Обкуренные

    Во времена моего детства,  народ курил в основном махорку, а кто мог себе позволить купить готовые папиросы, то «Беломорканал»  или «Север».
     Дедушка мой  сажал табак, и изготавливал из него  махорку.
   А когда  наступало время созревания табака,   он срубал его обрезком косы,  и  развешивал сушиться на чердаке.
   А я с нетерпением ждал и «гонял» за ним,  часто спрашивая: - Дед, ну когда же  ты будешь рубить табак.
   Занятие это, рубить табак,  было для меня  мальца интересное.
   Потому, что  когда дедушка рубил его, то в  воздухе стоял такой аромат табака, что от него даже кружилась голова,  и хотелось постоянно чихать, что я и делал, нарочито громко и  весело.
   Иногда дедушка давал и мне  поработать острым  пестиком, изготовленным местными кузнецами  из шкворня тракторной гусеницы,  порубить табак в ступе,которой служила  обыкновенная гильза  цилиндра от  трактора, установленная на  фанерку или  липовую доску.    
  Однако за процессом он все - таки следил, что бы табак получился не слишком  мелким, а таким, как надо, что мог определить только он сам. 
   А вот, когда работа была закончена и свежий табачок, такой  ароматный  и приятно щекотавший  нос, был расфасован в приготовленные мешочки, то дедушка,   чтобы  оценить его качество, иногда позволял мне,  скрутить ему  «самокрутку»,  или  «козью ножку»,   правда при его    подсказках.
    И тогда я брал сложенную в несколько слоев  стопку из газетного листа,  которая была заранее дедушкой приготовлена, и которую он всегда  носил в кармане  брюк или пиджака, по размеру, как раз такую, что бы из оторванного листа получилась  самокрутка.
   Отрывал один листочек от стопки,  и начинал его скручивать в трубочку, так, как это делал дедушка.
   А именно два указательных пальца обеих рук располагались сверху листочка, а снизу два больших пальца.
  При этом предварительно насыпав равномерно полоску табака на край этого листочка.
  А когда трубочка под моими  неумелыми   и юными пальцами,  все - таки  с грехом  пополам получалась, то я, послюнявив края  листочка, приклеивал его, и    отдавал дедушке.
   Он же не спеша доставал из кармана широких брюк «галифе» в которых он пришел с фронта,  коробок со спичками, и медленно, явно с удовольствием прикуривал  новоиспеченную самокрутку.
   По избе,   тут же  расплывался   сизый дымок, который было видно по причине того, что изба была светлая,  в  шесть окон, и в  окна целый день   светило солнышко, переходя из одного окошка в другое.
  Дымок  плыл по воздуху не спеша, плавно,  словно разглядывая окружающих и  облизывая их носы, и прячась в одежды.   А затем дальше, туда к печи, или к двери, где была тяга, или сквознячок, и постепенно очень медленно исчезал, насытив   своим настойчивым  духом  и ароматом весь воздух в избе, а заодно и  присутствующих  людей,  их волосы, и одежду,  в которой надолго оставался  узнаваем.

   А  иногда дедушка давал и  мне курнуть самокрутку,  под его  строгим контролем, правда один разок, и  не в себя.
  И тут же выхватывал самокрутку, говоря при этом: - Ну - будя!
  Но, как известно запретный плод сладок.
   И вот однажды,  мы с соседским мальчишкой, моим сверстником, а было нам лет по пять, сговорились "свиснуть" у своих отцов папиросы, что бы попробовать курнуть, по настоящему, т.е.  в себя.
   И  что бы нас  взрослые не заметили и не отодрали за уши, пошли за  дом, туда, где были совхозные парники.
   Там лежала на боку огромная бочка, совсем занесенная снегом.
   Мы прокопали руками в снегу в нее вход, залезли  туда, и  что бы дым ни выходил наружу, и  таким образом нас не выдал,  завалили изнутри обратно выход снегом.
  Достав спички, и прикурив свои папиросы, мы начали, перхая, и   кашляя пытаться затягиваться дымом в себя.
   Из этого мало, что получалось. 
   Но подбадривая друг друга словами, что мы не мужики что – ли,  накурились до такого состояния, что закружилась голова, и  нас обоих вырвало,  а  впоследствии мы потеряли сознание.
   Нашли нас отцы, по следам на снегу, которые привели  их к бочке, когда уже  совсем стемнело, а нас не оказалось дома.
   И когда   они отгребли снег и  вход, и достали нас за шиворот оттуда, то мы, по словам моего отца, были  уже без  чувств, и лица наши были совсем зеленого цвета.
  К тому - же еще и облеванные.
  Представляете себе картину, - да?
  И, как рассказывал позднее  мне  отец, в чувства нас приводили подручными средствами.
   А именно, растирали нам лицо снегом, и хлопая при этом по щекам.
   Этот метод надо сказать  сработал.
   Но  главная взбучка, предстояла на завтра, когда мы  отпоенные молоком пришли в чувство.
   Методы  воспитания того времени, надо сказать,  не отличались,   разнообразим.
   И само собственно воспитание проводилось посредством применения по мягким местам,   отцовского армейского широкого  ремня, который висел на  гвоздике на стене, на видном месте, напротив входной двери,  или мокрого вафельного полотенца, скрученного жгутом вдвое, и который  в руках матери, был  хорошим "воспитателем".
  Очень доходчиво, я вам скажу!
   
    А  самое главное, результативно.
    Тогда ведь еще не было  ювенальной юстиции, и слов то таких не знали, и это хорошо, на мой взгляд. 
    А сейчас современные оболтусы, такое порою вытворяют, а тронуть ни смей.   
    Иначе  отнимут и заберут на казенное воспитание.
    Где они окончательно выйдут из - под контроля, и перейдут в разряд неуправляемых.
  И тому у меня есть подтверждение. 
  В том селе где я родился, и куда  я приезжаю летом на дачу, имеется  интернат, именно для таких детей.
  Что они там вытворяют лучше не  говорить.
   Хотя это моя точка зрения.
  Так вот, после этого опыта, мне почему - то на протяжении всей моей жизни,   больше не хотелось браться за сигаретку.
   Может, так и было задумано провидением, что бы я прошел, через такое.
 И не  перешел в разряд курильщиков, которых сейчас  достаточное количество и без меня.
 Даже среди  молодых барышень, которым еще  предстоит рожать.
 О чем они думают, не знаю.
 Или они живут  по принципу:- Пей, кури, рожай уродов.
Этим  слоганом, помнится, были исписаны стены домов в лихие девяностые, но то время прошло, а манера поведения осталась.
Как говориться, дурной пример заразителен.

А.И.Копин
07.02.2013г.