Цена вопроса. Глава 15. Черно-белая

Встретившись в аэропорту, Микаил и Дени едва обменялись парой дежурных фраз. Как не старался Дени прочесть в глазах отца ответ на мучающий его вопрос, все было тщетно. Лицо Микаила было непроницаемо. Он, глубоко погрузившись в свои мысли, словно не замечал беспокойства сына.
Самолет уже набрал высоту, а отец все еще не проронил ни слова о прошедшей встрече. Дени знал, что тот бывает молчалив и сдержанно немногословен, но сейчас что-то напряженно-тревожное повисло между ними, повергая парня в недоумение. Поглядывая на отца, отрешено упершегося невидящим взглядом в мутное пятно иллюминатора, Дени так и не решился спросить, что ответил ему Сергей Иванович. Оставалось ждать.
Дома Микаил сразу закрылся в кабинете и не ответил даже Милане, когда та, не дождавшись, принесла ему ужин, который пришлось оставить на столике за дверью.
Вышел он к семье только на следующий день к обеду. Их семейная традиция - совместная воскресная трапеза всегда соблюдалась неукоснительно. Милана на этот день отпускала прислугу и готовила обед самостоятельно, вкладывая в него не только мастерство, на которое как идеальная чеченская жена и мать была способна, но и душу, и любовь, и преданность. Блюдо готовилось непременно по рецепту чеченской кухни.
Сегодня это был жижиган-чорпа, суп-гуляш, источающий нежнейшие ароматы мясного бульона, базилика, чеснока, других специй и всевозможной зелени, которая в изобилии всегда присутствовала на их столе.
При виде осунувшегося за ночь мужа Милана помрачнела, но, стараясь ничем не выдать обеспокоенности, молча поставила перед ним тарелку с едой. Расшалившиеся было дети притихли, и какое-то время был слышен только стук ложек. Микаил ел медленно, иногда поднимая глаза от тарелки, отрешенно смотрел то на самого младшего сына, семилетнего Альви, то на Дени. Он, обдумывая что-то и, казалось, мучительно решаясь сказать нечто важное, будто оценивал со стороны каждого. Видно было, что ему не просто. Молчание затягивалось, все больше нагнетая тревогу и напряжение.
Почувствовав на себе взгляд отца, Дени перестал жевать. Ему даже показалось, что он перестал и дышать. Он слышал только неровные удары своего сердца, и когда Эльбек, десятилетний братишка, попросил передать ему хлеб, никак не отреагировал.
- Дени, - Милана мягко тронула сына за рукав рубашки, - передай хлеб!
Дени взял в руки хлебницу, да так и замер. Внезапно Микаил, решительно отложив ложку в сторону и отодвинув пустую тарелку, заговорил:
- Вы – моя семья, поэтому хочу, чтобы все были в курсе, - в наступившей недоброй тишине его слова звучали неспешно и взвешенно. - Хочу известить вас, что намерен взять себе вторую жену.
Милана тихо охнула.
- Так! – тут же пресек он все возможные вопросы и возражения, - ни с кем обсуждать это не буду. Я принял решение, и оно останется неизменным!
Он замолчал. Слова оглушительной болью повисли в воздухе. Если бы прозвучал гром или даже взрыв, он не произвел бы и сотой доли того эффекта. Тишина представляла собой вакуум, пустоту. И заполняя ее, с грохотом выпала из рук Дени хлебница.
Вспыхнув, Милана вскочила из-за стола и стремглав выбежала из столовой.
В кухне она, закрыв лицо похолодевшими ладонями, в изнеможении припала к стене. Время скукожилось, словно высохшая виноградина, ужимая всю ее жизнь до одного этого страшного мгновения. Первое, что увидела, был большой нож для разделки мяса. Вот решение всех проблем! Рука из последних сил сжала широкую пластмассовую рукоятку. Пол покачнулся.
На грохот чего-то падающего, рассыпающегося, бьющегося уже бежали перепуганные дети. Микаил с трудом раздвинул столпившихся детей и склонился над женой.
Мертвенно бледная, с, казалось, навсегда закрытыми глазами, Милана лежала на полу. Силы покинули ее в тот момент, когда она пыталась убить себя. И теперь рука с ножом была беспомощно откинута в сторону.
- Что с мамой? – в расширившихся глазах Альви темнел ужас. – Она умерла?
- Нет, что ты, сынок, - настойчиво отодвигая его в сторону, как можно спокойней ответил Микаил, - она просто упала.
Он мягко разжал ее руку. Милана открыла глаза и мутно посмотрела вокруг, словно спрашивая:
«За что?»
Дени, не глядя на отца, молча помог тому поднять мать и отнести в спальню. Мальчики испуганно толпились за спиной Микаила.
- А теперь идите все к себе. Мне надо поговорить с мамой.
Дети, привыкшие подчиняться с первого слова, тихонько вышли.
- Мне незачем больше жить, - прекрасные глаза вспыхнули и снова потухли, в них была бесконечная черная боль. - Почему я дожила до этого страшного дня?
В лице не было ни кровинки, только тонко очерченные дугой темные брови живым блеском темнели на бледной коже. Даже теперь, в горе, она была необыкновенно хороша.
- Я никогда не брошу тебя, клянусь Аллахом, - Микаил склонился и поцеловал ее в холодный лоб.
– Милана, послушай меня, не смей никогда хвататься за нож! – ему хотелось припасть к ее рукам и просто выплакаться, но он не смел.
У него никогда не было права на слабость.
- Ты будешь по-прежнему желанной и любимой. Между нами ничего не изменится. У тебя и наших детей будет все, что захочешь, - он говорил сухими заготовленными, не раз прокрученными в голове, фразами.
«Па-пам!» – взорвалось в голове аккордом из "Метели" Свиридова, как бы ставя некую точку невозврата.
Это придало уверенности, сил, твердости.
- Я только об одном тебя прошу, уважай во мне мужчину и мое решение.
- Кто она? – помертвевшие губы слабо синели на бледном лице.
- Придет время, узнаешь. Я уже все решил.
Обессиленный, похожий на собственную тень, он, пошатываясь, вышел из спальни.
В столовой на фоне окна одиноко маячил силуэт Дени. Микаил понял, что тот давно ждет разговора, но только коротко бросил:
- Вызови врача матери и побудь с ней.
Он уже все за всех решил. Дени должен жениться на чеченской девушке. Такова его отцовская воля.
Он был уверен, что Дени получит невесту из знатного высокого рода, из рук самого Рамзана Кадырова. Кто, если не Дени, достоин лучшей чеченской невесты? И разве Рамзан сможет отказать Микаилу Ажаеву, служащему ему верой и правдой? То, что вера и правда измерялась в денежном эквиваленте, его не смущало.
На руку ему было и то, что Кадыров объявил про готовящийся новый закон о разрешении многоженства и призвал мужчин, не дожидаясь вступления его в силу, брать вторых и последующих жен. Его также не смущало, что принятие закона продиктовано невосполнимыми потерями мужского населения во время войны, и поэтому жениться следовало на чеченских девушках и женщинах. Микаил, истолковывая все в свою пользу, собирался устроить показательную свадьбу в пример остальным.
Он не только убедил себя, что тем самым исполнит великую миссию перед чеченским народом, но в душе еще и гордился своим решением.
Он думал всю ночь. Оставалось только объявить Дени.
Чтобы хоть немного успокоиться Микаил не придумал ничего лучшего, чем сыграть самому с собой партию в бильярд.
Он уже прицелился, чтобы разбить треугольник шаров, но, внезапно испытав сильную усталость, тяжело опустился на стоящий поблизости стул. То ли сытный обед расслаблял, то ли сказывалось напряжение бессонной ночи, только он почувствовал, что глаза его непроизвольно слипаются.
Благостное забвение, наполненное желанным образом, накатило, поглощая его всего, вызывая сладостные конвульсии и трепет в душе. Она была везде, проникала в него снова и снова звуком музыки и запахом обдавших его мимолетно духов, удивленным чистым взглядом невинных глаз, смущением, проснувшимся вдруг и захлестнувшим ее стыдом, которому он внял по-своему и сгорел… сгорел бесповоротно. Был ли это огонь ада, а она воплощением греха, искушением, теперь он ничего более не жаждал. Он готов был испить чашу страданий и блаженства, даже если для этого придется опуститься на самое дно пекла.
Сомнений больше не осталось. Он любит, любит до безумия, до остановки сердца, отчаянно и болезненно. И эта любовь ничего общего не имела с любовью к Милане. Милана была святым в его жизни, как мать, Родина, икона. Он всегда был ей должен и исполнял этот свой долг с честью мужчины.
Теперь же он чувствовал, что в крови происходит какая-то неподвластная ему реакция, взрывая его кровь, сознание, разъедающим ядом обжигая все внутренности.
Он просто не мог дальше жить без Софи.
О! Как он готов был ждать! Как он терпеливо будет ждать, когда эти глаза наполнятся мольбой и призывом любви. Шаг за шагом он будет осыпать свое сокровище ласками, украшая ее нежную кожу драгоценными камнями и золотом. Он сам будет готовить ей купели из молока и лепестков роз. И ждать! В мучениях и блаженстве ждать, когда этот нетронутый бутон сам раскроется только для него.
Стул покачнулся. Микаил почувствовал, что рука, до боли сжавшая кий, затекла. Наваждение исчезло. Зато с новой силой заклокотала кровь, рванула в голову, запульсировала в висках. Убить! Умереть! Но быть с ней!
Планы один другого диче, созревали в мозгу и требовали немедленного их воплощения. Он срочно должен что-то придумать. Срочно! Завтра же, пока этот крендель Горюнов не спрятал дочь. Микаил так глупо раскрылся перед ним.

Дени вот уже второй час не отходил от матери, держа ее безжизненную руку в своей. После укола вызванного врача она словно погрузилась в сон, тяжелый и безысходный. Изменить ничего было нельзя.
Над их семьей опустился мрак, и никогда уже не будет по-прежнему. Кто она такая, эта будущая жена отца? Чеченка? Но здесь, в их окружении, нет ни одной свободной женщины. Русская? Тогда как переживет это страшное унижение мама?
Почему отец ни слова не сказал о Софи? Как прошли переговоры с Горюновым? При воспоминании о ней сердце сжалось, заныло. В мыслях она была уже его женой, для этого не хватило всего лишь одной ночи, только одного шага. Она была так близко… Как он мог отступить? Надо немедленно вернуться в Петербург! Или он не джигит?..
Дени решил, что, как только состоится разговор с отцом, он сразу же отправится за Софией. Он будет не он, если вернется без своей жены!
- Как мама? Тебя сменить? – как нельзя кстати в спальню заглянул пятнадцатилетний Мурат.
Дени бегом бросился в свою комнату, схватил ноутбук и, едва дождавшись, когда тот загрузится, нажал на «написать письмо». Пальцы сами бешено стучали по клавиатуре в такт словно сорвавшемуся с цепи сердцу. Душа отчаянно рвалась к ней!
«Милая, единственная моя! Люблю больше жизни! Умру без тебя! Прости, прости за все! Выходи за меня замуж! Я соберу для тебя все звезды на небе и осыплю твои нежные локоны. Только не молчи! Ответь, любимая! Я так давно люблю тебя, Софи! Жду, Дени». Письмо послушно полетело к его «Фике». Именно под таким ником девушка была зарегистрирована в мейле. Фика - ее детское прозвище, и только узкий круг знакомых знал об этом.
Небывалая тишина воцарилась в доме Ажаевых. Дети не шумели как обычно и не носились по квартире. Альви тихо шуршал книжкой, Эльбек приклеился к какой-то компьютерной игрушке. Мурат неподвижно сидел у постели матери, чутко прислушиваясь к ее дыханию.
Дени же просто сходил с ума, поминутно заглядывая в почтовый ящик. Ответа не было. Самые неприятные догадки роились в его голове.
Да, бывало, что она не отвечала ему, может быть и не читала даже, но теперь, когда все так важно и срочно, и ему нужно знать, она не могла молчать. Он не сомневался, что София любит его. Не могла она просто так, без причины, поцеловать парня. И он снова и снова заглядывал в свой компьютер. Глаза натыкались на одно и то же сообщение: «у вас нет новых писем»!
Тогда он хлопал крышкой ноутбука и ходил по комнате, потом бросался на кровать, прислушиваясь к зловещей тишине в доме, снова устремлялся к компьютеру.., и так по кругу: компьютер, ходьба, кровать, компьютер. Ему было тесно в этом доме. Стены начинали давить, медленно убивая. Воскресенье между тем подходило к концу, что-то принесет наступающий тревожный понедельник?

После поездки в Отрадное Софи быстро уснула.
Беспокойство же в душе Сергея с каждым часом только нарастало. Он понимал, что время работает против него, надо было срочно что-то предпринять.
На часах было одиннадцать. Разница с Израилем два часа, значит у них только девять, и Жанна наверняка еще не спит.
Она ответила на иврите. Его Жанна! Он чуть не задохнулся, услышав ее голос, который стал глубже, объемней, взрослей, но Сергей узнал бы его из миллиона других. Это была его Жанна. Боль… Непреходящая боль и обида захлестнули его, словно и не было этих долгих лет. Рана не только не затянулась, но все еще кровоточила.
- Сергей? – Скорее догадалась, чем узнала она, и уже встревоженно, срывающимся голосом, словно внезапно подбитая птица, закричала. - Что? Что случилось? Софочка?
- Ннет, - Сергей старался взять себя в руки. – С чего ты взяла?
- Боже! Ты еще спрашиваешь! За столько лет ни одного звонка! Ни одной встречи! Говори, что случилось?
– Ты не могла бы взять к себе Соню месяца на три-четыре? – приступил он к делу, стараясь не выдать свое волнение.
- Что ты не договариваешь, Сергей? – Жанна встревожилась не на шутку, - с тобой все в порядке?
- Понимаешь, тут бизнес, разборки. Ну, в общем, мне будет спокойней, если она какое-то время побудет с тобой.
- Сережа! – сказала так, словно любила до сих пор, - без вопросов. В любое время, на любой срок, хоть насовсем. Ты знаешь, ты все знаешь…
Он не понял, просто принял к сведению. Далее они просто обсудили детали, и он отключился.
По его планам уже вечером во вторник Софи обнимет свою мать. Как кстати, однако, Израиль ввел безвизовый режим!

- Мамочка, кто звонил? Ты почему плачешь? – Лея подошла сзади, коснулась плеча беззвучно рыдающей Жанны.
- Я от радости, родная, от радости. Софочка к нам приедет! – полные слез глаза светились звездочками.
- Софочка?
- Ну, твоя русская сестра, я тебе рассказывала о ней! – и Жанна крепко обняла Лею.

Софи плавала в море. Чистая, прозрачная вода нежно качала на волнах, ласково увлекая в открытые дали, и она, наслаждаясь, уплывала все дальше.
Вот уже скрылся из вида берег, а вода стала темной и тяжелой, и теперь Софи была наедине с огромным безбрежным и бездонным морем. Восторг переполнял сердце. Они были втроем – она, море и чайка, которая кричала что-то, будто звала ее!
Ну, почему столько тревоги в ее крике, и темней, и все выше волна?
Вдруг огромная серая акула взлетела над водой, пронеслась над Софи и нырнула где-то позади нее. Софи ахнула, глубоко вздохнула и проснулась. Как хорошо, это всего лишь сон!
Черным молчащим экраном компьютера со стола смотрела на Софи кричащая душа Дени.