Any questions?

Он был очень хорошим мальчиком. Он закончил университет, не стал врачом, как когда-то мечтал, но в химии и лекарствах разбирался. Ему так это нравилось, у него так замечательно это получалось, что он не хотел с этим расставаться: расставаться с университетом, с процессом обучения, с химией и технологией. Он поступил в аспирантуру и начал преподавать в медучилище. Ну пока не начал. Пока был просто его первый урок. Ему доверили две группы, и он был настоящим преподавателем не чего-нибудь, а "технологии лекарственных средств". По документом он уже точно был таким преподавателем, самым солидным. А в жизни он был молодым человеком, которому предстояло войти в класс, где его ждут тридцать молодых девушек (это же надо подумать, тридцать девушек, половина из которых весьма симпатичные, ждут только его). Но он не должен, не может, не имеет права на них смотреть как на девушек, не может никому из них говорить комплименты и куда-то приглашать и вообще не может применять с ними ни одну из наук страсти нежной, которую он уже освоил в университет. Парадокс, с этими молоденькими и симпатичными девушками он должен говорить о технологии лекарственных средств. Из чего состоят эти самые лекарства, как они действуют, как производятся, фармакологические свойства отдельных элементов и их сочетаний, и как-то плавно привести их к состоянию, чтобы они сами научились в этом разбираться и могли сообразить, как дорогущее импортное лекарство можно заменить не дорогим российским с теми же самыми компонентами. Но это для тех, кто хотел учиться. А они хотели его, хотели, чтобы он приводил их не к знаниям, а к ЗАГСу.

Он вошел в класс. Он знал, что они будут молодые, и что их будет много, но не настолько. Свое представление он отрепетировал заранее, а потом как в американских фильмах спросил, есть ли вопросы. Ну такой современный, демократичный преподаватель, знаете ли "any questions". И вопроса посыпались. Их же много, им не страшно и не стыдно.
- А вы женаты? А сколько Вам лет? А Вы в Ташкенте живете?

До этого он думал, что хорошая девушка должна быть очень скромной. Они и скромные, когда по одной, а все вместе в классе они задают такие вопросы.
Он не нашел ничего лучше чем сказать, что на такие вопросы он не отвечает. Вроде как его разозлил такой неформальный подход, но на самом деле его удивил и порадовал такой интерес к себе. Он сделал вывод, что он может нравиться очень большому количеству женщин, почти всем женщинам, что ему просто достаточно поманить. Он никого не манил из этой группы, но точно знал, что может. Он продержался в училище только год. Нужно было заниматься реальными вещами, работать, он не мог себе надолго позволить такую роскошь как преподавание и аспирантура. Но появилась у него с того года такая эмоция, такое стремление "не прогадать". Каждый раз, когда он встречал девушку, которая ему нравилась внешне. и общаться с ней было приятно, и вроде даже эмоции он к ней чувствовал сильные, но вот это чувство, что у него такой огромный выбор, что он может быть с любой девушкой, что он может встретить лучше и что тогда, никак не давало ему сделать этот самый выбор. Свой мужской и окончательный выбор.

Конечно, он долго не женился. Это случилось с ним максимально поздно, в тридцать лет, и то потому что этого уже требовал статус. Он восточный мужчина, поэтому в скольких бы странах он ни побывал, на скольких бы языках он ни говорил, в скольких бы самых свободных и открытых городах мира он ни жил, и со сколькими бы женщинами не встречался, жениться он должен был на хорошей и правильной узбекской девушке, что он и сделал.

Но та эмоция, которую он помнил еще со времен своего первого занятия, то слегка уловимое в реальной жизни полной работы и заботы о семье и детях, чувство, та перманентная мысль, что женщин много, и они ждут его, время от времени просыпается в нем. И как ни ужасно, а может просто интересно, это осознавать, но у каждого мужчины есть такой день и такая своя аудитория, когда он понимает, что у него есть выбор, и что окончательно он этот выбор сделать не может и никогда не сможет. Но что уж совершенно парадоксально, и что напрочь лишает нас шанса стать единственной для выбранного нами мужчины, так это то, что если кому-то из нас и посчастливится встретить того, у кого в жизни не было такого дня, кто не осознал богатство выбора и свои возможности в нем, так нам сразу с таким не интересно, он нам сразу не нравится, с ним скучно и пусто. Можно пытаться, уговаривать себя всеми способами, что мне так повезло, такой мужчина для жизни хороший, можно даже себя уговорить, но в душе далеко- далеко останется вечное стремление к тому молодому, красивому, перспективному, обаятельному преподавателю, который рассказывал что-то про технологию лекарственных средств, это про то, из каких веществ состоят лекарства, и как они действуют на организм, в которого были влюблены все девочки в группе.

Мы много говорили с ним о России и Узбекистане, о том, как было и стало, что будет или может быть, о том, что я думаю об узбекских мужчинах, и что он думает о русских женщинах.
- Наверное, все девушки в Узбекистане делятся на два типа: с кем можно поговорить и с кем можно спать, причем первых гораздо больше из-за строгости нравов? - спросила я.
Он подумал пару секунд и сказал:
- Да, делятся на два типа, только немного другие: с кем можно и говорить и спать, и с кем невозможно ни спать, ни поговорить.
Вот так. Восточный парадокс.