3. Филя и Колдоум-волховин

               ФИЛЯ  И  КОЛДОУМ-ВОЛХОВИН .

            Ой , растет-цветет муравушка
            В чистом поле во широкия .
            А как в той траве-муравушке
            Есть былинка одинокая .

            Одинокая да сирая –
            На ветру стоит-качается .
            В чистом поле во широкия
            Да ни с кем не повстречается .

           Ох , ни с кем не повстречается ,
           Да ни с кем не перемолвится .
           От дождя да ветру буйнова
           Ох нигде да не укроется .


    Смолкла песня .

    А Филя все будто слушал еще – лежал в телеге , соломинку покусывал , да в небо бездонное глядел .

    Однако же очередная колдобина дорожная из раздумий его быстро вывела . Крякнул он тут досадливо , да молвил :

    -- А неправильная у тебя песня получается .

    -- Эт пошто это неправильная ?! – быстро обернулся с козел Соловей-Разбойник .
 
    -- Сам посуди: - былинка – она и есть былинка . Ни ног , ни рук , ни головы у нее нетути , а в чистом поле торчать – так это ей по жизни положено и никакой другой доли она не ведает . И ни горевать , ни печаловаться она не могет – былинка ведь . И не одна она вовсе в поле-то там торчит , а с травой-муравой вместе . А у тебя в песне вроде как все шиворот-навыворот получается .

    -- А жато душевно , вот ! – обиженно нахохлился Соловей .

    -- Уж что душевно – то душевно . – согласно вздохнул Филя – Этого-то у тебя никак не отымешь – умеешь песней душу пронять… а все едино в жизни так не бывает .
И тут Соловья как прорвало :

    -- А ты што – реалишт великий шишкалши , да ?! Правды те нать ?! Правды ?! а много ли ты о былках-то знашь ?! А может она тож живая и тож мышлит , раж шушшештвует ! И не про былку вовше пешня моя была , штоб ты жнал !.. А коли пещни мои те не ндравятшя – то шам их и шкладывай , раж умный такой ! Поглядим ишо – как оно выйдет-то у тебя !

    -- Да не умею я…

    -- А коли шам не умешь – так и других не шуди ! А пешня – это така штука , што не любо – не шлушай , а петь не мешай !

    -- Да ладно – чего и раздухарился-то . Я-ж ведь это так только… - примирительно ответил  Филя – Слышь , Соловей , а чего это ты шепелявишь-то опять ? Невжель снова зубы высвистел ?

    -- Не-е ! – залыбился с козел Соловей-Разбойник и высверкнул в улыбке новенькими железными зубами . – На месте зубы-то ! А что шепелявил – так по привычке это . Чай , столько времени шепелявить пришлось , сто нонеча-то , бывает , и забуду про то , что зубы у меня есть .

    -- А ведь когда песню пел – не шепелявил .

    -- Так то-ж песню… Песню – ее не зубами да языком – ее душой петь надобно . Душа-то – она шепелявить не умеет… А зубы – они так – для красы вящей да для разговору . А еще вот для посвисту молодецкого !

    С теми словами Соловей ворону на елке около дороги высмотрел , глянул на нее с прищуром хитрым , бороденку ладошкой расправил , да и свистнул коротко…

    От того посвисту травы всколыхнулись , дерева ветками всплеснули , а сам Филя , хоть и чуял уже к чему дело шло , а все равно прямо лежа в телеге едва не на вершок подскочил .

    Ворона же , даже  и крыльями маленько не трепыхнув , прямо с елки вниз головой сковырнулась .

    -- А-а , чтоб тебя… - в сердцах вырвалось у Фили . – Птичку-то пошто почем зря сгубил ?

    -- А ничё . – ухмыльнулся Соловей . – Не насмерть я ее . Полежит малость – и  оклемается…

     Тут сбоку от телеги кусты затрещали и высунулся из них здоровенный леший-лесовин . Зыркнул он грозно на Филю с Соловьем , кулак огромадный показал им из кустов , да ни слова не промолвивши обратно укрылся .

    Лешего здешнего Филя не знал , а потому и крикнул ему вослед добрый молодец :   

    -- Эй ! Лесовин-хозяин ! Ты уж прости нас , неразумных – не будем мы боле ! – а уж потом для Соловья добавил тихо : - А ты тоже поостерегись попусту баловать-то . Не след бы нам лешака здешнего сердить – себе дороже обойдется .



    Ведомо , что никакой лесовин не любит , когда в его владениях без проку и без причины разор чинят . Коль пришел грибов-ягодок набрать , дерево на дровишки иль постройку срубить , а то и дичинкой на пропитанье разжиться – оно и ничего , оно и дозволит хозяин лесной . Ну а начни без всякого толку лес губить , с огнем играть или по-другому как озоровать-безобразить – жди беды рано или поздно . И хоть не особо зло оно , племя лешачье , хоть нарочно до смерти губить и не будет никого , однако же может рассерженный лесовин и мышей ночью напустить , чтоб те сбрую конскую да припас сьестной начисто сгрызли да попортили , может стежки-дорожки лесные так перепутать да голову путнику так закружить , что не один день придется плутать да в чащах кружить . А на особо провинившихся может и медведя наслать – чтоб тот проучил как следует неразумного да бока ему намял.

    Нет – с лесовинами дружить надобно .



    Соловей , видать , тоже промашку свою понял , а потому и не сказал ничего – только вздохнул тягостно .

    Таково долгонько ехали да помалкивали : - Филя на соломке в телеге лежал – в небо поглядывал , а Соловей на козлах вздыхал и иной раз сквозь зубы тихонько насвистывал .
Было теперь сквозь что насвистывать-то ему .

    Филя обещанье свое сдержал и зубы Соловью они спроворили на второй же день опосля того , как в путь-дорожку к Колдоуму двинулись – благо деревенька , в которой кузнец-молодец жил , почти что на пути у них лежала .

    Однако , правду сказать , без оказии небольшой и тут не обошлось у них и виной тому сам Соловей был …


                *       *       *


    … Смеркалось уже , когда Филя с Соловьем к околице деревеньки , в которой Чудозвон-кузнец жил , из лесу коней выправили . Однако и в эту пору позднюю над деревней звон плыл .

     Тинь-дон , тинь-дон , тинь-блям-дзинь !.. – оно и без всяких расспросов ясно было, что кузнец еще работу не оставил и молотом в кузне тенькает .

     По звону тому и саму кузню нашли , что от других домов поодаль стояла .

     Таково-то в любой деревне кузни ставили – от домов подале . И не понять было – то ли пожара от искры случайной люди пасутся , то ли самого кузнеца опасаются , потому как издревле любой умелый кузнец в народе наравне с колдуном почитался . И верили люди , что без нечистой подмоги с ремеслом кузнечным никак не управиться , хоть сами кузнецы над той верой смеялись только .



    На Филин стук дверь кузни приотворилась маленько и в дверной притвор бородища черная в подпалинах рыжих высунулась .

    Здоровенная бородища . 

    И уж когда-некогда разглядел Филя , что не только борода это , а и вся голова целиком , только голова эта таково волосьями заросла , что лишь нос из них пуговкой торчал , да глазки черными угольками посверкивали .

    А сзади к голове мужичок был приделан .

    Невеликий мужичок – самому Филе пониже плеча будет .

    Однако плечи у этого мужичка пошире Филиных оказались , руки длинными да толстыми были , а ноги так и вовсе на два чурбачка дубовых походили .

    Разглядев мужичка хорошенько , Филя уж загодя уважать его начал , потому как тут уж на глаз , без всякой пробы видно было , что сойдись кто с этаким вот малышом-крепышом в борьбе шутейной или же в бою смертном – не сдобровать супротивнику . Хошь кого скрутит-искрошит он ручищами своими , а сам так и быдет стоять как пенек крепенький – не уронишь его , не сдвинешь , а перешагнуть – ногой зацепишься…

    -- Ну ? – раздалось из бороды черной – Чего колотился-то?

    -- Да нам бы это… к Чудозвону-кузнецу нам .

    -- Ну я Чудозвон , а че нать-то ?

    -- Здоров будь , Чудозвон-кузнец . – поздоровкался Филя как то по вежеству положено было .

    -- Да поздоровей видали . – ответствовал на то кузнец и таким взглядом Филю окинул , что тот и не сумлевался вовсе – впрямь видал Чудозвон и поздоровей кого… - Дак че вам нать-то ? Лошадь , что ли , ковать ?

    -- Не-е-е . Нам бы вот . – с теми словами Филя Соловья из-за спины своей выдернул и перед кузнецом поставил .

    -- Чего «вот-то» ? – не понял кузнец .

    -- Да зубы бы ему нать . пояснил Филя .

    Тут и Соловей осмелел малость :

    -- Ага ! Жубы бы мне ! Жолоты жубы-то !   

    Сказал Соловей таково и на Филю покосился – дескать , обещал золото – так давай .

    -- Золотые . –  кивнул Филя согласно и браслетку золотого литья из кишени вытянул – материал , значит .

    Чудозвон ни слова боле не говоря ручищей своей Соловья за бороденку ухватил и в кузню заволок , а там уж вдоволь над бедолагой натешился .

    Сызначалу-то просто рот Соловью раззявил как лошади на ярмарке и долго соловьеву голову туда-сюда поворачивал – все в рот заглядывал . А опосля и того хуже – железяки какие-то в рот пихать начал – запихнет , значит , железяку в рот-то , подержит ее там , вытащит , глянет на нее , на железяку-то , хмыкнет в бороду и опять в рот пихать лезет…
Однако рано ли , поздно ли , а кончились-таки соловьевы мученья . Отложил Чудозвон железки свои в сторону , да молвил :

    -- Ладноть . Зубы-то я тебе излажу . Вот только железными бы их изделать-то . Золотишко – оно ведь материал шутейный – для хвастовства да для красы только , не боле .

    -- Жолоты желаю ! – тут же нахохлился Соловей .

    -- Ну , золоты так золоты . – легко согласился кузнец . – Мне-то оно ништо – тебе с има жить-то… Вы вот что , ребятушки , не путайтесь-ка здесь у меня , а поезжайте в деревню . Там в корчме и переночуете . С утречка завтрева сюда припожалуете – зубы уж и готовы будут… а заодно и передайте там корчмарю , чтоб жбанчик браги мне сюда с пацаненком своим прислал …

    И когда уж от кузни отходили Чудозвон Соловья окликнул :

    -- Эй , а зубы-то тебе хорошо кто-то вышшолкнул . Чисто . Посмотреть – так и то любо-дорого .

    -- Ну дак… - смущенно потупился Филя , а Соловей надулся обиженно да смолчал.



    Наутро , как то и оговорено было , Филя с Соловьем к кузне припожаловали . Чудозвон-кузнец уже на ногах был и Соловья сразу в кузню завел , а Филю снаружи оставил – дескать , неча там попусту дымом да смрадом дышать , а заедино глазеть попусту да у мастера под ногами путаться , потому как работа добрая – она праздных глаз не любит .

    Филя с кузнецом препираться не стал , хоть оно и страсть как хотелось ему поглядеть – каково это Соловей новыми зубами обзаводиться будет . Вестимо однако , что мастер в своем деле –  что князь на престоле – коль сам не сведущ , так и перечить не моги . Потому прилег Филя в тенечек под телегою , полежал малость , а потом вроде даже как и задремал .



    С часок погодя ворота кузни распахнулись настежь и оттудова Соловей гоголем вышел . Лыбился он при этом от уха до уха и блеском золотым изо рта на солнце играл . Следом за Соловьем и Чудозвон вышагивал – руки ветошкой вытирал :

    -- Ну , заказшик , примай работу .

    То ли и впрямь присловье какое-то чародейское ведал кузнец , то ли попросту мастером великим в своем деле был , однако зубы золотые у Соловья во рту как родные сидели – даром что золотые а не костяные . Филя Чудозвонову работу осмотрел придирчиво да только ахнул и языком прищелкнул , а слов для похвалы не нашел даже – чудо как хороша была работа .

    А Соловей лыбиться вдруг перестал , да и вздохнул с сожаленьем :

    -- Эх , не допер я – надо было заказать ишо и по камню дорогому в кажинный зуб вправить – то-то красотишша была бы !

    -- Ага ! – кивнул Чудозвон – долго бы ты тогдв с этими зубами и проходил-то . Да первый же тать полунощный тебе бы эти каменья вместях с зубами бы вышшолкнул .

    -- Ладно сетовать-то . – молвил Филя . – Скажи лучше : - свистеть-то можешь теперя?

    -- А щас ! – ухмыльнулся Соловей и такое вдруг вытворил , чего Филя и отродясь не видывал :

    Грудь соловьева вздыматься начала , да так вздыматься , что вскорости уж на бочку походила – ажно тесемки ролопались и швы затрещали . Рожа у Соловья скраснела , глаза повыпучились , волосья дыбом встали… - ужас ! Филя аж в сторону прянул маленько – показалось ему , что Соловей лопнуть может ненароком .

    И свистнул Разбойник…

    Вот то был свист!

    Земля дрогнула . Трава вокруг полегла . Деревья к земле пригнулись и мнилось даже , будто облака в небе от того свисту кувыркаться начали …

    Да только вот недолго сие длилось-то .

    Вместе со свистом великим и зубы золотые изо рта Соловья вылетели . Молнией золотой они на солнце блеснули и в березу толстенную , что около кузни стояла , влипли. Глубоко влипли-то – и не вытащить без того , чтоб березу не срубить .

    Покудова Филя с Чудозвоном головами трясли да уши прочищали , Соловей так столбом и стоял – ни жив , ни мертв , руки врастопыр , рот настежь , а из глаз – по щекам да в бороду – слезы ручьем . Жаль было , бедолаге , и зубов новообретенных , и надежд обманутых .

    -- Говорено же тебе было , что золотишко – не материал , а баловство одно . – молвил назидательно опамятовавшийся от свисту Чудозвон . – А ну-ка – подь обратно в кузню .

    А потому как Соловей все так и стоял столбом – с места не двигался – ухватил его кузнец за шиворот и за собой поволок .



    А еще часок погодя вышел Соловей из кузни хоть и без улыбки , да зато с зубами новыми железными и уж эти-то зубы не только испытанье свистом выдюжили , а и гвоздь , который Чудозвон Соловью на пробу в рот засунул , тоже перекусили .

    -- То-то ! – удовлетворенно буркнул Чудозвон . – Слушать надобно совета-то , коль к мастеру пришел , а то золотишка ему нать , каменьев… ну да теперя свисти себе сколь влезет и меня добрым словом поминай .


                *        *        *

    … Насвистывал , стало быть , Соловей под скрип тележный , а Филя на соломке подремывал – таково и коротали они путь-дорожку до жилья Колдоумова .

    Колдоум – он как и любой уважающий себя волховин , ну а уж тем паче Архимаг целого княжества , жил на отшибе , от людей наособицу , и хоть не совсем уж в глуши лесной , а все же и не близко – в хуторке близ деревни малой , что тоже далече от другого-прочего жилья  убежала . И добираться к нему долгонько было – у Фили с Соловьем три дня дороги в один конец получалось .



    Ехали , значит , таково-то Филя с Соловьем , каждый своим делом заняты были , телегой на ходу поскрипывали и нмкакой беды не ждали , не чаяли . Да и чего ее чаять – беду-то эту , коль не в поход на ворога шли , не по чужбине тайно пробирались , а по родной земле-матушке дорожку мяли . Тут и опасаться-то некого окромя нечисти какой-нибудь мелкой или татей разбойных . Ну да на этот случай держал Филя под рукой шелепугу осиновую в сажень длиной , да еще , как то князеву дружиннику положено , меч булатный с собой прихватил . Однако меч-то не на пояс прицепил и не на перевязь повесил , а в телегу под соломку засунул – пущай себе полежит , коль для дела не надобен , а по уставу положен .

    Остатний же доспех воинский вместях с конем богатырским дома оставался .

    А беда нежданно-негаданно подстерегла .



    Из лесу на дорогу вдруг чудище лохматое вывернулось , к телеге подкатило , Филю лапищей своей с соломки за грудки ухватило , да на воздух аки перышко вздынуло .
От сей напасти нежданной конь в сторону рванул и встал , телегой за пенек зацепившись , а Соловей кубарем с козел слетел и в кусты закатился .

    С Фили дремота враз слетела .

    Отворил он очи и видит : - стоит посередь дороги чудище лохмато да космато , росту в нем едва ли не два человечьих будет , а голова прямо из плеч растет .Глазки у чудища махоньки , нос широкой , зубы изо рта вперед торчат , а ноги со стопами большущими колесом выгнуты . В одной руке чудище дубину здоровенную держит , а в другой у него он , Филя , яко тряпка болтается .

    Разглядел этак Филя чудище-то , да и подивился вельми , потому как распознал в нем Дива-зверя .

    А у Дивов не в обычае было таково себя вести-то .

    Див-зверь – он у лешего в лесу первейший друг и помощник . И хоть видом своим Див грозен , да нрав у него кроток . Див – он мухи и той не обидит .

    Мало их , Дивов-то , в лесах водится . Живут они в самой что ни на есть глуши глухоманской и глаз чужих избегают, потому как от природы стеснительны очень . Потому-то и встреча с ними – редкость великая . Случалось , правда , что кому-нибудь из Дивов лесной харч вдруг прискучит маленько – вот он тогда и забредет в деревеньку какую-нибудь каши аль хлебушка попросить . Дадут – спасибо скажет , да каким-нибудь лесным гостинцем отдарится , а не дадут – обратно в лес уйдет и не то чтобы пальцем тронуть кого , а и словом плохим не обмолвится… Хотя , ежели к слову сказать , то Дивам в угощеньи никто и никогда не отказывал , потому как любили их люди за доброту ихнюю , а сама встреча с Дивом за весьма добрый знак почиталась .

    Ну а чтобы Дивы на дорогах озорничали да разбойничали – такого уж отродясь никто не слыхивал и не видывал .

    Покудова Филя этак-то размышлял да дивился , Див ему о себе напомнил маленечко – в лапище своей встряхнул да молвил :

    -- Ты , парень , значит , того – жрать давай и деньги тож давай , а не то карачун тебе делать буду .

    Разобиделся Филя на таковы слова , да что толку-то . Шелепуга осиновая с мечом вместе в телеге остались , а сноровка да силушка богатырские они хоть и всегда при себе, да поди спробуй чего сделать-то , коль сам на воздусях болтаешься и ни до обидчика своего , ни до земли-матушки дотянуться не можешь…   

    -- Пок !!!

    Откуда-то из-за спины Филиной шарик из обожженной глины величиной с полкулака прилетел , Дива в лоб клюнул и ото лба отскочивши в кусты шухнул . Див от этакого обороту глазками хлопнул , Филю из руки выронил и со всего маху на дорогу сел .
Оборотился Филя и видит : - из-за дерева Соловей-Разбойник выходит вразвалочку . Грудь у Соловья колесом , ухмылочка кривая от уха до уха расползлась , зубы железные изо рта посверкивают , а в руке он пращу ременную покручивает лениво и в пращу уж новый шарик занаряжен… Ну прямо не Соловей , не дударь затурканный , а Кудеяр-атаман из-за дерева явился .

    Однако Соловьем любоваться недосуг было .

    Филя скорешенько на ноги подхватился , шелепугу с телеги ухватил , да и к Диву-зверю повернулся – бой-сраженье принять изготовился . Меч-то уж в соломе искать не стал – времени на то не было .

    А бою и не вышло никакого .

    Не вышло , потому что Див на дороге сидел и слезами горючими обливался .

    И дубину свою в сторону бросил .

    -- Ты чего это ?! – подивился Филя .

    -- Да-а-а ! А чего вы драться-то сразу ?! Хоть бы сказали чего спервоначалу , а то без разговоров – да прям камнем в лоб ! Не по-людски это !

    -- А путников с телеги хватать – это по-людски ?! А за грудки хватать да харч с деньгами отбирать – по-людски это ?!

    -- А и я ему тож так же говорил , что не по-людски все это , а он знай все одно твердит : - дескать , тебе оно ништо . Ты , говорит , ишо и не человек покудова , а этот… антропоид , говорит . Облизьяна . Ты , говорит , когда выйдешь на большую дорогу прогресса – тогда и человеком станешь вскорости , ну а покуда человеком не стал ишо – так ты мне с этой большой дороги пожрать чего-нибудь приволокешь… Умный он больно… Умный , а того не ведает , что оно мне и на фиг не нужно – человеком-то становиться . Мне и в Дивах распрекрасно очень … Уйду я от него . В Гималаи уйду . Тамотки у меня родня проживает – Йети называется . Вот сбегу от него в Гималаи и тож из Дивов в Йети заделаюсь…

    -- Ты , ну-ка , не реви тут , а толком обскажи : - что это за «он» такой у тебя тут обьявился ? Кто этот «он» будет , да откудова взялся ? – оборвал Филя причитания Дивовы .

    -- А кто-ж его ведает , откуль он и взялся-то ! – ответствовал Див и кулачищем своим лохматым слезу утер . – Приперся откуда-то , да и все тут ! Ученый я , говорит… этот… как его… естествоиспытатель и эволюционист – во как ! Пристал ко мне и не отцепится никак !.. Сбегу я от него ! Все едино сбегу!..

    -- Я про ученых-то вроде как где-то слыхивал . – раздумчиво почесал в затылке Филя – Они что-то вроде ведунов наших – всего и отличия , что чародействовать не умеют… А вот что он там за «истинно пытатель» да «его ли задист» - это бы еще глянуть надобно…

    -- А я про ведунов ничего не скажу – не особо-то их и знаю . – вставил свое слово Соловей – А вот про всяческих там «пытателей» да «задистов» много каких разбойничьих баек слыхивал… Хреновые это байки-то… Страшные…  Слышь , Див , а звать-то твово пытателя да задиста как ? Имечко или прозванье какое-нито имеется ли у него ?

    -- Есть ! – обрадел Див – Чарза его звать . Как есть Чарза . И Дарвин ишо – это вроде как прозвище такое      

    -- Ох и имечко ! – хмыкнул Филя .

    -- Кто-б и говорил-то . – подковырнул Соловей , чем Филю смутил малость . Оно ведь как ни крути , а «Филисинуарий Брассикариус» - тоже не сахар .

    -- Слышь , Див , а ведь ты же вона здоровенный какой ! Так собрался бы с силенками , да и дал бы этому Чарзе Дарвину по шее – тут и делу конец . Турнул бы его как следоват – и неча тогда самому тебе от него по Гималаям всяким бегать .- присоветовал Филя . – Аль этот Чарза богатырь такой великий , что ты и управиться с ним не могешь ?

    -- Не-е . Не богатырь он . – шмыгнул носом Див . – Хлипкий он такой . Всего и есть-то в нем – лысина да лапти … А по шее его никак нельзя , потому как мы , Дивы , народ изначально добрый . Не умеем мы по шеям-то… И бросить его тож нельзя , потому что загнется он без меня да без харчу-то . Как есть загнется , а я потом жалеть его буду . Добрый я не в меру…

    -- Ну ни хрена себе – добрый он ! – Филя от слов Дивовых аж на месте подскочил – Меня-то , вона , едва только жизни не решил !

    -- Дак я того… пужал только . Вот попужал бы вас малость , харчишками бы разжился – да и убечь бы вам дозволил . Я ить завсегда так делал-то .

    -- А ну как не дали бы мы тебе харчишек никаких , да и не побежали бы никуда , а на бой бы тебя вызвали – тогда как ?

    -- А тогда я и сам бы убег… Добрый я …

    -- Да-а-а ! – озадаченно протянул Филя .

    -- Слышь , Див , уж коль и впрямь ты добрый такой , что пальцем тронуть никого не можешь , так давай мы тебя выручим . Пойдем , накостылям этому Чарзе как следоват,  да и спровадим его куда подальше , а ? Филя вон у нас на такие дела  мастак большой – специально тому обучен . – предложил Соловей .

    -- Премного обяжете оказав мне подобную неоценимую услугу ответствовал Див .

    -- А ты где это словей-то таких нахватался ?! – подивился Соловей .

    -- Да от него все , от Чарзы окаянного . – сронил еще одну слезу Див – Замордовал он меня напрочь воспитаньем своим… Только вы уж того… не сильно его там , ладно ? Хлипкий ведь он… Да и добрый , поди – вишь какую заботушку на себя взвалил – человека из меня сделать… Старался , небось , болезный , силов своих не жалел…

    -- Чегой-то тут уж совсем не поймешь тебя , лохматого . – хмыкнул Филя . – То ли надобно тебе в человеки , то ли не надобно – поди разберись… Однако по всему видать , что Чарза этот твой – тот еще прохвост . Ну а покудова я все еще дружинник князев , хоть и опальный ноне , то разобраться с этим Чарзой мне беспременно надобно . Это ведь такое дело , что вослед за одним прохвостом и другие такие же прохвосты в наше княжество потянуться могут . А там и оглянуться не успеешь , как вокруг одни только прохвосты и окажутся , а нормального человека и днем с огнем не сыщешь . Слыхивал я, что с другими-то княжествами таково случалось иногда… Так что давай-ка , Див , показывай дорогу к Чарзе своему .



    Когда уж мерина на дорогу вывели да обратно в телегу усаживались , спросил Филя  у Соловья :

    -- А где это ты из пращи-то так пулять выучился ? Я ведь , грешным делом , думал, что ты только свистеть да дударничать горазд .

    -- Как же ! – хохотнул Соловей – Я ведь раньше-то , как этот вот самый Див , тоже на большой дороге промышлял . А купчишки – они народ ушлый . Тот еще народ . Ты им хоть засвистись , а они тебе грошика за просто так не отдадут . А то ишо и самого запросто без штанов оставить могут… Бывалоча у меня по молодости-то и этак… Тут уж как ни крутись , а без того чтоб не токмо свистом , а ишо и руками окорот дать не обойдесси – ремесло наше разбойничье такое .
Филя на Соловьевы слова промолчал – посмотрел только искоса на спутника своего да вздохнул тяжко .


                *        *        *


    Чуть ли не час Див поперед лошади топал – дорогу показывал . Наконец остановился он и подождавши , покуда телега с ним сравняется , молвил :

    -- Эвон тамотко – шагов на сто поперед – и избушка моя стоит , а в избушке Чарза сидит . Только уж я того… не пойду , пожалуй , с вами-то… Вы ведь тамотки тумаков ему давать будете , а мне жалко его станет… Да и попривык я к нему как-то… Я уж лучше здесь где-нибудь схоронюсь до поры .

    -- Схоронись . – кивнул Филя . – Что уж и делать-то , коли ты у нас нежный да ранимый такой .

    -- Только вы уж не очень его там… Хлипкий ведь… - молвил Див напоследок , а опосля два шага посторонь от телеги шагнул и сгинул . Будто в воду канул . Будто и не было его вовсе .    

    Умели Дивы , когда хотели , в лесу хорониться .

    Что умели , то умели – не отнимешь у них этого .



    Чуть впереди за деревьями и впрямь избушка обнаружилась . Низенькая такая , дерном крытая и без оконцев .

     А внутри избушки и впрямь Чарза сидел .

    Истую правду Див-то про Чарзу сказывал – хлипкий он был . Голова лысая большущая с бородой растрепанной , да лапти лыковые растоптанные – вот и весь Чарза. Ну да еще промеж головы с лаптями кафтанишко кургузый да заплатанный присоседился .   

    Когдя Филя с Соловьем в избушку взошли , то сидел тот самый Чарза на нарах лапти вниз свесивши , молчал , не шевелился и только глазками из-под лысины сторожко похлопывал – непрошеных гостей разглядывал .

    Филя с Соловьем тож помолчали спервоначалу да Чарзу поразглядывали .

    -- Так вот ты какой – Чарза Дарвин ! – молвил Филюшка насмотревшись вдосталь. – ты откуда это в наших краях взялся-то ? Чьего роду-племени будешь , да и сам кто таков ?
Молчал Чарза .

    -- Ты это… Ты отвечай , коли князев дружинник тебя спрашивает ! А то ить этак-то и по шее заработать недолго . – пригрозил Филя .

    -- Истинный гений не может принадлежать ни к какой-либо одной семье , ни к какому-либо одному отдельному клану , ни даже одной какой-то стране или народу . Он космополитичен по самой своей природе . Истинный гений – суть проявление вселенского разума в этом мире . Он порожден миром , востребован миром , трудится во имя мира , а потому и является никем иным , как гражданином мира . – молвил Чарза .

    -- Чего ?! – оторопел Филя от речи этакой .

    -- Да шаромыга он беспутная . Сума переметная без роду , без племени . – пояснил Соловей .

    -- А-а-а . – понимающе протянул Филя . – Так бы и говорил сразу , а то эка вон загонул – на трезвую голову и не разобраться .

    -- А ты дай ему разок-то . Дай . – прислветовал Соловей .

    -- Пожди маленько . – окоротил его Филя . – Дать – оно завсегда успеется . – И сызнова к Чарзе приступил : - А в наши края ты зачем припожаловал ? Чего творить тут удумал ?

    -- Истинный гений не всегда бывает понят и по достоинству оценен соплеменниками и современниками . Судьба же непонятого гения – обструкция , гонения и издевательства . Идеи и воззрения истинного гения , намного опережающие свое время , высмеиваются , запрещаются и обьявляются вредоносными ортодоксальной наукой и непросвещенными властителями . А сам истинный гений все теми же ортодоксами от науки , религиозными фанатиками и сильными мира сего подвергается дискриминации вплоть до религиозной анафемы , изгнания из общества и лишения гражданства .

    -- Во шпарит-то – как по писаному ! – подивился Филя . – Только вот непонятно ни хрена .

    -- Да турнули его оттуль , где он раньше обретался – вот и вся недолга . Надоел он им там , видать , хуже горькой редьки . – протолмачил Соловей . – Да ты , Филя , дай ему разок-то по шее – оно и прояснеет сразу .

    Филя на Соловья не глянул даже и дале допрос чинил :

    -- А кто же это тебе дозволил над нашим Дивом-зверем издеваться , облизьяной его обзывать да по дорогам разбойничать посылать ?!
 
    -- Даже истинный гений во всем величии своего духа и разума , будучи даже гражданином мира , все-таки не свободен абсолютно и волею природы прикован к своей жалкой телесной оболочке , которая , в свою очередь , нуждается в пропитании , одеяниях , гигиене и прочих низменных атрибутах . Моя же теория эволюции , а так же поистине революционное для современной науки учение о возникновении видов и неоспоримое ее практическое подтверждение на примере данного эндемичного антропоида именуемого Дивом-зверем…

    -- А ну – цыть !!! – гаркнул Филя .

    -- А я и говорю – дать ему надоть разок-другой – оно ему же на пользу будет . – тут же присоветовал Соловей . 

   -- И ты – цыть ! – оборвал его Филя . – Молчите , а не то оба у меня сейчас заработаете на орехи-то . Молчите , а я думу думать буду .

    Соловей бочком от Фили отодвинулся опасливо , однако молчать и не подумал вовсе :

    -- А чего тутова и думать-то ?! Сам же говорил , что Чарза этот – он вроде ведунов наших . Так вот и надоть дать ему разок-другой , а опосля в мешок его посадить,  да и к Колдоуму свезть . Кому же как не ведуну с ведуном и разбираться-то ?

    Филя на Соловья посмотрел раздумчиво :

    -- Что-то , как я погляжу , друг мой Соловушко , уж больно ты кровожаден стал с той поры , как мы тебе зубы вправили . Едино только и знаешь , что дать да дать…

    -- А как же не дать-то ?! – от всей души подивился Соловей – Чего же ради мы тогда с тобой экую дорогу мяли ?! Не-е , дать надобно пренепременно . И в мешок потом посадить .
 
     -А в мешок-то зачем ?

    -- Да ты глянь на него ! Ишь – зенки-то злодейские так и зыркают посторонь , так и зыркают… Коль не приглядывать за ним ежеминутно –  так сбегет и сызнова на чью-нибудь шею сядет – мало ли добряков на свете… Ну а из мешка – кудыть он и денется-то ?! Дырочку ему тамотки проковыряем , чтоб индова хлебца да водицы подать , ну и ишо одну дырочку , чтоб он того… ну… мешок чтоб не пачкал .

    Филя совету соловьеву воспоследовал и на Чарзу посмотрел внимательно :

    -- Да-а… Пожалуй что тут без мешка и впрямь не обойтись… Сбегет Чарза без мешка… Как есть сбегет… И насчет того , чтоб к Колдоуму его свезть – это ты здорово придумал . Голова ты у нас , Соловей !

    -- Ну дак . – хмыкнул Разбойник и засмущался маленько .

    А Чарза все сидел , глазками посверкивал , да молчал – будто и не об нем речь шла .

    Молчал он и тогда , когда Филя его под микитки брал и в мешок Соловьем принесенный заталкивал .

    Ни словом не обмолвился .



    Мешок с Чарзой на задок телеги подвязали – пущай себе болтается . Оно и трясет там не так уж чтоб и шибко , и ветерком со всех сторон обвевает , да и убечь из висячего мешка куда как труднее чем из лежачего .

    Опосля того как Чарзу подвесили Соловей принялся упряжь на мерине поправлять да мелочь всякую в телеге перекладывать . При этом он бурчал что-то себе в бороду тихонько да сердито – все недоволен был , что Чарзе так тумаков и не досталось .

    Филя же , чтоб перед дорожкой облегчиться чуток , а более для того , стоб сетований да бурчанья соловьевых не слышать , за кустик ближний отошел . Там , за кустиком этим , и застиг его Соловья вопль истошный .

    Заслышав этакое , Филя поскорее порты поддернул , да и к телеге что есть мочи кинулся .

    А около телеги кроме самого Соловья и не было никого .

    Не было-то оно не было , однако сам Соловей невесть от чего на месте подпрыгивал да вопил благим матом :

    -- Ай , Чарза проклятущая !!! Ах ты , шишига забродная !!! Ах , задист-пытатель окаянный !!!

    -- Ты чего это ?! – вопросил Филя .

    -- Чего , да ?!! Чего ?!!  - взвился Соловей – Ай не говорил я тебе , что дать ентому Чарзе по шеям надобно ?! А ты добрый , да ?! Добрый ?! Как вот мне зубы вышшолкнуть – так ты и горазд , а как какой-нибудь Чарзе забродной ум вправить – так и нет тебя !!!

    -- Да чё и стряслось-то ?

    -- Чё ?! Да ничё !!! Я ему , Чарзе проклятущему , дырочку в мешке проковырял , чтоб , стал быть , подкормить его когда-нито , да чтоб душно ему , раздрыге , в мешке-то не было , а он , злыдень… а он… ВОТ !!!

    С теми словами Соловей Филе палец свой корявый под нос сунул . А палец-то кровянил малость да еще и след зубовный на нем отпечатался .

    -- Тяпнул он меня ! Как есть тяпнул ! У-у-у , злыдня заморская !

    Филя очи свои от пальца покусанного оторвал и на мешок глянул . А Чарза в мешке тихохонько сидел и токмо через дырочку , которую Соловей проковырял все-таки, одним глазом посверкивал .

    -- У-ух , вражина !!! Вот я те щас буркалу-то твою бесстыжую выткну , а заедино и пасть те порву !!! – сызнова завопил Соловей и к мешку с Чарзой кинулся , однако Филя его приостановил за шиворот ухвативши :

    -- Ты , это , вот что , друг-Соловушко – уймись-ка маленько . У нас , у богатырей , полонянников забижать не принято .

    -- А кусаться полонянникам у вас , у богатырей , принято , да ?! А за пальцы тяпать кого ни попадя положено им ?!

    -- Эка невидаль – за палец тяпнули . – примирительно молвил Филя – Ништо это вовсе .

    -- Да ?!! Ништо ?!! А может он бешеный – Чарза-то твой ! А может и вовсе ядовитый ! А может статься , что я через этот самый палец и жизни решусь напрочь – тады как ?!

    -- Помрешь – похороним . С почестями . А полонянника обижать все едино не дам! 

    -- У-у-у , злыдни . – забурчал Соловей – Один едва руку напрочь не отьел , другой защщищщат его… А я , выходит , весь в дураках ! Весь виноват ! Всем не вышел ! – пробурчал таково-то , носом шмыганул да на козлы полез .

    А Филя к мешку с Чарзой подошел , да молвил вполголоса :

    -- А ты это…- попомни ! Коли ишо злобствовать да кусаться будешь , то я ить и того – подзабыть могу про традиции-то всякие . А как подзабуду – так и наподдам как следоват .

     -- Силу воли и духа истинного гения никогда и ни при каких условиях не сможет сломить и подчинить себе грубая , не подкрепленная сколь-нибудь значимым интеллектом грубая физическая сила . Однако будучи вынужденным существовать в реальном и далеко не совершенном мире он должен мириться и с его грубыми несправедливыми законами , подчиняться суровым реалиям бытия , ибо утрата или повреждение телесной оболочки в кою заключены безмерно великие Дух и Воля Истинного гения могут повлечь за собой необратимые последствия и для заключенного в ней совершенного разума . А поскольку безвременная утрата истинного гения на определенных этапах мирового развития может нанести существенный ущерб самому существованию современного пространственно-временного континуума и даже лишить его целостности , вышеозначенный гений во многих случаях бывает вынужден мириться…

    Что там дале Чарза гундосил Филя уже не слушал , а в телегу залез и на соломку повалился .



    Когда мерин сызнова по дороге копытами затопотал , а избушка за деревьями с глаз сгинула , около телеги невесть откуда и Див-зверь обьявился . Филя на Дива глянул пристально , а потом в мешок дорожный руку запустил , каравай хлеба оттуда вытянул , да Диву протянул :

    -- На-ко вот – угостись маленько . Да и не обессудь уж – выпить у нас с собой нет ничего , а кашу варить некогда – и так мы задержались крепко .

    -- К употреблению алкогольных напитков я не имею природных склонностей , а вот за хлебушек благодарен вам премного . – ответствовал Див и каравай принял .

    -- Злыдень он – Чарза-то твой . – обернулся с козел Соловей . – Мне вона едва руку не отьел , да и с тобой таково содеял , что ты вроде как и говорить-то не по нашему начал . Едино слово – злыдень .

    -- Дак это… не в обиде я на него… Ну , прощевайте , значит .

    -- Покедова . – кивнул с козел Соловей , а Филя не подымаясь с соломки рукой на прощанье махнул .

    И Чарза в мешке заворочался да забурчал что-то , однако не слушал его никто .



                *        *        *

 

    Жилье Колдоумово хитро огорожено было .

    Прямо поперек дороги ворота здоровенные стояли – тяжелые , дубовые , железом окованные . А от ворот веревочка по тонким колышкам перекинута была и веревочка сия вкруг всего именья Колдоумова обегала и в обрат , к воротам же , возверталась .

    Вроде бы и так себе была веревочка – простенькая , льняная , пальца не толще – однако же всяк от мала до велика в Булдыжье знал , что легче стену твердокаменную лбом прошибить , нежели через веревочку эту переправиться .

   И далеко, аж за пределы булдыжские, разнеслась история про то , как единожды немалая орава степняков бродячих на жилье Колдоумово наехала – скарбом волховинским поживиться восхотела. В ворота на дороге степняки ломиться не стали , а над веревочкой посмеялись только , да и прямо через нее к подворью сунулись . Так через миг единый от половины оравы только того и осталось , что куча сапог обгорелых , а вторая половина успела обратно в степь утечь и унести с собой весть о могучих чарах охранных жилья волховинского .

    С той-то поры и вся степь кочевая , Диким Полем именуемая , Колдоума зауважала очень .

    И с тех же пор булдыжцы степнякам прозванье дали – называли их спервоначалу «печеными ногами» , а потом и попросту «печеногами» иль «печенегами» - от тех , значит , сапог обгорелых , что после набега на Колдоума остались .



    Едва Филя с Соловьем телегу к воротам приправили , как те сами собой распахнулись и путников пропустили беспрепятственно , а опосля того , как телега проехала сами же собой и затворились плотно . И ни у ворот , ни во всем дворе широком не было никого окромя котищи здоровенного полосатой масти , что на крылечке лежал и бок на солнышке грел .
Филя этакому обороту сначала подивился малость , а потом и дивиться перестал – где же еще и чудесам водиться коль не на Колдоумовом подворье ?

    Ну а Соловей , кажись , и не дивился ничему вовсе , а спокойнехонько через ворота проехал , телегу к коновязи подправил и с козел соскочивши мерина привязывать начал .
Филя , двор пустой огладевши и сообразивши , что встречать-привечать их вроде как никто и не собирается , кликнул громко :

    -- Эй , есть ли тутова кто живой-то ?!

    -- Есть , добрый молодец . Есть тут у нас и живые , есть и неживые , а есть и такие, что ни так ни сяк . А вот только зачем так орать-то ? – раздалось тихонько около самого уха Филиного .

    Оборотился Филя , ан глядь – за плечом его старик стоит – росту высокого , сам жилистый , худой да прямой как палка , Рубаха на нем белая с опояской красной , порты тож белые , а сапоги сафьяну тонкого – чернее ночи . Волосы стариковы от седины пегие ниже плеч опущены и по высокому лбу тесьмой льняной схвачены , а борода волосок к волоску расчесанная до пояса висит . Нос у старика крючком , брови лохматы,   а глаза пронзительные – будто шилья острые , и цвету какого – не разберешь . То ли синие они как небо вечернее , то ли серые как день пасмурный , то ли вовсе черные как колодезь ночной порой… Тут уж и гадать не надобно – сам Колдоум гостей привечать припожаловал .

    Поклонился тут Филя поясно , как Алтуфья учила , да и молвил :

    -- Здрав буди , господин-хозяин , волховин и Ахри… Орхи..

    -- Не чинись и язык не коверкай словами несвычными . – оборвал его Колдоум . – Зови меня таково , как проще тебе , а еще лучше того – Радуваном именуй – таково-то меня от рожденья нарекли . За здравицу спасибо тебе – и вам обоим тож здоровья желаю, ну а теперя подите-ка в терем . С дороги передохнуть да перекусить надобно – обычай такой . Да и разговоры за столом складнее вяжутся , а я чаю , что разговор у нас будет-таки – не на блины же с пирогами вы ко мне припожаловали... Не ездют ко мне на блины-то… А мерина так оставьте – есть кому обиходить его .

    С теми словами Колдоум слегка рукой отмахнул и дверь в терем распахнулась приветливо .       

    -- Спасибо тебе , Радуван , за почет да за гостеприимство . – ответствовал Филя – А я тебе поклоны привез от Дубодыра-старинушки да от няньки своей Алтуфьи . – и сызнова Колдоуму в пояс поклонился .

    -- За поклоны сии благодарен вельми . – улыбнулся Колдоум – От хороших людей добрую весточку получить завсегда приятно… Ну а вы подите-ка в горницу-то , подите . Только мешок с Чарзой прихватите да в сенях на крюк повесьте – я с ним чуток опосля разберусь-потолкую .

    -- А откуль знашь , что Чарзу мы тебе привезли ? – подивился Соловей .

    -- Не спрашивай у мудрого откуда мудрость его , как не спрашивай скорбящего откуда скорби его , ибо в знаньи великом великие же скорби заключены . – ответствовал Колдоум хоть и непонятно совсем , однако весьма веско и назидательно .

    Жилье Колдоумово любому другому жилью не чета . Хоть стены у него такие же как везде – бревенчатые , и окошки как у всех – неведикие , да зато по тем стенам да около тех окошек чего только и нет ! Тут тебе и травы с корешками поразвешены , и чучела звериные да птичьи , и картины-парсуны всякие-разные , и знаки непонятные на дощечках да холстине малеванные . Ну а сундуков , шкатулок , ларцов , ларчиков да мешков с мешочками – так и вовсе немеряно . Таково-то и в сенях , и в горнице было , а что уж в клетях да кладовках за толстыми дверьми с железными засовами содержалось – то и уму непостижимо .

    Филя , как то богатырю да княжему дружиннику должно было , по терему Колдоумову степенно да чинно вышагивал – головой посторонь не вертел , хоть и распирало его любопытство великое . А вот Соловей – тот не таясь головой вертел да глазами хлопал . И не молчал при этом :

    -- Ай , глянь , ларец-то какой чудной – ить точно кружево на нем , а не дерево резное!.. А филин-то , филин – как живой ить филин-то… А корешок ! Ну и корешок – точь в точь человечек махонький !..

    Колдоум за ними следом шел да в бороду ухмылялся .

    В горнице светлой около стола широкого отрок лет пятнадцати суетился – угощенье собирал .

    -- У меня здесь без чинов да местничества . – молвил Колдоум на хозяйское место в красном углу устраиваясь . – Так что садитесь туда , куда глаз ляжет и со стола сами берите то , что душе потребно без стесненья всякого .

    Долго ли , коротко ли трапеза длилась , однако когда насытились маленько и уж третью чару опростали приметил вдруг Филя , что отрок , который на стол собирал , хоть и ест-пьет с ними за одним столом и вроде как на равных со всеми , однако же на лавку не присел даже – все время около стола на ногах простоял .

    -- А чего это отрок-то у тебя стоя пишшию потребляет ? – вопросил он у Колдоума – Клятва-зарок у него какая на этот счет дадена , аль это ты епитимью на него такую наложил за грех какой ?

    -- А-а-а ! – отмахнулся Колдоум – Сам виноват . Выученик это мой . Умен он не по годам прямо – этого у него не отымешь , да только молод ишо . А от молодости тороплив и нетерпелив весьма . Все-то сразу ему надобно , все-топоскорее узнать да испробовать хочется… Я тут , было дело , намедни отлучился из дому ненадолго , так он, торопыга , тайком от меня в книге чародейской заклятье вычитал – и давай ворожить. Захотелось ему , вишь , на заморскую птицу-стравуса поглядеть . Не видал , вишь , никогда ее… Ну и наворожил на свою задницу… Те перья кучерявые , что на этой самой заднице у него после ворожбы произросли , я повыдергивал – через то он пока и сидеть не может , а что вот с этой штуковиной делать да куда ее приспособить – ума не приложу .

    Со словами этими Колдоум в сторону дальнего угла горницы кивнул , а там , в углу-то , яйцо здоровенное величиной едва не в полроста человечьего прислоненным стояло . Красивое яйцо-то – белое с серебром в прожилках розовых . А из яйца вверх прямо ноги торчали в лапти с онучами обутые .

    Филя от зрелища экого едва не поперхнулся :

    -- Эк!.. Радуван!.. А лапти-то !..
-- Чего лапти ? – переспросил Колдоум – А-а-а , лапти-то… так ведь и я тож ума не приложу : -- чего это лапти , а не сапоги…

    -- Так ведь в лаптях-то ноги . – пояснил Филя . – Ну а коли в лаптях ноги , то в яйце-то , стало быть…

    -- Да нет там никого . – отмахнулся Колдоум – Проверял я . Все яйцо целиком – сплошь единый камень-мрамор . И ноги тож из того же мрамору содеяны . Одна и забота теперь – куда приспособить штуку экую . Оно и изничтожить жалко – мрамор все-таки , и в хозяйстве приткнуть некуда…

    Тут Соловей на лавке заерзал-завозился :

    -- Мне бы это… До ветру бы мне… А заедино и Чарзе бы калачика отнесть , а то висит он там , в сенцах , один-одинешенек , не кормлен и не поен . Он хоть и Чарза , хоть и прощелыга забродная , а все человек – жалко его .

    Филя жалостливостью Соловьевой весьма удивлен был , а Колдоум чему-то своему в бороду усмехнулся да молвил :

    -- Ну поди , поди – подкорми болезного .

    Минуты не прошло , как за Соловьем дверь затворилась , а из сеней вдруг гром да треск великие заслышались , а за ними и вопль истошный :

    -- Ой , не на-а-ать !!! Ой , спасите-помогите !!! Ой , убивают мя-а-а !!! Филя-а-а !!!

    По голосу – так Соловей вопил-то .

    Опасаясь , как бы Чарза новой какой каверзы Соловью не сотворил , Филя из-за стола подхватился и стремглав в сени вылетел .

    Глядь – а мешок с Чарзой на месте висит .

    Соловей же по сеням бегает , вопит истошно , а вослед за ним дубина толстая летает да колотит бедного куда ни попадя . И как помочь бедолаге , как из беды его выручить – неведомо , потому как за дубинку не держится никто , а стал быть и сразиться не с кем .
Растерялся Филя совсем , да на ту пору Колдоум не особо поторапливаясь в сени припожаловал . Буркнул волховин слово неясное – дубина от Соловья отстала , в ларец около стены нырнула и крышку за собой захлопнула .

    Соловей тутова на пол сел , да слезу пустил :

    -- Ой горе мне горемышному , ой горе-горюшко ! Я ить што… я ить посмотреть токо заглянул… А оеа как выскочит !.. Как начнет дубасить !.. И за что же мне , горемыке , горе-злосчастье этакое-е-е?..

    -- А за рукосуйство . – резонно подметил Колдоум – Это ты в ларец с палкой-самобилкой сунулся , а она от воров да от рукосуев всяческих – первейшее средство… Свезло тебе ишо , что на палку-то нарвался . А то ведь у меня в хозяйстве и петля-самодавка где-то была , и топор-саморуб где-то имеется , да и посурьезней чего тож сыскаться может… Вот только запамятовал я – куда и распихал-то все это… Руки вот не дойдут все никак до того , чтоб в хозяйстве порядок навесть , да и староват я нонеча стал – память не та уже…

    -- Заслышавши про петлю-самодавку да топор-саморуб Соловей рот раскрыл и с лица побелел , а Колдоум дале баял :

    -- Ну ин ладно : -- коль жив остался – так оно и не беда , а вперед наука . Пошли-ка , давай , за стол обратно . 

    Соловей с кряхтеньем великим , с охами да вздохами с полу поднялся и места ушибленные потираючи вослед за Филей с Колдоумом поплелся .

    А вослед ему из мешка , что на крюке висел , Чарза подхихикивал да глазом в дырочку посверкивал – чужому горю радовался .

 

    Как ни неловко было Филе с Колдоумом опосля того конфуза , который с Соловьем приключился , о деле разговаривать – говорить пришлось все-таки .

    Противу всех ожиданий Колдоум над рассказом об Одихмантии и Слове богатырском потешаться не стал , а наоборот совсем – посерьезнел даже :

    -- Значит , говоришь , высмеял тебя Силуян-Дубодыр ? А и правильно сделал , что высмеял . Словами – богатырские они там или нет – что во хмелю , что тверезому , попусту кидаться не след . Неровен час до того докидаешься , что будешь вон – как выученик мой – с перьями в заднице щеголять аль и того похуже… Ну а то , что Силуян ко мне тебя послал – так оно вдвойне правильно . Мудр старик . Мудр не тою мудростью , что из книг да свитков почерпнута , а той , что от рожденья дается . Ему бы философом да книгочеем стать – далеко шагнул бы , однако другую стезю он избрал . Звон булатный да ветер вольный милей ему шуршанья книжного… Ох , ладно… Заболтался с по-стариковски…

    Отхлебнул Колдоум малую толику медку из чары своей да и дале говорил :

    -- Затея твоя с Одихмантием этим – она и впрямь смешной да пустяшной кажется. Да только вот послушай-ка , какую я тебе байку расскажу… И ты слушай ! – сверкнул волховин строгим зраком на ученика своего , который по своей какой-то надобности из горницы умыкнуться наладился .

    -- Так вот , значит , слушай : -- продолжил Колдоум – Росло , стало быть , в лесу дерево и на дереве том семена в один прекрасный день вызрели . Ветер те семена по белу свету разнес , а одно семечко к лапке птичьей прилипло , когда та птичка на дерево передохнуть села . Так вот , это семечко вместе с птичкой полетало-полетало , а опосля от лапки отлепилось да на землю пало . А упвши и проросло вскорости .

    Прошло с того времени лет этак двести и изросло из того семечка дерево высокое да могучее . Великан , а не дерево . Однако же и великана малой силой одолеть возможно – приползди к тому дереву черви малые и начали корни подьедать-подтачивать . Засохло от этого дерево огромадное , прохудилось , а ишо несколько годков простоявши и вовсе отрухлявело .

    На ту пору как раз обьявился на свете полководец великий , воитель удачливый . И неважно как звали его да чьего он был роду-племени , а важно то , что повоевавши изрядно и превеликое множество народов покорив , собрал он под свои знамена воинство великое , доселе невиданное , и порешил он с тем воинством не токмо что царство какое , а весь белый свет покорить-завоевать .

    И покорил бы – сил да таланту на то хватало , да проходило однажды сие воинство великое мимо дерева того засохшего и полководец великий тож со своим войском шел . И на ту пору случилось вдруг ветерку дунуть тихонечко . Дунул , значит , ветерок этот , подтолкнул дерево немного совсем – а тому только того и не доставало , чтоб упасть-рухнуть – подгнило оно совсем. Рухнуло вниз дерево трухлявое , да и задавило насмерть полководца великого – с тем и поход на завоеванье мира кончился .

    Нет , воинство-то великое не делось никуда , да только силой его грозной править уж некому было . Остались и военачальники у войска того , да только уж без власти верховной каждый из них себя главным мнил, а потому переругались-переспорили они промеж собой , а потом по уделам разбрелись и войско свое по частям за собой развели – кто сколь смог – тот столь и увел .

    Вскорости бывшие военачальники уже и усобицы промеж собой затеяли , а мир так незавоеванным и остался – некому его завоевывать стало .

    Вот и вся моя байка . Уразумел – что к чему ?             

    -- Не-а ! – мотнул головой Филя .

    -- А ты ? – спросил Колдоум ученика своего .

    Тот на вопрос наставника мину куда как умную скроил , очи горе воздел , да и не ответил ничего .

    --  Эх , ма-а-а . – вздохнул Колдоум досадливо . – А ты вот подумай , что семечко-то , из которого дерево произросло , могло и в другое место упасть , могло и не прорасти вовсе , да и та же птичка склюнуть его запросто могла . Или черви могли не приползти , или ветерок мог чуть раньше или чуть позже повеять , или войско могло другой дорогой пойти , или конь под воителем спотыкнуться мог , да и мало ли еще чего… И остался бы жив-здоров воитель великий , и воинство свое далее повел бы , и мир бы завоевал , а коль и не завоевал бы даже , то все едино дел бы таких наворочал , что все в мире опосля того по-другому пошло бы… Видишь теперь – от какой малости судьбы мировые зависеть могут и на каком сору само древо мира произрастает…

    А ведь я все это еще простенько рассказал-то . На самом деле все еще куда как запутанней . Начать хоть с того , что воитель сей должен был родиться в такое время , чтоб сама История Мировая дозволила ему войско собрать и во главе его стать , а ведь и родители полководца сего могли разминуться в жизни и не встретить друг дружку , да и сам он мог в такой дали дальней на краю земли уродиться , что и ведать бы не ведал о том , что на свете и другие какие земли есть – так и прожил бы там до конца своих дней в безвестности… Да чего уж там об одном человеке говорить , коли и весь наш мир с одного-единственного СЛОВА начался . А кому и откуда знать , что это самое СЛОВО в шутку или же по ошибке обронено не было…

    Филя попробовал было над словами Колдоумовыми поразмыслить чуток , да только головой тряхнул :

    -- Не-е . Мнится мне , что дедко Силуян правильно содеял-то , что в философы не подался . С палицей да копьем оно и попроще , да и для здоровья куда как пользительней будет , чем этакие-то мыслишки в башке перекатывать… Я чаю , что вон тот же Чарза Дарвин тож так вот мудрствовал-мудрствовал до поры до времени , да и понес в конце концов сущую околесицу… Ты уж , Радуван , будь так добр , - избавь меня от работенки этакой и попросту подскажи как бы это поскорее да половчее Слово свое богатырское сполнить и Одихмантия того отыскать . А уж думки всякие ты сам думай – мне оно несвычно как-то .

    -- Эх , ма-а ! – сызнова вздохнул Колдоум – Я ведь всеми моими разговорами только того и хотел сказать , что круги от камушка в воду брошенного ох как далеко расходятся и даже у самого дальнего берега воду всколыхнуть могут . Вот так же и с Одихмантием этим может получиться… а может и не получиться . Может и прав Дубодыр –  баловство вы затеяли… Ну ин ладно… -- и уже к ученику своему оборотясь вопросил : -- Слышь , а антропогенозный путеуказатель мы ведь вроде как отладили с тобой ?

    -- Отладили . – кивнул ученик .

    -- Ну так вот и волоки его сюды .

    Ученик скорехонько в сени выскочил и почти тотчас же вернулся оттуда с клубком шерстяным в руке .

    --  Вот . – Колдоум клубок у ученика своего перенял и тут же Филе в руки сунул . – Поедешь с этой штуковиной в Булдовежскую пущу и бабу Ягу там сыщешь . Она тебе этот клубок-путеуказчик на нужный след направит , а там того только и знай , что топай за ним – авось и сыщешь кого тебе надобно .

    -- Слышь , Радуван , а сам-то ты не можешь ли куда надобно его направить ? А то ведь Булдовежье – свет не ближний – чего туда мотаться-то попусту ?

    -- Не могу . – ответствовал Колдоум . – Вот починить да наладить его , коль разладится – это могу , а на след его нашептать-направить – это нет . Потому как не мой он , а бабы Яги . А магикомеханические антропогенозные путеуказатели , чтоб ты знал , настроены на строго индивидуальные голосовые модуляции .

    -- Чего ?! – распахнул рот Филя .

    -- Да я говорю , что только лишь ее , бабу Ягу , этот клубочек слушаться будет и никого боле . И меня не послушает .

    -- А-а-а ! – протянул Филя – А то я уж и испужался малость – больно ты что-то на Чарзу Дарвина разговором походить начал .

    -- Эх-х-хе ! – в который уж раз вздохнул Колдоум .



    Поутру Филя с Соловье в обратный путь снаряжались .

    Когда к отьезду уж все готово было , из терема на двор Колдоум вышел , а следом за ним и ученик его с мешком немалых размеров на руках . Ученик мешок на телегу взгромоздил и встал посторонь , а Колдоум к Филе с Соловьем подошел да таково молвил :

    -- Здесь , в мешке-то , - харчишки вам на дорогу . И не беда , что свой припас имеется , -- перебил он готового возразить Филю – В дороге харч лишним не бывает… Ну а ишо вот…

    С теми словами волховин в кишене поковырялся и вынул оттуда дудку чудную да мешочек кожаный с перевязкой крепкой . Дудку он Соловью протянул :

    -- Прими . Это тебе в подарок от меня . Наслышан я о талантах-то твоих , наслышан… А дудка эта не наша – грецкая . Сказывают , что ихний главный сатир , а по нашему верховный лесовин по прозванью Пан на этой самой дудке игрывал , а уж он-то, как я слыхивал , мастак великий . А сработана эта дудка из зуба слоновьего да из заморского дерева – кедра ливанского . И глас у нее чудный . По ихнему , по грецки , Флейтой эта дудка именуется , а коли по нашему – та же свирель . Бери ее , играй , себя тешь да людей радуй .

    Соловей дудку принял , глянул на Колдоума странным каким-то взглядом , да в пояс ему поклонился . А когда разогнулся он – увидал Филя слезу на глазах разбойничьих .

    Не стыдясь нисколь Соловей слезу рукавом утер и голосом осипшим молвил :

    -- Спасибо тебе , дедко Радуван . Мне ить это… мне ить за всю жизнь , почитай , никто и не дарил ничего – все отбирать да воровать приходилось… А ты вот… Добрый ты… И отдарить-то тебя мне нечем , и благодарить не знаю как .

    -- Спасибо твое сердешное – то ли не благодарность . – Улыбнулся Колдоум . – А коль сыграешь мне как-нибудь при случае на флейте этой – вот и отдарок будет… А вот о доброте моей ты уж , будь и сам так добр , не говори никому . Я ведь как и любой человек – кому добр , а кому и грозен .

    С тем ведун к Филе оборотился и мешочек ему протянул :     

    -- А это тебе вот . На случай даю . Когда беда к тебе нагрянет да прижмет так , что и деваться уж некуда – помирать только , ты мешочек развяжи и будет тебе выручка . А до той поры – гляди не развязывай . А особливо стерегись просто так любопытствовать – в таковом-то разе не только выручки не дождешься – беды не оберешься …  Ну а теперь , как говорится , прощанье длить – печали множить . Так что прощевайте и скатертью дорога .

    Тут Колдоум отступил на шаг и поклонился Филе с Соловьем поясно , а разогнувшись усмехнулся хитро :

    -- Этот поклон на себя не принимайте – молоды вы ишо , чтоб старики-то вам таково кланялись . Свезите сей поклон Силуяну с Алтуфьей вместе с приветом моим сердешным .

    С тем повернулся Колдоум и не оглядываясь в терем ушел .

    -- Эх , хороший дедко . – вздохнул вслед Колдоуму Соловей . – Я тут , было дело , подумывать уж начал , что раздосадовал он на меня за то , что в ларец от него впотай сунулся , да палку-самобилку выпустил , а он вона – и не обиделся вовсе , да ишо и свирелькой чудной одарил…

    Тут Филя почуял вдруг , что кто-то за рукав его тихонько дергает . Оглянулся – а там ученик Колдоумов стоит и взглядом каким-то просительным и даже виноватым вроде смотрит .

    -- Ты чего ? – спросил Филя .

    -- Да я… Да ничего . А вы ведь все едино в Булдовежье к бабе Яге ехать наладитесь ?

    -- Ну .

    -- Дак ведь это… Дак ведь баба Яга-то – она тетка моя родная .

    -- Да ну ?! – подивился Филя

    -- Ага . – кивнул ученик . – Я ведь это через нее к Колдоуму в ученичество-то и попал . Дак вы это… Вы ей поклон от меня свезите , ладно ?  Таково и скажите : - кланяется , мол , вам племянничек ваш Букобор и здоровья с долгими летами желает . А еще вот – гостинчик ей свезите .

    С теми словами вытащил Букобор из-за пазухи мешочек холщовый и тихо , шепотом почти , пояснил :

    -- Фрукты здеся . Заморские . Финики называются . Страсть как любит она сласти-то заморские . А я вот взял , да и впотай от Колдоума начародействовал . Да ишо это… - тут ученик покраснел так , что уши головешками зарделись – Вы уж не сказывайте ей ничего про птицу-стравуса-то , ладно ? Ну про яйцо да про перья эти… неловко оно мне…

    -- Ладно . – усмехнулся Филя – Сделаем как просишь… только вот не окочурится ли, часом , тетка твоя от фруктов чародейских ? Вдруг как с тем стравусом получится ?

    -- Не-е ! – расплылся в улыбке Букобор . – Я ить и сам толику этих фиников  сьел . На себе проверил . Сладкие они .

    -- Будь по твоему ! – хлопнул Филя по плечу ученика Колдоумова и на телегу вскарабкался – Исполним все как просишь , а покудова – прощевай .

    -- Скатертью дорога . – махнул рукой Букобор , Колдоуму подражая , и ворота подворья распахнулись настежь .