Цена вопроса. Глава 7. Ловушка

Убранство банкетного зала ресторана с гордым названием «Москва», рассчитанного на тысячу человек, а именно столько ожидалось гостей, восхищало королевской роскошью.
Безупречно белые скатерти и салфетки на столах светились девственной чистотой. В хрустале, стекле и фарфоре столовых приборов, торжественно сверкая, играя и переливаясь радужными искрами, отражались огни многочисленных люстр и бра.
Обилие блюд и напитков поражало воображение. Искусно украшенные салаты и всевозможные холодные закуски, вычурность ваз с разноцветьем фруктов притягивали восторженные взгляды, радуя, вызывая аппетит и хорошее настроение. Бокалы в ожидании тостов, звона, смеха так и просились в руки.
Уже не сновали взад-вперед официанты, и зал затаился в предвкушении шумного празднества.
Горюнов прибыл заранее.
Как хозяину ему полагалось встречать и приветствовать гостей. Но чем неизбежней приближалось открытие юбилея корпорации, тем тревожней становилось на душе.
Сергей то и дело обеспокоенно поглядывал на часы. Что-то складывалось не так, не по сценарию. Где-то задерживались Софи и Дени.
Он уже раза три набирал ее номер, но автоответчик деревянным голосом сообщал одно и то же:
«Телефон абонента…».
Возможно, случайно отключила, заболталась с парнем? И он, отчаявшись, позвонил домой.
- Люся! – Сергей не смог скрыть волнения, - где София?
- Сергей Иванович, такая красавица Сонечка наша! И кавалер ей под стать, – Люся не удержалась, чтобы не поделиться впечатлением, - а как он ей ручку-то поцеловал…
- Люся! Где они? – Сергей невежливо пресек поток восторгов.
- Так не знаю, - Люся растерялась и напряглась.
Повисло молчание.
- Они уехали?
- Конечно.
- Когда? – Сергей нервничал. Люся не понимала, что от нее хотят эти барчуки, и нервничала тоже.
- Я отдохнуть присела ненадолго, - зачем-то начала оправдываться она, - потом парикмахершу проводила, что Сонечку причесывала...
В итоге Сергей понял, что Софи и Дени выехали из дома вовремя, и что Дени был с охраной. Что же могло случиться?
Телефон Дени Сергей, как нарочно, не знал, а Микаил, выражаясь по-русски, как в воду канул. Его номер был недоступен. Невольно вспомнив времена, когда человечество, каким-то немыслимым образом обходилось без мобильной связи, Сергей решил ждать.
Старшего Ажаева он и самостоятельно, и с помощью секретарши тщетно вызванивал целый день по всем известным ему телефонам.
Нехорошие мысли то и дело закрадывались в голову. Но Сергей не любил домыслов, ему нужны были доказательства, конкретные факты. И развеять его сомнения мог только лично сам Микаил. Но тот словно забыл, что они договорились о встрече. Ладно бы, если речь только о годовщине корпорации, так ведь нужно решить еще один вопрос, который касался судьбы не только бизнеса, но и его, Сергея личной судьбы. Значит, все-таки что-то случилось…
Договорившись с секретаршей, что она подойдет позже, Сергей оставил ее дежурить в приемной на случай, если появятся новости или хоть какая-то информация об Ажаеве. К счастью, ресторан предусмотрительно был выбран в пятнадцати минутах ходьбы от головного офиса, поэтому он не беспокоился о том, как она доберется.
Сотрудники подходили и подъезжали все активней. Зал наполнялся оживленным гулом и гомоном голосов, ароматом парфюма и непередаваемой атмосферой предпраздничного ожидания и волнения.
Волевым усилием Сергей приказал себе все внимание переключить на гостей.
Всем своим видом демонстрируя демократичность, он старался держаться просто, непринужденно. Лично встречая сотрудников и гостей, Горюнов здоровался и благодарил в ответ на поздравления, ободряющие слова. Ему церемонно жали руку, желали успехов, процветания его компании.
В неформальной обстановке сотрудники вели себя чуть более раскованно, шумно. Лица светились легкими улыбками.
Женщины позволили себе более яркий вечерний макияж, пышные не по офисному прически и более глубокие декольте в одежде. Но самое удивительное было то, как блестели их глаза. И этот блеск непостижимо, загадочно преображал мужчин. Они становились более подтянутыми обходительными внимательными.
- Сергей Иванович, здравствуйте, - услышал он где-то сбоку сзади. Обернулся на звук голоса и нервно сглотнул слюну. В глаза бросился нежно-коралловый, его любимый цвет.
Марина – обладательница этого сногсшибательного наряда, едва прикрывавшего великолепие ее плеч и груди, деланно-жеманно протягивала ему ручку для поцелуя.
Полна зрелого женского обаяния, она слегка нагнулась к его склоненной голове и едва слышно, одними губами произнесла:
- Соскучилась.
«Сражен», - ответили его глаза.
Этот диалог в другой раз мог предполагать продолжение вечера. Сергей виновато подумал, что эта жемчужная красавица, несомненно, была достойна большего внимания с его стороны. Но почему-то он вспоминал о Марине только тогда, когда она сама проявляла инициативу. Находясь сейчас в состоянии изматывающей неизвестности, тревоги и смятения, он особенно был далек от романтических встреч с женщинами.
Он сыграл. Сыграл талантливо, безукоризненно. Ему удалось скрыть внутреннее напряжение, и Марина, весьма польщенная произведенным эффектом, безупречной походкой от бедра направилась в банкетный зал сквозь завистливые взгляды женщин и восхищенные взгляды мужчин.

До сих пор не было Софи и Дени. Мелькнула утешительная мысль, что сегодня пятница, значит возможны пробки на дорогах. Сергей готов был придумать тысячу причин, только чтобы хоть чем-то заглушить эту ноющую боль в сердце.
Гости все еще подтягивались, но уже как-то вяло. Сергей вдруг осознал, что многие не пришли вовсе, а народ уже шумел в нетерпении, рассаживаясь по местам. В отдельном помещении терпеливо ждали выхода приехавшие артисты.
- Сергей Иванович! – охранник вернул его к действительности, - когда начинаем?
Сергей осмотрелся по сторонам и по нетерпению на лицах гостей понял, что люди ждут праздника.
- Хорошо, начну, – решился он, - скажу вступительную речь. После выпускайте артистов. И поможешь мне связаться с постами ГИБДД.
- Что-то случилось?
- Надеюсь, ничего. Где-то дочь задерживается.
Он легко взбежал на сцену и взял в руки микрофон.
Тот нетерпеливо защелкал. Что-то там треснуло, и в наступившей тишине голос Сергея прозвучал ожидаемо торжественно и одновременно просто и по-домашнему душевно.
Множество глаз с почтительным вниманием устремились к нему.
- Друзья, минуточку внимания! Сегодня мы отмечаем десятилетний юбилей нашей корпорации, - взгляд невольно уткнулся в несколько пустующих мест, предназначавшихся для высокопоставленных гостей, в том числе для Микаила Ажаева. - И, несмотря на то, что мы сейчас переживаем не самые простые времена…
Микрофон внезапно выключился, и его голос утонул в сдержанном гомоне зала.
Еще через секунду наступила звенящая зловещая тишина.
В тот же момент Сергей увидел, что по направлению к нему через весь зал, натыкаясь на стулья, бежала, спотыкаясь, чем-то взбудораженная Анна Дмитриевна. На ходу, даже не пытаясь скрыть волнение, она как-то неестественно неловко прижимала к груди сумочку, словно ее могли вырвать. Ее тонкие каблучки, одетые по случаю праздника, в кромешной тишине стучали отчаянно громко.
Наконец, она поднялась к Горюнову на сцену, и срывающимся голосом выкрикнула прямо в заработавший внезапно микрофон:
- Сергей Иванович, там захват! Все арестовано!
Стало будто еще тише и нестерпимо жарко. У него словно заложило уши. Слова тяжело повисли в воздухе, не доходя до сознания.
Неимоверным усилием воли Сергей сгреб себя в кулак, собрался.
Он хотел призвать людей до прояснения обстоятельств не волноваться, но вдруг каким-то внутренним чутьем понял, догадался, что они, сотрудники и те, кто еще вчера называл себя друзьями вот только что, сейчас же, здесь, сию минуту предали его.
Секундный шок, на лицах сменился растерянностью. Он увидел опущенные головы, бегающие глаза, поскучневшие потухшие взгляды женщин.
Где-то в зале мерцало яркое коралловое пятно и, расплываясь, таяло.
Марина…
И кто он теперь в их глазах, в глазах всех этих людей? Он, который только что из крупного бизнесмена, хозяина корпорации, превратился для них в простого неудачника, ничтожество.
И тем не менее он все еще был лев. Пусть раненный и даже смертельно, но лев! И нельзя было никому показать свою слабость.

- Вот, еще это, - трясущимися руками Анна достала из сумки какой-то сложенный вдвое листок, - они просили передать…, лично.
Мелькнула шальная мысль, что все происходящее чья-то шутка. Казалось, что вот-вот сейчас ярко вспыхнет свет, и кто-то весело объявит, что это розыгрыш, и все будут смеяться и поздравлять его с юбилеем.
Вот сейчас он прочтет это в записке, которую протягивает ему секретарша. Там будет одно слово «розыгрыш», или «шутка», и все встанет на свои места. Надо только развернуть и прочитать! Начнется настоящее веселье, музыка, танцы до упаду, и жизнь снова покатится по привычным рельсам. Войдет в зал счастливая Софи в сопровождении Дени и Микаила…
Он решительно развернул листок. Там был только номер телефона...
- Они, - непонятно кого имея в виду, сказала Анна, - просили. Вас. Позвонить.
Сергей автоматически подчинился.
- Горюнов, - услышал он неестественно грубый мужской голос, - твоя дочь у нас. Куда сообщишь, хуже будет! Тебе надо просто прийти в офис и добровольно подписать бумаги.
- Со…фи... - душный комок подкатил к горлу.
Лицо Анны странно растянулось, потрескалось и исчезло. Вслед за ним исчезло все, даже собственное тело.

Очнувшись от резкого запаха нашатыря, словно в каком-то кошмарном сне он увидел нависшие над ним сгрудившиеся тела. Он увидел множество любопытных, но пустых и безучастных глаз.
Первое, что пришло в голову и поразило его самого своей очевидностью - у этих тел не было души! Он силился увидеть хоть частичку ее, но видел только тела. Огромную массу тел!..
Тела мужские с затянутыми в галстуки шеями, вспотевшими лоснящимися лбами, и набор женских, зазывно раздушенных и оголенных.
Эти тела были живыми. Они хотели еды, комфорта, развлечений, зрелищ, утех. Они боролись за свое совершенство форм, с лишним весом, не заметив, как вместе с ним скинули те самые пресловутые двадцать один грамм.
Всего лишь двадцать один грамм весит никому не нужная теперь душа.
А ему сейчас так нужна была хоть одна единственная во всем этом мире, выплюнувшем его и равнодушно взирающем на его конвульсии.
Злорадные огни в чьих-то глазах обожгли, и с болью пришел протест:
«Я лев! Пусть раненный, но я должен встать! - Сергей сделал усилие над собой и встал, - не дождетесь!»
Сергей шел сквозь толпу, читая плохо скрытое торжество и трусливое ликование.
Они не могли любить его, они умели только бояться.
Он шел, чувствуя на себе печать душегуба и кровопийцы. Люди с тихим неуверенным ропотом расступались. Он слышал то ли заискивающие, то ли сочувственные слова, но они тонули в море лицемерия и лжи.
Сергей шел прочь, на воздух. Здесь он не мог думать и принимать решения. Вымуштрованная охрана двинулась следом. Он решительным жестом остановил их:
- Я сам.