Эпизод

Уже несколько дней подряд мне вспоминается один и тот же эпизод
в нем вроде и нет ничего особенного, но из головы не идет
никак...

Казань.
Зима.
Холод.
все мерзнут и ходят укутанные по самое нехочу и немогу во все, что угодно тёплое... наскребли из сусеков, вытащили из сундуков, шкафы родительские распотрошили, лишь бы не мерзнуть - на ком-то шубы норковые, на ком-то пуховики пуховые или ватные, а на ком-то и ватники и телогрейки.
кто-то укутан платками пуховыми, кто-то в шапках ушанках, кто-то в пирожках,  петушках или пидорасках на головах.
в общем яркий, солнечный, холодный, кусающийся Январь.
снег  пару дней назад как снова выпал и теперь солнце отражается от снежинок, искрит просто везде и невыносимо слепит прямо в глаза.
все ходят укутанные и полузажмуренные. Солнечные очки зимой в те времена никто не носил.
иногда натыкаются друг на друга и падают. Прямо в снег. Кто боком, кто лицом, а кто спиной. бывает, что и хохочут.
много черных пятнышек на белом снегу.
много.
люди.

одной из основных жизне-артерий нашего города были длинные желтые автобусы-икарусы номер 56. В своих облупленных вытянутых телах с резиновой гармошкой по середине они транспортировали людей из нескольких окраинных районов по утрам прямо в самый центр, а потом ближе к вечеру назад.
я же несколько лет подряд ездила на них в начале в последние классы школы, а потом в универ.
а еще во мне вообще всегда жил какой-то бунтарский дух. Еще с садика было понятно, что я аутсайдер и в общую массу не вписываюсь – не могу вписаться, сколько бы не старалась. По началу мне от этого сильно очень грустилось, а потом уже к этому и попривыклось и в какой-то моент сталая уже сознательно из нее выпадать, подчеркивая свои выпадения соответствующей одеждой, образом мысли и поведением.
вот и зимой мне часто хотелось сорвать с себя шапку и разгуливать с непокрытой головой по улицам, пока мороз не начнет уже всерьез пощипывать щеки и уши, губы и глаза. Да так я и делала постоянно
И как хорошо, что волосы не мерзнут!
народ вокруг стремался и посматривал на меня как на слегка сумашедшую, но разве ж это важно, когда в волосах ветер и снежинки...
 
вот и в тот день, несмотря на холодрыгу, юля, подъезжая на 56м к своей  уже остановке, сорвала с себя шапку, запхала ее в портфель (был  такой  красно- бордовый кожаный ГДРовский с чёрной ручкой. Его можно было тлько носить в руках, ремешка у него не было. Достался он из маминых сундуков, скрипел и пах историей и романами) и осталась в белой уютной шубе с рукавами-муфтами, шарфе и с рыжими  непослушными волосами на головушке на буйной.
И тут автобус приехал. Остановился. Растянул все свое гармошеное длиннючее тело и стал одного за другим выплевывать пассажиров. через переднюю дверь.  Так происходила проверка билетов. У меня был школьный проездной, ибо на студенческий денег катастрофически из стипендии не хватало, и я все пыталась косить под школьницу. все мне верили, ибо школьницы последних классов часто уже были похожи на тетенек, а я производила впечатление вполне себе еще девочки и сомнений в своей школьности у контролеров и водителей не вызывала.
так вот – автобус выплюнул и меня. выплюнул прямо в белый искрящийся снег, солнце, гвалт, толчею, спонтанные у остановки базарчик, бабок, лузгающих семечки, птичек, тут же прыгающих за шкурками, овощные палатки с картошкой и бананами, теток, продающих синюшные куриные окорочка, которые еще называли «ножки буша» и сосиски, расфасованные сразу в пачки (и тогда они были еще даже вкусные), серенькое мокроватое месиво под ногами.
в общем во все в это.
выплюнул.
в жизнь.
и как я была выплюнута, так и застыла, что бы слегка прийти в себя. Закрыла глаза и носом втянула до самого дня легких в себя морозец и свежесть. Потом приоткрыла один глаз и глянула им вверх. А там  такая сильнейшая синева, солнце и самолет линию белую по всей по этой красоте чертит. А я смотрю. и дышу. И птицы щебечут. И люди.  Потом открыла и второй глаз и повела ими вокруг. Кругом так. а он возьми и зацепись за что-то. срочно назад. Вот он.  Вот. Ведь во всем этом гвалте, оре, криках, беседах и перебранках я увидела парня.
Так же, как и я, он стоял без шапки, жмурился всем собой в небо, всем же собою дышал и широко и рыже так улыбался. А потом открыл глаза, посмотрел радостно и узнавающе прямо в меня, что-то такое одними глазами произнес, улыбнулся туда же, прямо в глубину и пошел. И я улыбнулась ему всей собой и тоже пошла. Каждый из нас пошел дальше по своему пути. мы никогда больше и не пересекались, но я знаю точно, те моменты и улыбки были искренние и от всей души. И мне от них до сих пор тепло
ведь с тем парнем, той зимой, в мороз без шапки и с улыбкой до корней волос в небо 93го года мы одной крови
тогда
и сейчас


юля
09:02:2013