2. 3. Свой

  или  «Рассказы  служивого»
                1.
       Курс «молодого бойца» был закончен. После завтрака в полковой столовой нас построили на плацу - сейчас должно было состояться главное: распределение молодого пополнения по подразделениям полка, находившихся  в  разных местах дислокации или, как нам говорили,- «на разных объектах».
      После обычного принятия докладов командиров подразделений командир полка поздравил молодых воинов со вступлением в армейские ряды, пожелал им успехов в срочной службе, здоровья и объявил, что после прохождения торжественным маршем в конце развода наша рота, - рота молодых воинов, - останется на плацу для «оформления процедуры расформирования».
       - Рядовой Духовников,..- выкрикнул мою фамилию старший лейтенант - временный  командир нашей «роты пополнения». Он держал в руках списки молодых воинов и пристально всматривался в каждого из вызываемых солдат.
       - Я...
       - Пять шагов вперёд, марш!.. Кру - гом!..
      Я вышел из строя оставшейся единственной на плацу нашей роты и, отчеканив пять шагов и развернувшись, стал посматривать на своих, уже хорошо знакомых таких же, как и я, ребят, притихших в общем строе «молодых».  Перед строем, тихо разговаривая о чём-то между собой и практически не обращая на нас никакого внимания, прохаживались взад-вперед  три офицера: майор и два капитана.
      Наконец, старший лейтенант закончил комплектование групп и, скомандовав всем «смирно!», отдал рапорт майору о готовности групп к отправке по местам постоянного прохождения службы. Майор, как выяснилось позже, - командир одного из дивизионов полка, -  вкратце рассказал нам о нашей предстоящей службе, о сроках отправки на «объекты», напомнил о дисциплине, о вещах, которые, кстати, ещё с утра после подъёма, зарядки и утреннего осмотра были нами тщательно упакованы и проверены старшиной роты.

       С плаца мы уходили уже тремя группами - командами, одной из которых стал командовать сам майор, а двумя другими, в том числе и нашей, - капитаны. Около полудня на машинах, покрытых тентами, группа, в которой был и я, прибыла на «наш объект».  Объект располагался в лесу, довольно далеко от города - мы ехали более часа. Проследовав контрольно-пропускной пункт, машины остановились возле штаба дивизиона. Здесь нас ждали — это было видно по суетящимся фигурам офицеров то и дело входивших и выходивших из здания штаба, по группам любопытствующих солдат, с интересом поглядывавших на нас и на машины, на которых мы прибыли.
       Нашу «команду» построили  прямо  перед  штабом. Сопровождавший нас капитан объявил, что мы прибыли на место и что теперь всю «команду» распределят по ротам, в которых мы и будем проходить службу. И действительно, в считанные минуты к нам подошли несколько офицеров и, зачитав нужные им фамилии солдат, развели нас по своим подразделениям.
       Так я попал в первую роту под командование капитана Чернопаха, так началась моя срочная армейская служба во втором взводе этой роты под командованием лейтенанта Улисского и его заместителя - старшего сержанта Реутова, так влился я в солдатский коллектив третьего отделения второго взвода под  командование  младшего сержанта Поркина...
       Едва закончилось построение роты, на котором меня и ещё шестерых ребят представили коллективу и своим командирам, как нас обступили «старики» - начались расспросы: кто?, откуда?, где?, как?..
       За расспросами и разговорами я не совсем понял, как моя новая шапка, выданная мне, как, впрочем, и другим в полку после первой бани, вдруг слетела с моей головы, а вместо неё на мою голову была надета другая, «видавшая виды». Подобное «гостеприимство» вызвало во мне бурю негодований, и я принялся выражать их в устной форме, «ощетинившимся»  видом показывая всем, что меня «просто так не возьмёшь».
        - Да ты, Юра, не расстраивайся, успокойся - найдётся твоя шапка,- похлопав по моему плечу, успокоил  меня вдруг оказавшийся  рядом  замкомвзвода  старший сержант Реутов. - Это просто... по ошибке взяли... Так же, ребята? - обратился он уже с вопросом к начавшим , было, расходиться «старикам». Те закивали в знак согласия  головами, и улыбки с ехидцей проявились на многих их лицах.
         
       ... Перед вечерней проверкой дневальный сообщил мне, что меня вызывают в «каптёрку» - в комнату, где хранились личные вещи солдат роты: выходное обмундирование, «дембельские» чемоданы, вещмешки.  Как правило, такие  «каптёрки»  находились в ведении старшины роты, но на момент моего прихода в ней находились трое:  старший сержант Реутов, ефрейтор  Штепов, младший сержант Ромов - командир первого отделения нашего взвода.
        - А - а...  Ну-ну, заходи, - пригласил меня Реутов, улыбаясь широкой улыбкой, когда я, предварительно постучав, открыл дверь.
        - А мы тут шапку твою нашли... Ещё никому не жаловался?..
        - Да нет...
        - Вот и правильно... Вот бери,.. -  и Реутов показал мне на табурет, на котором лежала шапка. Я протянул руку за шапкой, но внимательно посмотрев на неё, понял, что это тоже не моя шапка, и руку отдёрнул.
        - Это не моя шапка - моя была новая,.. я свою знаю...
        - Как это не твоя?.. Мы всех проверили - другой не нашли... Так что: твоя - не твоя - бери, другой нет...  И вот что, Юра, -  Реутов подошёл ко мне и как бы  по-отечески стал советовать, - ты же уже, наверное, знаешь, что так  принято: новое обмундирование надо без сожаления, а даже, наоборот, с чувством благодарности, сразу же отдать «старикам» - они, ведь, пообносились да им и домой уже скоро - надо кое-что приготовить к этому моменту.  А тебе ещё служить да служить - можно и в стареньком немножко походить. Как ты думаешь?.. Согласен?
       Я молчал.
        - Ну, я думаю, ты понял... Забирай шапку и о своей не жалей... Не думай, что тут все «сволочи» - мы все свои, твои друзья...
        - Если лейтенант или капитан вдруг спросят, где твоя шапка или ещё там что, то отвечай: «не знаю, что на мне - то и моё»,.. -  вставил  свой «отеческий совет»  Ромов.
        - Приобвыкнется,.. - многозначительно поддакнул ефрейтор Штепов, - у него всё ещё впереди... Да, слушай, а часы у тебя есть? Давай :  «шух не глядя», а?..
        - Да обожди ты, Штепа... Пусть идёт,.. потом поговорите, - прицыкнул на ефрейтора Реутов и предупредил, - иди, Юра, а то уже скоро вечерняя проверка...
       Я вышел. Внутренняя обида, нет - не злость, а чувство ущемления достоинства, ощущение появившегося презрения к своим новым «товарищам-друзьям», старшему сержанту, так поведшему себя в общем-то в рядовом бытовом случае солдатской жизни, поселилось внутри меня и, наверное, надолго...

                2.
       Прошла неделя. В один из вечеров, в свободное время, которое предусматривается в армейском распорядке дня, я сидел в «Красном уголке»  роты  и писал домой письмо. Здесь же, умостившись  кто где, сидели и мои товарищи по роте и просматривали кто газеты, кто журналы, а кто также, как и я, писал письмо «на деревню».
        - Что пишешь?.. Домой?.. - это надо!..
       Я оторвался от письма и поднял голову - сбоку возле меня стоял старший сержант Реутов с широкой улыбкой на лице.
        - Ну-ка, покажи,..  дай - прочитаю...  А то, бывает, молодежь напишет домой или невесте - молодухе  того, о чём не только писать, а и шёпотом говорить - то нельзя...
        - Да уж разберусь я: что писать, а что и нет...
        - Давай - давай, - уже настойчиво, изменив интонацию голоса на командирскую, потребовал  Реутов
       Я не отреагировал на его требование. Это его разозлило:
        - Рядовой  Духовников, встать! - скомандовал он.  Я встал. - Выполняйте приказание : я требую,.. – в гневе выдохнул он.
        - Ещё чего...
       Я собрал свои бумажки, уже почти дописанное письмо и у всех на глазах всё порвал в мелкие клочья.
        - Собрать мусор!..  Два наряда вне очереди на кухню с завтрашнего дня!.. - почти заорал Реутов.
        - Есть два наряда... Но я пожалуюсь на вас, так как вы не цензор и превышаете свои полномочия.
       Реутов побледнел от бешенства и, резко развернувшись, вышел из комнаты.

       С этого момента в моей службе начались «неприятности»: вначале украли часы, оставив вместо них один корпус от чьих-то старых, затем подменили сапоги, в одну из ночей намочили в моче портянки, затем «ушли» брюки от моего выходного мундира., затем на одном из дежурств - нарядов дневальным по казарме кто-то облил грязью стенку, и я получил за это ещё один наряд вне очереди от старшины роты, затем... Я, конечно, догадывался по чьей указке делают мне «подлянку», но фактов для обличения не было, и... приходилось терпеть.
                3.
       После  отбоя, когда офицеры уже давно разъехались по домам, а до прихода дежурных офицеров было ещё далеко, - обход казарм дежурным по дивизиону или по штабу обычно начинался с часу или с двух ночи, - из «каптёрки» слегка «навеселе» вышла кампания Реутова: он сам, Ромов,  Штепов и сержант Понькин - заместитель командира первого взвода.
        - Дневальный, сыграй-ка «подъём»... Что-то давно уже никто не объявлял сколько недель и дней осталось нам - «старикам» до «дембеля», - громко потребовал Реутов, самодовольно ухмыляясь и включая свет в проходе между рядами двухъярусных кроватей, на которых уже многие спали.
        - Рота, подъём!.. -  послушно скомандовал дневальный и быстро удалился к своей тумбочке - месту постоянного нахождения дневального.
       Мы,- «молодые»,- сразу же, не поняв в чём дело, пососкакивали со своих кроватей и ухватились за обмундирование, стараясь быстро одеться. «Старики» же и «фазаны», - солдаты, отслужившие  год  или  чуть более года, - остались лежать и дружно хохотали над нами, подтрунивая.
        - Давай-давай, «салаги», поторапливайтесь, а то наряд или два вне очереди получите за невыполнение норматива,.. - «подбадривал»  нас «поддатый» Реутов.         Мы, - все семеро «молодых», - оделись и стояли каждый у своей кровати.   
        - Димов, - выкрикнул Реутов фамилию одного из солдат - «фазанов».
        - Я, - отозвался тот.
        - Ты научил молодёжь, как докладывать «старикам» об оставшемся времени службы?
        - Нет...
        - Ну-ка сейчас же доложи сколько нам осталось до «дембеля», - вновь потребовал Реутов.
        - Шесть месяцев, две недели и четыре дня...
        - Вот, молодец, Димов - хорошо учёт ведешь!.. А вы, «салаги», слышали сколько нам осталось до «дембеля»?
       Мы молчали.
        - Что, не понятен  вопрос?..  Ну-ка ты, Аносов, повтори сколько осталось нам до «дембеля», -  обратился Реутов к одному из нас. Тот повторил.
        - Теперь ты повторяй, - кивнул Реутов в сторону другого паренька из «нашей команды». Тот повторил тоже. Пятый из нас и я, - седьмой, - повторять отказались.
        - Надо им «ложек всыпать» или «банок отбить», - заискивая перед  Реутовым, предложил ефрейтор Штепов...
       «Ложек всыпать»  или «банок отбить» - это означало, что у наказываемого снимали штаны, наклоняли  буквой «Г» и по голой заднице били привязанной к полотенцу солдатской ложкой или кружкой столько раз, сколько присудит «Совет старейшин» - «стариков».
        - Хорошее предложение... А вообще-то мы их всех ещё «не ставили  на
довольствие», - ухмыльнулся Реутов. – «Старики»  от «Совета», - обратился
он к «своим», - какое наказание будет молодым за непочтение к старшим?
       Солдаты загалдели, некоторые поспрыгивали со своих кроватей и с интересом посматривали на происходящее. Посыпались предложения разных толков: как «жёсткие», так и «гуманные».
        - Давайте так:  Штепов будет называть фамилию, а вы  говорите «чего» и
«сколько», - стараясь закончить «базар» предложил, наконец, Реутов, самодовольно улыбаясь. - Давай, Штепов, начинай...
        - Аносов,.. - выкрикнул первую фамилию ефрейтор Штепов.
        - Пять «банок» хватит - он вон «хлипкий», да и возражать не стал, -раздалось откуда-то из угла, с нижней кровати.
        - Так,.. пойдёт... Следующий - Тимофеев, - выкрикнул Штепов...
       Так всем «молодым» как бы в шутку было назначено наказание. Мне «присудили» пять «ложек» и десять «банок».
       Вероятно раньше такие «шуточки» сходили с рук легко и просто, тем более, - как мне потом рассказывали ,- практически никто из «молодых»  никогда не сопротивлялся и добровольно сам снимал штаны.  Поэтому, когда «палач», - рядовой из третьего взвода Ельцов, здоровенный парняга,  «косая сажень в плечах», - отбивал «банки» Аносову, все с весёлым озорством и ухмылками наблюдали за «экзекуцией», подбадривая самого Аносова. Но когда попытался тот же Ельцов подойти к рядовому Тимофееву, отказавшемуся так же, как  и я повторять «старикам» срок до их «дембеля», тот встал в боксерскую стойку и прохрипел:
        - Только подойди - убью...
       Не долго думая, я тоже, схватив табуретку, подскочил к Тимофееву, и мы «заняли  круговую оборону»...
        - Ух ты, братва,.. - пронёсся по казарме удивленный «выдох» солдатской  братии, не ожидавшей такого поворота событий.
       Ельцов отступил и в нерешительности  переминался  с ноги на ногу в проходе казармы.
        - «Фазаны», ну-ка поможем Ельцову, - раздался клич уже известного нам «шестёрки» Димова.
        - Только кто подойди - разломаю табуретку о башку, а там: хрен с ним что будет,  - зарычал я, уже приготовившись к самому  худшему.
       Произошло  замешательство.  Было видно, что к подобному никто готов не был, в том числе и сам главный зачинщик - Реутов. Стали раздаваться голоса:
        - Да оставьте их...  Хватит...  Пора  спать , - и так никогда не выспишься...
       Не известно чем бы всё кончилось, если бы не дневальный - он «подлетел» к выключателю и, выключив свет, приглушённо скомандовал:  «По местам! - дежурный идёт...».  Все быстро «поныряли»  под одеяла своих постелей, сделав вид, что рота спит и... всё спокойно.

       ... На другой день жизнь в роте шла так, как-будто  накануне абсолютно ничего не произошло, однако с тех пор с рядовым Ильей Тимофеевым мы подружились надолго - до конца службы.
                4.
       Незадолго  до новогодних праздников на одном из построений майор Боровик, - командир нашего дивизиона, - довёл до личного состава  ряд приказов по происшествиям в других подразделениях полка и дивизии. В них упоминались случаи  о частых хищениях и подмене обмундирования у молодых солдат, о «дедовщине» и «землячестве», вновь ставших расцветать в армии, об ответственности  командиров  всех уровней за нарушения армейских Уставов, за необоснованные превышения власти командиров над подчиненными, указывалось на необходимость повышения дисциплины во всех подразделениях, напоминалось о солдатской чести и достоинстве,  дружбе, о солдатской славе и доблести.
        - Всегда надо помнить, - говорил майор Боровик на построении, сравнивая почему-то  подразделения дивизиона с абстрактной машиной, - машина только тогда поедет в гору, если она имеет мощный мотор, заправлена горючим, имеет отлаженную систему управления и подготовленный состав водителей. Если нет - она, наоборот, покатится вниз и наломает столько «дров», что потом надо будет сделать громадные затраты на восстановление этого поломанного, не говоря уже о том, что и сама машина и люди, находившиеся в ней, будут покалечены, разбиты...  Наша задача, - продолжал майор,- не допустить этого, и здесь многое зависит от дисциплины и порядка во всех подразделениях нашего дивизиона, в каждой роте, во взводе, в отделении... Я предупреждаю, что будут применяться  самые решительные меры по пресечению всех негативных явлений, которые вновь подняли голову в армии, как это видно из зачитанных вам приказов и распоряжений ...

        - Ну как?.. Понравилось ли вам, товарищ старший сержант, выступление перед дивизионом майора Боровика? - как бы между делом, оставшись по случаю один на один, спросил я Реутова после того, как мы пришли в казарму и стали готовиться в предобеденное время  к построению. – Может мне рапорт написать про ваши «методы» воспитания молодежи?..
       Реутов посмотрел на меня саркастически - насмешливым взглядом, глаза его сузились:
        - Ты бы, «салага», помолчал... Ты забываешь, что я из тебя верёвку могу сделать...
        - Да-да, конечно... А мы что, сегодня в караул идём?  Вы опять разводящим или помощником начальника караула идёте?..
       Взгляд Реутова резко изменился на удивлённо - растерянный  - ведь именно о подобном случае шла речь на построении, когда было сказано, что в одном из подразделений доведённый до отчаяния постоянными «тычками» и издевательствами молодой солдат застрелил в карауле своего командира...
       В то время я и не подозревал, что брошенное вот так вскользь  замечание-угроза  может оказать такое воздействие на «закомандировавшегося»  Реутова:  вскоре я стал замечать, что меня перестали «донимать», что вот уже два раза перед строем мне была объявлена благодарность за хорошую службу...
               

                5.
       Праздничное настроение меня не покидало уже сутки: ещё бы!  - некоторым из молодых солдат, в том числе и мне, было обещано в предстоящее воскресение увольнение с выездом в город. Кто из солдат не мечтает об увольнении? - пожалуй, таких нет!..
       Утром воскресного дня часов около десяти мы, - отбывающие в увольнение от разных подразделений, - были построены у штаба дивизиона для последнего осмотра дежурным офицером. Здесь же, со мной рядом, стояло несколько человек из нашей роты, в том числе и старший сержант Реутов. Я обратил внимание на то, что на Реутове всё обмундирование, - начиная с шапки и кончая сапогами, - было новое, «как с иголочки». Присмотревшись  к его шапке получше, я в ней узнал свою: всё тот же уголок искусственного меха топорщился у левого клапана-«уха», как я его раньше и ни старался пригладить - это был небольшой «брачок-с» в работе шапочных дел мастера. «Вот  гад такой,.. - подумал я про себя, - оказывается он сам и «замылил» мою шапку... Ну ладно - пусть подавится...»
       Машины дивизиона высадили нас недалеко от военной комендатуры города. Ещё раз напомнив нам, чтобы мы все были тут же к девяти часам вечера без опозданий, лейтенант, сопровождавший нас, сел в кабину первой машины, и машины уехали обратно.
        -Духовников, пошли со мной, - предложил мне Реутов, когда ребята - солдаты кто один, а кто по двое-трое и более, стали расходиться по своим маршрутам.
       Город я не знал и поэтому накануне  планировал побродить по его улицам - поближе познакомиться со строениями, достопримечательностями, хотелось также сходить в кино и посмотреть на большом экране какую-нибудь новую кинокартину.
        - Да нет... я уж сам,.. - начал «отнекиваться»  я от предложения Реутова,- я тут хочу кое-что посмотреть.
        - Пошли-пошли, не пожалеешь, - стал настаивать Реутов.
       Мои «сотоварищи»,  заметив, что я как бы «завязан» с Реутовым, и подождав меня с минуту - другую, пошли по направлению к центру города; получилось так, что с Реутовым я остался один на один. Поколебавшись и решив, что у меня ещё времени впереди много, я согласился пойти с ним.
        - Только так: недолго, так как у меня есть свои планы,..-  предупредил я его, поддаваясь уговорам.
       Мы перешли на другую сторону дороги  и  пошли по направлению видневшейся впереди небольшой церкви. Когда-то она была, вероятно, одним из больших строений города, была его центром, но теперь вокруг выросли многоэтажные дома и своими размерами и величием как бы придавили это старинное сооружение, -  центр города сместился к большой площади «Восстания».
       По пути Реутов в одном из киосков купил пару пачек папирос и, достав из одной из пачек папиросу, с наслаждением закурил.
        - Будешь? - предложил он и мне.
        - Да нет - не курю.
        - Молодец!.. Ты прямо по всем показателям какой-то образцовый, - дружески подмигнул он мне и засмеялся. -  С тебя пример, прямо-таки, можно брать.
       В ответ я пожал плечами. Между тем мы прошли церквушку и, обогнув её и пройдя ещё немного, очутились возле приземистого деревянного частного дома. Поравнявшись с воротами  дома,  Реутов предложил:
        - Пошли,  зайдём...
        - А что там? - кто-то из знакомых Вам живёт?
        - Ну вот ещё – «Вам»...  Мы сейчас с тобой не на службе, а на воле и про «Вам» ты забудь... Я сейчас тебе просто товарищ, друг, просто «свой», «равный», - понимаешь?..
        - Угу, - кивнул  я.
        - Ну ладно, пошли... Ты только не стесняйся - будь смелей... Правда, ты и так не из робких, а?.. - засмеялся он, взглянув на меня.
       Мы прошли  по деревянным полусгнившим доскам - настилу от калитки  ворот до крыльца дома и, постучав в дверь, вошли... Пахнуло теплом и... чем-то затхлым.
       Навстречу нам, поднявшись из-за стола, вышел в одной майке и трусах грузный парень. Он был под хмельком и не сразу, видно, сообразил кто к нему пришёл. Постояв в нерешительности несколько секунд, он расплылся в улыбке:
        -А-а, Алёша-друг!.. Ну здравствуй, дорогой! Что-то долго ты у нас не появляешься...  А это кто с тобой?.. Раздевайтесь, проходите...
       Мы сняли шапки и шинели и, повесив их на деревянную вешалку у входа слева, прошли к столу.
        -Ты, Костя, на  вот...  Я, правда, чуть задержал:  что-то никак не получалось  раньше передать...
       Реутов вытащил из внутреннего кармана гимнастёрки несколько денежных купюр и бросил их, словно карты, на стол перед парнем, как я догадывался - хозяином дома.
        - А это вот тебе пачку твоих любимых папирос... Кури «на здоровье», -  пошутил Реутов, передавая парню ещё и пачку папирос.
        - Ну ты молодец!.. - довольный «подарками», по-дружески тепло похлопал по плечу Реутова  «хозяин». - Вот это я понимаю,- продолжал он, - сказал - сделал... Это по-нашему!
       Мы сели за стол.
       Пока Реутов разговаривал с парнем какими-то полунамёками о каких-то ихних делах, о которых я не имел никакого представления, я, абсолютно не желая даже вникать в смысл  их беседы, стал разглядывать квартиру. Я понял, что мы находимся как бы в кухне-прихожей: слева, на одной стене с входной дверью была приколочена упомянутая вешалка, за ней и чуть поодаль. располагался стол, за которым мы сидели, напротив входной двери стояла пышущая  жаром большая печь, а перед печью в стене справа была сделана лёгкая дверь, за которой, как можно было догадаться, находился или зал или просто комната. Дверь туда была закрыта.
        - Юра, давай поднимай...
       Голос Реутова прервал моё «исследование». Я посмотрел на него: он сидел в полуобнимку с «хозяином», у каждого в руке было по гранёной стограммовой рюмке, налитых водкой; такая же рюмка с водкой стояла и на столе возле меня.
        - Не,..  я не буду - мне ещё надо кое-куда сходить...
        - Да брось ты... - успеешь ещё,.. - по-отечески, стараясь быть убедительным, сказал Реутов.
        - Нет, я не буду.
        - Люська!.. - громко позвал вдруг «хозяин», - Люська, иди сюда...
       Дверь, на которой я только что остановил свое «исследование», открылась - на пороге появилась в лёгком халатике молодая девушка; не прибранные в причёску волосы на её голове не очень портили её внешность - выглядела она симпатичной.
        - Люсенька, поразвлекай  этого юношу, пока мы посидим тут с другом... Покажи ему наши «апартаменты» и... там ещё что,.. -  вкрадчиво предложил «хозяин» девушке, подмигнув. «Люсенька» улыбнулась обвораживающей улыбкой, подошла к столу, за которым мы сидели, совершенно никого не спрашивая, взяла «мою» рюмку и... залпом выпила. Затем она взяла корочку хлеба, понюхала, пожевала и ласково дотронулась до моей руки.
        - Пойдёмте,.. - предложила она.
       К таким событиям я не готов был вообще и, растерявшись, повиновался. Мы вошли в зал, в котором сбоку, у стены стояли столик с двумя стульями и диван, покрытый затёртой накидкой. Над диваном я успел прочитать сделанную на бумаге и прибитую прямо к стене надпись: «VIVAT LIBERALIS SEX AND LIBIDO!»
         - Садись, милый,.. - любезно предложила мне «Люсенька», указав на диван.
        Я сел. Прямо предо мной в дверном проёме, - (оказалось, что из зала можно попасть в две «отдельные» комнаты, символически разделённых друг от друга лёгкой перегородкой и имеющими каждая свой дверной проём без дверей - вместо них свисали мятые шторки), - была видна кровать, на которой лежала в сонной позе парочка «влюбленных», видно отдыхавшая после «любовных трудов». Не успел я ещё сообразить «что-почём», как на коленях у меня оказалась «Люсенька». Её руки обвили мою шею, обнаженная как бы невзначай коленка коснулась моего тела. Пытаясь прижаться ко мне как можно теснее своими «шёлковыми» грудями, она одновременно стала подтягивать мою голову, склоняя к поцелую.
        - Да не бойся ты, дурачок,.. -  прошептала она, кокетливо улыбаясь.
       Всё тело у меня вспыхнуло жаром, сердце забилось, как вольная птица в тесной клетке, по телу пробежала волна нервного озноба, в голове помутилось. Ещё немного и...
        - Слушайте, Люся, я сейчас... Мне надо... по-малому. Я сейчас...
       Я поднял «Люсеньку» на руки и, вежливо усадив её на диван, «пулей полетел» к выходу.Схватив с вешалки свою шинель и шапку, я выбежал из дома и юркнул за ворота.
        - Ты куда это-о?.. - остался за дверями дома удивлённо-недовольный голос Реутова.
       «Фу ты, чёрт! Чуть не влип, а... Хоть нашёлся вовремя что сказать», - похвалил я себя, слегка успокоившись после того, как «отмахал» несколько домов. «Притон какой-то,..
бордель...  Похоже, Реутов там частенько бывает - видишь: он у них тоже «свой»,.. - рассуждал я, быстро шагая к центру города,- и дела у них какие-то общие»...
       По пути мне попался книжный магазин, и я, решив зайти в него, вскоре уже совсем забыл о «ярком» начале своего увольнения.

       ...Время неумолимо быстро шло вперёд. Подходило к концу и моё первое увольнение: часы показывали начало девятого - надо было торопиться к пункту сбора для отбытия на «объект». Подрассчитав время,- а до пункта сбора оставалось всего четыре квартала, - я средней походкой шёл по тротуару центральной улицы, без особого интереса поглядывая по сторонам. Проходя мимо угла очередного дома, я вдруг заметил фигуру Реутова: он стоял, держась за угол дома и, наклонившись головой вперёд, что-то бормотал.
       «Фу ты, опять этот Реутов... Что это с ним?» - подумал я и подошёл. От него разило крутым запахом водки - всё было ясно: он пьян «в стельку».
        - Товарищ старший сержант, ну что это вы?.. Ведь если заметят - в комендатуру попадёте, на гауптвахту, «как пить дать»...
        -А,.. это ты, Духовников...  По-о-мо-ги  мне... Куда идти-то? - я что-то «не врублюсь»,.. - бормотал Реутов, полусоображая,  где он и куда ему надо идти.
       Что оставалось мне делать? - надо было как-то доставить его к нашим машинам, но идти с ним прямо по центральной улице было явно рискованно, да и практически невозможно. Прикинув, что лучше один из кварталов обогнуть, а второй, пройдя дворами, мы сможем выйти прямо на место сбора, я решил вести Реутова именно таким путем.
       Вести пьяного мужика - задача нелёгкая, да еще, если этот пьяный явно превышает тебя по весовой категории!.. Но деваться было некуда - ведь не бросать же его посреди улицы в преддверии зимней ночи, - и я повёл-потащил. Спотыкаясь и падая вместе с ним, вставая и вновь спотыкаясь, чертыхаясь всеми дозволенными и недозволенными словами и выражениями, я дотянул его до места сбора, но... наших машин на месте уже не было. Я посмотрел на часы - двадцать три минуты десятого!..  О, Боже! Что делать?..
        -Ну, г-г-где мы?.. Д-а-а-вай я с-сам пойду... к-к  машин-н-нам,.. - бормотал Реутов, пытаясь самостоятельно двинуться к предполагаемому месту стоянки машин.
- Да стой ты, едрёна вошь!.. - взорвался я, негодуя на него, на создавшиеся обстоятельства и одновременно лихорадочно соображая, что же предпринять.
        - У тебя деньги  какие остались? - спросил я Реутова, одновременно шаря по своим карманам.
        - Не «т-ты», а «вы»,.. - я  те-е-бе  командир всё-ж-же,.. - неожиданно возмутился на моё обращение Реутов.
        - Командир хренов, - беззлобно отреагировал я.
       Пошарив в двух карманах, он достал какие-то помятые купюры и протянул мне. Я тоже выгреб всё, что было в моих карманах и, отойдя чуть в сторону, где было более светлей, стал считать  -  на какое-либо такси  или «частника» их было явно не достаточно.
       Вдруг невдалеке, резко затормозив, остановилась под военными номерами машина с тентом на кузове. Из кабины появилась фигура человека и быстро побежала к подъезду
рядом находившегося дома. Я решил попытать счастья:  вдруг повезет!.. - и кинулся к машине.
       За рулем сидел солдат и, куря папиросу, разглядывал картинки в каком-то журнале, включив свет в кабине. Я залез на подножку.
        - Слушай, браток! - обратился я к нему, открыв дверцу, - ты куда сейчас едешь?..
       Оказалось, - о, счастье! - что это машина нашего дивизиона и едет она «домой» из штаба полка, куда отвозился какой-то груз. Фигура же,  которую я только что заметил, - это сопровождавший  груз  младший лейтенант одного из подразделений дивизиона, который сейчас вот должен вернуться от проживающих в указанном доме родственников, к которым он решил «заскочить на секунду».
       Я поспешно рассказал солдату-шофёру свою ситуацию. Он понял и без особых уговоров решил помочь: он задним ходом подъехал к месту, где я оставил Реутова.
        - Только так: сидите и ни «гу-гу» - вроде вас и нет, - попросил меня шофёр, помогая «загрузить» Реутова в кузов.
        - О чём разговор? - конечно!.. - пообещал я.
       Мы вернулись на прежнее место и, подождав ещё некоторое время младшего лейтенанта, который вскоре возвратился, поехали «домой».
       «Слава Богу! - с облегчением подумал я, когда машина уже на полной скорости неслась в расположение «объекта», - всё же Бог есть!..»  Душа и нервы, натянутые до этой поры в струну, стали  распускаться, отходить.  Реутов, примостившись среди каких-то ящиков, скомканного брезентового полога, каких-то колёс, находившихся в кузове, притих, съёжившись в комок. Я чувствовал, что ему становится холодно. Мне и самому было холодно,  но о «комфорте» мечтать не приходилось - спасибо и на этом!
       Матерная брань, которую заплетающимся языком сыпал Реутов после каждой ухабины, на которой нас жёстко подбрасывало и трясло, меня даже стала веселить.
        - Что, жёстковато? - спросил я его, когда нас вновь хорошо тряхнуло, - это тебе не за столом  у Кости сидеть!.. Ну как там: сладко было с твоим  Костей или с этой,.. как её?.. - с Люсей? - слегка поиздевался я.
        - Ду-р-рак  ты... - от  такой де-е-вочки  с-с-сбежал, - стараясь выговаривать слова ответил  Реутов, - она  б  те-е-бя  так  облас-облас-с-скала  - ты  бы  к - каждый  р-раз к ней бе-е-гал...
        - Это к этой-то потаскушке?.. - да никогда!.. А что за деньги  ты Косте передал, что он так обрадовался?.. - решил я как бы между прочим выведать у Реутова: откуда  у него «такие  возможности».
        - А  т-тебе-то,  са-а-лага, что до н-них?..
        - Опять за своё... Сейчас выкину, нахрен, из кузова - будешь шлёпать один по лесу...
        - Не-ельзя...  Я т-твой  ко-командир, ты до-о-лжен меня обере-е-гать...
        - Ух ты, как заговорил, падло такое, - стал «заводиться» я.
        - Мне ле-е-йтенант  Б-у-у-рсов  пе-е-редал деньги  для  Кости, по-о-ни-маешь?.. - за по-о-дарок его ж-жене...  Вот так,.. - как бы вспомнив, о чём шла до этого речь, продолжал ответ на мой вопрос Реутов.
        - Этот Костя, наверное, украл что-нибудь и спихнул с твоей помощью Бурсову, - высказал вслух я свою догадку-предположение.
        - Это, с-са-а-лага, не т-твоё  де-е-ло...  Понял?
        - Да, уж давно понял, что ты за  «фрукт» и какие у тебя друзья-товарищи...
       Между тем машина, остановилась. По доносившимся голосам я понял, что мы уже на КПП своего дивизиона. Дежурный по КПП машину осматривать не стал, что для нас было наруку. Проехав ещё немного по дороге, уже проходившей по территории дивизиона, машина остановилась. Хлопнула дверца, и я услышал у заднего борта голос солдата-шофера:
- Ну, давай, слезайте... Лейтенант вышел на КПП, так что бояться нечего.
       Реутов уже немного протрезвел и слазил с машины более-менее самостоятельно.
         - Спасибо, браток, выручил... Как тебя зовут-то?
         - Сергеем... Мы здесь в четвертой казарме живем...
         - А меня Юркой зовут , - будем знакомы. Я у тебя в долгу...
         - Ладно, уж...
       Машина уехала дальше в сторону автопарка.  «Надо, однако, сходить в роту самому и посмотреть обстановку, чтобы ещё здесь не «влипнуть», - подумал я и сказал об этом Реутову, предупредив его одновременно о том, чтобы он оставался в условленном месте, пока за ним не приду я или кто другой.
       В роте готовились к вечернему построению на перекличку и прогулку перед отбоем. Попросив «друзей» Реутова решить вопрос о его доставке в роту, я отдал увольнительную дежурному и влился в общую суету перед построением. На вопросы ребят «что да как» пришлось сказать, что отстал от  своих машин  и добирался на попутных, а про Реутова соврал, что видел его на КПП и что он скоро будет здесь, в роте...

                6.
        - Ро-ота!  Подъём!.. Выходи строиться!..
       Эта поданная дневальным знакомая команда, с которой начинался каждый день в нашем подразделении, как, впрочем, и везде в армии, заставила быстро сбросить с себя одеяло и соскочить с кровати.
        - Поживее, поживее! - это уже дежурный по роте младший сержант Пименов стал подгонять нас, стараясь поскорее закончить построение. Одевшись в считанные секунды, мы стали строиться на уже заранее известных местах. Я посмотрел на часы - они показывали без десяти минут три часа ночи. Не поверив своим глазам, я поинтересовался у стоявшего рядом соседа - рядового Маникова: сколько времени. Тот подтвердил время и пожал плечами; другие ребята тоже так или иначе выражали недоумение таким ранним подъёмом тем более, что накануне вся рота была дежурной и пришла с наряда.
        - Равняйсь!.. Смирно! - скомандовал младший сержант Пименов и, развернувшись, чеканя шаг, подошёл к входной двери казармы, где появилась фигура капитана с красной повязкой на рукаве.
        - Товарищ капитан! Рота по вашему приказанию для проверки построена, - слышен был голос Пименова, отдававшего рапорт.
       В казарму вошёл дежурный по дивизиону капитан Миртовский.
        - Вольно! - скомандовал он.
        - Вольно-о! - повторил команду младший сержант Пименов. Мы приняли стойку «вольно» и с интересом стали смотреть на капитана, стараясь предугадать причину неожиданного подъёма среди глубокой ночи.
        - В вашей роте пропал рядовой Димов, - сообщил спокойным голосом капитан. - Ожидание в течение часа его прихода положительного результата не дало... На улице вьюжит, идёт снег... Поэтому я принял решение до приезда вашего командира роты послать вас отдельными группами по три-четыре человека на поиски  рядового Димова, который, находясь, как выяснилось, в самоволке, мог при такой погоде заблудиться в близлежащих окрестностях... Времени на поиски отвожу полтора часа, после чего всем вернуться сюда, в казарму...  Всем хорошо одеться и быть готовыми через десять минут. Задача понятна?
        - Так точно, понятно,.. - послышались голоса из строя роты.
        - Разойдись!.. Командиры отделений, заместители командиров взводов - ко мне! - скомандовал капитан Миртовский и направился к выходу в коридор, к месту, где стоял дневальный.
        - Разойдись! - повторил команду Пименов и последовал за капитаном.
       Через указанное время мы были вновь построены; капитан Миртовский сам обошёл строй  и, убедившись, что все одеты более-менее нормально, приказал командирам отделений поставить конкретную задачу перед каждой уходящей группой солдат, назначить в них старших и вручить каждому из них фонарик-«жучок».
       Нам, - группе из четырех человек во главе с ефрейтором Труновым, - была поставлена задача обойти окрестности справа от контрольно-пропускного пункта (КПП), не заходя в лес более чем метров на сто - сто пятьдесят, причём обязательно громко переговариваться, изредка зовя Димова.
        - Опять эти Реутовские прихвостни...  Поспать не дадут,.. - ворчал рядовой Куперов, плетясь в хвосте нашей группы, когда мы прошли КПП и стали углубляться в лес. - Чо  тут искать... в лесу... ночью, да ещё по такой погоде? - дурь какая-то...
        - Да это не иначе, как сам Реутов послал Димова за самогоном в Беризну, - поддакнул ему «фазан» Сычёв. - Он туда уже не раз ходил...
        «Беризна» - это деревня, которая, как «говаривали», была где-то километрах в четырех от места расположения нашего дивизиона, за лесом.  Я о ней практически ничего не знал кроме, только, того, что в этой деревне, как говорили между собой солдаты, всегда можно было раздобыть самогон. Туда, якобы, была дорожка и покороче, но это только для тех, кто эту дорожку хорошо знал...
        - Ну и сказал бы сразу, - как бы обращаясь к Сычёву, с нотками недовольства в голосе заметил Трунов, - а то ходи тут...
        - Да я не знаю точно... Это я предполагаю только... А вот что раньше он туда ходил по заданию Реутовского «совета» - это точно, - попытался оправдаться Сычёв.
        - Знаю - не знаю, точно - не точно... Вот и ходи теперь, как тот волк в  лесу, - передразнил его Куперов.
       Между тем время шло, а поиски  результатов не приносили. По шуму вершин деревьев можно было догадываться, что ветер усиливался, но тут, внизу, среди стволов сосен и елей, среди редкого кустарника это почти не чувствовалось  - лишь только снежинки  всё более облепливали лицо, мешая глазам всматриваться в ночную тьму и, тая, вызывали неприятное ощущение сырой прохлады.
         - Слушай, Сычёв, а ты туда, в эту Беризну, когда ходил? - решил поинтересоваться я у Сычёва.
         - Ну ты и спросишь,.. - ходил, конечно... На втором году и ты пойдёшь... Я вон тоже сразу  то боялся, то стеснялся, а потом ничего... - приходилось бывать, - ответил Сычёв. В голосе его чувствовались нотки превосходства, некоего старшинства, гордости за то, что он «бывалый», много знает из того, что мне ещё надо постигать в солдатской службе.
         - Я слышал, что туда есть короткая дорога через лес... Ты её знаешь? Сейчас найдешь?..
         - Чо я дурак какой шляться в такую пору по лесу,.. там, тем более, не дорога, а тропа... Найти-то я найду, но ходить туда сейчас не советую... Ишь прыткий какой! – наверное, из героев?
       В голосе Сычёва прозвучала  явная усмешка.
        - Причём тут «прыткий»?.. Чем здесь дурью маяться, может быть по той тропе пройдём, - ну там пусть с километр хотя бы,.. - может этот Димов  где и встретится, а здесь что снег топтать...  Как думаете, товарищ ефрейтор? - обратился я к нашему старшему - ефрейтору Трунову, специально придав вопросу официальность обращения.
       Трунов мой вопрос оставил без внимания, но, походив ещё минут десять, он вдруг предложил всем подойти к нему поближе.
       - Ну что, братва, может действительно пройдём с километр в сторону Беризны?  У нас впереди ещё час времени... Если что, то вернёмся вовремя, а может и наткнёмся на Петьку Димова. - Трунов, светя фонариком, посмотрел в лицо каждому из нас, затем продолжил: - Я тоже эту дорожку знаю... Пойдём? - нет?..
       Мы с Куперовым предложение Трунова поддержали сразу. Сычёв же, поворчав, согласился тоже.
       Тропа, которой мы пошли, обогнув КПП и перейдя на другую сторону дороги, ведущей в дивизион, отходила от этой дороги почти под прямым углом и стала петлять среди деревьев. Ещё различалась в снегу протоптанная дорожка, но кое-где, особенно в продуваемых ветром местах, она была заметена.
       Трунов шёл впереди, постоянно высвечивая тусклым лучом фонаря известные ему ориентиры. Мы шли за ним гуськом, лишь изредка предупреждая друг друга то о возникшей вдруг крупной ветке дерева, лежавшей поперёк тропы, то о скользкой кочке-бугорке.
       Вдруг лес стал редеть. Нырнув под нависшую под углом над тропой сосну, мы очутились на краю косогора. За ним предугадывалась равнина, за которой то тут, то там мерцали огоньки.
        - Вот там и Беризна, - сказал Трунов, остановившись. - Туда-то дойти ещё можно, ориентируясь  на огоньки, а вот обратно это место в такую погоду найти, пожалуй, сложно. Что будем делать?..
       Посоветовавшись, мы решили спуститься с косогора и пройти ещё метров пятнадцать - двадцать, а затем, в случае неудачных поисков, возвращаться назад.

        Побродив вправо-влево, вперед-назад от тропы, по которой мы спустились с косогора, покричав во весь голос, зовя Димова, мы, удручённые неудачей, решили возвращаться.
       - Я сейчас... Вы идите, а мне надо по-малому... Я вас догоню, - сказал я громко, - чтобы все слышали, - останавливаясь у одного из редких кустов. Ребята медленно пошли дальше и, обогнув чуть поодаль обрывистое место, вышли на «нашу» тропу.
Догоняя их, я решил немного срезать маршрут и стал быстро пробираться прямо у края обрыва. Предо мной в полутьме вдруг возник какой-то чёрный бугорок. «Что это? - пронеслось в голове, - не медведь ли какой?»  Страх, мгновенно ударивший в голову, охладил всё моё тело, сковал его, сердце в груди заколотилось, дыхание стало прерывистым...
        - Ребя - ята! - заорал я, приходя немного в себя. - Здесь кто-то есть!..
       Ребята меня услышали и быстро подбежали.
        - Что?.. Что такое?
       Рядовые Куперов с Сычёвым стали разгребать снег, я же стоял, как стоял, постепенно приходя в себя.
       Это был... Димов. Скорчившись, пьяный, с двумя пристёгнутыми к солдатскому ремню фляжками с самогоном, он спал, уткнувшись в кочку и закрыв голову руками. Дыхание его едва прослушивалось. Мы попытались его растормошить, но это ни к чему, кроме услышанных от него несвязных фраз, не привело.
       Делать было нечего: по-очереди, а где и вдвоём - втроём, мы потащили его в дивизион.

       В казарме, когда мы пришли туда, притащив Димова, находился уже наш командир роты, все командиры взводов, начальник штаба, командир дивизиона. Было уже около шести часов утра; никто не спал. Увидев нас и сразу поняв в чём дело, майор Боровик распорядился немедленно отнести Димова в санчасть, и, дав указание командиру нашей роты капитану Чернопаха сделать утром подробный разбор происшествия и доложить, вышел из казармы вместе с начальником штаба.
       ...К вечеру следующего дня мы узнали, что у Димова на левой ноге ампутировали два пальца.      
                7.
       Старший сержант  Реутов после случая с Димовым стал неузнаваем: притих, в разговоре старался быть эдаким добряком-юмористом - всё то анекдотик какой ввернёт, то шутку какую, то «отеческую заботу» вдруг  о ком проявит. В докладной -объяснительной Димова, как нам стало известно, указывалось, что сходить за самогоном в деревню его «попросили» несколько человек, в том числе и Реутов. И хотя в разборе случая у командира дивизиона Реутова не указывали в числе основных «зачинщиков», но тучи над ним нависли, и тучи довольно тяжёлые.,.

       Наше подразделение вот уже около полумесяца выезжало каждый день километров за двадцать пять - тридцать от места расположения нашего дивизиона глубоко в лес готовить по заданию командования промежуточный плацдарм для переброски военной техники куда-то ещё дальше - поговаривали, что Н*- скую воинскую часть переводят на новое место дислокации.
       Едва закончились основные работы: планировка места, отсыпка подъездов, установка проволочных ограждений, строительство небольшого временного помещения для караула и т.п.,- как стала поступать военная техника, в том числе и транспортные машины: МАЗы, КАМАЗы, ЗИЛы, КРаЗы.
       ...Нас сняли с работ и поставили на охрану техники - потекла служба: «Через день - на ремень!»  Но если в этой солдатской поговорке заложен намёк на стрелковое оружие, - на автомат там или карабин хотя бы, - то нам вместо его выдали только армейские ножи-штыки, вероятно считая, что в лесу кроме зайцев ничего страшнее и серьёзнее не бывает...
       В эту ветреную и тёмную ночь я стоял на охране бронетранспортеров, выстроенных в ряд  в дальнем углу построенной нами площадки. Помощником начальника караула в наряде был старший сержант Реутов. Пошла вторая половина ночи. Зябко поёживаясь, я медленно ходил по утвержденному инструктажем маршруту, но это вскоре мне надоело и, приметив затишливое местечко у одного из крайних бронетранспортеров, я, нарушая инструкцию,  остановился  у него и привалился плёчом к телу машины. Сразу стало теплей и уютней. Постояв немного, я решил посмотреть на часы, как вдруг увидел невдалеке два медленно удаляющихся силуэта фигур человека, явно уносивших что-то тяжёлое:  они периодически останавливались и наклонялись, затем вновь наклонялись, что-то поднимали и двигались дальше, пригибаясь к земле. В голове у меня лихорадочно понеслись мысли: «Что делать?.. Окликнуть? - нет?.. Кто они? Почему крадутся?... Если окликну, то что я смогу  сделать, если они вдруг пойдут на меня?... Вот бы было «ружьё»  - дело другое: тут и плясать можно заставить и караул вызвать...»
       Между тем фигуры «нырнули»  за одну из машин, и я больше их не видел.
       «Докладывать  что или нет после смены начальнику караула?- стал рассуждать я.- Ведь могут и не поверить - почудилось, мол, со-страху, а то ещё, мол, «кимарнул»  на посту... »  Порассуждав, я пришёл к выводу, что с мною охраняемой техники они ничего унести бы  не смогли - я бы их засёк, а остальное,.. - остальное  меня не касается. «Буду молчать» , - решил я.

       ... Прошло два дня.
        - Духовников, тебя тут майор - особист  что-то разыскивает, - сообщил мне дневальный, когда я заходил в казарму после прибытия с ротой из столовой.
        - А где он?
        - В кабинете командира... Иди туда - он сказал чтобы ты к нему, как придёшь, зашёл.
       «Однако что-то странно», - подумал я, удивляясь сообщению. Поправив ремень, я решительно постучал в дверь кабинета командира роты и зашёл. За столом сидел какой-то мужчина лет тридцати  пяти-восьми  в форме майора. Раньше я его что-то в «наших местах» не встречал.
        - Товарищ майор, рядовой Духовников по вашему приказанию прибыл, - доложил я по форме.
        - А-а,.. Духовников?.. Проходите, садитесь, Юрий Иванович... Скоро подойдёт  ваш командир  роты... Располагайтесь вот здесь поближе.
       Услышать своё имя-отчество здесь, в армии, из уст  незнакомого человека - это всегда как-то и располагает и настораживает.  Я, слегка пожав плечами, с некоторой  робоcтью  прошёл к столу и сел на стоявший у стены табурет.
       Майор начал издалека: сколько служу, откуда сам, как идёт служба, тяжело ли служить,  не обижают ли «старики», часто ли ходим в караул, когда последний раз стоял в карауле...
       Я отвечал односложно, пытаясь понять, куда клонит майор.
        - А вы,  Юрий Иванович, не замечали в последнее  время  у своих товарищей или ещё у кого какой-нибудь инструмент, вдруг появившийся невесть откуда: ну, допустим, отвёртка  какая, гаечный ключ, пассатижи или, скажем, автомобильные свечи, лампочки, ещё что,.. может прибор какой?..
        -  Что-то не припомню.
        -  Вы не торопитесь с ответом, подумайте... А сами вы нигде не находили что-нибудь из названного инструмента, а может  знаете где его взять?
       Я скривил недоумённую гримасу, так как действительно ничего припомнить не мог.
        - Ну ладно,.,  ладно...  А вот припомните, пожалуйста, более подробней, куда вы вместе со старшим сержантом Реутовым ходили, когда были в увольнении в городе... Вы последний раз-то давно были в увольнении?
        - Да уж что-то я и забыл когда... -  где-то до Нового Года. Сейчас пока в увольнения не пускают,  да и особого желания нет по холоду «шляться»...
        - Да, конечно.... Так куда-то с ним тогда заходили или нет?
        - Заходили  в одно место к его  друзьям. Но я там долго не был - ушёл: нужно было свои дела порешать кой-какие в городе...
        - И какие ж у вас такие дела были важные?..  Ну адрес-то вы знаете этих друзей Реутова?
        - Нет, откуда мне знать... Там где-то недалеко от церквушки,.. когда  идёшь  или едешь к площади  «Восстания».
        - А-а,.. ну-ну,.. понятно. Так, значит, никакого инструмента ни у кого не видели? И у вас ничего нет?..
        - Нет!..  Вы не могли бы мне более понятней сказать: в чём дело? что нужно-то? - я что-то не очень понимаю о чём речь...
       Открылась входная дверь и на пороге кабинета появился наш командир роты.  Я встал.
        - Сиди, сиди,.. - махнул рукой в мою сторону капитан Чернопаха.  Я снова сел.
        - Так вот... Духовников говорит, что ничего не видел и ничего не знает,.. - обращаясь к капитану Чернопахе  снова заговорил майор-особист.
       Командир роты, не раздеваясь, присел у края стола напротив меня и пристально посмотрел мне в лицо.
- Слушай, Юра, а ты знаешь,.. - командир роты как-то  по-отцовски  мягко
обратился ко мне, - нам стало известно, что ты Реутову и Ельцову помогал  воровать  ЗИПы*) с боевых  машин и продавать их...
        - Да вы что?.. - вскочил я со своего места как ошпаренный, - да вы что говорите-то?..
       Лицо моё, наверное, побледнело, так как майор-особист, внимательно наблюдавший за мной и, пожалуй, больше всего за моей реакцией на сообщение, резко скомандовал:
        - Рядовой Духовников, сядьте!..
       Я продолжал стоять. Нервный тик, появившийся вдруг на веке правого глаза, несколько отвлёк и сгладил нервное напряжение всего организма.
        - Сядьте! - повторил приказ майор.
       Я сел. В голове понеслись мысли:- «А, вот в чём дело: Реутова, похоже, накрыли... А причём здесь я? – почему меня-то «пытают»?.. Так этот Ельцов с третьего взвода - он, наверное, и был в ту караульную ночь вторым...»
        - Так вы участвовали или не участвовали в воровстве? - прервал мои мысли голос майора.
        - Никак нет, у меня и в голове этого не было...
        - Как же тогда вы объясните,.. - и майор-особист  сообщил мне, что и Реутов и Ельцов, когда их допрашивали  после задержания, указали на меня, как на соучастника, особенно в последней краже, когда я стоял на посту и сам, якобы, помогал им выносить ЗИПы с машин...  Он также назвал адрес  и  имена «друзей» Реутова в городе, через которых сбывался «товар», сообщил мне довольно детально о моей совместной «пьянке» с Реутовым на городской квартире «друзей» и ещё многие другие «подробности».  Я понял, что мне «поставили сети». Что оставалось мне делать? - только защищаться, и я подробно рассказал всё, что знаю и что предполагаю...
        - Ну ладно, ясно... Если вы нам ещё понадобитесь - мы вас вызовем... - У вас есть какие вопросы к нему? - обратился уже к командиру роты майор.
        - Нет, пусть идёт... Духовников, вы свободны,.. идите и... пока никому никаких подробностей не рассказывать... Ясно?
        - Так точно.
        - Идите!..
        - Есть!
       Я встал, козырнул согласно требований Устава и, чётко повернувшись, вышел из кабинета. К счастью в коридоре никого из сослуживцев не оказалось, и я с облегчением пошёл в спальное помещение казармы. На вопрос же дневального «что? зачем?» я отмахнулся:
        - Да так, ничего особенного...
       Реутов и Ельцов в эту ночь в казарме не ночевали. Стало известно, что они находятся  на гауптвахте полка. Дня через три, когда старшина роты наводил порядок в «дембельских запасках» Реутова, вдруг все заговорили о том, что Реутову и Ельцову «грозит статья», что «команда Реутова» обирала постоянно «салаг», что Реутов, как-то оставаясь за старшину роты, отправил «на родину» две больших посылки с новым солдатским бельём и даже с простынями и... портянками, что в «дембельском» чемодане у него нашли два комплекта нового, «с иголочки» обмундирования, армейский нож-штык и три золотых кольца самой высокой пробы...
                ______
         В дальнейшей службе фамилия Реутова с моей фамилией больше никогда не сталкивалась и не пересекалась...
___________________
") ЗИПы - запасные части, инструмент и принадлежности для ремонта машин

                ___________________