Цикл Истории Эрлиха. Рассказ V Обманувший смерть

Перед прочтением необходимо ознакомиться с повестью "Memento Mori" (http://www.proza.ru/2012/12/07/960)!!! Это очень важно в плане восприятия сюжета и не просто моя прихоть. Спасибо.












Посвящается Кудряшовой Юлии Валентиновне - сильной женщине, хорошему врачу и любящей матери.


Глава 1. Ностальгия

Смерть -  это то, для чего в конечном итоге, стоит жить, но не то к чему стоит стремиться.

Я проснулся намного раньше будильника. Сон, пришедший ко мне с таким трудом, моментально оборвался, оставив о себе лишь обрывочные воспоминания, будто я вовсе не спал, а лишь на секунду закрыл глаза. Посмотрев на часы, я всё же отметил, что это мгновение длилось пять часов. Зная себя, я не стал валяться в постели, в надежде задремать, а встал и пошёл на кухню. Привычными движениями я включил свет и кофеварку, подойдя к окну. На улице было уже светло, но почти безлюдно и лишь бродяга-ветер, разносил ровные кучи листьев, кружа их в замысловатом танце. Теперь дворнику придётся начать свою работу сначала. Я горько усмехнулся, видя в этом своеобразную аналогию между нашим трудом. И он, и я делаем важную работу. Я убираю страхи и тревоги в психике, делая подсознание человека чистым, а он окружающий нас мир. Но стоит появиться хаотичным и подчас неуправляемым обстоятельствам – будь то ветер для дворника или стресс для моих пациентов, как всю работу приходится начинать заново. Ветер может подняться в любой момент и его силу нельзя угадать. Тоже и с моими подопечными. Иногда я опасаюсь за них…

Я услышал щелчок и, подойдя к аппарату, налил себе кофе, наслаждаясь тёплым напитком, который давно потерял для меня свой приятный вкус, из-за того, что я слишком часто его пью. 

Но если дворник может бросить работу из-за разразившегося шторма, я не имею на это морального права. Меня не может не заботить судьба моих пациентов. Но особенно меня тревожит другое – те случаи, когда я не успел помочь. Позавчера у меня на приёме был парень с несложным диагнозом. Но он не был настроен на контакт, а заставить его я не мог – всё-таки он не буйный больной с шизофренией. Я давно научился отвлекаться от работы, но весь вечер не мог выбросить из головы  слова парня. Ту холодную решимость и глупую уверенность в том, что у нет другого выхода. Но выход есть всегда. Лишь смерть является по-настоящему непоправимой ситуацией.

Я мало сплю. Дурные сны. Часто слушаю содержание чужих снов, а мои собственные никто не знает. Обычно человек забывает девяносто процентов своего сновидения сразу после пробуждения. А я, наоборот, начинаю вспоминать детали и картину происходящего во сне. Мои сновидения часто беспокойны и возвращают меня в прошлое, в котором остались те, кому  не смог помочь. В моих кошмарах я разгуливаю по кладбищу, на котором вижу надгробия с именами родных и близких. И с каждым годом практики просторы захоронений всё обширнее. На самом деле у меня очень мало пациентов, которых я не смог спасти. Конечно, я не хирург и пациенты, которым я не смог помочь не обязательно мертвы. Но они до сих пор не нашли гармонии с собой и с окружающим миром, а это, может быть, даже хуже, смерти. Но подсознание старательно раздувает страх, с которым я борюсь с самого первого дня работы врачом.

Достав телефон, я перечитал сообщение, пришедшее мне вчера от моего старого друга. Он работал кардиологом в больнице, где я начинал свой врачебный путь. Возможно, его просьба была лишь предлогом встретиться, но я не был против. Всегда приятно пересекаться с людьми, которые за время дружбы не раз проявляли себя, с лучшей стороны. Посмотрев на часы, я улыбнулся, вспомнив, что в больнице рабочий день начинается с небольшого собрания персонала – оперативки, от которых я успел отвыкнуть, долго работая в клинике.

Неспешно собираясь, я опять вспомнил про своих пациентов, помочь которым я не смог, по тем или иным причинам. Надеюсь, рядом с ними оказались люди, которые удержали их от непоправимых поступков. Я взял медицинский халат – ещё одна вещь из прошлого, и вышел из квартиры, надеясь, что сегодняшний день сможет отвлечь меня от тягостных раздумий. Тогда я ещё не знал, что моё желание будет исполнено.

***

Я совсем отвык от утренних оперативок в больнице. Хотя раньше они были неотъемлемой частью моего рабочего графика. Именно на них нас наставляли старшие товарищи и помогали, когда не получалось самому разобраться в сложном случае. Вот и сейчас я испытывал приятную ностальгию, наблюдая, как главный хирург больницы по-отечески отчитывает молодого интерна, проглядевшего очень важный признак. Промедление могло стоить человеку жизни и опытный врач, желал, чтобы интерн не только запомнил про этот симптом, но и научился принимать решения. Когда-то рядом с ним не будет учителей и вся ответственность ляжет на него. В целом я был согласен с мыслью пожилого хирурга, что лучше быть осуждённым за врачебную ошибку, чем за бездеятельность и халатность.

Тем временем на оперативку подходили другие врачи, специальность которых я смог понять, просто взглянув на них. Уверенность и властность в движениях хирургов, прозорливость и вечное любопытство во взгляде терапевтов. А это неврологи – мои бывшие коллеги, ведь моя интернатура была именно там и по образованию я психоневролог. Это лишь потом я повысил квалификацию и стал уже психиатром и наркологом. Многих удивляет то, что я работаю ещё и как психотерапевт, но я считаю, что прошёл самый лучший путь – ведь нельзя лечить нервную систему, если не разбираешься в её анатомии и рефлексах.

Тем временем в конференц-зал заходили всё новые врачи. Грустные и весёлые лица, кто-то довольный выздоровлением пациента, а кто-то понимает, что прогноз неблагоприятен – разные судьбы. Врач – это не только его знания и умения, но и его характер. То, как он будет бороться за пациента, даже когда тот сам уже сдался. Для врача нет хороших или плохих пациентов, они все равны и достойны помощи. Не знаю, как новое поколение врачей, которое я сейчас вижу перед собой, но для меня и моих знакомых клятва Гиппократа ещё что-то значит. Именно это заставило моего друга, не обращая внимание на гордость, обратится ко мне за помощью и попросить помочь в том, где он разбирается хуже меня.

Стоило только вспомнить о нём, как я увидел его приветливое лицо, которое почти не изменилось за прошедшие годы. Он тихо вошёл в конференц-зал, стараясь не отвлекать докладчика. Взглядом отыскав меня он двинулся в мою сторону, по пути здороваясь с коллегами.

- Спасибо, что зашёл Максим. Рад тебя видеть. – Шёпотом сказал он мне, склонившись в мою сторону.

- Пока не за что, Вань. Мне было приятно зайти сюда. Да и признаться, мне стало любопытно, зачем кардиологу моя помощь.


- Расскажу чуть позже, когда закончится оперативка. Сам понимаешь, было бы неэтично рассказывать по телефону диагноз пациента. – Ответил он и, извинившись, пошёл к кафедре, чтобы доложить о количестве и состоянии больных в отделении кардиологии.

Мне было приятно, что он не изменился и был верен идеалам старой врачебной школы. Я помнил Ваню ещё по университету. Весёлый,  активный и жизнерадостный. Я бы удивился, если бы он стал мрачноватым онкологом или судебным медицинским экспертом. Хотя он и задумывался об этих специальностях, увлечённый всем, что связано с хирургией. Очень здорово, когда человек не ошибся с выбором, и занимается тем, что ему нравится – из него получился очень хороший кардиолог. Помню, мы ещё шутили, говоря про то, что у него «говорящая» фамилия «Куров». И тут нет связи с курами – корень его фамилии «кур» или транслитерация французского «кёр», что значит «сердце». Согласитесь, редко бывает, что человек настолько соответствует своему «родовому имени». Ваня замечательно лечил чужие сердца и своему не позволял стать чёрствым и циничным, оставаясь сердечным и добрым человеком.

Вот с такими людьми я работал в этой больнице. Всё-таки я иногда жалею, что ушёл в частную клинику. У нас нет таких оперативок, вся статистика взвалена на соответствующий отдел, как и бумажная работа. Врачи из моей клиники «Доброе сердце» лечат, а не занимаются бюрократией. Поэтому я считаю, что за нашим вариантом будущее, но всё равно с приятной ностальгией думаю о своей врачебной молодости. Конечно, очень здорово, по-настоящему эффективно лечить людей, иметь красивый кабинет и зарплату, обеспечивающую безбедное существование. Но временами не хватает, того ощущения общности, которое испытываешь, работая в городской больнице. Сколько себя помню, в каждом отделении была слаженная команда – заведующий, врачи, медсёстры, санитары, даже молодые интерны – все вносили свой вклад, все желали людям здоровья и каждый день трудились ради их блага. Эта сплочённость лучшее, что я видел. Ни в школе, ни в университете у меня не было такого коллектива. Наверное, врачи ближе друг другу, через многое проходя вместе и поэтому наша дружба, априори крепче, чем знакомство в офисе. Всего этого мне не хватает. Особенно моего наставника, который не стал меня останавливать, но, безусловно, не одобрял моего ухода. Позже я узнал, что он готовил меня, как свою замену, для заведования кафедрой неврологии и невропатологии. Но я выбрал другую жизнь, в более интересной для меня медицинской сфере и адекватной оплате труда.

Но я до сих пор чувствую себя виноватым перед ним. Ведь он научил меня столь многому. Но это моя жизнь и я выбрал то, что мне нужно. Человек в какой-то степени эгоист. Это особенно проявляется во время таких вот сложных решений. Возможно, частые лишения и грустное прошлое помогли мне сделать выбор. Обучаясь в университете, я постоянно слышал от матери «Читай всё, что можешь и запоминай всё, что видишь. В твоей профессии может понадобиться абсолютно всё. Жаль, что за такую ответственность вам платят копейки…». Это особенно странно, когда вспоминаешь, сколько стоит обучение и как долго оно идёт, становясь серьёзным испытанием семейного бюджета. Последние годы моего обучения и интернатура были очень сложными в финансовом плане. Мама в то время уже сильно болела и ей было сложно заработать необходимое количество денег. Я пытался подрабатывать, часто недосыпая, иногда прогуливая ненужные для меня пары. Рад, что тогда со мной серьёзно поговорил мой дед, объяснив мне, что получение образования намного важнее, чем трата времени на подработки. Я согласился, но был уязвлён. Мне было стыдно в свои двадцать два года, находиться на иждивении у болеющей женщины и пенсионера. Большинство моих одноклассников уже год назад получили дипломы и зарабатывали деньги, а кое-кто уже успел обзавестись семьёй. Поэтому, я поклялся себе, что приложу все усилия, чтобы не просто сводить концы с концами, а обеспечить себя и отблагодарить родственников. Жаль, что болезнь мамы так быстро забрала её у меня. Она, кстати, была знакома с Ваней Куровым и всегда просила меня пойти в кардиологию вместе с ним. Встав на ноги, я почти всё заработанное тратил на единственного родного человека, в тот момент оставшегося у меня – моего деда, который сам так много мне дал.

Поэтому, когда мне поступило предложение попасть в не имеющую аналогов частную клинику, где у опытных и трудолюбивых докторов есть возможность обеспечить себя и полностью сосредоточиться на врачевании, я не смог отказаться. Мне не хотелось проверять своё желание помогать людям лишениями. Возможно, я смалодушничал. Уверен, что заслужил негласное порицание. Простите меня учитель, за то, что я дал слабину и выбрал более лёгкий путь. Единственное моё оправдание в том, что я при этом помог огромному числу людей, используя свои новые возможности. Стыдно признать, но к хорошему быстро привыкаешь. Я, конечно, не шиковал, тратя деньги на ерунду, но крупной статьей моих расходов стал антиквариат и предметы искусства, ценить которые меня научил дедушка. Помню, как однажды потратил почти всю зарплату, найдя ему очень редкую и дорогую марку, которая завершала его коллекцию. В тот день он был счастлив. Но не из-за полной коллекции, являющейся завистью любого филателиста. Он был рад, что его внук вырос щедрым и благодарным человеком. Последующий месяц жесткой экономии того стоил. Дедушка ушёл, испытав гордость за меня, дав то, чему не успел научить меня отец. Дедушка не осуждал меня за мой выбор и поддерживал в трудные минуты. Я верю, что когда буду заезжать, чтобы поздравить наставника с юбилеем, он простит меня…

- … Савелий Назаров…

Савелий? Я мгновенно вырвался из приятного плена воспоминаний, после того, как услышал это имя. Внимательно вслушиваясь в слова докладчика отделения травматологии, я понял, что не ошибся. Савелий Назаров, семнадцать лет. Это точно он. Я не знал его фамилию, но возраст… Не может быть такого совпадения… Или может? Но что с ним произошло и что он делает в травматологии?

- … открытый перелом обеих костей правой голени, со смещением, остеосинтез аппаратом Илизарова. Также закрытый внутрисуставной оскольчатый…

Я не очень хорошо разбираюсь в травматологии, но было понятно, что повреждения достаточно серьезны. Неужели, он всё-таки решился на суицид, не взирая ни на что? А я был уверен, что вероятность такого минимальна. Ведь с ним был Марат. Я опять ошибся? Кладбище из моих кошмаров чуть не пополнилось новым надгробием. Сколько ещё человеческих судеб я кину на алтарь своей гордости? Но услышав следующую реплику я перестал себя корить и немного успокоился.

- … пациент в удовлетворительном состоянии. Его быстро доставили и своевременно оказали помощь. Жизни ничего не угрожает. Виновник ДТП найден. Не поверите, Кирилл Данилович, - обратился докладчик к главному врачу больницы. – Его сбил лучший друг, который торопился с ним встретиться.

Не знаю, как Кирилл Данилович, но я тоже слабо в это верил. Если речь идёт о Марате, то я помню, как скрупулёзно он водит машину и не верю в то, что он мог кого-то сбить, а тем более Савелия. 

- Жизнь очень странная штука и чем больше я живу, тем меньше удивляюсь подобным вещам. – Ответил молодому врачу его пожилой коллега. Я не мог с ним не согласиться.

- Максим? – Тихо спросил Ваня, видя, что я сильно переменился в лице. – С тобой всё в порядке?

- Да. Просто мне будет нужно зайти ещё к одному пациенту.

- Ясно. – Понимающе ответил он, не требуя от меня деталей и дипломатично спросил. – Тебя проводить?


Глава 2. Желание жить

Пока мы шли в травматологическое отделение, Ваня ёмко описал проблему, которая возникла у него во время лечения пациента. Владимир Агафонов, сорок семь лет. Поступил с болью в области сердца и классической клинической картиной инфаркта миокарда, уже второго по счёту. После купирования боли и лечения, он перестал соблюдать предписания врача,  нарушает режим, много курит, постоянно разговаривает по телефону на повышенных тонах, нервничает. Он серьезный бизнесмен и слишком ценит своё время и поэтому требует, чтобы его выписали в ближайшее время. Но ещё не сделаны все анализы и он должен просто лежать. Скорее всего, у Владимира редкий порок сердца, который не был выявлен ранее. Поэтому просто необходимо, чтобы он не покидал больницу ещё хотя бы пару дней.

- Не знаю, как повлиять на него Максим. Может быть, получится у тебя. – Сказал он и указал на отделение. – Буду ждать тебя в ординаторской.

- Хорошо Вань, спасибо большое, возможно, я обознался и уже через минуту мы пойдём к твоему пациенту.

Узнав на посту номер палаты, я пошёл в её сторону. Идя по коридору, я слышал гулкие удары своего сердца. Не знаю, что меня так пугало. Признаюсь, я был бы рад, если Савелий из 512 палаты окажется не «Савелием», который был у меня позавчера. Но, с другой стороны, если это не он, я и дальше буду мучиться неопределённостью за судьбу своего молодого пациента. Хватит себя оправдывать. Неважно, что я разговаривал с ним лишь один раз. Я должен был помочь ему. Если окажется, что этот пациент он,  не отпущу его. Не верю, что его сбил лучший друг. Скорее всего Савелий хитро использовал ситуацию… Буду рад, если ошибаюсь.

Я подошёл к нужной двери. Из неё как раз вышел мужчина с гипсом на руке.

- Прошу прощения, ваш сосед Назаров? – Спросил я.

- Да. Молодой человек, очень жизнерадостный парнишка. – Ответил мужчина, похлопав себя по карману, очевидно, проверяя, взял ли он пачку сигарет и пошёл к лестничному пролету.

Секунду я нерешительно смотрел на дверь, а потом, усмехнувшись своей робости, постучал и вошёл.

То, что я увидел, сильно меня обрадовало. Да, это был тот самый Савелий, которого я видел меньше двух суток назад. Всё-таки время относительная вещь. Для меня эти часы были тягостным ожиданием и неуверенностью. Для него, кажется тоже, учитывая гипс и ссадины. Но его синяки и травмы не могли скрыть главное – его лицо. Он совершенно изменился. Теперь на меня смотрели живые глаза, пытливые и внимательные. Моментально узнав меня, его рот растянулся в искренней улыбке, которую я видел на его лице впервые.  Он был рад меня видеть и очень хотел поделиться чем-то важным. Я ещё не знал его историю, но почему-то уверовал, что произошедшее всего лишь несчастный случай, а не реализация суицида.

- Максим Фёдорович! Вы были правы. Во всём. Жаль, что я не сразу прислушался к вам. Тогда я бы не лежал вот так. – Он с улыбкой продемонстрировал гипсовые повязки.

- Расскажи мне, что произошло Савелий. Что случилось после того, как ты покинул мой кабинет?

Он замолчал, вспоминая судьбоносные события, которые так сильно изменили его мировоззрение. Он начал свой рассказ с момента его ссоры с Маратом на парковке моей клиники. Далее Савелий поведал о своих мыслях и о том, как он был близок к реализации суицида, и как само провидение остановило его от последнего шага. Он увлечённо начал рассказывать про девушку по имени Надя. С первых же минут было ясно, что он влюбился. Как же я угадал, когда сказал своё пророческое «Чтобы не произошло в прошлом, всегда с оптимизмом смотри в будущее». Далее Савелий рассказал мне о том, как звонок от мамы и воспоминание о ссоре с Маратом, полностью выбили его из колеи, чуть не довершив начатое им на крыше. Но ему снова повезло, и он не отравился таблетками. Савелий до сих пор помнил свой сон. Не знаю, чем можно объяснить столь абстрактные детали и чёткость восприятия. Но события в его сновидении были лишь аллюзией, на последние месяцы его жизни и он достойно прошёл через это испытание. После этого Савелий очнулся утром и совершенно переменившись в мыслях, вспомнил про то, что договорился встретиться с Надей. Не до конца понятно почему он не смог связаться с Маратом и куда тот так торопился. Но, как и говорили на оперативке, Марат очень спешил и сбил Савелия около парка. Повезло, что он начал тормозить и Савелий сильно не пострадал. Не знаю прогнозы врачей, но возможно, он не сможет вернуться в лёгкую атлетику. Но его, кажется это не пугало и он был даже рад своим травмам. Преодолеть переломный момент в жизни, ценой нескольких переломов казалось ему выгодной сделкой. Как же много зависит от человека и того, как он воспринимает проблему. Я помню, как в самом начале практики в этой самой больнице я лечил спортсмена, который тоже попал в аварию. Хорошо, что случай Савелия всё меньше напоминает судьбу Миши. Лицо пострадавшего светилось от радости, он был  счастлив, что остался в живых. В нём проснулось такая тяга к жизни, что он выглядел настоящим оптимистом. Или, если верить Марату, он стал таким, каким был раньше.

- Я думаю, что я сам виноват Максим Фёдорович и никого не виню. – Савелий подытожил свою историю, лишь на мгновение став серьёзным. – Я играл со смертью. Искал встречи с ней. А потом она настигла меня, когда я совсем позабыл про неё, опьянённый радостью… Memento mori… Знаете такую латинскую пословицу?

- Да. «Помни о смерти». Я часто слышал её от людей, которые многого достигли в жизни. Но каким бы могущественным не был человек, он остаётся беззащитным перед ней. – Ответил я, думая, что Савелию теперь не нужна моя помощь и после реабилитации он многое наверстает сам.

Я замолчал, думая, что сказать ему напоследок. Слова сами начали срываться с моих губ.

- Не каждому удаётся обмануть смерть Савелий. Верю, что для тебя это будет уроком на всю жизнь. Ты искал смерть и был готов броситься в её холодные объятия. Но стоило тебе вспомнить о радостях жизни и изменить своей смертоносной избраннице и она, как ревнивая девушка захотела тебя отбить. Хорошо, что ей это не удалось. – Тихо говорил я, сам вздрагивая от своих метафор. – Ты прав. Будь счастлив, но помни о смерти. Это очень ревнивая особа. Она отняла у меня всех моих родных. Поэтому радуйся тому, что можешь обнять свою маму и пожать руку отцу. Цени это и каждый день благодари их за то, что они рядом…

В дверь постучали, и я не успел закончить мысль. В палату медленно вошла молодая девушка в накинутом халате. Её ярко зелёные глаза были воспалены – она много плакала. Вот и сейчас заблестели слёзы. Но это были слёзы радости. Не видя меня, она подошла к Савелию и обняла его, поцеловав в щёку. Отстранившись от него она, улыбаясь, прошептала.

- Дурак. Как же ты меня напугал…

- Прости, больше не буду. – Ответил он, а потом перевёл взгляд на меня. – Спасибо вам Максим Фёдорович. Я ещё многое хотел бы с вами обсудить.

- Конечно Савелий, приходи ко мне, когда будешь готов. – Ответил я и кивнул Наде, которая теперь застенчиво смотрела на меня, понимая, что войдя, не поздоровалась со мной. – Всего вам доброго.

Мы распрощались, и я вышел из палаты. Около ординаторской меня уже ждал Ваня. Видя, что я доволен, он тоже облегчённо вздохнул и повёл меня в своё отделение. Пока мы шли, он спросил, всё ли я помню и как собираюсь отговаривать пациента от выписки.

- Я всё помню, не волнуйся. – Ответил я и улыбнулся, вспоминая Савелия, который своим жизнелюбием уже подсказал мне, о чём говорить с пациентом Вани. – Я попытаюсь.

Войдя в палату, я сразу увидел человека, подходящего под описание доктора Курова. Мужчина, которому можно было дать 45 лет, если бы не появившаяся седина, посмотрел на меня с лёгким раздражением.

- Я перезвоню. Минут через пять. – Сказал он собеседнику и отключил телефон. – Здравствуйте. Вы врач?

- Здравствуйте. Да, я доктор Максим Фёдорович Эрлих. – Ответил я, до поры, до времени умолчав о том, что я врач другого профиля. – Пациент Агафонов?

- Уже не пациент. Я сегодня выписываюсь. Напишу заявление на имя заведующего и домой. Хватит отдыхать. Давление в норме, пульс тоже. Зачем терять время.

- У вас же был инфаркт. Причём, не первый по счёту. Нужно больше времени на реабилитацию, и вы обязаны соблюдать режим лечебного отделения.

- Единственное, что я должен, это не упускать выгодные для меня сделки!

- Вы работаете? Но у вас же должна быть III степень инвалидности и профессиональные заболевания, судя по анамнезу. Почему вы себя не бережёте? Вы задумывались о своих детях?

- Как раз ради них я это и делаю. – Ответил он, впервые взглянув на меня внимательно, понимая, что новый собеседник разговаривает с ним, а не пытается заставить лечиться в ультимативной форме. – Понимаете, жена умерла, а детей нужно ставить на ноги. Без меня о них никто не будет заботиться. Хочу, чтобы у них были хорошие условия, которые не смогли дать мне мои родители.

Он замолчал, отменив входящий звонок и снова посмотрев на меня. Это был хороший знак, я привлёк его внимание.

- Вы ведь не кардиолог? Не говорите мне про ЭКГ и про то, что у меня неважный прогноз. Кто вы?

- Психиатр. Ну, точнее нарколог. Ваш лечащий врач, мой старый друг и он просил поговорить с вами и выяснить, почему вы отказываетесь от реабилитации.

- Теперь вы знаете причину. Успокойте доктора Курова. – Сказал Владимир, встав с кровати, принявшись медленно расхаживать по палате. - Ему же ничего не будет, если со мной что-то случится вне стен больницы?

- Случится. Он настоящий врач и его глубоко опечалит подобное развитие событий. Он потратил много времени и сил, чтобы вас выходить, но главное, что он потратил их ради вас. А вы готовы затоптать пламя жизни, которое он так старательно раздул.

- Как же тогда мне поступить? – Полюбопытствовал он, зная, что в отличие от моих настоящих пациентов, его никто не оставит здесь силой.

- Давайте кое-что обсудим, и после этого вы примите решение? – предложил я. – Если вы не согласитесь с моим суждением, я сам попрошу Курова, чтобы он сегодня же вас выписал. Но, если вы будете солидарны с моими словами…

- Ну, хорошо, Максим Фёдорович, давайте поговорим. – Согласился он, заинтересованный то ли возможностью выписаться, то ли желая услышать, что думает о нём понравившийся ему собеседник.

- Вы говорите, что все эти жертвы и отсутствие отдыха ради близких? Но, подумайте, каково им будет лишиться вас? Думаете, деньги заменят детям отца? Деньги не приносят счастья… - Сказал я, вспоминая, как ушёл в частную клинику ради достатка. – Владимир, я лишился всех своих родственников. Они уходили в разное время, и каждый раз я не был к этому готов. Отца не стало рано, я был молод и свыкся с его утратой. Но когда не стало матери, я чуть не потерял стержень в жизни. Она учила меня быть добрым и сильным… Знаете, я спрашивал себя и людей  вокруг, «почему это произошло со мной? За что?». Мне кажется, ваши дети будут задаваться такими же вопросами. Мои родные ушли, но в этом виноват злой рок, а вы умышленно готовитесь загнать себя до смерти, заработав при этом как можно больше? Вряд ли они будут благодарны вам за материальное благополучие, ценой того, что они теперь сироты. Хотите им такое  наследство? Скорбь, отсутствие опоры и неуверенность в будущем?

Я замолчал, давая ему время обдумать сказанное и продолжил, зная, что должен рассказать ему про Савелия.

- Знаете Владимир, я только что проведал одного парня, который совсем недавно хотел умереть. Если бы не случай, его бы уже не было в живых. Но теперь я вижу в нём такое стремление жить, что я уверен в его будущем. Желание жить это лучшее, что может хотеть человек. Много успеть, много сделать, больше времени посвятить родственникам. Будьте с ними, это важнее всех денег мира. Я сейчас хорошо зарабатываю, но это не вернёт мне родителей и деда. Им никто не давал этот выбор – жить или умереть. А у вас этот выбор есть. Всё в ваших руках. Обманите смерть, не продавайте себя так дёшево. Вы бесценны для своих детей и никто вас не заменит.

Несколько минут мы молчали. Каждый размышлял о чём-то своём, вспоминая и думая о будущем. Я посмотрел на Владимира. Меньше часа назад, не зная истины, он представлялся мне очередным взбалмошным самодуром, который от скуки решил пораньше выписаться из больницы. А теперь я видел бесконечно сильного человека и самоотверженного отца, который погасил горе после смерти жены тем, что с головой окунулся в работу, обеспечивая детей всем необходимым. К несчастью он забыл про самое важное – своё участив в их жизни.

- Я согласен с вами Максим Фёдорович. – По рабочему скупо ответил он и пожал мне руку. – Соболезную вам и уважаю. У меня схожая судьба. Вы правы. Было бы жестоко уйти рано, даже материально обеспечив их… Передайте Ивану Петровичу, что я останусь на реабилитацию. Как вы сказали? Нужно обмануть смерть?

- Да. Обманывать нехорошо, но когда речь идёт о смерти, ложь становится жизненно необходимой. – Ответил я, осознавая, что вся профессия врача заключается в том, что мы водим смерть за нос, всячески обманывая её с самого рождения человека, когда неонатолог спасает новорожденного, а геронтолог максимально продлевает годы жизни пожилым людям.

За последние дни я уже дважды помог обмануть мрачного жнеца. Я благодарен судьбе  за такую возможность, и надеюсь, что мама гордилась бы мною. Я никогда не забуду её заботу и веру в меня.