Я, сделав вид, что ужасно занят и тороплюсь, предложил ей встретиться где-нибудь вне университета и всё рассказать. Знаю, нужно помочь ей прямо в университете после пары, но я пытался выглядеть независимым… «чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Наверное, она не читала Пушкина и сказала, что не сможет встретиться со мной вне университета и немного расстроившись, ушла. Этот отказ был не первым, но он как-то особенно задел меня. А эта фраза «со мной вне универа…» - что же со мной не так, что она так испугалась оказаться в компании со мной, будто я прокажённый.

Воистину, прав был Антон Павлович Чехов, когда-то сказав, что «у людей, живущих одиноко, всегда бывает на душе что-нибудь такое, что они охотно рассказали бы». Учитывая объем сказанного мне Максимом за последнее время, он, наконец, выговорился и ему должно было стать легче. Но сейчас нужно было направить его в нужное русло, убедив попытаться жить дальше и не боятся пробовать и действовать. А жить ему мешала не его мнимая «социофобия», а страх перед отказом и тем, что его снова будут игнорировать, как в детстве. Всё встало на свои места. Его обычное отстранённое от мира состояние было ничем иным, как защитой от агрессии и непонимания окружающих. Как же он боялся и как мечтал открыться кому-нибудь. Слава Богу, у меня сломалась машина и я, поехав на маршрутке, пригляделся к этому парню. Говорят, вся наша жизнь состоит из совпадений. Одно из них помогло мне  спасти человека. Может, я преувеличиваю свою значимость, но без меня бы он совсем замкнулся бы в себе и задумался бы о суициде. И я не смог бы осудить его за это – зачем жить, не открываясь людям и не разделяя свои чувства. Одно дело уединение – наполненное смыслом одиночество, которое помогает сосредоточиться на чём-то важном… Я одернул себя от мысли, что сам недалеко ушёл от Максима. Я мало кому открываюсь по-настоящему и давно не ищу любовь всей моей жизни, довольствуясь кратковременными романами. Получается, убеждая его, я буду лицемерить о том, чего не делаю сам. Всё-таки один мой знакомый диетолог, вес которого, наконец, стал меньше центнера, был прав – я очень странный психиатр и человек. Имею ли я право наполнять сердце этого парня тем, во что сам давно не верю…

- Максим Фёдорович! С вами всё в порядке?! Вы как будто сильно задумались. Я говорил, что мне пока не везёт с девушками, но благодаря общению с вами, я верю, что всё ещё впереди. Спасибо вам за всё.

Его слова вырвали меня из оцепенения. Когда до меня дошёл смысл сказанного, я усмехнулся. Парень продолжал верить в меня, когда я сам, кажется, на мгновение усомнился в своём мировоззрении. Но каким бы тягостным не было моё состояние, самочувствие пациента всегда важнее.  Я стал врачом не для того, чтобы спасовать перед лицом трудностей. Поэтому я посмотрел на монитор и, найдя внимательный взгляд, ожидающий от меня напутствия, ответил.

- Знаешь Макс, скажу тебе то, во что верю сам. Именно встреча и близкое знакомство с одиночеством позволяет нам осмысленно и глубоко проникаться привязанностью к людям и ценить их за то, что они приносят в нашу жизнь что-то новое. Поэтому, я дам тебе новое домашнее задание. Ты должен подойти к той самой девушке и заговорить с ней. Неважно о чём, благо ты помнишь наизусть не одну энциклопедию. А ещё здоровайся с людьми, обращайся за помощью, даже если можешь сделать что-то сам. Ты найдёшь близких тебе по духу людей, лишь приложив к этому усилия. На сегодня мы закончим. Мне предстоит о многом подумать. Напиши мне, если будут вопросы.

Максим выслушал и молча кивнул. А потом ещё раз, но более осмысленно, словно желал, чтобы ему бросили вызов. Надеюсь, он готов и не будет остро переживать неудачи, а наоборот, вынесет из них максимум пользы. Конечно, глупо верить, что месяц общения со мной  заменит курс препаратов, понижающих уровень тревоги. Как же я возгордился. Нельзя утверждать, что ты лучший чтец человеческих душ и можешь всё. Жизнь обязательно поставит на место за такую спесивость.

Мы распрощались и связь рассоединилась. У меня было неприятное предчувствие, у нас больше не будет таких бесед.


Глава 4. Судьба

Прошло уже три дня. Я работал словно в каком-то автоматическом режиме, заставляя себя не звонить Максиму, доверяя ему. Если он сам этого не сделал, значит, нет необходимости или… Меня посетило огромное количество мыслей, что могло произойти. Я начал сомневаться правильно ли я поступил, вторгнувшись в его размеренную жизнь? Без меня он бы и дальше жил, не выходя за свою зону комфорта. А воспользовавшись моими советами, он мог ещё сильнее разочароваться в жизни и ещё больше замкнуться в себе. Успокаивает только одно – он очень умён, а такие люди не убивают себя в порыве сильных эмоций. Чтобы не произошло, он проанализирует свои действия и рационально вынесет вердикт, который, сделает его совершенно одиноким человеком. Никому не желаю такой участи. Вспоминается один из героев рассказа Максима Горького – горделивый Ларра. Он совершил ужасный поступок и получил ещё более страшное наказание. До конца его дней никто не говорил с ним, не приветствовал и не обращал внимания на красивого, но жестокого юношу. Сначала Ларра ликовал, считая, что избежал справедливой кары. Но прошло совсем немного времени, когда он понял, истинный смысл своего приговора и весь ужас вечного одиночества.

Поэтому я надеялся, что наши беседы и вложенная мною уверенность, помогут ему, если он всё-таки решится взглянуть в лицо своему страху. А выглядел он, как лицо красивой девушки, с которой так хотел общаться мой пациент.

Я привык к тому, что в прежние дни читать сообщения и размышления Максима о человеческом поведении. Было удивительно и иронично вникать в его философию – он пытался постигнуть людей вокруг, изучая их, не желая просто ассимилироваться и терять в общении свою индивидуальность. Сейчас мне очень не хватало его иногда неровных, но не лишенных логики раздумий. За время нашего общения учился не только он. Учитель тоже многое усвоил, наблюдая и слушая своего ученика. Хоть я и не лучший преподаватель такой дисциплины, как жизнь, моя совесть была чиста. Память подкинула мне  притчу о человеке, который всю жизнь искал великого мудреца, отказываясь от помощи других людей. Однажды он всё-таки нашёл этого мудреца, и его ликованию не было конца. Он умолял взять его, но старик, видя, что перед ним человек с тёмной душой, желающий просвещения ради корыстных целей, ответил: «Ты искал лучшего учителя, а я ищу лучшего ученика».

***

Четверг спас меня тем, что пришлось ехать на работу, где было множество дел, которые отвлекали от тягостных дум. Сообщений и звонков от Максима всё ещё не было и я начал серьезно за него волноваться. Машину уже давно починили, но я снова поехал на общественном транспорте, надеясь столкнуться с парнем, судьба которого сейчас волновала меня сильнее моей собственной. Возможно, в нём я увидел потенциал и что-то родное. У нас обоих не стало отца, хоть и в разном  возрасте. Наши матери были очень заняты работой, стараясь поднять нас на ноги, но так получилось, что моя была более чуткой и всегда находила минуты времени на меня, смотря в мои глаза и вспоминая взгляд своего любимого мужа. А ещё у Максима не было такого деда, как у меня. Я не хочу хвастаться, но готов поспорить, что второго такого человека вы не найдёте. Спасибо этим людям, которые помогли мне стать тем, кто я есть. Жаль лишь, что они навсегда ушли из моей жизни. Но не из памяти. Я помню их и никогда не забуду… А Максим был лишён всего этого и буквально вылепил себя сам. Неумело и немного странно, не слыша слов поддержки или упрёка. Ещё много лет назад учёные доказали как ужасно безразличие сказывается на любом живом организме. Опыт с очень прихотливым растением показал, что если одному ростку говорить добрые слова и хвалить его, тот быстро растёт и крепнет. Другой цветок наоборот ругают и насмехаются над ним. Прошло время и оба ростка выросли. У первого были красивые, наполненные жизнью бутоны, а у второго слабый ствол и тусклые лепестки. Но хуже всего было с третьим цветком – на него просто не обращали внимания и он совсем зачах и увял, несмотря на то, что его поливали и использовали удобрения. Так и Максим – мать вложила в образование и учёбу много денег, не подумав о более важном и по-настоящему необходимом. 

Помассировав виски, я медленно открыл глаза. На секунду я понял, что Максим просто устал от своего уединения, а одинок, на самом деле я сам. Я спрятал осознание этого за ширмой работы и постоянной занятости. У меня никого нет. Все родственники умерли, а семьёй я так и не обзавёлся . Но это нормально, постарался успокоить я себя. Многие врачи не заводят семьи из-за нехватки времени. Но приходя в пустую квартиру, они стараются думать о пациентах и отчётах, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. Нет, я не изгой, у меня есть хорошие друзья и знакомые, мои пациенты благодарны за помощь и не отвернуться, но это всё не то. Если бы нашёл ту самую…

Ход моих мыслей нарушил робкий стук в дверь. Сначала я подумал, что мне показалось. Но потом стук повторился, с каждым ударом становясь всё увереннее. Разрешив войти, я увидел, как медленно повернулась ручка двери, и в кабинет вошёл молодой человек. Я, несомненно, помнил его лицо, но как будто не мог его узнать. 

- Максим? – Спросил я, всё ещё боясь ошибиться.

- Да. Здравствуйте Максим Фёдорович, добрый день. – Поздоровался он незнакомым мне голосом, звучание которого разительно отличалось от той монотонной речи, которую я впервые услышал от него по телефону.

- Ты пришёл сам? Что произошло, почему ты ничего не писал последние дни? – Казалось, я сам вижу со стороны своё нетерпение и мне стыдно за свою несдержанность, но любопытство взяло верх.

- Это долгая история Максим Фёдорович. У вас сегодня есть приём? – Спросил он, вежливо взглянув на часы и увидев отрицательное покачивание моей головы, продолжил. – Сказанные вами слова несколько дней назад, признаюсь, выбили меня из колеи. Я прекратил гулять и читать рекомендованные вами книги. «Когда одиночество наполнено смыслом, оно становится уединением» - прочёл я и понял, многие люди в таком же положении, как и я. По сути, я был одинок из-за страха быть отвергнутым, ну а от него я обзавёлся страхом прикосновений, больших скоплений людей и так далее. Всё это были симптомы, а не причина, как вы и сказали. Но ведь оставаясь без общения, я сам отвергал себя от социума, в котором мы живём. Думая об этом глубокой ночью, я осознал парадокс нашего бытия. Человек во многом эгоистичен и направляет все свои усилия для физического и душевного роста, чтобы превзойти своих соплеменников и стать на ступень выше. Но, если не будет этих соплеменников, ради кого нам улучшаться? Живя племенами, городами, нациями люди сами стимулируют своё развитие и прогресс. Да, некоторые учёные ведут затворнический образ жизни, но все их усилия направлены на развитие человечества. Их вера в прогресс даёт им силы и направляет в тяжёлом труде. Это очень сложно, но их ожидает эквивалентная награда – вписать своё имя в историю науки и обессмертить себя. И если выбирать что лучше – иметь сотню друзей и после смерти не оставить наследия потомкам или подарить людям великое знание, что бы вы выбрали?

Он замолчал, как будто сам задумался, какому же варианту этой сложнейшей дилеммы он отдал бы предпочтение.
 
- Вечером я размышлял и думал о ваших словах, мне казалось, что вы правы. Но не во всём. Получается, страх перед одиночеством толкает людей на отношения? Лишь ужас остаться одному и быть никому не нужным заставляет нас искать свою вторую половинку. «Именно встреча с одиночеством, в конечном счёте, делает возможной для человека глубокую и осмысленную влюбленность в другого». Так сказал Ирвин Ялом, но я не готов разделить его мнение. Каждый умный человек самодостаточен и в состоянии прожить жизнь аскета – мудрецы и монахи востока могут это подтвердить. Главное, не впадать в крайности. Нарушение баланса всегда ведёт к патологии, как говориться в книге о психогигиене. Нужно развиваться, чтобы когда-нибудь принести человечеству пользу и не забывать про свою личность, которая станет только лучше, общаясь с хорошими людьми. – Он на мгновение улыбнулся, и стало понятно, что он переходит к описанию событий, из-за которых он пропал на пару дней.

Оказывается, он решился прямо поговорить с той девушкой и сказать ей о своих чувствах. Он боялся услышать отказ, смех и, что самое худшее, безразличие. Но, набравшись смелости, он написал ей и попросил встретиться и поговорить. Она отказалась. Максим подумал, что такая общительная девушка, всегда находящаяся в компании подруг ему не пара. С упавшим сердцем он прочёл ответ и успел подумать, что жизнь всё так же жестока и ничего не изменилось. Но его терзания прервал ещё один ответ от той же девушки. Где она более подробно рассказала, почему тогда не захотела с ним погулять и что заставляет её отказываться от этого сейчас. Оказалось, что он ей тоже понравился, и она даже пыталась выведать у одногруппников, чем Максим увлекается и что ему нравится, но никто не знал об увлечениях малообщительного парня, который редко бывает на парах. И поэтому, когда она попросила у него помощи, это был предлог, чтобы заговорить. Но Максим повёл себя немного странно, не обладая достаточным опытом общения с противоположным полом, и смутил её. Ей показалось, что он слишком высокомерен. Но получив от него электронное письмо, в котором он написал о своей проблеме и то, как ему сложно лишний раз быть в коллективе или людном месте, она всё поняла. Она на самом деле смогла понять, как никто другой. Она ответила, что понимает его, ведь сама страдает от агорафобии. Ей комфортно в квартире, аудитории, магазинах, но панически тяжело одной оставаться на площадях, парках и любых безлюдных местах, где вокруг нет ни души. Именно поэтому вокруг неё много подруг. Некоторые более близкие, знающие о её проблеме провожают её до дома, путь к которому, по злой иронии лежит через площадь и сквер.

Максим снова взял паузу, давая мне время осмыслить услышанное. Всё-таки жизнь загадочна и стоит нам сильно отчаяться, как она указывает на решение проблемы, которое было всё время рядом.

- Она живёт недалеко от меня. Представляете? И я ей нравлюсь. И она мне. Раньше я даже не мог о таком мечтать. Я уже один раз был у неё в  гостях. Чуть позже, позову её к себе, чтобы показать свою библиотеку… Вот только придётся хорошенько убраться в квартире. – Усмехнулся он, уже начав представлять её визит. – Понимаете, Максим Фёдорович? Я не хочу быть один, и она не хочет быть одна. Мне комфортно там, где нет толпы народа, и ей нравятся такие места. Пока мы только начали общаться, но я уже заметил, что нас очень многое объединяет. Сам до сих пор не могу поверить в такое везение. Поэтому я ничего не писал вам – был слишком увлечён общением с Ксенией. Но потом понял, что вы волнуетесь, и решил рассказать всё это лично. Вообще я хотел зайти во время вашего перерыва, но пока смог доехать и найти ваш кабинет, сильно задержался.

Он замолчал, а потом встал и, подойдя к моему столу, протянул свою ладонь, посмотрев на меня своими ярко голубыми глазами, в которых сияла благодарность и искорки, по которым так легко узнать влюбленного человека.

- Спасибо вам Максим Фёдорович. Спасибо случаю за нашу встречу и вам за внимательность. Вы могли не взяться за меня, найдя десятки причин, но не отступили. Вы не спасовали перед трудностями и не испугались запущенности моего случая. – Он смотрел на меня, не отрывая взор. Я помнил, как ему ещё совсем недавно было сложно выдержать на себе чей-то взгляд, не говоря уже о том, чтобы смотреть самому на кого-то. – Но словно в мою жизнь вмешалась судьба и вы появились в тот момент,  когда мне это было действительно нужно. Не знаю как другие врачи, но для меня образ доктора теперь навсегда ассоциируется с вами. Ваша клятва Гиппократа не нарушена. Вы врач от Бога и я желаю, чтобы в вашей жизни кроме помощи пациентам было много приятных моментов.

Наши руки были сцеплены рукопожатием, а глаза устремлены друг на друга. В эту секунду мне показалось, что я не зря получил свой диплом и сделал что-то по-настоящему полезное.


Эпилог

Максим давно ушёл, попрощавшись со мной и обещав связываться со мной и продолжать вести интересные нам обоим беседы об искусстве и философии. Я улыбался и сам не верил, что мой порыв помог ему стать счастливым. Как я мог так рисковать, говоря ему резкие вещи и раньше времени побуждая к действиям. А если бы девушка его отвергла, не была бы его идеальной пассией? Поверьте, я неимоверно рад, что всё так хорошо закончилось, но корю себя за этот поступок. Необдуманно, импульсивно… И из-за чего? Собственная неуверенность, проснувшаяся после столь долгого сна? Я не хотел думать об этом, но, кажется, ведя охоту за страхами парня, я не уследил за своими. Их побег пришёлся очень некстати. Я не боюсь судьбы, но этот случай выбил меня из колеи. Теперь я не смогу объективно работать и помогать людям. Не слишком ли высокая цена помощи одному человеку? Возможно. Я не могу сказать. Но знаю одно. Мне необходим отдых и восстановление. Поэтому я сейчас пишу заявление о предоставлении мне отпуска без сохранения заработной платы. Я не смогу помогать людям, пока не разберусь в себе сам. Надеюсь, всё получится…