Ночное интервью

   Не могу заснуть, хоть убей, пробило два, пошёл третий час ночи. Музыка закончилась на этой волне. В эфире появляется особое мнение в лице…, какое там лицо, меня тошнит от этой парочки. Ухожу на другую волну. На 106,9 там музыка на любой вкус. Чувствую, и под неё не смогу заснуть. А уже пошёл четвертый час. Снова переключаю приёмник,- слава богу, особое мнение  закончилось, и в эфире новый гость. Мне нужна на радио задушевная беседа, под неё я всегда хорошо засыпаю. И беседа, как на заказ уже идёт. Интересно, кто там так коряво говорит? Хотя пардон, мыслит он хорошо и, кажется, я его знаю. Поэтому я плюнул на сон и решил его послушать.
 А он хотя и говорит коряво, но мужик умный и его есть за что уважать. Раздражает ведущая своим слащаво - приторным голоском.  Это заметно по тому, как собеседник реагирует на её вопросы и реплики. Ему бывает порой трудно держать себя в рамках приличия. Но он держится. Он понимает, что его поведение и его ответы на вопросы ведущей оцениваются слушателями критически. Но чего не сделаешь ради партии, ради идеи, которой отданы лучшие годы жизни.

   Она же очень хотела получить из его уст утвердительный ответ. Для этой цели и придумала интервью и пригласила его, как самого одиозного оппозиционера. С огромным опытом политической борьбы. Она понимала, что разыграть политическую карту на самоубийстве однопартийца за бугром, не получилось у её коллег, и тогда она решила, во что бы то ни стало расколоть этого не пробиваемого революционера. И добиться того, чтобы он отвечал на вопросы так, как ей хочется. Хотя сложно сказать, хотелось ли ей этого, но то, что установка главного редактора на дискредитацию правящего режима, а значит и государства, должна выполняться, в этом не было, ни малейшего сомнения.

Для этой акции она попросила очистить в студии место и оставить только два стула. Сейчас это стало модным явлением, когда собеседников ни что не разъединяет, и они открыты друг перед другом, как боксёры после процедуры взвешивания.
   Ей нужно было получить положительный ответ на один вопрос. А чтобы вопрос не казался откровением, пришлось придумать ещё два вспомогательных провокационных вопроса, ну и ряд вообще не относящихся к делу.

   Они сидели друг против друга, и между ними было только пространство и время. Она тщательно подбирала гардероб. Это только звучит солидно, гардероб, а одежды на ней было минимальное количество и в единственном числе. Это тот самый писк моды. Только заблуждаются некоторые дамочки на этот счёт. Уже давно ни кого, ни чем не удивишь. Поэтому прожженный политик,  смотрел на неё с иронией. Да так, что от его взгляда она не знала куда деваться. А она должна была знать, что он далеко не пуританин. От растерянности невпопад задала сразу оба провокационных вопроса, на которые он отказался отвечать. Один из них касался гомиков. Он так и сказал,- отвечать не буду, не хочу обижать ни тех, ни других. Он придерживался золотого правила,- лучше промолчать, чем сказать лишнее. Но у меня есть твёрдое мнение на этот счёт, так, что закроем эту тему и пойдём дальше, если хотите.  У журналистки не оставалось выбора, и она решила задать главный вопрос.

    Он смотрел на неё и видел, как она слегка побледнела, а над верхней губой появились капельки пота. Это ж признак наивысшего волнения, с чего бы это,  подумал он, но ничего не сказал. Только теперь стал смотреть не поверх губы, а упёрся взглядом в пространство между её коленок. От революционного взгляда коленки вздрогнули и ликвидировали пространство.

    Худая московская попка ёрзанула слева направо. Толи от возмущения, толи от неудобства, которое причиняла ей верёвочка, заменяющая трусы. Она изящным движением холёной ручки, элегантно извлекла белоснежный батистовый платочек из ридикюля, (так раньше писали в романах, а теперь всё больше пользуются одноразовыми бумажными платочками) и нежным касанием промокнула чувственно накрашенные губы, и заодно убрала предательски выступивший пот над верхней губой. И тот час стала формулировать главный вопрос. От волнения язык то и дело застревал в зубах, и ей не удавалось одним махом произнести задуманную фразу. Но видавший виды собеседник уже давно понял, что хотела она сказать и что  получить в ответ.
 
  Не говорите глупости, государство здесь абсолютно не причём. Ну как же возмутилась она. Разве государство не довело его до самоубийства.  Нет, не довело. Виноват в своей гибели он сам. Он не способен был к жёсткой политической борьбе. Как только слегка прижали, так сразу и лапки кверху. Испугался, что посадят и рванул за бугор. За свои идеи нужно бороться не жалея ни  сил ни даже жизни.   Да, его  там ждали, но только не затем, чтобы предоставить, жильё, работу, гражданство. А потому, что он являлся носителем государственных секретов.  Он нужен был для того чтобы высосать из него всё, что можно. А потом выплюнуть, как ненужную вещ. С первых дней, как он попал в лапы спецслужб, он подвергался жесточайшей обработке и не выдержал прессинга, сломался.

   Время, отведённое, на интервью закончилось, журналистка с облегчением приняла этот сигнал. Хорошо, что интервью пойдёт в эфир ночью и слушать  будут одни придурки страдающие от бессонницы, подумала она, а то не избежать бы мне публичного позора. Но почему он не согласился обвинить государство в доведении до самоубийства его члена партии. А она так надеялась, такой  случай, такой повод…
2.02.13