Креативщик. Глава 6

Глава 6
Карающий мячом

- Не правда ли, прекрасная атмосфера? – прокричал Злобин Жене, пробираясь сквозь преграду из ног болельщиков и звуковой барьер от их же гудения. В руках у Артёма было два больших пластиковых стакана, один из которых он, ловко спикировав в трибунное кресло, протянул Акулину. Тот скептически посмотрел на напарника.
- Неправда, - коротко сказал он и, попробовав через трубочку напиток из стакана, сморщился. – Фу, это кофе, что ли?
- Ну, извините, - развёл руками Злобин. – Коньяк вообще-то запрещён законом к проносу на стадионы. Да и вообще, чего ты бухтишь-то? Сам же сказал, что, раз с нами полиция больше не работает, будем искать сенсации в других областях. Сам, между прочим, выбрал футбол. Последний матч сезона – самый сок.
- Так-то оно так, но я же не думал, что это будет не сок, а унылый кисель.
- Ты потише-то с такими словами, - прищурился Артём. – Здесь же всё-таки болельщики вокруг. Могут и призвать к ответу.
- Да? – иронически усмехнулся Акулин и повернулся к сидящему над ними мужчине. – Любезнейший! Скажите, вас сильно оскорбит, если я скажу, что футболисты вашей команды – безногие инвалиды?
- Да мне вообще пофиг, - лениво протянул болельщик. – Я вообще на стадион дождь переждать пришёл под навесом.
- Что и требовалось доказать, - Женя удовлетворённо повернулся лицом к полю, на котором копошились двадцать три человека, и, снова поморщившись, стал пить кофе через трубочку.
- Да чего ж ты такой язвительный, - покачал головой Артём. – В конце концов, это, хоть и не «Зенит», но тоже неплохая команда. К тому же клуб «Актобе-04» - почти чемпион. Им надо просто выиграть в этой игре, и тогда первое место наше. Но для этого обязательно нужно забить. Оцени интригу!
- Ну, да, - Акулин саркастически посмотрел на унылые нули на табло и на таймер, показывающий, что идёт 89-я минута. – А почему «Актобе-04», кстати? Лавры Гельзенкирхена не дают покоя?
- Да нет, просто в 2004-м году команда вернулась из Первой лиги, и в честь этого было решено провести некий ребрендинг. Даже «15-й сектор» был не против.
- А это ещё кто? – удивился Женя.
- Что-то вроде фанатской группировки, - засмеялся Артём. – Считают себя самыми крутыми и самыми разбирающимися в футболе людьми. Искренне верят, что клуб всегда прислушивается к их мнению и находятся в глубоком убеждении, что влияют на повестку дня команды. Вон они сидят, в шестнадцатом секторе.
- Очень логично, - хмыкнул Акулин.
- А их с пятнадцатого сектора погнали, потому что… - Злобин не успел закончить фразу, потому что в этот момент трибуны разом одобрительно взревели. Журналисты инстинктивно перевели взгляд на поле и увидели катающегося по штрафной площади соперника футболиста «Актобе-04». Впрочем, стоило судье матча указать на 11-метровую точку, как игрок бодренько вскочил и зашагал к мячу.
- О, пенальти на последней минуте! – радостно потёр руки Артём. – Разве большую интригу можно было предсказать? Кержаков как всегда удачно упал в штрафной. Это становится фирменным стилем команды.
- Кержаков? – поднял бровь Акулин.
- Да, только не Александр, а Алексей, - махнул рукой Злобин. – Погоди с расспросами, давай посмотрим, чем всё закончится.
Женя скучающе посмотрел на Кержакова, готовящегося исполнить пенальти, пробежал взглядом по напряжённым лицам игроков, лениво скользнул по трибунам, готовящимся праздновать, и уже хотел вернуться к кофе в своих руках, как вдруг заметил в шестнадцатом секторе человека в грязно-серой куртке и надвинутой на глаза кепке, который перед самым ударом развернул небольшой самодельный плакат, сделанный из куска ватмана. Акулин присмотрелся к тексту, но из-за далёкого расстояния разобрать, что там написано, не смог. Глаза выхватили лишь жирно написанное слово «умрёшь». Женя даже привстал от изумления, и в эту секунду все трибуны разом вскочили на ноги и негодующе заулюлюкали. Артём и вовсе взмахнул руками от разочарования, задел стакан в руках Акулина, и в следующий момент кофе оказался на джинсах у Жени.
- Ну, йопс тудэй! – вскрикнул Акулин и, достав салфетку, начал быстро вытирать одежду.
- Упс, прости, - виновато произнёс Злобин, глядя за движениями товарища. – Я не специально, просто момент такой – проникновенный.
- Да чтоб всех ваших футболистов поубивали! – в сердцах сказал Женя и, мельком взглянув на фанатскую трибуну, нахмурился: человека в серой куртке уже не было.
- Что такое? – поинтересовался Артём, проследив направление взгляда Акулина.
- Да нет, ничего, - Женя раздражённо бросил салфетку на землю и плюхнулся обратно в кресло. – Всё, матч закончился?
- Угу, - грустно подтвердил Злобин. – Наши в очередной раз остались без золота. Ну, как? Как Кержаков мог промахнуться?
- Всё просто, - злорадно ухмыльнулся Акулин. – Кержаков – это не фамилия. Кержаков – это судьба. Давай подождём, пока народ схлынет. А то толкаться вообще нет никакого желания.
Они посидели ещё немного, наблюдая, как футболисты понуро бредут в раздевалку. Лишь капитан команды – высокий мощный казах – смог найти в себе силы похлопать трибунам, но разочарованные болельщики даже не обратили на этот жест внимания, массово стекаясь к выходу. Фанаты из «15-го сектора» тоже странным образом обошлись без поддерживающих речёвок, а организованно собрались и вышли со стадиона. Акулин допил остатки кофе и поднялся вслед за всеми.
- Айда от этого ужаса поскорее, - пробурчал он Злобину. – Полтора бесцельно прожитых часа, которые хочется поскорее забыть.
- Мы же на последние пятнадцать минут только пришли! – возразил Артём, шагая за Женей по лестнице.
- Ну, я до этого больше часа настраивал себя на просмотр, - парировал Акулин и сквозь толпу протиснулся на улицу. – Фуф, наконец-то я на воле. Даже зеки, по-моему, такой радости не испытывают.
- Ты утрируешь, - покачал головой Злобин, протиснувшись за ним. – Футбол как футбол, разве только с разочарованием в конце. А так ничем не отличается от любого другого матча на любом стадионе мира.
- Футбол без перчинки – ничто, - отмахнулся Женя. – А так как не забитый пенальти уже давно перестал быть чем-то экстраординарным, ничего интересного в игре не было. Хотя…
- Что хотя? – не понял Артём.
- Может, перчинка и есть, - Акулин запахнул куртку, ёжась от усиливающейся мороси, и решительным шагом направился к выходу из раздевалок. Злобин, секунду постояв в задумчивости, рванул за ним. Подойдя к месту выхода некоторых футболистов по домам (некоторые иногородние игроки жили не в гостинице при стадионе, а снимали квартиры – странно, что не все), журналисты увидели две группы людей, стоящих друг напротив друга и явно находящихся в конфронтации. Об этом свидетельствовали напряжённые взгляды первой группы, в которой Женя быстро признал фанатов из «15-го сектора», и неприличные жесты второй, в которой Женя не признал никого, кроме некоторых ярко выраженных гоминидов.
- Эй, вы, чучмеки! – громко сказал вышедший из толпы фанатов лысоватый парень со свинячьими глазами – очевидно, старший. – Валите отсюда, какого хрена тут встали?
В ответ старший из второй группы обдал лидера фанатов такой отборной казахской речью, что тот даже не нашёлся, что ответить.
- Послушайте, товарищ! – поинтересовался у Злобина Акулин, внимательно наблюдающий за перепалкой. – Хотелось бы, так сказать, в общих чертах понять, что этот бабуин сказал.
- Да чего тут понимать, - хихикнул Артём. – На хрен он послал его и его родственников до седьмого колена.
- Солидно, - крякнул Женя. – А кто это вообще такие?
- Ну… их называют по-разному. Одни кличут «борхами», другие – «мамбетами».
- Тоже фанаты?
- Да нет, - скривился Злобин. – Обычные гопники, просто местного разлива. Если фанаты считают себя самыми главными в футболе, то эти считают себя самыми главными во всём. У нас тут целые районы есть, куда после шести вечера лучше не соваться без нужного разреза глаз и определённого лексикона. Дебилизация полным ходом.
Акулин задумчиво почесал подбородок и снова обратил внимание на пререкающиеся между собой группировки – тем более что к лидеру фанатов вернулся дар речи.
- Эй, обезьяны Шанхайские, валите к себе на район, - насмешливо произнёс он. – Какого хрена вы вообще сюда припёрлись? Сидите у себя в питомнике и срите. На нашу территорию не заходите.
- Э, котак, да ты ваще, что ли, рамсы попутал? – возмутился главный у «мамбетов». – У нас, есть же, базар имеется к Кержакову. Мы из-за него деньги, есть же, потеряли – ставка не сыграла.
- Вот вы лохи! – гулко заржал лидер фанатов, и вся толпа за ним как по указке синхронно загоготала. Через пару секунд главарь футбольных болельщиков снова посерьёзнел, и все стоящие за ним мгновенно примолкли. – Не трогайте Кержакова. Мы сами с ним побеседуем. Он – наш.
- Э, есть же, братишка, ты не борзей, - предостерегающе поднял руку главный «борх». – Мы просто пару фраз ему скажем – и всё.
- Э, Бека, чё ты с ним ваще разговариваешь? – неожиданно воскликнул один из стоящих в толпе «мамбетов» парень. Не дожидаясь ответа, он схватил с земли какой-то камень и запустил его в лидера фанатов. Главный болельщик сумел увернуться, и камень попал в стоящего за ним подростка. Это стало последней каплей, и толпа фанатов, издав что-то похожее на боевой клич, ринулась на «борхов». Ещё б мгновение – и смешались в кучу «борхи», люди. Но в эту секунду к беснующейся толпе наперерез рванули стоящие неподалёку солдаты внутренних войск, и фанаты замерли перед «мамбетами» как вкопанные.
- Повезло вам, - прошипел лидер «15-го сектора». – Ну, ничего. Мы с вами ещё встретимся обязательно. И тогда посмотрим, у кого яйца круче.
Провожаемая пристальными взглядами солдат, фанатская группировка гордо зашагала в сторону остановки. Проходя мимо Акулина со Злобиным, главарь холодно скользнул взглядом по журналистам, и Жене даже на секунду стало не по себе.
- Вот это жесть! – выдохнул Артём после того, как фанаты отошли в сторону. – Хорошо, что замес не начался – а то тут всем бы не поздоровилось.
- Зато был бы повод написать статью, - пожал плечами Акулин. – И, кстати, тот, которого ждали и те, и те, под шумок свалил. Вон он, в такси садится.
И он показал пальцем в сторону быстро запрыгивающего в машину Кержакова. Алексей напоследок беспокойно огляделся по сторонам и пристегнул ремень безопасности.
- С футбола? – поинтересовался водитель. – Я вот им не увлекаюсь, но радиотрансляцию сейчас слушал. Наши – жопошники, опять ничего не выиграли. Из-за какого-то Кержакова – знаешь такого?
- Нет, - нервно огрызнулся Алексей. – Я футболом не интересуюсь, так что давайте поедем в тишине.
- Ну, да, не интересуешься, - таксист пристально посмотрел на футбольные гетры и бутсы Кержакова, но развивать тему не стал. – Куда едем-то?
Алексей назвал адрес и обессилено откинулся на сиденье. Разумеется, он увидел надпись на ватмане и понял, что это послание предназначается ему. Видимо, из-за этого он запустил мяч не в ворота, а на трибуны – так, что даже вратарь соперников сочувствующе развёл руками: мол, я даже особо не сопротивлялся, а ты промазал. И даже головомойка, полученная от тренера, команды и особенно Саламата – капитана, - Кержакова не сильно тронула. Он теперь всё время думал об этой надписи. При этом Алексей понимал, что вероятнее всего это написал какой-нибудь придурок с целью позлить футболиста – и это ему удалось. Однако червь сомнения разъедал психику Кержакова, и он, откровенно говоря, с трудом сдерживал панику.
- Приехали! – таксист поставил машину на ручник и выжидающе посмотрел на футболиста. Тот достал из кошелька какую-то купюру и, буркнув: «Сдачи не надо!», - вылез из машины. Водитель лишь удовлетворённо хмыкнул, пряча в карман заработанные за поездку десять тысяч.
Кержаков дождался, пока такси, заурчав, тронется с места и только потом направился к своему дому, до которого оставалось пройти несколько десятков шагов. Алексей снимал небольшую полуторку почти в центре города в обычной девятиэтажке. Он специально подбирал дом, чтобы вроде и был у всех на виду, а его лично при этом никто не донимал. Этот дом подходил идеально: в нём жили одни пенсионеры, не следящие за футболом, поэтому на профессию Кержакова им было наплевать – главное, чтобы не гадил в подъезде.
Дойдя до двери в подъезд, Алексей глубоко вдохнул, словно опасаясь входить внутрь, и в этот момент услышал сверху какой-то приглушённый свист. Подняв взгляд, Кержаков увидел летящий ему прямо на голову футбольный мяч. «Дурацкая шутка», - успел подумать Алексей, прежде чем мяч со вшитым внутрь кирпичом рухнул ему на голову, пробивая череп и отправляя Кержакова к праотцам. Хотя те, кто смотрел матч на стадионе, даже в этом случае не могли быть до конца уверены в том, что он туда попал.

* * *
- Если честно, вы меня поставили в тупик своей просьбой взять вас на работу, - Бобровская закурила, сделала глоток кофе и пристально посмотрела на Сексенбаева, сидящего напротив неё.
- Почему же? – удивился Ануар, складывая руки в замок. – Вполне разумное на самом деле предложение. У меня, может, и суховатый стиль изложения, который я выработал за время работы в органах, но это всё исправляется. А вот в поиске и – самое главное! – анализе информации бывшему следователю сложно найти аналог из гражданских.
- Так-то оно так, - Глебовна посмотрела в чашку, как будто стараясь высмотреть, что говорит по этому поводу кофейная гуща. Кофейная гуща, кстати, говорила, что кофе сварился плохо, и Бобровскую ждёт дальняя дорога на керамический стул. – Да только, знаете ли, я прекрасно помню, по какой причине вы ушли из полиции. Как-то не очень хочется в один прекрасный момент от вас получить такой же удар.
- А что, вам есть что скрывать? – хитро прищурился Сексенбаев.
- Нет, скрывать мне нечего, - Бобровская усмехнулась. – Но кто вас знает. Я не могу быть в вас до конца уверена, а значит, и не могу взять вас на работу.
На какое-то время в кабинете воцарилась тишина.
- А с другой стороны, - ожила вдруг Глебовна. – У нас недавно один сотрудник трагически погиб. Оперативной замены среди своих ему не нашли, а программа, которую он делал, покупается «Интерньюсом». Нужно срочно делать. Если хотите – можете взяться в качестве тестового испытания. А там видно будет.
- Хорошо, - достаточно легко согласился Ануар. – Со мной проблем не возникнет – вы это быстро поймёте.
- Наверное, - мотнула головой Бобровская, набирая на внутреннем телефоне какой-то номер. – Алло, Мариночка, зайди, пожалуйста.
Через минуту на пороге кабинета возникла женщина лет пятидесяти с выцветшими волосами, выцветшими глазами и, как выяснилось, выцветшим голосом.
- Вызывали, Наталья Глебовна? – глядя куда-то в район четвёртого измерения, поинтересовалась она.
- Да, проходи, садись. Вот, хочу представить тебе нашего нового стажёра – Ануара. Он будет вместо Перегужина делать программу пока что. А там посмотрим, как себя проявит, и уже решим, что делать.
- Понятно, - со стороны могло показаться, что мыслями Марина где-то на Гоа отбивается от реальной жизни табличкой «Не беспокоить». – Журналистский опыт имеете?
- Нет, журналистов не сажал никогда, - порылся в своей памяти Сексенбаев и, увидев изменения в лице Марины, поспешил уточнить. – Я вообще-то следователь по первой специальности.
- Понятно, - женщина перевела безразличный взгляд на Наталью Глебовну. – Мне его познакомить с коллективом?
- Да, познакомь, - Бобровская затушила недокуренную сигарету в пепельнице, раздражённая тем, что ей приходится повторять очевидные вещи. – Найдите ему какое-то место, да то же перегужиновское. Пусть садится и думает над темою. Потом пусть снимает. Потом пусть покажет отснятый материал и текст тебе. А потом ты уж решишь, стоит или нет нам дальше сотрудничать с Ануаром. Ты же в конце концов главный редактор медиа-группы.
- Понятно, - ответила Марина, и Сексенбаев начал подозревать, что женщина не умеет по-другому строить фразы. – Пойдёмте, Ануар. Я покажу вам место, вы будете думать над темами, снимать, а потом покажете отснятое мне. А дальше я уж решу, что да как.
Чувствуя себя участником комедии положений, Ануар поднялся и вышел вслед за Мариной. Женщина совершенно безразлично поднялась вместе с новым стажёром на третий этаж и открыла перед ним дверь с надписью «Программный отдел».
- Проходите, знакомьтесь, - неожиданно более человечно сказала она. – Вы, наверное, человек опытный, поэтому бегать с вами как нянька я не буду. У семи нянек сами знаете что бывает. Ваш стол – крайний в дальнем углу справа.
Произнеся эти слова, Марина снова превратилась в какого-то андроида и размеренно спустилась вниз по лестнице. Ануар посмотрел на неё, пожал плечами и зашёл в кабинет.
Программный отдел встретил Сексенбаева тёплым воздухом из кондиционера и практически пустым помещением за исключением копошащегося в своих бумагах юркого казаха. Ануар интеллигентно кашлянул, привлекая к себе внимание. Казах отвлёкся от своих дел и вопросительно посмотрел на вошедшего.
- Я как бы новенький, - развёл руками Ануар. – И вроде пришёл работать. А тут уже и без меня работа кипит.
Казах, который при внимательном рассмотрении оказался весьма щуплым малым, улыбнулся во все тридцать два зуба и, поднявшись со своего места, пожал Сексенбаеву руку.
- Нурик, - представился он. – Я спортивный журналист. А все остальные работают – на съёмках или договариваются с героями. Собственно говоря, я тоже собираюсь уезжать – у меня неожиданно образовалась одна тема. Но ты…ээээ…
- Ануар, - подсказал Сексенбаев.
- Ануар, - даже обрадовался Нурик. – Ты не стесняйся, располагайся здесь. Ты вместо кого?
- А что, обязательно надо вместо кого-то? – усмехнулся стажёр.
- Ну, да, - уже без улыбки ответил Нурик. – Наша телекомпания же как Москва – не резиновая. Новеньких если берут, то только вместо кого-то.
- Понятно, - Ануар, кажется, заразился от Марины. – Я вместо Перегужина.
- А-а-а, - протянул спортивный журналист. – Да-да, такая трагедия, такая трагедия.
Хоть Нурик и выглядел при этом скорбящим, Сексенбаеву в последней фразе послышался сарказм. 
- Ну, в общем, располагайся, - спортивный журналист быстро накинул на себя висящую на стуле ветровку с логотипом футбольного клуба «Челси» и, кивнув Ануару, вышел в коридор. В дверях он столкнулся с высокой длинноногой блондинкой. Улыбнувшись в тридцать два зуба и ей, Нурик засеменил вниз по лестнице. Девушка, едва заметно пожав плечами, вошла в программный отдел и посмотрела на Сексенбаева.
- Вы Азамат? – приветливо поинтересовалась она. – На «Твоё утро» пришли?
- Да нет, - улыбнулся Ануар. – Я немного по другой части. Я ваш коллега новый, и зовут меня Ануар. Но… для вас я готов побыть какое-то время Азаматом.
Сексенбаев неприкрыто флиртовал – и было ради чего. Высокий рост девушки с лихвой дополнялся шикарной грудью и тем, что в народе прозвали вторыми девяносто. Короткая, выше колен, юбочка служила своеобразным магнитом: раз взглянув на ноги, практически неприкрытые ею, оторваться было уже нельзя. Но Ануар не отрывал глаз от лица девушки: голубые очи длинноволосой блондинки сияли лазурью, чуть дёрнутый кверху носик придавал журналистке особый задор, а пухлые губки были приоткрыты, заставляя терять голову вообще всех видевших это. Не девушка, а ожившая картинка - причём сразу в формате 3D.
- Будьте самим собой, - улыбнулась девушка и протянула Сексенбаеву руку с идеально длинными наманикюренными пальчиками. – Я Луиза. Луиза Тирмастэ.
Ануар не сдержался и смущённо чмокнул руку девушки. Луиза покраснела, но руку убирать не стала.
- Какое у вас интереснейшее сочетание имени и фамилии, - отметил Сексенбаев.
- Спасибо маме с папой, - Луиза всё-таки убрала руку и улыбнулась ещё раз. – Предлагаю перейти на «ты» - это во-первых. А во-вторых, коли тебе нравятся мои имя и фамилия, то с тебя чай с конфетками. Всё можно найти вон в том столе. Поухаживай за дамой, Ануар.
Сексенбаеву два раза повторять не пришлось: быстро разобравшись, где что лежит, он заварил ароматный чай и, не найдя подноса, поднёс кружки к столу Луизы поочерёдно. Девушка боковым зрением наблюдала за ним и улыбалась чему-то своему.
- Присаживайся, - она указала на кресло рядом со своим столом. – Сейчас посмотрим, что ты там наколдовал.
Попробовав чай, Луиза одобрительно кивнула головой и показала Ануару поднятый кверху большой палец.
- Пора назначать тебя своим персональным чаеносцем, - пошутила она.
- Да я вроде и не против, - подмигнул Сексенбаев. – У такой девушки – хоть личным мойщиком пяток.
- Я подумаю, - Луиза снова улыбнулась.
- Я подумаю, - практически синхронно сказал вместе с Тирмастэ Акулин, находясь при этом в соседнем крыле и совсем при этом не улыбаясь. В руках он держал какую-то бумагу.
- А чего тут думать? – удивилась сидящая перед ним Ксения. – Приглашение провести мастер-класс на местном журфаке – простое и понятное. Без подводных камней и без конспирологических теорий.
- Я не могу понять, с чего вы решили, что именно я могу рассказать студентам, как круто быть журналистом.
- А кто ещё? – резонно возразил из-за своего стола Злобин. – Я же на твои слова купился. Они честные.
- Мгм, - прогудел Женя. – А ответь-ка мне вот на какой вопрос: а много ли ещё у вас на журфаке людей, у которых есть потенциал?
- Ты заставляешь меня обсуждать моих однокурсников, - смутился Артём. – Вообще не очень. Но они есть.
- Не люблю я все эти массовые мероприятия, - неожиданно признался Акулин. – Пусть вон Гебберт идёт. В конце концов, его больше в городе знают, чем меня.
- Ну, да-а-а, - протянула Бобылёва. – И тем самым окончательно похоронить будущее местной журналистики. Тебе по пунктам, что ли, расписать, почему другой кандидатуры не существует? Злобина свои же слушать не будут. Я не умею красиво разговаривать. Гебберт страшный. Сидоренко – мямля. Всё. Остаёшься только ты.
- Прямо бальзам на мою самовлюблённость, - довольно улыбнулся Женя. – Но идти туда всё равно неохота. Я просто считаю, что это бесполезная трата времени. О! Может, Наташа сходит?
- А у Наташи, конечно, куча свободного времени, - раздался недовольный голос Пащенко из-за её закутка. – Я не журналист и разговаривать не умею. Было бы по фотоделу что-то – выручила бы, как минимум, материалами. А так – даже не пытайтесь спихнуть на меня.
- Как отмазываться – так вы все разговаривать умеете, - вздохнул Акулин и положил бумагу из деканата факультета журналистики себе на стол. – Ладно. В конце концов, встреча в четверг, а сегодня только утро понедельника. Решится как-нибудь до этого момента.
- Самый верный выход, - хмыкнула Ксюша. – Не можешь решить проблему - отложи её подальше.
Женя хотел что-то съязвить, но в этот момент из кабинета Гебберта показалась непричёсанная голова главного редактора.
- Злобин, Акулин – а вы что тут сидите как баре? – недовольно спросил он. – У вас там футболиста какого-то убили вчера вечером, а вы молчите.
- Какого футболиста? – Женя аж развернулся на месте от изумления.
- Кержакова, нападающего вроде, - Гебберт посмотрел в бумаги. – Вчера вечером ему на голову кирпич упал. Наш внештатник уже отирается у полицейских. Но вам же наверняка нужно будет больше информации. Так что думайте.
Голова редактора скрылась обратно в кабинете. Акулин и Злобин переглянулись между собой.
- Хватай свою любовницу и поехали, - сказал Женя. – Утро перестаёт быть томным.

* * *
Всю дорогу до футбольной базы Женя сидел на переднем сиденье машины Игоря Яковлевича и подозрительно принюхивался, а когда служебная иномарка затормозила рядом со стадионом, не выдержал и повернулся к сидящим сзади Злобину и Наташе.
- Так, признавайтесь, кто из вас вчера бухал? – грозно спросил он.
- Почему сразу «бухал»? – обиженно насупилась Пащенко. – Я просто была в ночном клубе с подружками.
- И меня не предупредила? – изумился Артём.
- Так, семейные разборки оставьте на потом, - пресёк конфликт в зародыше Акулин. – Хорошо погуляла, судя по запаху.
- Ага, - поморщилась Наташа, вспоминая прошедшую ночь. - Со слов подруги я вчера танцевала, села на шпагат, клеила бармена, дралась, стояла на коленях и кричала в небо… Всего-то.
- Ну, с барменом ты это зря, - хмыкнул Женя. – Он же теперь будет думать, что к нему смерть приставала.
- Я уже так не крашусь давно, - буркнула девушка.
- Когда ты с похмелья, тебе никакая раскраска не нужна, - Акулин открыл дверь. – Выгружайтесь давайте.
Пока Злобин и Наташа, переругиваясь, вылезали с заднего сиденья, Женя проскочил под мелко накрапывающим дождём в здание футбольной базы. Ни охранника, ни вахтёра на проходной не было, и Акулин совершенно свободно проскочил через турникет и поднялся по лестнице на второй этаж. Просунув голову в дверной проём, он осмотрелся и увидел лишь пустые коридоры с закрытыми кабинетами.
- Вы что-то ищете? – неожиданно раздался сзади женский голос. Женя аккуратно развернулся и посмотрел на подкравшуюся сзади миловидную брюнетку с чуть раскосыми глазами, пристально вцепившимися в Акулина.
- Не думал, что в футбольном клубе могут работать такие симпатичные дамы, - честно признался Женя.
- Я массажист, - быстро ответила девушка.
- Очень приятно, а я – журналист, - Акулин, не давая опомниться девушке, схватил её за руку и крепко потряс.
- Понятно, - девушка пришла в себя спустя пару мгновений. – Вы по поводу Лёши Кержакова. Вам на третий этаж. Там уже один журналист, кстати, есть.
- Надо же! – наигранно возмутился Женя. – Кто посмел прискакать впереди батьки? Ладно, милая массажист, спасибо за информацию. Родина вас не забудет.
И он ещё раз потряс ошарашенной девушке руку.
- Придурок какой-то, - сказала она, после того как Женя, отпустив, наконец, её ладонь, убежал наверх.
Акулин же, поднявшись на третий этаж, первым делом увидел в холле несколько взбудораженного щуплого казаха, который, заметив Женю, сразу же улыбнулся во все тридцать два зуба.
- Сразу узнаю коллегу, - весело сказал он, протягивая руку. – Нурик.
- Это как это узнаёшь? – Акулин пожал влажную ладонь журналиста. – Женя.
- Взгляд – он всегда выдаёт журналиста, - продолжал улыбаться Нурик. – Такой цепкий, колючий.
- Вот оно что. Это да – взгляд у меня такой. Только я, помимо журналистики, в полиции нравов подрабатываю, так что ширинку застегни, пока не оштрафовал.
Нурик виновато опустил вниз глаза и, поняв, что Акулин не шутит, исправил оплошность.
- А где все? – поинтересовался Женя, осматриваясь по сторонам.
- Кто – все?
- Футболисты, тренеры, административный персонал, другие журналисты, - Акулин развёл руками. – Такое ощущение, что я попал в царство мёртвых, где новоизбранный король – вот этот товарищ, - и Женя ткнул пальцем в фото Кержакова с траурной лентой сбоку, висящее на стене.
- Все на допросы поехали, - раздался голос от двери, и журналисты, обернувшись, увидели капитана команды Саламата Саматова.
- А вы почему не поехали? – поинтересовался Акулин.
- А я уже приехал, - футболист прошёл через холл и сел на диван. – Я так понимаю, вы журналисты. Там внизу ещё двое идут – целуются между делом. Подождём их или вы сразу будете задавать вопросы?
- Какой вы открытый для прессы! – удивился Женя. – Здесь, мне казалось, это редкость.
- А я нездешний, - парировал Саматов. – И, если честно, после этого допроса очень хочу спать. Поэтому задавайте свои вопросы - и я пойду.
- Хорошо, - Акулин снова повернулся к портрету Кержакова. – Скажите, а почему у вас траурная линия на портрете чёрная, а не пятнистая?
- Чёрный юмор? Ценю, - усмехнулся капитан команды.
- Ага, то есть вам не жаль товарища, и вы готовы терпеть шутки, связанные с его смертью? – вцепился в Саматова взглядом Акулин.
- После вчерашнего промаха не жаль его не только мне, но и ещё примерно тринадцати тысячам болельщиков, - покачал головой Саламат. – И это если считать только тех, кто был на стадионе. А ещё были те, кто слушал радиотрансляцию и кто вообще не попал на матч. Короче, полгорода. Своим промахом Кержик обидел всех: зрителей он оставил без радости, а нас – без премий.
- Премии хорошие? – уточнил Нурик.
- Очень, - кивнул Саматов. – Обычные работяги год могут работать и столько не получить в результате.
- Ну, согласитесь, что ваш мотивчик-то посильнее, чем у простых болельщиков, - прищурился Женя.
- Как сказать, - Саламат раскинул руки на диване и улыбнулся. – По поводу моего мотива и мотива моих товарищей по команде я следователям уже сказал: у нас банально не хватило бы на это времени. Мне в полиции рассказали, что вроде как кирпич там каким-то образом вшили в футбольный мяч, а потом сбросили всю эту хрень на Кержика перед подъездом. А теперь подумайте – могли ли мы это сделать за час, который прошёл с момента его промаха до момента его смерти. Особенно учитывая тот факт, что мы спустя час ещё даже с базы не вышли. Это Кержик свалил и даже не остался на послематчевое траханье мозга, а мы всё слушали.
- Ну, да, - согласился Акулин. – Если судить по вашим передвижениям на поле, летать вы точно не умеете.
- А вот у фанатов вполне могли быть и возможности, и мотивы посильнее наших, - предпочёл не заметить подкола Саматов. – И вчерашняя игра вообще ни при чём.
- Очень интересно, - Женя отошёл от стены и присел на диван рядом с футболистом. – Что за мотивы?
- Вы, видимо, тоже нездешний, - Саламат зевнул. – Около трёх месяцев назад, когда наша команда дома проиграла «Тоболу» - это наш принципиальнейший соперник – фанаты не выдержали и освистали нас вместе со всеми болельщиками. Так-то обычно «15-й сектор» всегда нас поддерживают, но в тот раз мы, действительно, сыграли хуже обычного. И Кержик играл просто ужасно: если бы не его промахи, мы бы как минимум вничью сыграли. Так вот фанаты освистали нас – ну и, естественно, его. Так он в ответ подошёл к трибунам, громко послал их на три весёлых буквы. А потом ещё и средний палец показал! Для фанатов это сродни вызову на дуэль.
- Я видел ваших фанатов, - кивнул Акулин, вспомнив вчерашнее наблюдение после игры. – И что, вы хотите сказать, что это они убили Кержакова?
- Я ничего не хочу сказать, - Саматов сложил руки на груди. – Я всего лишь показываю, что возможность и мотивы были, в первую очередь, не у команды. В конце концов, мы не в первый раз упускаем золото. Чай, не «Барселона», чтобы всё время в руках держать кубки. Играем, как можем. А для фанатов это вопрос принципиальный. И вообще – вы записываете или нет? Я в третий раз это всё произносить не хочу. Вот ты, Нурик, чего без оператора? Телевизионщик же. Я бы тебе всё и наговорил прямо сейчас.
- Да я пока информацию набираю только, - объяснил журналист. – Синхроны буду позже писать.
Акулин хотел ещё что-то спросить, но вдруг до него дошёл смысл последних фраз капитана команды.
- Точно. Камера, - осенило его.
- Чего? – уставились на Женю Саматов и Нурик.
- Скажи, коллега, а телеканал-то наш пишет матчи? – поинтересовался у спортивного журналиста Акулин.
- Не знаю, можно ли назвать это «пишет», - почесал в затылке Нурик. – На каждом матче работает две камеры – для футбольной передачи набирают видео.
Судя по скривившемуся лицу Саматова, он видел и более уважительный подход к съёмке матчей. Женя тоже едва удержался от скептичного замечания.
- Вот что, дружище. Мне нужно посмотреть видео со вчерашнего матча – покажешь?
- Ладно, поехали в редакцию, покажу. Только поедем на автобусе – я же сегодня без оператора, а он у меня и водитель заодно.
- Так я на машине, - Акулин рывком поднялся и буквально силком потащил за собой Нурика. На пороге Женя резко развернулся и посмотрел на немного удивлённого происходящим капитана команды.
- Я, кажется, знаю, почему вы так медленно бегаете. У вас просто плохой массажист – она не приводит вас в чувство. Что неудивительно, учитывая, насколько у неё жёсткие руки с мозолями.
- У нас вообще-то массажист – мужчина, - пробормотал Саматов.
- Да? – удивился Акулин. – А как же такая брюнеточка с раскосыми глазами – кто она тогда?
- Так это Юлька! – засмеялся Саламат. – Она… ну да, в какой-то степени массажист. Иногда нам массирует затвердевшие члены – ну, если вы понимаете, о чём я.
- Понимаю, - фыркнул Женя. – Штатная проститутка. Ладно, удачи.
Спускаясь по лестнице, Акулин и Нурик в районе второго этажа встретили медленно поднимающихся Злобина и Наташу.
- Мы немного задержались, кажется, - смущённо улыбнулся Артём.
- Вы через Владивосток, что ли, шли? – недовольно поинтересовался Акулин на ходу. – Наташа, сфоткай мне капитана команды на фоне траурного снимка Кержакова, а потом возвращайтесь оба в редакцию. А мы пока поехали.
- Нам пешком, что ли, возвращаться? – крикнул вслед Жене Злобин.
- Ну, ходить где-то у вас неплохо получается, так что дойдёте, - отозвался Акулин снизу.
Дорога от стадиона до редакции заняла столько же времени, сколько и от редакции до стадиона, но Жене эти минуты показались вечностью – настолько ему не терпелось проверить свою догадку. Ещё и Нурик откровенно тормозил: сначала больше минуты чистил ботинки от грязи, потом ещё столько же вылезал из машины Игоря Яковлевича и разве что не расцеловал его в знак благодарности. Да и по лестнице журналист поднимался так, словно ему было хорошенечко за шестьдесят, а не около тридцати. Акулин едва сдержался, чтобы не треснуть Нурика. Пока спортивный журналист ставил рекорды по медлительности, Женя столкнулся нос к носу с Сексенбаевым, но вместо рукопожатия лишь быстро прижал палец к губам и прошёл мимо, оставив Ануара в лёгком недоумении.
- Вот и не терпится же тебе, дружище, что-то там увидеть, - Нурик, наконец, поднялся на этаж, где располагалась монтажная, и подвёл Женю к одному из видеоинженеров. – Антуан, ты свободен?
- Я тебе сейчас ручку в глаз воткну за Антуана, - беззлобно отозвался видеоинженер, молодой человек интеллигентного вида в очках и коричневой кофте. – Чё надо?
- Вот коллега наш из газеты, ему нужно видео вчерашнего матча посмотреть, - сказав это, Нурик откланялся и куда-то убежал.
- Засранец! - крикнул ему вслед видеоинженер и подал Акулину руку. – Антон.
- Женя. У тебя с обеих камер видео на компьютере?
- С обеих, - подтвердил Антон. – А мы что, оба видео смотреть будем? Это ж до фига сколько времени. Нам просто не дадут тут это делать.
- Ну, мне всего пять-шесть минут нужно с каждой камеры, - успокоил монтажёра Акулин. – Просто дело срочное. Если я там увижу то, что нужно – за мной не заржавеет.
- О, это другой разговор! – обрадовался Антон. – Какие моменты крутить?
- С восемьдесят пятой по девяностую минуту, - Женя сел рядом и уставился в монитор. На экране возникла картинка вчерашнего матча. Акулин пристально вгляделся в происходящее, а потом раздосадовано хлопнул по столу.
- Не то, - огорчённо сказал он. – Камера вообще не выхватывает фанатскую трибуну. Стоит как-то по-дурацки.
- Ты недавно у нас, – догадался Антон. – Запомни, операторы здесь в большей своей массе – безрукие головотяпы. Знаешь, какое их самое любимое профессиональное слово? Поливать. Они снимают всё подряд – вкусности вообще не выхватывают. Им платят не за красоту кадра, а фиксированный оклад. И вообще: здесь никто ничего не делает качественно просто потому, что не видит в этом смысла. Это всё равно никто не оценит.
- А зритель как же? – изумился Женя.
- А что зритель? – удивился в ответ видеоинженер. – Запомни первую заповедь нашего канала: у нас только одна зрительница, и она сидит вон там, через стеночку. Прикольная такая старушка. Если это не понравится ей – это может вообще больше не выйти. Вот как-то так.
- М-да, - Акулин разочарованно поджал губы и скрестил руки на груди.
- Второй фрагмент смотреть будем? – поинтересовался Антон.
- А есть ли смысл? – грустно спросил Женя.
- Ну, там снимаются всякие кадры для перебивок – возможно, что-то и найдётся. Ты вообще скажи, что мы ищем.
- Мы ищем трибуну фан-группы «15-й сектор» с восемьдесят пятой по девяностую минуту матча. Где-то во время пенальти – если быть совсем точным, - Женя с надеждой посмотрел в монитор. Но всё, что там показывалось, не подходило под его требования. А в момент исполнения пенальти камера и вовсе переметнулась на футболиста.
- Стоп! – неожиданно заорал Акулин, и Антон аж вздрогнул. – Ну-ка промотай на момент, когда камера резко переходит на пенальти.
Видеоинженер послушно щёлкнул мышкой.
- Вот тут останови. Можно изображение из левого угла перевести в центр и расширить, чтобы я надпись на том плакате прочёл?
- Ты издеваешься, да? – недоумённо произнёс Антон. – Ты посмотри на наши компы. На них в лучшем случае можно фотографию на девяносто градусов повернуть. И то машина виснуть начинает. А ты про видео.
- Как вы тут работаете… - поражённо пробормотал Акулин.
- Да как и все, - пожал плечами видеоинженер. – Думаешь, в других студиях лучше? В регионах всё одинаково. А в столицу меня никто не возьмёт. Не тот разрез глаз, знаешь ли.
Женя, переваривая услышанное, задумчиво почесал голову.
- Вот что, - сказал, наконец, он. – Скинь, пожалуйста, этот фрагмент мне на флешку. А с меня завтра утром коньяк.
- Да не вопрос, - Антон несколько раз кликнул мышью и протянул руку за флеш-картой. Акулин достал из кармана накопитель и отдал его видеоинженеру, второй рукой при этом набирая номер Макса на телефоне. Если на главном телеканале города не могут сделать простейшую операцию с видео, то придётся Жене воспользоваться звонком другу.
- Алло, привет, у тебя есть возможность поколдовать с видео?
- Привет, - отозвался Макс. – Ты бы для начала спросил, есть ли у меня возможность говорить сейчас. Вечером заезжай ко мне на работу – поколдуем с твоим видео.
Эти слова хоть и были радостны, но Акулин чуть зубами не заскрипел от досады. Целый день ждать!
Впрочем, день пролетел на удивление быстро. Женя и примкнувший к нему Артём вдвоём опросили половину местных и столичных экспертов на предмет того, что будет с клубом после убийства и как оно вообще повлияет на казахстанский футбол. Точек зрения было высказано много, но наиболее любопытной и искренней Акулину показалась фраза местного владельца одного мини-футбольного клуба, который, услышав вопрос об изменениях в казахстанском футболе, вообще громко рассмеялся.
- Знаете, молодой человек, - чуть успокоившись, сказал он. – Для того чтобы в казахстанском футболе что-то изменилось, нужно вот так кирпичом по башке всё руководство футбольной федерации отоварить. А от смерти одного футболиста – причём не самого талантливого – ничего не произойдёт. Тут ещё живо сталинское про человека и винтик. Вот и делайте выводы.
Женя не нашёлся, что ответить.
Вечером Акулин подъехал к Максу в офис. Бандитский уже ждал его вместе со своим специалистом, которого тоже по иронии судьбы звали Антоном. Работнику Максима понадобилось примерно минуты три, чтобы произвести нехитрые манипуляции с видео и выдать результат на экран.
- Больше сделать ничего не могу, - извиняющимся тоном произнёс Антон. – Камера плохая была.
- Да если б только в камере дело было, - вздохнул Женя и внимательно посмотрел на экран. Лицо держащего плакат человека по-прежнему было не разглядеть, зато надпись просматривалась очень чётко. И надпись гласила: «Кержаков, ты сегодня умрёшь».

* * *
- Ваш чай, госпожа! – Ануар поставил перед Луизой чашку с дымящимся напитком и с удовлетворением отметил про себя довольную улыбку девушки.
- Ты меня так разбалуешь, - с деланным беспокойством сказала Тирмастэ и попробовала чай. – Хотя я, в общем-то, не против.
- Вы мне явно льстите, госпожа, - продолжал дурачиться Сексенбаев и положил перед девушкой плитку дорогого шоколада. Луиза ахнула и благодарно посмотрела на Ануара.
- Да ты волшебник, - с улыбкой Чеширского кота произнесла она. – Ты так всё что угодно можешь достать из кармана? А то я подумываю о новой квартире, а приобрести её можно сейчас только по волшебству.
Вместо ответа Сексенбаев достал ключи от своей квартиры и положил их перед девушкой. Тирмастэ захохотала и покраснела.
- Вернёмся к чаю, - Луиза мягко отодвинула связку обратно в сторону парня.
- Вернёмся, - Ануар с видимым сожалением положил ключи обратно в карман. – Ты всё-таки мне льстишь. Чай на самом деле обычный, просто сейчас утро, и поэтому он кажется тебе бодрящим…
- Ну, если ты так считаешь… - протянула Тирмастэ.
- …но я готов показать тебе, что мой чай бывает и по-настоящему хорошим – но для этого нужно пить его вечером и в неформальной обстановке, - закончил Сексенбаев фразу.
- Витиеватое какое-то у тебя приглашение на свидание, - покачала головой девушка. – Если бы я была только красивой, а не красивой и умной одновременно, я бы даже не поняла намёка.
- Но ты же поняла, - подмигнул Ануар.
- Поняла, - подмигнула Луиза в ответ и рассмеялась. – Я обещаю подумать.
Сексенбаев хотел сказать ещё что-то, но в этот момент дверь программного отдела – заполненного, к слову, разными журналистами – открылась, и в кабинет зашла Марина.
- Понятно, - всё так же бесцветно сказала она, глядя на Ануара и Луизу.
- И вам доброе утро, - кивнул Сексенбаев.
- Ануар, пойдёмте, я вас познакомлю с вашим оператором и видеоинженером, - Марина безразлично развернулась и вышла из кабинета.
- Она у вас всегда такая? – поинтересовался у Тирмастэ Сексенбаев.
- Кто? Василькова? – девушка посмотрела вслед удаляющейся фигуре. – Да нет, вроде нормальная женщина. Просто она приняла правила игры здесь, вот и ведёт себя так, что многие её принимают за зомби.
- Ануар, вы идёте? – голос Марины с лестницы прозвучал неожиданно громко, хотя Василькова его при этом не повысила ни на децибел. Сексенбаев ещё раз подмигнул Луизе и быстрым шагом догнал редактора. Женщина безразлично взглянула на Ануара и прошла в монтажную. Сексенбаев пожал плечами и зашёл следом. Василькова подошла к сидящему в отдельной комнатушке весёлому толстячку с щетиной, который слушал что-то в наушниках и периодически похихикивал. Заметив вошедших Марину и Сексенбаева, видеоинженер посерьёзнел, нахмурил брови и, сняв наушники, приготовился слушать.
- Андрей, познакомься, это Ануар. Он будет вместо Перегужина делать его программу, - Марина впервые за те вторые сутки, что её знал Сексенбаев, стала похожа на человека, легонько закашлявшись. – Ануар, это Андрей.
Сексенбаев пожал пухлую руку видеоинженера и мельком заглянул в монитор.
- О, «Интерны»! – оживился он. – Уважаю. Новый сезон нужен?
- Неси, - обрадовался Андрей. – Если ещё что-то в таком духе есть – тоже неси. Будешь вообще красавчик.
- Понятно, - вернулась в одноклеточное состояние Василькова. – Раз вы познакомились – можете работать. Я сейчас к вам оператора позову. И ещё: через час жду от вас тему ближайшего выпуска. Потому как сегодня уже надо начинать снимать всё.
Сказав это, Марина быстро испарилась из монтажной. Андрей потянулся, коротко ругнулся и жестом пригласил Сексенбаева сесть рядом. Ануар пристроился на продавленном стуле и решил с ходу поговорить о том, зачем он, собственно, устроился работать на телекомпанию.
- Слушай, Андрей, я здесь только второй день, поэтому не во всём ещё разбираюсь. Ты меня просвети кратко: чем занимался предыдущий оратор, так сказать?
- Ну… - задумался видеоинженер. – Если кратко, то он снимал передачи, а потом умер.
- Весело, - хмыкнул Ануар.
- Аж обхохочешься, - лениво улыбнулся Андрей. – Ну, «7:50» - передача, которую мы делали, - похожа по стилю на «Профессию репортёр». С поправкой на местные реалии, разумеется. Выходит раз в неделю по субботам. Обычно в пятницу монтируем всё, потом показываем Васильковой. Она утверждает выпуск, и программа отправляется на эфир. Все довольны, все едут кутить в клуб. Примерно так и работаем.
- То есть Василькова – ваш шеф? - закинул в разговор контрольный маркёр Сексенбаев.
- Можно сказать и так, - даже не изменился в лице видеоинженер.
- Единственный ли она у Перегужина шеф, - задумчиво произнёс Ануар, поглядывая на реакцию Андрея. Тот в ответ посмотрел на Сексенбаева как на идиота.
- Нет, ну, есть ещё Глебовна – она шеф всем шефам.
- И всё? Больше у Перегужина никого в начальниках не было? – в лоб уточнил Ануар.
- Я тебя не понимаю, - фыркнул Андрей. – Тебе кто-то, кроме Глебовны, ещё нужен из начальников? Аполитично рассуждаешь.
Видеоинженер хохотнул, и Сексенбаев тоже был вынужден улыбнуться. Да, похоже, Андрей не в курсе дел своего коллеги.
- Эййййй! Калайсын? – в комнатушку видеоинженера внезапным вихрем влетел высокий худощавый молодой казах с камерой на плече. Махнув свободной рукой Андрею, он уставился на Ануара и внимательно изучил его, насколько это было возможно в полумраке комнаты.
- Я Алимбек, оператор, - уже спокойным тоном произнёс он. – Когда снимать поедем? Есть же, работка!
- Скоро, - успокоил его Сексенбаев. – Меня, кстати, Ануар зовут. Можно на «ты».
- Э, есть же, очень приятно, - Алимбек снова махнул свободной рукой. – Э, ты тогда скажи, когда поедем, окэй?
- Хорошо, - гиперактивность оператора несколько дезориентировала Ануара. – Вы так и с Перегужиным работали?
- Э… ну… да, - ответы на вопросы давались Алимбеку несколько сложнее.
- И, значит, знаешь, кто у него и, соответственно, у тебя шеф, да? – Сексенбаев спустился на уровень детского сада в попытке узнать нужную информацию. Сработало с точностью до наоборот: вопрос вогнал оператора в полнейший ступор. Андрей посмотрел на выражение Алимбека и, не сдержавшись, захохотал во весь голос.
- Всё, оператор завис, можно вызывать техподдержку и буксировать его куда подальше, - сквозь смех сказал он. – Ты бы хоть предупредил, что ли, что будешь над Алимбеком издеваться – я бы на телефон весь процесс записал.
- Ты хочешь, чтоб я тебя «шеф» называл? – внезапно ожил Алимбек и нахмурился. – Э, есть же, не борзей!
Андрей расхохотался ещё сильнее, а Ануар лишь огорчённо махнул рукой: мол, иди уже. Оператор пожал плечами и вышел из комнаты. Очень маловероятно, что Алимбек каким-то образом связан с Шефом. Ну, очень.
- Что за чудо-оператор? – жалобно спросил Сексенбаев у видеоинженера.
- Это ещё не худший вариант, - Андрей потёр руки и снова нацепил наушники. – Борханизация всей страны. Бессмысленная и беспощадная.
- Хм, а это неплохая тема, - неожиданно осенило Ануара, но видеоинженер уже с головой ушёл в новые перипетии взаимоотношений доктора Быкова со своими интернами. Сексенбаев несколько секунд посидел, раздумывая над формулировкой темы, а потом решительно поднялся и направился к кабинету Марины. Проходя около лестницы, он увидел в окне, как из редакции газеты выходит экипированный всеми футбольными примочками Злобин. Подивившись весьма странному наряду журналиста, Ануар нырнул в логово Васильковой.
Артёму его боевая маскировка тоже была не по душе, но Акулин, наряжавший его, почему-то искренне посчитал, что только в таком виде Злобину будет проще внедриться в «15-й сектор» в качестве безумного любителя футбола. Безумного – это самое верное определение. Бандана с эмблемой «Челси», куртка «Манчестер Юнайтед», спортивные штаны с ромбиком «Спартака» на кармашке, футболка с мадридским «Реалом» на груди и рюкзак с «ПСЖ». Женя, гордо оглядывая своё «творение» перед выходом, шепнул Артёму, что в рюкзак положил шарфик команды «Актобе-04» на всякий случай и почему-то подленько при этом захихикал. Вдобавок Акулин заставил Злобина надеть настоящие берцовые сапоги, и теперь, рассекая в них по лужам, Артём шёл на традиционный вторничный сбор фанатов около стадиона. В идеале от журналиста требовалось быстрое внедрение, выяснение нужной информации и столь же быстрый выход из фанатской группировки. Но в глубине души Злобин даже не был уверен, что ему удастся пройти первый этап. И дело было не только в прикиде, но и в том, что «15-й сектор» крайне настороженно относился к любым чужакам – они даже общаться с журналистами наотрез отказались.
Доехав до стадиона на автобусе (и заслужив порцию из примерно пятидесяти насмешек – по числу пассажиров в «Икарусе»), Злобин наклеил на лицо самодовольную улыбку футбольного фаната и решительным шагом направился к кучке фанатов, стоящей у одной из трибун. Фанаты заметили его издалека, и, пока Артём шлёпал до них в берцах, просто укатывались со смеху.
- Ты кто такой? – спросил один из фанатов, когда Злобин подошёл на расстояние звука. – Откуда явился ты, из какой галактики, о, пришелец?
- Я хочу к вам в «15-й сектор», - громко, чтоб все слышали, произнёс Артём. Фанаты захохотали ещё сильнее. Но буквально через мгновение смех смолк, и вперёд толпы вышел лидер фанатов. Его поросячьи глазки пристально осмотрели Злобина.
- Как звать? – коротко поинтересовался он.
- Артём.
- Артём, - лидер «15-го сектора» задумчиво хмыкнул. – Какой-то ты странный, Артём. Не находишь?
- Почему это странный? – сделал вид, что обиделся, Злобин, хотя в глубине души был согласен с главарём на все сто процентов. – Да я с детства за футбол!
Лидер фанатов неожиданно взорвался смехом, больше похожим на демонический. Последовавший за этим смех толпы был похож на шакалий вой.
- Ты странный, - снова посерьёзнел главарь, и толпа тут же смолкла. – Очень похож на засланного казачка. Выглядишь по-борхански. Это факт.
- Ну, ты это… со словами поаккуратнее, - Артём понял, что что-то пошло не так. Спасибо тебе, Акулин! – У меня вот и шарф «Актобе» есть, если что.
Сказав это, Злобин быстро снял с себя рюкзак и достал из него шарф. Развернув его, Артём похолодел. Шарф был двойным: с одной стороны на нём была вышита эмблема «Актобе-04», а с другой – эмблема «Тобола», злейшего врага местной команды. Так вот чего Женя так мерзко хихикал!
- Ты, кажется, не совсем понял, что ты сейчас наделал, - очень тихо, но очень отчётливо сказал лидер фанатов, наливаясь кровью. – И поэтому тебе лучше уйти от греха подальше.
- Один вопрос, - Злобин понял, что отступать некуда. – Кто из ваших развернул на трибуне плакат «Кержаков, ты сегодня умрёшь»?
- Что-о-о-о? – главарь «15-го сектора» в бешенстве сжал кулаки и сделал шаг по направлению к Артёму.
- Понял, - Злобин стал тихонько отступать. – Видимо, беседы не получается. Ну, я пошёл?
- Лучше беги, - у лидера фанатов задёргался глаз, и Артём понял, что время отступления пришло. Резко бросив рюкзак в лицо главарю, Злобин стартовал и побежал как можно быстрее от толпы. К счастью, пока ошарашенные такой наглостью фанаты опомнились, прошло несколько секунд, а у Артёма было всё в порядке с бегом, поэтому он успел достаточно далеко уйти. Но среди толпы болельщиков тоже были свои спринтеры, поэтому расстояние между убегающим и догоняющими стало быстро сокращаться. Злобин понял, что в берцах далеко не уйдёт, а снять их не успеет. Вся надежда была только на то, что он успеет добежать до людного перекрёстка.
Он успел. Проскочив на мигающий зелёный, Артём из последних сил перебежал дорогу и остановился на другой стороне улицы. Фанаты хотели рвануть за ним, но едва не попали под несущиеся рядом друг с другом маршрутки. Замерев на тротуаре, толпа дождалась зелёного света и, перебежав дорогу, недоумённо остановилась. Наглец бесследно исчез, оставив от себя лишь берцовые сапоги с разорванными шнурками.

* * *
- Так ты не только оператор, но ещё и водитель, - удивился Ануар, садясь в машину Алимбека. Оператор в ответ только промычал что-то невразумительное – кажется, он побаивался Сексенбаева после дневных расспросов.
- Куда ехать? – спросил Алимбек.
- А где у нас больше всего «мамбетов» и «борхов» водится – туда и поезжай.
- Значит, на «Шанхай», - оператор-водитель завёл машину, и съёмочный дуэт направился на первое совместное задание.
«Шанхаем» в народе называли район практически рядом с промышленной зоной. Сейчас уже мало кто мог точно вспомнить, почему большому и густонаселённому массиву дали именно такое имя. Но из-за близости района к крупным химкомбинатам цены на недвижимость здесь были ниже остальных, а это, в свою очередь, вело к тому, что здесь, в основном, жили не очень богатые или приезжие из сельских районов люди. А где, как не в такой атмосфере, могла расти культура улиц? Хотя, положа руку на сердце, Ануар мог сказать, что, будучи следователем, он убедился: в Актобе любой район мог стать неплохой грядкой для семян «мамбетизма».
От продумывания вступительного слова для своего фильма Сексенбаева отвлёк телефонный звонок.
- Да, - ещё не вынырнув окончательно из своих раздумий, машинально ответил Ануар.
- Ну, и как тебе под личиной телевизионщика? – этот ехидный голос Сексенбаев стал уже узнавать.
- Чего это вдруг «под личиной»? – чуть не обиделся он. – Я вполне серьёзно решил заняться журналистикой.
- Рассказывай сказки, - хмыкнул Акулин. – Уж кому-кому, а мне понятно, что ты решил вплотную заняться Шефом и шерстишь ближайшее окружение Перегужина. Тем более, я бы, наверное, поступил так же.
- Молодец-молодец, - немного раздражённо произнёс Ануар, которого самодовольство Жени стало местами бесить. – Ты позвонил этим похвастаться?
- Да нет, - с наигранным равнодушием ответил Акулин. – Если серьёзно, я позвонил сказать, что ты всегда можешь на меня рассчитывать в своём расследовании. Правда, нам лучше не появляться рядом друг с другом. Если ниточка от Перегужина к Шефу идёт внутри телеканала, то моё присутствие рядом осложнит тебе жизнь. Я же участвовал в этом эксперименте с дальнобойщиками – об этом весь медиа-холдинг судачил. Но мои мозги и кое-какие возможности всегда к твоим услугам.
- Спасибо, - ответил приятно удивлённый Сексенбаев. – Я буду обязательно иметь это в виду.
- Правда, взамен я тоже попрошу об одной просьбе, - тут же дополнил фразу Женя.
- Я так и знал, - усмехнулся Ануар. – Ну, и что желает твоя мелкая душонка?
- Она не настолько мелкая, как может показаться, поэтому и запросы у неё будут соответствующие. Просьба двойная: во-первых, мне нужно, чтобы ты на интервью «мамбетам» задал вопрос…
- Погоди-ка, - встрепенулся Сексенбаев. – А откуда ты знаешь, что…
- Привыкай, - засмеялся Акулин. – Это же журналистика – здесь все всё про всех знают. А вообще мне просто стало любопытно, я зашёл и увидел в графике съёмок, чем ты сегодня занимаешься. Так вот, мне нужно, чтобы ты спросил у их лидера - или как они называют своего старшего, - был ли у них мотив убить нападающего футбольного клуба «Актобе-04» Алексея Кержакова. Они тебе, конечно, будут говорить, что мотива у них нет, но я тебе дам подсказку: мотив у них был.
- Опять куда-то влез, - покачал головой Ануар. – А смысл у них спрашивать это, если ты знаешь ответ?
- А смысл во втором вопросе, который ты задашь сразу после первого. Вопрос: могли ли они устроить провокацию, пробравшись на трибуну «15-го сектора» и развернув там какой-нибудь… эээ… оскорбительный плакат?
- Ты не боишься, что меня за такие вопросы и убить могут? – поинтересовался Сексенбаев.
- Я? Нет, - фыркнул Женя. – Это же тебе надо бояться. Хотя, я думаю, что после покушения братьев Дятловых какие-то гопники тебе не страшны.
- Вообще-то братьев Дятловых было двое, а этих гопников – как тараканов, - уточнил Ануар и вздохнул. – Ладно, я спрошу. Это всё?
- Конечно, нет, - ухмыльнулся Акулин. – Я же сказал, что просьба из двух частей. Но вторая часть для тебя вообще – раз плюнуть: мне нужен какой-нибудь твой знакомый, который остался в полиции и с которым можно побеседовать относительно того или иного дела, так сказать, неофициально.
- Предлагаешь, чтобы я нашёл тебе того, кто будет сливать информацию? - изумился Сексенбаев. – А ты не опупел?
- Не, мне норм, - спокойно ответил Женя. – Мне не для газеты. Для себя. Ни одно из сказанных источником слов не пойдёт в газету – это я обещаю.
- Ладно, я поищу кого-нибудь, - сдался Ануар. – Но учти: твои мозги я разделаю по полной потом. Всё из них вытащу для своего дела – понял?
- Да сколько угодно, - Акулин отключился по-английски. Сексенбаев посмотрел на трубку и покачал головой.
- Я, есть же, буду называть тебя Мясник, - отозвался с водительского кресла Алимбек, заезжая на территорию «Шанхая». – Разделывать мозги, тушёнка – точно, есть же, на мясокомбинате работаешь, наверное, после телеканала.
- Ага, почти, - Ануар откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно. Серый пейзаж «шанхайских» обшарпанных пятиэтажек усугублялся плотно нависшими над городом тучами. Мелкий дождик не прекращался уже несколько дней, и от этого в душу скользкой змеёй заползало уныние. Сексенбаев потрепал себя за затылок, стараясь не уходить в самоанализ, свойственный такому времени года, и попробовал подумать о чём-то или ком-то приятном. Например, о Луизе. Она…
- Есть же, приехали, - разрушил все непридуманные радужные мысли Алимбек и поставил машину на ручник. – Куда дальше?
- Да вон нам к тем ребятам, - Ануар показал на толпу пацанов в спортивных трико, туфлях и шапках. И, хотя температура воздуха, несмотря на дождь, была в районе десяти-двенадцати градусов тепла, в шапках были все. Сексенбаев, собравший немного информации перед поездкой сюда, постарался не удивиться, но всё же несколько обескуражено крякнул, когда увидел, что Алимбек тоже нацепил шапочку.
- Это ты, чтобы не выделяться, её надел? – поинтересовался журналист.
- А? – не понял вопроса оператор.
- Б! – передразнил его Ануар. – Пошли давай.
Выйдя из машины, Сексенбаев ушёл чуть вперёд, пока Алимбек доставал камеру и штатив. Подойдя к сидящим на корточках и плюющим себе под ноги ребятам в шапках, Ануар посмотрел на них сверху вниз и едва сдержал ухмылку. Выглядели «мамбеты» презабавнейше.
- Уважаемые, а кто у вас старший тут? – громко спросил он.
То ли наглость «чужеземца» так удивила «борхов», то ли, наоборот, показная вежливость, но они даже не сразу нашлись, что ответить. Потом один из сидящих громко харкнул на землю и поднялся перед Ануаром.
- Э, братишка, а ты чё такой дерзкий? – поинтересовался он у Сексенбаева.
- Пекинский сыч тебе братишка, - бесстрашно отозвался журналист. – Ты, что ли, старший?
- Допустим, я, а ты чё базар свой не фильтруешь, э, я не понял, ты? – «борх» мучительно разрывался между желанием врезать этому уроду поскорее и желанием всё-таки узнать, что ему нужно.
- Фильтровать базар, как ты выразился, будешь «петухов» на киче заставлять, - хмыкнул Ануар. – А мне без всяких «допустим» нужен ответ. Ты старший?
Переговорщик из клана «мамбетов», кажется, сделал свой выбор и уже занёс руку для удара, как вдруг увидел подошедшего с камерой Алимбека, и кулак разжался в приветствии.
- Э-э-э, братишка, калайсын? – радостно поприветствовал он оператора. – Торт кара, Айтеке би форева!
«Борх» и Алимбек побратались друг с другом как давно не видевшиеся родственники.
- Э, это мой братишка из села, откуда я, - объяснил оператор Ануару. – Бека.
- Ты его знаешь? – удивился Бека, показывая на Сексенбаева. – Э, он меня обидел только что – надерзил.
- Да? – Алимбек что-то прошептал на ухо своему «братишке», Ануар лишь расслышал слово «мясник» и иронически закатил глаза.
- Э, есть же, братишка, не обессудь, - примирительно поднял руки Бека. – Я не знал, что ты – беспредельщик, есть же.
- Я такой, - хмыкнул Сексенбаев. – Значит, так. Я задаю вам вопросы, вы отвечаете на камеру. Мы снимаем и уезжаем – понятно? Ты, как старший, объясни своим друзьям технологию.
- Ну, не такой он уж и старший, - из по-прежнему сидящих и вслушивающихся в разговор «мамбетов» поднялся ещё один, с виду чуть-чуть – процента на три - интеллигентнее Беки. – А вот у тебя, журналист, повадки, есть же, ментовские.
- Потому что надо не прятаться за хреновых переговорщиков, а самому сразу отвечать, - парировал Ануар. – Как звать тебя?
- Асыл меня звать, а чё?
- Кинжал тебе в плечо. Будем считать, первый контакт установлен. Значит, так, Асыл. Старший, я так понимаю, ты?
- Ну, допустим, я, - Асыл нахмурился. – И чё?
- Вот и отлично, хоть с этим разобрались, - Сексенбаев чуть выдохнул. – В общем, слушайте сюда, хлопцы. Я говорю один раз. Мы пришли с миром. Мы снимаем передачу про вашу культуру. Про культуру улицы. И мы хотим с вами поговорить именно об этом. Именно о вас как о культурологическом феномене.
Последняя фраза была явно лишняя, потому что задумался даже Алимбек.
- Это ты нас снимать типа будешь? – покосился Асыл на камеру.
- Браво! Тебе надо участвовать в программе «Кто хочет стать миллионером», - Ануар понял про себя, что больше перегибать палку не нужно, и перешёл на более спокойную интонацию. – Предлагаю мирно побеседовать о вас. Вы спокойно отвечаете мне, я больше не придираюсь к вам. Идёт?
Резкая смена интонации подействовала на «мамбетов» расслабляюще, и они почти синхронно кивнули головами.
- Ну, и прекрасно, - Сексенбаев выдохнул полной грудью и только теперь понял, что весь взмок. – Может, тогда начнём с песни? Я знаю, что у вас сильно рэп-движение. Может, вы что-нибудь зачитаете на камеру?
- Зачитаем, - кивнул Асыл и подмигнул Беке. – Давай, братишка, нашу фирменную. Мы тебе бит сейчас сделаем.
Через несколько секунд «борх»-переговорщик уже активно кривлялся на камеру и под незамысловатый бит от своих сородичей зачитывал поистине феноменальный текст:
Каждый крутит своё кино, но сценарий написан.
И мы не останемся  за кулисами.
Актобе - город грехов, где подъезды исписаны
именами, заполнен узкоглазыми лицами.
И взрослые, и дети на белом холме знают
Места, где крутые поцики обитают,
Шанхай и пятый наводят движуху,
А мы бухие из клуба под руку с братухой
Пи…м на район, где уже ждут Асыл с Мухой.
Бека, Ара, Асыл - три гада, по уши в татухах,
Местные знаменитости, любим делать пакости.
"Эй, братишка, замути на сладости"
Цикл, трам, гидра, фуагра - тут матки мутные,
Морозы лютые, мы самые е…тые.
Ламерам не место здесь, мы тремся по подъездам,
есть же есть, жесть, есть же, есть!
Лохи точат зубы, с превосходством численным.
Уровняют шансы "калаша" выстрелы.
Но б…ь, подляна, калаш игрушечный,
И вот уж меня п…т урод веснушчатый.
Мы не кислим, не ноем, по одному выловим
Толпой зашакалим, по понятиям вырулим.
С братьями по-братски, с б…и по-б…ки,
Мы пацаны с района, подъезды – наша школа.
Мы кладем на биты рифмы очень заумные.
Метадон, амфетамин, что-то стало дурно мне...
Пошли пройдемся, черт, засада, приняли менты!
Общение, печение, с пантами на «ты».
Эй, братка, куда ты! В поряде, кинули свои.
И вот я вижу в глазах, мусора, лицемерие,
Ему нужны бабки, какое на х… уважение?
Здесь все покупается и все продается,
Такая жизнь, ну, а что еще остается?

Актобе - самый известный во всей Вселенной,
Все хотят здесь жить, и стать в городе первым!
Но тут уже давно всем заправляем мы
Кто Мы? Знаешь? Ну Ясен красен, местные борхи!
Пацаны с района, Ара, Бека, Асыл!
Ара, Бека, Асыл, Ара, Бека, Асыл...

- Всё, хорош, - не выдержал Ануар, остановив этот словесный поток.
- Там ещё про шалав с Сингая было, - сказал Бека.
- Ну, это не обязательно, мы всё равно полностью рэп ставить не будем, - успокоил его Сексенбаев. – Так, отрывки. У меня вопрос: а о чём этот ваш рэп?
- Э, ну как… - Бека, кажется, впервые об этом задумался. – Этот рэп – он о том, как круто быть «шанхайским» пацанчиком. И о том, что мы – самые крутые.
- Понятно, - Ануар едва заметно покачал головой. – Следующий вопрос…
Так минуло около получаса. Сексенбаев порой скрежетал зубами, слушая ответы на самые простые, казалось бы, вопросы. Но, к своему удовлетворению, он выдержал эту пытку тупостью и под конец разговора вспомнил о просьбе Акулина.
- Два последних вопроса, - торжественно произнёс он. – Я знаю, что вы любите ходить на футбол. У вас был мотив убить Кержакова?
- Чё? Ты рамсы попутал, что ли? – Асыл был искренне ошеломлён этим вопросом. – Базар фильтруй, журналист. У нас, есть же, тоже не резиновое терпение.
- Тогда второй вопрос, - кивнул головой Ануар. – Я знаю, что вы не любите «15-й сектор». Вы хотели бы им насолить, устроить какую-нибудь провокацию, допустим?
- Ты вообще ох…ел, э! – старший «мамбетов» да и все остальные тоже недобро посмотрели в сторону Сексенбаева. Ануар понял, что ещё один вопрос, и они не посмотрят, что он – журналист, а рядом с ним – их «братишка».
- Всё, вопросов больше не имею, - Сексенбаев развернулся и гордо проследовал в машину. Алимбек, поняв, что атмосфера накаляется, жестом показал Беке, что всегда на созвоне, если что, и вместе с камерой быстро ретировался вслед за Ануаром.
- Э, слушай, а вот эти два последних вопроса – они к чему были? – спросил оператор, быстро заводя автомобиль от греха подальше. Камеру и штатив он даже не стал прятать в багажник, а побросал на заднее сиденье.
- Да так, попросили, - Сексенбаев вытер пот вперемешку с дождевыми каплями со лба. – А ты им что сказал про меня, что они такие мирные стали?
- Я сказал, что ты, есть же, отсидел за тройное убийство, - Алимбек вырулил со двора и врубил третью скорость. – Здесь это ценится.
- Ну, спасибо, - буркнул Ануар.
Лидер «мамбетов» Асыл, конечно, в это не поверил. Более того, после последних вопросов он перестал верить даже в то, что это журналисты. Неспроста они вынюхивали про «15-й сектор», ой, неспроста. Опять Олег воду мутит. Пора с ним кончать, а то реально рамсы попутал. Асыл набрал на украденном когда-то телефоне номер главаря фанатов.
- Слышь, э, козёл, - сказал он вместо приветствия. – Ты вообще страх потерял, да? Посылаешь ко мне всяких уродов. Вообще охренел?
- Ты за хавальником-то своим следи, - не обрадовался звонку Олег. – Что за предъявы кидаешь мне? За базар свой отвечай, а то обосновать заставлю. И вообще, это ты, если что, ко мне какого-то клоуна прислал сегодня. Ты что, считаешь, что мы Кержа завалили, а? У тебя вообще мозг есть?
- Слышь, ты, - Асыл явно проигрывал словесную схватку. Да что там словесную – он даже не всё понимал, что говорил ему собеседник. – Короче, вы рамсы попутали, вам и отвечать.
- Стрелку, что ли, забиваешь? – захохотал лидер фанатов.
- Забиваю, - старший «мамбетов» сплюнул на землю. – Очко не сожмётся завтра в шесть у стадиона сойтись?
- Да легко! - голос Олега стал стальным. – Только потом не хнычь и маму не зови.
- Пошёл на х…, котакбас! – от души сказал Асыл. – Завтра в шесть. И смотри не зассы, а то будешь как последний терпила потом.
- До встречи, труп! – Олег снова захохотал и отключился. Лидер «мамбетов» ещё раз сплюнул и спрятал телефон в карман трико.
- Э, братишка, давай, может, в кафешку сходим? – предложил Бека, видя, что Асыл явно не в духе.
- Никаких кафешек, - строго ответил главарь. – Собери всех, кого сможешь. Завтра в шесть у стадиона стрелка с фанатами. Пусть все берут с собой всё, что у них есть. Будем бить до упора.
- Ты это… уверен? – испугался Бека. – Может, не надо?
- Зассал? – взъярился Асыл и ударил товарища наотмашь. Бека свалился на землю, держась за глаз. – Ну и сиди, как целка. А остальные пойдут со мной. Дурыс?
- Дурыс, дурыс, - ответили сидящие на корточках «борхи». Без особой, впрочем, уверенности.
Если бы Асыл принял предложение своего младшего друга, то вся толпа наверняка бы отправилась в самую популярную в районе пивную. Ну, или, в крайнем случае, пошли бы в какую-нибудь шашлычную на стыке двух районов. И уж точно они бы никогда не отправились в центр города, где на главном проспекте сосредоточились все самые крупные рестораны – в основном, турецкие. В одном из таких ресторанов, если бы чудо произошло и «борхи» приехали в центр, они застали бы Саламата Саматова, капитана команды «Актобе-04», который весело снимал стресс после очередного допроса, на который их уже второй день почти строем водило руководство команды. Чемпионат уже закончился, поэтому можно было оттянуться по полной. Справедливости ради, этим Саматов с Кержаковым занимались и в течение сезона, но делали это более сдержанно. А сегодня Саламат заказал себе чуть ли не всю карту напитков. Пил он по чуть-чуть, но всё, поэтому к середине вечера, несмотря на свою дородную комплекцию, был уже пьяный в хлам. И когда к нему подошёл официант, Саматов даже не сразу понял, что тот от него хочет.
- Дай я тебя расцелую! – неожиданно сказал Саламат и потянулся к парню с подносом. Официант ловко отшатнулся и положил перед Саматовым салфетку.
- Молодой человек за третьим столиком просил вам передать эту записку, - улыбнувшись, парень тихонько отошёл в сторону. Саламат поморщился от приступа подступающей тошноты и вытер губы этой салфеткой. Опять небось эти фанаты дебильные просят автограф. Ну, нигде от них спасения нет. Ради спортивного интереса Саматов всё-таки развернул салфетку и прочёл то, что на ней написано. Алкоголь мгновенно испарился почти полностью.
«Саламат, сегодня ты умрёшь!».
Саматов сглотнул неожиданно подступивший к горлу ком и судорожно стал водить глазами по ресторану. Какой, он сказал, столик? Третий, кажется. Как и следовало ожидать, за столиком уже никто не сидел, а на нём лишь стояла полупустая рюмка водки и дымился окурок в пепельнице. Саламат приподнялся, понял, что его штормит, и сел обратно. Всё это ему жутко не нравилось.
- Вам заказать такси? – заботливый официант был тут как тут.
- Нет! – почти проревел Саматов. – Кто тебе передал эту записку? Как он выглядел?
- Ну, такой молодой человек, казах, вроде не толстый. Темно же, - как бы оправдываясь, заметил парень. – Вам счёт принести?
- Не надо, - Саламат достал из кармана бумажник, вытащил из него пачку десятитысячных купюр и бросил её на стол. – Рассчитайся за меня, а остальное – твоё.
- Спасибо! – официант, кажется, не сразу поверил своему счастью. – Может, вам всё-таки такси вызвать?
- Нет, я сказал! – Саматов всё-таки поднялся и, покачиваясь, пошёл к выходу. – Они думают, что меня можно напугать. А вот хер им!
Последние слова он произнёс на весь зал, перекричав даже музыку, звучащую в помещении. Большая часть народа, впрочем, не обратила на футболиста никакого внимания, лишь официант пожал плечами.
Саматов вылетел на улицу и, легонько виляя из стороны в сторону, направился в сторону базы. Нельзя сказать, что он совсем не испугался, но, скорее, больше разозлился. Он не знал, что это за шутник, но даже если этот чмошник и вздумает с ним бодаться, то пусть ещё попробует его завалить!
С такими мыслями Саламат и не заметил, как почти добрался до базы. Ему осталось лишь пройти несколько секторов стадиона – правда, малоосвещённых.
- Ну, что, где ты, урод? – пьяно заорал Саматов. – Шутки шутить со мной вздумал? Ну, давай, выходи – пошкубаемся!
Тишина была ему ответом. Саламат заржал и зашагал вперёд в темноту. Он помнил, что бегом это расстояние можно было пересечь за двенадцать секунд. Значит, обычным шагом – секунд за сорок. Можно даже считать. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… а это ещё что?
Саматову показалось, что от одной из опор, поддерживающих трибуну, отделилась какая-то тень. Саламат прищурился, пытаясь высмотреть, правда ли это или оптический обман, но так ничего и не увидел.
- Думаешь, я боюсь? – снова заорал футболист. – Я иду к тебе. Слышишь?
За несколько шагов преодолев расстояние до опоры, Саламат хотел резко забежать за неё, чтобы напугать того, кто там стоит, но именно в этот момент весь алкоголь, выпитый в ресторане, резко вернулся, и Саматова повело в сторону. Споткнувшись, он упал на землю. И в этот момент футболист вдруг почувствовал на своей спине чей-то ботинок, а в следующую секунду на его шею кто-то резко набросил какой-то шарф. Саламат не успел просунуть руку между горлом и шарфом, и удавка быстро сдавила гортань. Саматов захрипел и попытался вырваться, но было бесполезно. Футболист задёргался в конвульсиях, а потом затих. Всё было кончено.

* * *
- Это вы от Ануара? – к Акулину, стоящему на проходной Департамента внутренних дел, подошёл одышливый толстяк, весь промокший от постоянной беготни.
- Угу, - Женя со скучающим видом пожал руку следователю и зевнул.
- Пойдёмте за мной, - толстяк провёл Акулина в свой кабинет, по дороге испуганно оглядываясь и стараясь не попадаться вместе с незваным гостем на глаза начальству.
- Журналистам тут, надо полагать, не очень рады, - насмешливо посмотрел на следователя Женя, когда тот закрыл дверь и сел за стол. Акулину стул толстяк не предложил, но журналист спокойно сел сам.
- После вашей статьи журналистов тут боятся, - нервно хихикнул следователь. – А если кто-нибудь узнает, что вы от Ануара – не поздоровится и вам, и мне. Так что я с вами разговариваю только из уважения к Сексенбаеву – на свой страх и риск.
- Да понял я, понял. Я вас не затрудню – у меня всего пара вопросов.
- Ну, давайте, - толстяк взмок ещё сильнее, словно собирался отвечать на вопросы телевикторины.
- Да расслабьтесь вы, - подбодрил следователя Женя. – Я обещал, что ничего в газету не попадёт, я слово держу. Мне нужно знать для себя всё, что связано со вчерашним убийством Саматова.
- А-а-а, - толстяк даже немного расслабился. – Вы об этом. Я должен был догадаться. Сейчас набежит журналистов куча. Ладно, слушайте. Саматова задушили шарфом с изображением символики футбольного клуба «Актобе-04». Такие продаются в фан-шопах, и купить его – не проблема. На куртке погибшего со стороны спины мы обнаружили след от мужского ботинка. К сожалению, показать материалы дела я вам не могу – по той простой причине, что, стоило экспертам начать работать на месте преступления, как у нас сразу все полномочия отобрали «особисты».
- Ого! – удивился Женя. – Дело заинтересовало кого-то наверху?
- Разумеется, - кивнул следователь. – Когда в течение нескольких дней умирают два известных в стране футболиста – это не может не заинтересовать контору. К тому же, футбол в нашем городе – больше чем просто игра. Это часть культурного кода почти всего мужского населения Актобе, если хотите. И когда на какие-то элементы этой культуры покушаются, самое минимальное чувство – это волнение. А волнения никому не нужны.
- Хотя иногда их не избежать, - закончил мысль толстяка Акулин.
- Что? – не понял следователь.
- Нет, ничего. Скажите, а, кроме шарфа и следа, что-то ещё интересное было?
- Было, - подтвердил толстяк. – Ещё мы нашли в кармане куртки у Саматова обычную бумажную салфетку, а на ней запись. Вот, я переписал себе: «Саламат, сегодня ты умрёшь!».
- Именно так и было написано? – насторожился Женя.
- Ну, да, а что?
- Нет, меня интересует – в том ли порядке это было написано, - Акулин достал из кармана фото, сделанное помощником Макса с видеокадра, и положил его рядом с записанными словами из послания Саматову. – Что скажете, коллега?
Толстяк постоял над записями, секунд десять тяжело попыхтел, а потом, изумлённый, повернулся к Жене.
- Откуда это у вас?
- Неважно, - отмахнулся Акулин. – Будем считать, что у меня в зрачке встроенный фотоаппарат, и я это заметил и снял прямо на матче. Надеюсь, вам не надо объяснять, почему с большой долей вероятности это писали разные люди?
- Не надо, - толстяк ещё раз взглянул на записи. – Один и тот же человек не стал бы одну жертву называть по имени, а другую – по фамилии. Да и слова в предложениях стоят в разных местах. К тому же я видел надпись на салфетке. Даже учитывая то, что это плакат с нарисованными буквами, можно смело делать вывод, что эти записи делали два непохожих друг на друга человека. Даже наклон букв разный. Что же тогда получается? Это всё стилизация?
- Это всё комбинация, - перефразировал своего собеседника Женя. – Вот что. Предлагаю вам сделку. Вас ведь, кажется, Александром зовут?
- Именно так.
- Так вот, Александр, - Акулин задумчиво потёр руки. – Я вам помогаю распутать это дело, а вы взамен не будете мне мешать, а будете, наоборот, помогать своими техническими возможностями и полномочиями.
- В Шерлока Холмса решили поиграть? – иронически осведомился Александр.
- Нет, - совершенно серьёзно покачал головой Женя. – Для меня это, можно сказать, вопрос жизненно важный, поэтому я вам обещаю, что буду работать быстро, в рамках закона и продуктивно.
- Даже в рамках закона, - удивился следователь.
- Ну, почти, - прищурился Акулин.
- Какой вы забавный, - Александр уже почти высох, поэтому к нему возвращалась природная ирония. – Только вы забыли, что я в самом начале сказал. КНБ у нас уже забрал себе это дело.
- Нет, это вы плохо меня слушали, - Женя скептически посмотрел на толстяка. – Я найду убийцу или убийц и приведу их лично вам. Не знаю, как вы делить будете их с конторскими, но лавры победителя уж точно вам достанутся. Может, не на самом высоком уровне, но для того, чтобы блеснуть перед новым руководством, этого будет более чем достаточно. Думайте.
Акулин отошёл от стола и сел обратно на стул, хитро наблюдая за Александром. Следователь покрутил головой, ослабил узел галстука и размял костяшки пальцев, судорожно размышляя над предложением журналиста. Конечно, наглость этого парня не знала границ, а его самоуверенность говорила, скорее, о том, что он дело завалит. Но, с другой стороны, Александр уже третий год сидит на одном окладе, одной должности и одном звании. И если он будет обезопашен от возможных последствий «расследования» этого журналиста – тогда почему бы и не рискнуть?
- А это всё ваше мероприятие, которое вам лично важно, - оно не опасно? - аккуратно поинтересовался Александр у наблюдающего за ним Жени.
- Абсолютно не опасно, - заверил его Акулин. – Более того, от вас на самом деле требуется самая малость. Точнее, один звонок с просьбой организовать встречу. Всё остальное я сделаю сам, а потом отдам вам злодеев с чистосердечным признанием либо другими железными доказательствами. 
- Ну, хорошо, - клюнул следователь. – Если с меня, в случае чего, снимается всякая ответственность – я согласен. А что за звонок?
- Надо позвонить в воинскую часть, которая есть в городе, и узнать, кто из солдат охранял вход в шестнадцатый сектор, где сидит «15-й сектор», во время матча. Мне нужно поговорить с этим солдатом, а доступ к военным так просто не получить.
- Ого! – Александр вытер пот со лба. – А не проще поговорить с контролёром? Может, он что-то видел?
- Контролёра в тот момент уже не было, - отрицательно покачал головой Женя. – Человек с плакатом появился во втором тайме – я специально посмотрел отрывки из видео с моментами матча. Когда болельщики попадают в кадр в течение игры, этого «прорицателя» там ещё нет. А к концу матча он тут как тут. С других трибун перейти в фанатский сектор нельзя – их же специально отгородили от нормальных людей. Значит, придти «плакатоносец» мог только через тот вход, который охранял какой-то конкретный солдат.
- Логично, - следователь сел за стол и начал рыться в записной книжке. - Официально я, понятное дело, ничего устроить вам не смогу, но когда я служил в этой части, там был прекрасный замполит. Если он ещё служит – вам повезло.
Акулину повезло. Замполит, который вдалбливал следователю Александру, как политкорректно Родину любить, был всё ещё в строю и на удивление легко согласился найти солдата, который стоял у входа в шестнадцатый сектор, и устроить с ним встречу – причём в кратчайшие сроки. Поэтому Женя быстроногим оленем промчался до ближайшего такси, и пожилой водитель, несмотря на постоянное кряхтение, мгновенно домчал Акулина на своей машине до воинской части. Около входа на территорию журналиста уже ждал с виду суровый, но с добродушными глазами, толстячок в военной форме. Судя по комплекции замполита, они с Александром явно сошлись на общих гастрономических вкусах.
- Служил? – строго спросил военный у вышедшего из такси Жени.
- Не взяли, - в тон ему ответил Акулин.
- Чего так?
- Психиатр на медкомиссии сказал, что, если меня призвать, Третья мировая война начнётся через неделю.
- А-а-а, - замполит с усмешкой посмотрел на Женю и подал руку. – Умурзак Избанович.
- А можно я вас просто товарищем замполитом буду называть? – Акулин пожал руку. – Я Женя.
- Тогда господином, - важно сказал Умурзак Избанович. – Советского Союза уже двадцать с лишним лет нет, и мы все давно господа. Так что тебе нужно от нашего брата-солдата, Женя? Почему не сделал официальный запрос? Мы прессе всегда рады, в общем-то. Хорошо с ней сотрудничаем. Они наши весёлые старты по новостям показывают.
- Весёлые старты – это призывная кампания? – уточнил Акулин.
- Догадался, - улыбнулся толстячок. – Давай, пошли на территорию, по дороге до кабинета моего расскажешь, что тебе нужно.
Вдвоём они прошли мимо плаца, на котором по лужам маршировали солдаты, патриотично выкрикивая что-то на непонятном в таком исполнении языке. Женя, рассказывая общую канву дела и не вдаваясь в подробности, вслушивался в текст песни солдат, и в конце концов с удивлением понял, что солдаты поют Firestarter от группы Prodigy – пусть и в несколько изменённой тональности. Акулин жестом указал замполиту на солдат и вопросительно тряхнул головой.
- Пусть лучше это поют – там текст несложный и ритмика интересная, - ответил военный. – Ну, и нам с начальником части Prodigy нравится просто. Пришли.
Замполит открыл перед Женей дверь и пропустил его в административное здание. Дежурный вскочил, отдавая честь, но Умурзак Избанович лишь махнул рукой и провёл Акулина в свой кабинет – большой, просторный и с огромным казахстанским флагом во всю стену.
- Сейчас парень подойдёт, ты пока присаживайся, - замполит плюхнулся в своё кресло и налил в гранёный стакан, стоящий на столе, воды из графина. – Может, поесть хочешь?
- Нет, спасибо, - улыбнулся Женя. – Форму берегу.
- Какую форму? Ты ж в гражданке! – удивился военный, но тут же рассмеялся. – Молодец, что бережёшь. А мне вот беречь нечего, поэтому я поем за себя и за тебя.
С этими словами Умурзак Избанович достал из стола огромный шмат сала и булку свежего белого хлеба. Акулин усмехнулся, и тут дверь кабинета открылась, и в помещение зашёл испуганный молоденький солдатик. Увидев замполита, он вытянулся по стойке «смирно» и отчеканил:
- Рядовой Сегизбаев по вашему приказанию прибыл!
- Вольно, Еркен, - замполит махнул в его сторону бутербродом. – Сало будешь?
- Спасибо, - поблагодарил Умурзака Избановича рядовой, но с места так и не сдвинулся.
- Скажи, Еркен, ты стоял около входа в шестнадцатый сектор на матче команды «Актобе-04» в воскресенье? – прервал фестиваль гастрономии Женя.
- Я, - с опаской ответил Сегизбаев.
- А вот в конце матча, где-то минут за пять-десять до финального свистка, ты никого не пропускал на трибуну? Ну, может, там безбилетник какой-то или кто-то ещё?
Сегизбаев покраснел и опустил глаза.
- Ну! Говори, не стесняйся! – подбодрил его замполит. – Никто тебя не съест. У нас сало для этого есть.
- Там… девушка была, - промямлил Еркен.
- Какая девушка? – ухватился Женя. – Как она выглядела?
- Да она там часто ходит, - рядовой аж взмок. – Почти на каждом матче бывает. Но обычно больше с командой, а тут зачем-то на трибуну зашла. Ну, я и пустил – не спрашивать же у неё билет. О, вспомнил! Она ещё себя как-то массажисткой команды называла – я слышал краем уха.
- Ты за ней следишь, что ли? – поинтересовался замполит, отправляя в рот очередной бутерброд.
- Просто часто ходит рядом, невольно обращаешь внимание, - Еркен покраснел ещё больше. – Ничего личного.
- Ладно, свободен.
- Есть, - рядовой развернулся и едва не выбежал из кабинета.
- Молодёжь, что с ними поделать, - покачал головой Умурзак Избанович. – Может, всё-таки сальца?
- А, убедили, - махнул рукой Акулин и подсел за стол, предварительно посмотрев на часы на своём мобильнике. Половина шестого. Интересно, сыграет ли его расчёт?
Ровно через полчаса около стадиона друг напротив друга встали две толпы людей – примерно по двадцать человек в каждой. С одной стороны вокруг лидера футбольных фанатов, одетого во всё чёрное, сгрудились все его бойцы. В руках они держали кто дубинки, а кто палки.
С другой стороны все были в шапках.
- Э, есть же, стрёмно, - Бека с заплывшим глазом решился подойти к Асылу. – Их больше. И у них дубинки.
- Да и пофиг, - сплюнул главарь «мамбичей». – У нас для них есть сюрпризы. Да, братишки?
Толпа одобрительно загудела и показала самодельные ножи, заточки и кастеты. Кто-то даже притащил шило. Заместитель лидера футбольных фанатов посмотрел издалека на всё это и прошептал на ухо Олегу, готовящемуся к драке:
- Ты уверен, что это правильное решение? У них ножи, а у нас что? Палки – да и всё.
- Уверен, - спокойно ответил Олег. – У них ножи, ты прав. Но нас больше. И потом, у меня для них есть сюрприз. Ну, я пошёл.
Он выделился из толпы и направился к «мамбетам». Из второй кучи людей, поигрывая ножом, вышел Асыл, и на середине пути два лидера встретились лицом к лицу.
- Надо же, не зассал, - хмыкнул главарь «борхов».
- Ты тоже, - усмехнулся Олег и вцепился своими глазками в Асыла. – Только ты неправ.
- Это в чём я не прав? – лидер «мамбичей» нахмурился и перестал поигрывать ножом, развернув его лезвием к главарю «15-го сектора». – Базар-то фильтруй.
- А я за свои слова отвечаю, - спокойно ответил лидер фанатов. – Вы подослали к нам какого-то клоуна, который стал нам задавать вопросы в том духе, что именно мы причастны к смерти Кержакова. А ведь это вы хотели с ним поговорить по душам – и тут он как-то быстро умирает. Так кто кому предъявы кидать должен, а?
- Ты забываешь, что у меня в руках нож, и я им запросто могу проткнуть твою поганую шею, - прошипел Асыл.
- Не успеешь, - покачал головой Олег.
- Почему это? – удивился лидер «борхов».
- Потому, - главарь «15-го сектора» неожиданно выхватил из-за пазухи травматический пистолет и, направив его в глаз Асылу, нажал на курок. Резиновая пуля разнесла глазное яблоко на куски, и старший у «борхов» повалился на землю с диким криком. Это стало своего рода спусковым крючком. Обе толпы, взревев, полетели друг на друга, выставив вперёд дубинки и ножи. Олег попытался отойти в сторону, но на него, опередив всех, налетел Бека. Выбив пистолет из рук, парень стал наносить удары кастетом по голове лидеру «15-го сектора». Не всегда успевая укрываться, Олег пропустил несколько внушительных ударов и почувствовал, что теряет сознание. Последним, что он помнил, было наваливающееся на него бездыханное тело Беки, которому снёс полчерепа трубой один из фанатов. Кажется, тот паренёк, в которого попал камень во время первой стычки. После этого всё померкло.

* * *
- Очнулся? – Олег услышал сквозь закрытые глаза приторно сладкий мужской голос и поморщился. Осторожно подняв веки, он увидел белый потолок и склонившегося над ним человека, чьё лицо показалось лидеру фанатов знакомым.
- Я уже в раю? – слабым голосом уточнил он.
- Учитывая, что здесь стою я, ты, скорее, в аду, - незнакомец ухмыльнулся. – Знатно вы пошумели вчера у стадиона. Прямо-таки герои дня во всём мире.
- Что с парнем, который меня спас? – Олег вспомнил последнюю картинку из вчера.
- Да там уже и не разберёшь в этой куче, кто мальчик, а кто не мальчик, - посетитель отошёл от лидера «15-го сектора». Олег аккуратно покрутил перевязанной головой и понял, что находится в больничной палате. Незнакомец сел на стул рядом с койкой и насмешливо посмотрел на травмированного парня.
- Вы кто? – главарь фанатов снова закрыл глаза. – Следователь?
- Следователь к тебе ещё придёт, - пообещал посетитель. – В конце концов, на травматике, которой ты убил лидера гопников, твои отпечатки – доказательства железные. К тому же, ему наверняка интересно, как из сорока двух человек, участвующих в драке, двадцать восемь остались лежать на поле боя. Вы, ребята, всех патологоанатомов города перевели на круглосуточный режим работы. Такое не прощают.
- Двадцать восемь… - Олег попытался вспомнить, сколько человек с ним пришли на «стрелку». Чёрт, получается, что, как ни крути, большая часть погибла. А это значит, «15-му сектору» в его нынешнем состоянии конец. Ведь вчера с ним пришёл весь костяк группы.
- Двадцать восемь, - подтвердил незнакомец. – Но следаку хватит и одного трупа. Так что отлежишься – и сядешь, будь уж в этом уверен.
- Успокоил, - лидер фанатов тяжело вздохнул. – Кто ты такой, если не следователь?
- А я судья, - посетитель хмыкнул. – Судья Страшного Суда. Сейчас дождёмся архангела Артёма и начнём наше заседание.
В эту секунду дверь палаты открылась, и к койке приблизился ещё один человек. Олег приоткрыл глаза и увидел перед собой того самого придурка, из-за которого и заварилась вся каша.
- Вы журналисты, - дошло до лидера «15-го сектора».
- Ну, лучше поздно, чем никогда, - незнакомец потянулся и зевнул. – В общем, так. Я задам тебе несколько вопросов. Потом несколько вопросов задаст Артём. Если мы поверим твоим ответам – я договорюсь со следователем, и убийство переделают в превышение пределов необходимой самообороны. Может, даже условный срок дадут.
- У меня что, есть выбор? – Олег опять закрыл глаза. – Спрашивайте.
- Во время матча в воскресенье вы видели, какой плакат развернула Юля на вашей трибуне?
- Юля? – изумился лидер фанатов. – А она здесь при чём?
- Ты лучше отвечай, а не думай над связью. В твоём положении умозаключения ведут к кровоизлияниям.
- Нет, мы не видели, - Олег тихонько покачал головой. – Нам даже и в голову не пришло посмотреть. Ну, захотела она поддержать близких ей людей – пусть поддерживает. Почему мы должны быть против?
- Близких в каком смысле? – уточнил Артём.
- В самом близком, - усмехнулся лидер фанатов. – Трахали её всем клубом. Да и некоторые из моих ребят тоже не гнушались забивать свои голы в её ворота.
- А мотив убить Кержакова у неё был? – спросил незнакомец.
- А как ты думаешь? – скептически поинтересовался Олег. – Вообще-то Кержик был козлом – даже на фоне остальных. Он Юле пообещал на ней жениться. А потом кинул её, при этом жутко посмеявшись: мол, на фига мне такая шлюха? Наверняка же знаете, что это значит для любой девушки.
- Как же Кержаков не увидел, что плакат с угрозой держит именно Юля? - задумчиво произнёс незнакомец.
- Сразу понятно, что ты в футболе – идиот, - лидер фанатов даже засмеялся, превозмогая головную боль. – Восемьдесят пятая минута матча, ты уже намотал десять километров бегом, у тебя в глазах всё плывёт. Тут не то что понять, какой человек держит плакат, тут даже не всегда ясно, что написано. Простейшая физиология.
- Умный, да? – скривился незнакомец. – Лучше бы ты мозгами подумал, когда так увлечённо своих молодчиков готовил к вчерашней бойне, нужна ли вообще эта «стрелка». Ты наверняка даже не пытался прислушаться к словам противоположной стороны, не пытался ничего анализировать. Зачем? Ты же тупой баран, который прёт напролом и не видит дальше своего носа. Нет, конечно, надо сказать, что другая сторона ничуть не лучше. Вы – две группы тупых баранов, которых стравить было настолько легко, что даже неинтересно.
Выпалив эту фразу, незнакомец презрительно посмотрел на притихшего Олега и, бросив Артёму: «Он – твой», - вышел из палаты. Злобин ошалело почесал висок.
- Лежи тут и никуда не ходи, - погрозил он пальцем лидеру фанатов. – Я сейчас вернусь.
Выбежав в коридор, Артём догнал Акулина, который подошёл к неизвестно откуда взявшемуся в государственной больнице кофейному аппарату и ожесточённо бросал в него монетки.
- Ты же не любишь кофе! - изумился Злобин.
- А у меня есть выбор? – не оборачиваясь, процитировал главаря «15-го сектора» Женя. – Коньяк тут не наливают. А по рецепту только спирт можно найти.
- Слушай… а по поводу того, что ты их стравил – это правда?
- Правда, - кивнул Акулин и взял кофе из автомата.
- Зачем? – поражённо прошептал Артём.
- Тьфу, гадость! – Женя попробовал кофе и тут же его выплюнул. – Ты, правда, хочешь знать зачем? Так я тебе скажу. Во-первых, это хороший инфоповод. А с учётом эксклюзивного интервью, которое у тебя будет, материал получится просто взрывным.
- Но ведь у нас и без этого были поводы! – всплеснул руками Злобин. – Разве это аргумент?
- Ну, в качестве фонового может и сойти, - Акулин вылил кофе в отверстие для выдачи стаканчиков, а оставшуюся в руках тару смял и выбросил в ближайшую урну. – Это же было только во-первых.
- А во-вторых? – спросил Артём, предчувствуя нехорошее.
- Во-вторых… - Женя немного замялся. – Понимаешь, когда я сюда ехал, то воспринимал этот обмен опытом как почётную ссылку. Очутившись тут, я почувствовал, что для моей натуры, для моих умений здесь найдётся применение. Я почувствовал вызов, посчитал, что могу что-то поменять. И что в результате?
- Что? – эхом отозвался Злобин.
- Да ничего! – Акулин даже повысил голос. – Ни хрена у меня здесь не получается! Любое моё начинание губится на корню, а то, что всё-таки удалось сделать, настолько мелко для меня, что я это особо не воспринимаю. Так, текучка. А что-то более масштабное – нет. Даже когда я делаю очевидно хорошие вещи – пытаюсь скинуть совершенно бестолкового замредактора, например – это приводит к прямо противоположным результатам. Я не совместим с этой системой. Уехать я пока не могу, а оставаться мне тут больно. Вот и развлекаюсь, как умею.
- Погоди-ка, - застыл на месте Артём. – Так ты стравил фанатов и «борханов» лишь потому, что тебе было скучно?
- Ну, да, можно и так сказать, - согласился Женя.
Злобин схватил себя за волосы и взъерошил их, пребывая в тихом ужасе.
- Я… я не могу поверить, - сказал, наконец, он. – Это получается, что двадцать восемь человек – пацанов фактически – погибли только потому, что какому-то самовлюблённому журналисту стало скучно?
- Нет, они погибли исключительно потому, что их лидеры – упёртые бараны! - отчеканил Акулин. – Да и, в конце концов, думать надо, с кем связываются. Но у них не хватило мозгов даже сложить в уме один и один. Можно легко просчитать, что ни те, ни другие совершенно ни при чём. Их метод – напасть толпой и отдубасить. Убивать Кержакова кирпичом, да ещё и вшитым в мяч, – это ненужный для них символизм. А они до этого элементарного вывода даже не додумались.
- У меня нет слов! – Злобин, похоже, крепко разозлился. – Ты понимаешь, что ты вообще наделал? Ты ещё и меня едва не подставил – хорошо, я быстро бегаю! И это всё ради того, чтобы развлечься? Да знаешь, кто ты после этого? Ты – самодовольный напыщенный индюк с манией величия и комплексом неполноценности одновременно, без друзей, без чувств и без тормозов. И я ещё думал, что на тебя похож. Да не дай Бог! Видеть тебя не желаю!
Выпалив последнюю фразу, Артём резко развернулся и пошёл в сторону палаты.
- Да что ты понимаешь в индюшатине! – крикнул ему вслед Женя и посмотрел на незаметно подошедшего к кофейному аппарату старичка-пациента. – Дед! Иди лучше попей воды из-под крана. Она и то вкуснее.
Не дождавшись реакции, Акулин прошёл к лестнице, спустился по ней к выходу и, очутившись на улице, поймал такси. Злобин перебесится и снова вернётся – Женя в этом даже не сомневался. Но слова Артёма его всё-таки задели, причём достаточно сильно. Поэтому Акулин ехал залечивать душевные раны при помощи мастер-класса на местном журфаке, на который он на свою голову согласился. Что ж, надо использовать свои проблемы себе же во благо.
Журфак поразил Женю отсутствием мужчин как вида. Декан, все преподаватели и студенты были женского пола – кто красивее, кто, мягко говоря, наоборот. Войдя в аудиторию, где его ждали слушатели, Акулин невольно поёжился под большим количеством любопытных, любознательных и иногда даже плотоядных взглядов в его сторону. Почему-то ему сразу захотелось убежать, но было поздно: декан факультета представила его студенткам. Кажется, она сказала что-то про смелость Акулина. Придётся собираться с силами. Как начать-то? Уважаемые дамы? Обойдутся. Милые девушки? Прельстятся. Может, дорогие коллеги? Да, именно так.
- Ну, что, девоньки, - сорвалось с губ Жени. – Небось домой хотите?
К его удивлению и облегчению вопрос нашёл живейший отклик у большей части аудитории – разве что сумки не бросились собирать.
- Хех, - Акулин широко улыбнулся. – Ну, тогда у меня для вас сюрприз. Может, у меня будет и не самый познавательный мастер-класс, зато он точно будет самый короткий.
Толпа девушек одобрительно загудела за исключением одной девушки с греческой внешностью и видом типичной отличницы-заучки.
- Вот что я хочу сказать, - Женя присел на стол, за которым находились несколько огорошенные ходом встречи декан и часть преподавателей факультета. – То, что вы проходите в университете – это, конечно, хорошо. Теоретическая база никому никогда не мешала. Но теоретическая база – ничто, если у вас нет внутри одного-единственного чувства. Чувства готовности терпеть свою профессию всю жизнь. Если у вас нет стремления быть журналистом двадцать четыре часа в сутки – лучше даже не начинайте работать по специальности. Если вы не готовы терпеть отсутствие личной жизни; если хотите получать много денег, не тратя при этом миллион нервов; если вам кажется, что вы не готовы идти в своём расследовании до конца – нечего делать в журналистике. И если вы считаете, что у вас при этом сохранится психическое здоровье – вон из профессии. Всем остальным: добро пожаловать, коллеги!
Аудитория притихла, переваривая сказанное Акулиным. Женя обвёл взглядом лица девушек и с удовлетворением отметил, что на некоторых из них проступила печать интеллекта и внутренних размышлений.
- Собственно, вот и весь мастер-класс, - Акулин улыбнулся и развёл руками. – В принципе, все свободны.
- Секундочку, у меня есть вопрос, - девушка греческой внешности встала, и по аудитории пронёсся протяжный вздох.
- Опять Кочерыжкина решила выделиться, - насмешливо произнесла блондинка с большими губами.
- Я хочу узнать вот что, - даже не обратила внимания на подкол девушка. – Вот вы говорите про журналиста как какого-то робота. А почему нельзя работать, как все? Трудиться с девяти до шести, получать свои деньги, не лезть в неприятности, быть всеми любимым и стараться ради своей страны?
- Странный вопрос человеку, у которого вроде как и нет толком своей страны, - горько хмыкнул Женя.
- А всё же? – не отставала «гречанка».
- Так, как вы рассказали, работают почти все сейчас, - кивнул Акулин. – Только это не журналистика уже. Это обычное ремесленничество. Конвейер. Машина, убивающая творчество. А журналист – это творец, как ни крути.
- А вы сами-то соответствуете этому образу? – поинтересовалась блондинка с большими губами.
- Как звать тебя, чудна девица? – прищурился Женя.
- Ёлкой меня звать, - тряхнула копной волос студентка.
- Так вот, Ёлка, - улыбнулся Акулин. – Мне хоть и всего двадцать пять, но за мою карьеру было уже столько взлётов и падений, триумфов и вылетов за трассы, что я об этом обязательно когда-нибудь напишу книгу. Ты будешь одной из первых, кому я дам автограф.
- Замётано, - щёлкнула пальцами Ёлка.
- Ну, коли замётано – все свободны, - хлопнул в ладони Женя. – Второй раз повторять не буду.
Второй раз повторять и не пришлось. Студентов и преподавателей как волной смыло. Последней ушла «гречанка», как-то осуждающе перед этим посмотрев на Акулина. Женя пожал плечами и повернулся к декану.
- Судя по всему, студенткам понравилось, - констатировал он. – Немного пораньше закончили – ну да ладно. Главное, все довольны.
- Ну… да, - поправила очки на носу декан. – Но я, честно говоря, не знаю, что сказать. По мне, так вы такую смуту посеяли в головах, что вся наша программа и идеология может идти насмарку.
- Пусть идёт, - согласился Женя. – Не нужно журналисту никакой идеологии. Пусть у него будут свои принципы и Конституция как основной закон. Остальное – неважно.
- Не во всём с вами согласна, но спорить не буду, - декан сняла очки. – А теперь давайте я вам покажу наш музей.
- Ой, нет-нет, - замахал руками Акулин. – Спасибо, конечно, но это оставьте кому-нибудь другому. Следующий журналист придёт – два раза подряд его сводите. Вы лучше скажите мне: а есть у вас тут хоть один парень?
- Есть, - не смутилась декан. – Злобин. Он вроде у вас работает. Только сегодня почему-то не пришёл.
- А-а-а, ну, да, - вяло отреагировал Женя. – Работы у него много. Четверг сегодня. И я, с вашего позволения, пойду.
- А ещё Нурик у вас работает – на телеканале, - вспомнила женщина. – Спортивный комментатор.
- Знаю такого, - вспомнил Акулин. – Забавный парень. Только очень медленный.
- Вот с этим я точно не согласна, - засмеялась декан. – Когда кто-то пытался за его Юлей ухаживать, Нурлыбек так всех гонял тут, что у горе-ухажёров только пятки сверкали.
- За какой Юлей?
- Это его однокурсница-девушка. Ох, и красивая пара же. Интересно, они вместе сейчас? По идее, должны быть вместе. Она в журналистику не пошла как раз, но в спорте осталась – чем-то там в футбольном клубе занимается. Зато нашла себя, надо полагать.
- Ну, да, - усмехнулся Акулин. – Нашла. И я нашёл.
В его голове всё встало на свои места.

* * *
Войдя в кабинет Васильковой во второй раз, Сексенбаев почему-то на секунду представил, что он в склепе. Нет, оформлено всё было очень красиво: дипломы на стене, всякие фенечки на полках, цветы на окне. Но сама Марина среди всего этого казалась Снежной Королевой, поэтому всё, что находилось в кабинете, казалось ледяным. Тронь – и сам замёрзнешь.
- Принёс программу смонтированную? – безразличный тон Марины теперь превратился в ледяной. Сексенбаев, отметив, что редактор перешла на «ты», протянул флешку с записанным выпуском, инстинктивно стараясь не касаться ладони редактора. По идее, Василькова должна была отметить то, что Ануар сдал передачу в кратчайшие сроки, да ещё и раньше дедлайна. Но Марина совершенно безмолвно вставила накопитель в компьютер и обратила взор на экран.
- Садись, чего стоишь, - сказала она. Ануару захотелось тут же уйти, но он пересилил себя и аккуратно присел на край кресла. Пока Василькова с совершенно непроницаемым лицом смотрела передачу (не засмеявшись даже на рэпе), Сексенбаев огляделся и увидел на столе пепельницу в форме бассейна – совершенно чистую и, похоже, ни разу не использовавшуюся. Да и по пальцам Марины не было заметно, что она курит.
- Я где-то слышал, - медленно протянул Ануар, пытаясь хоть как-то нагреть обстановку, - что бассейн – символ подчинения. Якобы есть человек, который мешает вам выразить себя, топит все ваши инициативы в бассейне.
Марина отвлеклась от монитора и посмотрела на Сексенбаева таким взглядом, что у того аж застучало в ушах.
- Вряд ли Наталья Глебовна, подарившая мне это, что-то имела в виду, - тоном, не терпящим возражений, произнесла она.
- Я понял, - Ануар постарался улыбнуться, но вышло плохо. Василькова вернулась к просмотру видео. Сексенбаев предпочёл больше её не беспокоить.
- Понятно, - Марина повернулась к Ануару только тогда, когда в передаче прошли финальные титры. Журналисту даже почудилось, что она их смотрела ещё внимательнее, хотя казалось бы: ну, куда ещё?  - Что я могу сказать? Снято неплохо, текст тоже вполне себе приличный для человека, который делает телевизионный продукт впервые. Есть, конечно, ряд помарок технического плана и по звуку – но это, скорее, вина видеоинженера.
- Ну, будем считать, что в целом это похвала, - осторожно предположил Сексенбаев.
- В целом – да, - холодно улыбнулась (впервые за неделю!) Марина.
- То есть завтра вечером эта программа появится в эфире?
- Разумеется, нет, - Василькова посмотрела на Ануара как на идиота.
- Вот сейчас я логику вообще потерял, - честно признался Сексенбаев.
- Понятно, - привычно отреагировала Марина. – Я объясню. Во-первых, ты пока действуешь исключительно как стажёр, поэтому эта передача – лишь твои пробы.
- Пусть так, - мотнул головой журналист. – Но это же актуальная программа. Феномен «борханов» имеет место быть здесь и сейчас, а конкретно эти герои все погибли в среду. Все! И это отражено в фильме – вы же видите. Разве это не повод поставить фильм в эфир?
- Это повод не поставить фильм в эфир, - Маринино терпение начало кончаться, но вместе с ним потихоньку уходила и холодность. – Помимо того, что у твоих бывших коллег возникнет вопрос: а что это за совпадение такое неожиданное? – так ещё и тема, которую ты выбрал, мягко говоря, резонансная. Зачем говорить о «борханах»? Чтобы поднимать волну ненависти к ним? Или чтобы их прославить?
- Вообще-то, это попытка описать это явление с культурологической точки зрения, - подчеркнул Сексенбаев. – Без уходов в одну или другую сторону. Нейтрально.
- О таких темах мы говорить не будем в принципе, - жёстко сказала Марина. Хладнокровие вернулось к ней, и она снова безразлично смотрела на Ануара.
- Подождите, - понял журналист. – Получается, раз вы говорите, что таких тем на телеканале не будет… значит, вы заранее знали, что мой выпуск не выйдет в эфир?
Василькова промолчала и только моргнула глазами.
- А как же… - Сексенбаев, плохо понимающий редакционную политику, не мог до конца придти в себя. – А как же фраза о том, что срочно требуется новый выпуск?
- Поставим повтор – проблема разве, - Марина развернулась обратно к монитору и потеряла к журналисту всякий интерес. – Иди работай, Ануар.
Обескураженный Сексенбаев вышел из кабинета и только в коридоре осознал, насколько он замёрз. Ёжась от холода, он стал подниматься по лестнице и между вторым и третьим этажами столкнулся с Луизой.
- Мой чаеносец заболел? – с тревогой спросила Тирмастэ.
- Твой чаеносец в тупняке, - честно признался Ануар. – Я не могу понять логику Васильковой. Передача хорошая, тема резонансная – но мы её не поставим. У меня когнитивный диссонанс по этому поводу намечается.
- Помнишь, я тебе говорила о правилах игры, которые приняла Марина? - неожиданно спросила девушка.
- Помню, но какие правила – я не знаю.
- Зато мы все знаем, - тяжело вздохнула Луиза. – Первое правило работы на телеканале: никогда не делай ничего, что нарушило бы стабильность бизнеса Натальи Глебовны. Резонансные темы – из этой оперы. Марина – цепной пёс Бобровской. Даже похлеще юриста Орлова. Тот, несмотря на свою старомодность, всегда может отступить, переложив ответственность на тебя. Хотя тоже ещё тот перестраховщик. Но Марина хуже. Она вроде и похвалит, а выходишь – как будто ледяным душем обдало.
- Ваша Марина – как Саб-зиро, - скривил губы Ануар.
- Разочарован? – понимающе поинтересовалась Тирмастэ.
- Скорее, раздосадован, - Сексенбаев тряхнул чёлкой и улыбнулся. – Ну, ладно. Прорвёмся.
- Похвальный оптимизм, - девушка тоже улыбнулась. – Скажи, чаеносец, а твоё предложение насчёт вечернего чая ещё в силе?
- Разумеется! – воскликнул Ануар. А жизнь-то налаживается!
- Тогда сегодня вечером, в принципе, я готова с тобой встретиться и за чашкой чая рассказать побольше о телеканале, - мило засмеялась реакции парня Луиза. – Только давай договоримся, что чай будут делать официанты где-нибудь в тихом ресторанчике, хорошо? Обойдёмся пока без гостей. Идёт?
- Ещё бы! – Сексенбаев, довольный как слон, взлетел на этаж, и поспешил к своему столу. К чёрту работу! Есть дела гораздо важнее или, по крайней мере, гораздо приятнее, чем съёмки телепередач для одного-единственного зрителя – к тому же ледяного, как эскимо, лежащее в магазинном холодильнике полгода.
Ануар покосился на свой телефон, который он выложил на стол. Может, позвонить Акулину – пожаловаться? Глядишь, посоветует что. А с другой стороны – сам, что ли, не справится? Главное – его, судя по всему, на какое-то время ещё оставят тут. Значит, можно и дальше искать связь Перегужина с Шефом, если она есть на телеканале. А в том, что она есть, Сексенбаев почему-то не сомневался.
В чём не сомневался Акулин, которому не позвонил Ануар, так это в том, что ему – Жене – надо поторапливаться. Примчавшись около обеда на футбольную базу, Акулин снова спокойно пробежал по лестнице на верхние этажи – охранник, видимо, отсутствовал здесь в принципе.
- Кого-то ищете? – поинтересовался у нервно оглядывающегося по сторонам Жени проходящий мимо футболист со стаканом пинья колады в руках.
- Да. Вас, - Акулин нежно взял игрока за плечи, развернул его спиной к себе, прочёл фамилию «Головкин» на майке и развернул футболиста обратно. – Скажите, Головкин, а где я могу найти проститутку?
- Очевидно, в публичном доме, - отпив из трубочки коктейль, глубокомысленно ответил игрок. – Но если очень припёрло, то есть у меня пара телефончиков.
- Спасибо за заботу, но мне нужна конкретная девушка. Юля. Она у вас тут постоянно трётся.
- А, это которая саматовская, что ли? – Головкин поводил трубочкой в стакане. – Так её с момента смерти Саламата здесь никто не видел. Может, она, конечно, на похороны поехала, но это вряд ли. Там жена Саматова из столицы примчалась, так что любовница рядом с гробом будет смотреться нелогично.
- А вы почему не поехали, Головкин? – поинтересовался Женя.
- А мне врачи вообще запретили передвигаться, - пожал плечами футболист и спокойно зашагал к себе в комнату, оставив Акулина в тягостных раздумьях. Ну, и где теперь эту Юлю искать?
Решение пришло внезапно.
- Алло, добрый день! – почти закричал Женя в трубку, набрав по мобильнику номер декана журналистского факультета. – Это Акулин, ваш вчерашний гость.
- Да я поняла уже, здравствуйте, - женщина сосредоточенно жевала. – Что-то случилось?
- Простите, если отвлекаю, но мне очень нужна ваша помощь, - почти молящим голосом попросил Акулин. – Вы не могли бы найти в личных делах ваших студентов координаты Юли, о которой вы вчера мне рассказывали? Мне просто это жизненно важно.
- Ой, нет! – решительно сказала декан. – Это надо идти в учебный отдел, заполнять формуляр специальный, потом на подпись к проректору относить. А сейчас тем более обед. Так что извините.
- Если вы мне поможете в кратчайшие сроки, я приведу вам на мастер-класс всю редакцию «Эврики», а потом они ещё и про ваш музей напишут, - пообещал Акулин.
- В следующем номере, - безапелляционно заявила женщина.
- Ладно, не вопрос, - сдался Женя.
- Пишите адрес, - тут же повеселела декан. – Юля у меня была секретарём во время преддипломной практики, поэтому координаты её у меня имеются.
Акулин ругнулся про себя и запомнил адрес на память. Оказалось, что совместительница двух профессий – первой древнейшей и второй древнейшей – жила буквально за двести метров от базы. Очень практично.
Быстро спустившись на улицу, Женя за полминуты преодолел расстояние до дома, в котором жила Юля. Взлетев на восьмой этаж без всякого лифта и чуть-чуть отдышавшись, Акулин увидел, что ни на одной из дверей нет номеров, но ближайшая из них была открыта, и оттуда доносились звуки борьбы.
- Эх, опять не буду интеллигентным! – вздохнул Акулин и влетел в квартиру без стука. Забежав в просторный зал, Женя увидел, как спортивный журналист Нурик душил на полу Юлю. Девушка уже вся посинела, но была ещё жива. Без особых раздумий Акулин схватил со стола первый попавшийся предмет потяжелее – по киношной традиции это оказалась ваза – и с размаху засандалил ею Нурику по затылку. Журналист обмяк и свалился на свою однокурсницу. Акулин отпихнул его ногой и проверил у девушки пульс. Почувствовав приток воздуха, Юля застонала и стала приходить в себя.
- Фуф! – Акулин сел рядом с лежащей девушкой на ковёр и вытер пот со лба. - Успел!
Через полчаса собственных усилий Женя привязал Нурика к стулу, а девушку, сумевшую встать на ноги, провёл до дивана. Заварив на кухне – кстати, не менее просторной, чем зал, - чай, Акулин принёс одну чашку девушке, а из второй стал пить сам, поглядывая на Нурика, который всё никак не приходил в себя. Но Женя умел ждать.
- Развяжи меня, дружище! – были первые слова спортивного журналиста, после того как он всё-таки очнулся.
- А то что? – усмехнулся Акулин. – Развязывать я тебя не буду. Так посидишь. Больно ты рукастый и ногастый.
- Ну, поймал ты меня – дальше что? – Нурик улыбнулся во все тридцать два зуба. – У тебя же нет доказательств никаких прямых. Да ты и не следователь, твои домыслы никому не будут интересны.
- Какой умный мерзавец! – восхитился Женя. – Только везде поправочки есть. Во-первых, доказательств пруд пруди. Во-вторых, мои домыслы будут интересны следователям, потому что я сейчас выступаю… как внештатник. Так что не надо так храбриться… дружище!
- Ой, не бери на понт! – засмеялся спортивный журналист.
- И лексикон у тебя уже вполне себе зоновский, - одобрительно поднял большой палец вверх Акулин. – Умница. А хочешь, я тебе расскажу, как всё было? До мельчайших деталей.
- А давай, - Нурик попытался поёрзать на стуле, но найденные в шкафу простыни крепко держали парня. – Интересно даже послушать, чего ты наплетёшь.
- Ничего плести не надо, - подмигнул Женя. – Всё просто и понятно. Я бы даже сказал – банально. Ты с университета ухаживал за Юлей, страсть была взаимная. Но проблема в том, что за девушкой пытались ухлёстывать и другие парни, а это тебе жутко не нравилось. Ты их шпынял, пока была возможность. Штука в том, что после окончания университета следить за своей любимой стало сложнее. А доверять ей у тебя не было никаких оснований – иначе ты бы так не трясся. Здесь я могу только догадываться, когда ты её застукал в первый раз с другим мужиком, но, судя по всему, это тебя от девушки не оттолкнуло, потому как ты продолжал её любить, только твоя слежка за Юлей стала маниакальна. При этом страсть между вами не прекращалась ни на минуту – вот парадокс. Вы даже перед траурным фото Кержакова сумели оральным сексом заняться – ширинку только застегнуть забыли.
- Какая чушь! – спортивный журналист попытался усмехнуться, но было видно, что сказанное ему не нравится в силу того, что это правда.
- Да нет, не чушь, обыкновенная история взаимоотношений, - Акулин почесал лоб. – Честно говоря, я не знаю её в полном объёме, поэтому перейду сразу к Кержакову. Ты узнал, что Юля спит с ним – причём спит регулярно, и дело идёт к свадьбе. Потом-то стало ясно, что это просто у футболиста юмор такой дебильный. Но ты же не мог потерять свою любовь. И поэтому в голове у тебя созрел план убийства. Вот только случился один прокол: не нужно было рассказывать Юле о своём намерении. Перечить тебе она не стала – и я её понимаю. Да, Юлия? Я ведь верно рассуждаю, когда говорю, что вы разрывались в чувствах между Нуриком и Алексеем?
- Верно, - девушка поставила пустую чашку на пол. – Они просто оба такие…
- Ну, к этому вопросу мы ещё вернёмся, - прервал её Женя. – В общем, вы, Юля, решили предупредить Кержакова. Но сделать это лично вы не смогли, поэтому всё, на что у вас хватило времени, - это плакат с фразой о его скорой смерти. Кержакову тоже, видимо, все мозги отбило футболом – нет бы, сразу об этом всем сказать. Заодно оправдал бы свой промах во время исполнения пенальти. Но вместо этого Кержаков бежит домой, где принимает смерть от кирпича, вшитого в мяч. Кстати, я не совсем понимаю, к чему были такие технические сложности, если можно было обойтись простым кирпичом, но списываю это на твой незаурядный журналистский ум.
- Спасибо за комплимент, - огрызнулся Нурик. – Я в туалет хочу.
- Потерпишь, - отмахнулся Женя. – Тебе ещё повезло в том смысле, что Кержаков смазал пенальти – круг подозреваемых резко расширился. Экспериментальным путём было выяснено потом, что ни фанаты, ни гопники тут ни при чём. Но даже в этом случае ты был вдалеке от любых подозрений. Ничто на тебя не указывало.
- На меня до сих пор ничто и не указывает, - напомнил Нурик.
- Ну, да, это всё домыслы, по большому счёту, - согласился Акулин. – Но вот незадача: ты-то думал, что Юля спит только с Кержаковым, а, оказывается, периодически ею откровенно пользуется Саламат Саматов, капитан команды. Он сам подставился, отвечая на мой вопрос грубо и откровенно, да ещё и при тебе. Но он же не знал, что ты – ещё тот Отелло. И ты понял, что проблему лучше решить обкатанным методом. Однако времени на подготовку у тебя было гораздо меньше, и ты оставил кучу следов. Во-первых, в буквальном смысле: дожди же сейчас, слякоть – вот отпечаток твоего ботинка на спине Саматова и сохранился. Но это слабое доказательство, а вот записка, которую ты написал Саламату, - это весомый аргумент. Там твой почерк, да и официант из ресторана, в котором ты ждал, пока Саматов наклюкается, тебя опознал. Специально утром планёрку пропустил, чтобы уточнить.
- Да я же не знал, что он её с собой возьмёт, - с сожалением произнёс спортивный журналист. – Если бы он там же выкинул салфетку – вообще бы никто ничего не понял никогда.
- Ну, недооценивать правоохранительные органы страны тоже не стоит. Тем более, им так задницу надрали, что они даже комитетчиков подключили. Просто вся эта фанатская возня не позволяла им посмотреть на это дело под другим углом. Я бы и сам до сути не докопался, если бы не случайность в виде декана вашего журфака. Кстати, привет просила передавать.
- Старая карга, - прошипел Нурик.
- Она вас тоже очень любит, - кивнул Женя. – Когда я понял, что вы связаны, то мне стало ясно: теперь вы, Юля, следующая жертва. Вы – слишком опасный свидетель. Прямой выход на Нурика. Если честно, я боялся опоздать. Но тут снова всем повезло. Все живы и относительно здоровы.
- Хорошо, - спортивный журналист уже давно не улыбался, но и агрессии больше не проявлял. – Допустим, докажут следаки мою причастность к убийству Саматова. Но в случае с Кержаковым я ведь сработал чисто. Доказательств – ноль.
- Во-первых, и Саматова с тебя хватит, - хмыкнул Акулин. – А во-вторых, доказательства уже есть. Юля-то осталась жива и, я думаю, с удовольствием даст показания. Да, Юлия?
- Теперь-то уж точно дам, - с ненавистью глядя на своего парня, произнесла Юля.
- Милая, а как же наша любовь? – вполне искренне изумился Нурик.
- Нурик, очнись! Какая любовь? – девушка хотела засмеяться, но горло от рук спортивного журналиста всё ещё болело. – Ты трахаешься хорошо, но не более того. Что ты можешь мне дать, а? Чтобы была любовь – должно быть что-то большее, чем дрын в штанах. Ты думаешь, я просто так с ними со всеми спала? Да если бы не я – у нас не было бы этой квартиры, этой бытовой техники, и ты бы ездил на работу не в такси, а в душном автобусе, где тебе отдавили бы все ноги раз десять за поездку. Да я, можно сказать, всё это заработала! А ты что можешь предъявить в ответ? Свою зарплату в сорок тысяч? Смешно!
- Но… я же люблю тебя, - спортивный журналист как-то сник.
- Это всё просто слова, - отмахнулась Юля. – Слова, не подкреплённые ничем материальным. Какая же это любовь?
От этих слов как-то неуютно стало даже Акулину, но он не стал вмешиваться в разговор.
- Простите, - обратилась к Жене девушка. – Я так понимаю, сейчас приедут следователи. Я могу немного привести себя в порядок?
- Да, пожалуйста, только синяки не прячьте за косметикой.
Юля гордо вскинула голову и прошагала в ванную. Акулин проводил её взглядом и взглянул на Нурика, на которого, если честно, смотреть было жалко: по худому лицу парня лились крупные слёзы.
- Это ведь неправда, - стараясь не разреветься в голос, прошептал Нурик. – Скажи, что это неправда.
- Если тебя это успокоит – это неправда, - Женя не сдержался и потрепал спортивного журналиста по плечу. – Конечно, возможно, её и содержал тот же Кержаков, но вообще-то твоя девушка спала даже со многими фанатами. Она – обыкновенная нимфоманка. И не более того.
Нурик всхлипнул и закусил губу. Акулин тяжело вздохнул и поднялся на ноги.
- Я попрошу, чтобы тебе дали возможность оформить явку с повинной, - пообещал он. – Так что удачи… дружище.
В дверь требовательно постучали. Женя медленно пошёл открывать опергруппе, а по дороге набрал номер Макса. Почему-то Акулину сильно захотелось напиться.
- Простите, но телефон отключен, - ответил вежливый женский голос, после чего не менее вежливый мужской голос на казахском и английском языках повторил фразу для тех, кто с первого раза не понимает. Женя с удивлением посмотрел на трубку.
Странно всё это, ведь Макс никогда не отключает телефон.

* * *
На своё первое свидание с Луизой Сексенбаев собирался почти как на работу в день покушения – дольше обычного. Служебную одежду приводить в порядок уже, конечно, было не нужно по причине её отсутствия, но проблем с гардеробом от этого меньше не стало. Ануар очень любил разноцветные рубашки и вообще хипстерский стиль, поэтому втайне от коллег и начальства иногда надевал их на какие-нибудь дружеские посиделки. Другое дело, что для полуделового, полуличного свидания эти рубашки никуда не годились. Помучившись перед зеркалом, Сексенбаев со вздохом повесил всё обратно в шкаф и нацепил обыкновенную футболку, а сверху надел лёгкую осеннюю куртку. Конечно, в таком виде он был не похож на романтического героя, зато футболка хорошо подчёркивала мощную мускулатуру парня. Ануар с некоторым самодовольством посмотрел на себя в зеркало и, совместив элегантные полукроссовки с обычными, хотя и дорогими, джинсами, вышел из квартиры. Спустившись по лестнице, Сексенбаев выскочил на улицу и тут же пожалел, что никогда в жизни не имел у себя в наличии зонта. Дождь, моросивший почти всю неделю, перешёл в следующую стадию, превратившись в настоящий ливень. Раздосадовано вздохнув, Ануар быстрой пробежкой добрался до такси и, запрыгнув внутрь, оценил масштаб бедствия. Да, не зря он сдавал в своё время нормативы для работы в полиции (а ещё искренне удивлялся, зачем они нужны кабинетному работнику): ливень, конечно, прошёлся по куртке и волосам Сексенбаева, но он, по крайней мере, не выглядел как тойтерьер после ванной.
Как и положено мужчине, Ануар приехал в тихий уютный ресторан недалеко от центра города примерно за полчаса до встречи. Он уже зарезервировал столик и попросил оформить всё по высшему разряду. Можно, конечно, подумать, что Сексенбаев получал в полиции гигантские деньги. Однако это было совсем не так, а в случае с рестораном Ануар, и вовсе, получал расплату за одну давнюю услугу. Когда-то он вычислил среди работников заведения тех, кто подворовывал у хозяина деньги. Для Сексенбаева это оказалось достаточно легко (тем более, выяснилось, что вор-официант вообще во всеказахстанском розыске), но директор, впечатлённый работой Ануара, сказал, что тот имеет право на бесплатный ужин на любую сумму. Но повода всё не было, а теперь он такой, что директор, взглянув на счёт, может и пожалеть о своих словах.
Лена, как и положено девушке, опаздывала, и Сексенбаев задумался о том, что ему делать дальше на телеканале. Очевидно, что двое ближайших коллег Перегужина были не в курсе его потайной жизни. Ну, либо Андрей хорошо притворяется, но это вряд ли – смех и непонимание были очень уж искренними, такое сыграть практически невозможно. Значит, круг поиска придётся расширять. Другое дело, что расширять можно до бесконечности: с Перегужиным так или иначе общался весь телеканал, а это больше сотни человек. Нужна какая-то методика отбора, иначе так можно зарыться до скончания веков. Да и если всех расспрашивать об одном и том же, то в лучшем случае все начнут считать Ануара сумасшедшим, а в худшем – тот, кто на самом деле имеет отношение к Перегужину и Шефу, успеет подготовиться. Так что нужно бить наверняка.
Мысль о том, что Перегужин мог свести знакомство с Шефом где-то вне телекомпании, Ануар допускал, но в ужасе гнал от себя. Если окажется, что это так и есть, все труды Сексенбаева пойдут насмарку. А это…
- Простите, - прервал мысли Ануара официант, весьма чем-то обеспокоенный. – Видимо, это к вам.
Сексенбаев широко улыбнулся, представляя входящую в следующую секунду Луизу, которая, увидев размах, охнет и смущённо потупит взгляд. Может, ещё скажет что-нибудь типа «точно разбалуешь» и зальётся своим прекрасным смехом. Но в этот момент Тирмастэ зашла в кабинку, и улыбка мгновенно сползла с лица Ануара. Лицо девушки представляло из себя один сплошной синяк, руки были ободраны и поцарапаны, а одежда разорвалась в нескольких местах, открыв при этом идеальной красоты живот и часть груди. Сексенбаев зачарованно взглянул на оголённые участки тела, но в следующую секунду быстро пришёл в себя и бросился к Луизе, еле стоящей на ногах.
- Помоги, - чётко поставленным голосом ведущего произнесла девушка и упала к Ануару на руки, потеряв при этом сознание.
- Воды! Быстро! – закричал Сексенбаев, и испуганный официант рванул на кухню. Ануар легонько потряс девушку, и она тут же застонала, потихоньку приходя в себя. Ануар отметил про себя, что даже с учётом распухшего лица девушка не перестала быть идеально красивой, и аккуратно положил Луизу на придвинутые друг к другу ногой ресторанные стулья.
- Потерпи, родная! – Ануар схватил со своего стула куртку и подложил её под голову Тирмастэ. – Сейчас вызовут «скорую». Всё будет хорошо.
- Помоги мне! - девушка закашлялась – похоже, у неё были сломаны рёбра, - и заплакала.
- Конечно, я тебе помогу, - горячо заверил Луизу Сексенбаев. – Что произошло? На тебя напали? Тебя сбила машина? Что?
- Нет, это… муж, - Тирмастэ было больно говорить, и она снова застонала.
- Муж? – несколько обескуражено переспросил Ануар. – У тебя есть муж?
- У него осталась моя дочь, - выдала ещё одну неожиданную информацию Луиза. – Я боюсь за неё. Он пьян и может что-нибудь с ней сделать. Он неадекватен.
- Вот вода, - совсем не к месту встрял официант.
- Да иди ты со своей водой! – Ануар почему-то сорвался на крик. – Быстро «скорую» вызывай!
- Уже, - быстро закивал официант и снова выбежал из кабинки. Сексенбаев схватил со стола салфетку, вытащил из кармана джинсов ручку и протянул Луизе.
- Пиши адрес, - сказал он. Девушка снова застонала и что-то начиркала на салфетке. Ануар посмотрел на адрес: совсем рядом, буквально в двух шагах.
- Я привезу тебе твою дочь, - пообещал он. – Сейчас приедет «скорая», потерпи. Я привезу дочку в больницу.
Луиза едва заметно кивнула и снова заплакала. Сексенбаев едва сдержался от того, чтобы обнять Тирмастэ и не отпускать её от себя. Но нужно было торопиться: девочка, действительно, могла быть в опасности.
- Значит, так, - приказал Ануар прибежавшему официанту. – Запиши мой номер телефона. Спросишь у врачей, куда отвезут девушку – и тут же мне отзвонишься, понятно?
- Да-да, конечно, - побледневший работник ресторана схватился за свой телефон. Сексенбаев продиктовал номер и, взглянув ещё раз на девушку, выбежал из кабинки. Выскочив на улицу, Ануар поёжился: на улице резко похолодало после прошедшего ливня, а куртка осталась под головой у Луизы. Журналист решил эту проблему путём быстрой пробежки до дома девушки – когда б он ещё, между прочим, позанимался спортом.
Квартира Тирмастэ находилась на третьем этаже. Ануар постоял перед подъездом, размышляя, под каким соусом заявиться к мужу Луизы. Нужно было, чтобы он просто открыл дверь, а байкам про соседей или какого-нибудь почтальона пьяный мужик мог и не поверить. Сексенбаев огляделся по сторонам и увидел на детской площадке нескольких подростков, несмотря на погоду играющих в футбол. В голове возникла немного сумасшедшая, но вполне себе реальная идея. Наверное, такому нестандартному подходу он заразился от Акулина, будь он неладен.
- Пацаны, здорово! – Ануар подошёл к подросткам и начал разговор, дождавшись, пока мяч выйдет в аут.
- Здрасьте, - отозвалась нестройным хором гурьба.
- А кто у вас тут местный Рональдиньо? – спросил Сексенбаев.
- Ну, допустим, я – вперёд выступил подросток, чуть выше и атлетичнее остальных. – А что надо?
- Да вот хочу подписать тебя на несколько минут в свой клуб, - Ануар достал из портмоне пару тысячных бумажек, протянул парню и показал на открытую форточку окна на третьем этаже. – Сможешь запульнуть мяч прямо в форточку? Если да, получишь ещё столько же денег и свой мяч обратно максимум через пять минут.
- Да я себе лучше новый куплю, - фыркнул «Рональдиньо» и, схватив мяч, с видимой лёгкостью пнул его в сторону окна. Кожаный снаряд, просвистев, влетел точно в форточку. Ануар одобрительно кивнул головой и отдал парню ещё две тысячи. Гурьба тут же организованно убежала с площадки в сторону магазина, а Сексенбаев нырнул в подъезд и поднялся на третий этаж. Убедившись, что на соседних дверях нет глазков, Ануар постучался в квартиру Луизы.
- Кто там? – раздался, действительно, пьяный голос из-за двери, и Сексенбаев невольно поморщился. Алкашей он не любил.
- Простите, любезнейший! – весело прокричал он. – Мой сынок-раздолбай играл в футбол и случайно запульнул мячик вам в форточку. А он дорогой, вот приходится мне как отцу за ним ходить. Не могли бы вы мне его отдать?
- Задрали, уроды! – прорычал муж Луизы и защёлкал замками. Ануар напрягся и, когда дверь открылась, резко выставил ногу вперёд, вполне себе по-каратистки отправляя пьянчугу в нокдаун. Мужчина отлетел к стене и распластался на полу. Сексенбаев закрыл за собой дверь, подошёл к мужу Тирмастэ и от души нанёс ему пару ударов по лицу.
- Это тебе за то, что женщин бьёшь! – презрительно сказал он и проскочил в детскую комнату. На кровати, забившись в самый угол комнаты, сидела пятилетняя девочка с такими же красивыми, как у матери, глазами. На Ануара дочка Луизы взглянула со смесью страха и любопытства.
- Где моя мама? – спросила она.
- Как тебя зовут? – мягко поинтересовался в ответ Сексенбаев.
- Света, - девочка отвечала вежливо, но Ануар заметил, что у неё дрожит голос.
- А я – дядя Ануар, - Сексенбаев прижал руку к своей груди, показывая, что он с мирными намерениями. – Не бойся меня. Я от мамы. Поедем к ней?
- Конечно, - Света схватила лежащую на кровати куклу Барби и, мгновенно перестав бояться, подошла к Ануару. – Я готова.
Журналист посмотрел на одетую в лёгкое платьице и детские колготки девочку и растерялся. У него никогда не было опыта общения с маленькими детьми, но он понимал, что в этой одежде дочка Луизы замёрзнет. Почесав голову, Ануар, кажется, нашёл решение.
- Вот что, Светик. Ты же знаешь, где и какая у тебя одежда есть.
- Вообще-то я сама уже даже одеваться умею, - с лёгкой обидой произнесла девочка.
- Вот и отлично, - повеселел Сексенбаев. – Тогда надень кофту потеплее и ещё какие-нибудь носочки, а я пока твоего папу спать уложу, а то он какой-то нервный. Он, кстати, не сильно тебя обижал?
- Меня – нет, - девочка прошла к шкафу и начала искать свитер. – Маму – да.
- Я в курсе, - поджал губы Ануар. – Ладно, одевайся пока. Я сейчас.
Прикрыв дверь в детскую комнату, Сексенбаев схватил лежащего в коридоре мужа Луизы и потащил его в зал. Пьяный мужик вонял и был очень грузным, так что у Ануара сегодня был полностью спортивный вечер – от пробежки до подъёма тяжестей. Бросив пьянчугу на диван, журналист схватил лежащий посредине зала футбольный мяч, и в этот момент у Ануара запиликал телефон.
- Да, слушаю.
- Это официант из ресторана, вы просили позвонить, - зачастил голос в трубке. – Девушку отправили в больницу скорой медицинской помощи по адресу…
- Я знаю адрес, спасибо, - Ануар отключился и направился к выходу, но неожиданно был остановлен возгласом «эй, урод!». Парень обернулся и увидел, что муж Луизы надвигается на него с неизвестно откуда взятым перочинным ножом. Ануар медленно стал отступать к двери, попутно размышляя, что делать дальше.
- Так значит, вот ты какой, трахаль моей бабы! – зверино улыбаясь, прокряхтел алкаш. – Ну, ничего, сейчас мы тебе внешность-то попортим.
В следующую секунду он рванул на Ануара, попытавшись садануть его ножом, но парень ловко выставил вперёд мяч, и лезвие, разорвав снаряд, застряло в быстро сдувающемся кожаном снаряде. Сексенбаев дёрнул на себя мяч, и нож выскочил из руки мужа Луизы. Стряхнув нож на пол, Ануар резко бросил остатки мяча в лицо алкашу и резко засадил ему кулаком по печени. Мужчина глухо застонал и рухнул на колени. Сексенбаев поднял с пола нож и, приставив его к горлу мужа Тирмастэ, насмешливо посмотрел ему в налитые кровью и страхом глаза.
- Это я бы тебе её попортил, - почти ласково сказал Ануар. – Было бы что портить. А теперь слушай сюда, урод. Если ты ещё раз тронешь пальцем жену или дочь – я найду тебя и устрою тебе такую жизнь, что даже ад после этого тебе покажется райскими кущами. Ты меня понял? Не слышу ответа!
- Понял, - сквозь стон пробормотал муж Луизы.
- Ну, и славно, - Сексенбаев убрал нож и со всей силы заехал алкашу локтём в лицо, окончательно вырубив мужика. Грохнувшись на пол, муж Тирмастэ затих. Ануар ещё раз с презрением посмотрел на пьяное тело и вернулся обратно в коридор. Света стояла уже в куртке и ботиночках. На голове у девочки была шапочка с ушками, и дочка Луизы выглядела в ней так мило, что Ануар неожиданно испытал какое-то неведомое ему доселе чувство нежности. Ему захотелось крепко обнять девочку; защитить; захотелось увидеть, как она улыбается и смеётся. Сексенбаев мотнул головой, отгоняя от себя странные мысли, и, взяв Свету за маленькую ручку, вышел вместе с ней из квартиры, захлопнув за собой дверь.

* * *
- Это какое же уникальное событие должно было произойти, чтобы меня нужно было поднимать на ноги в субботу в девять утра? – Акулин зашёл в кабинет Гебберта и недовольно зевнул. Виктор Викторович посмотрел в ответ на Женю таким трагическим взглядом, что тому сразу же расхотелось шутить. – Нет, правда, что произошло?
- Вчера вечером сняли акима, - мрачно сказал сидящий в кабинете рядом с редактором Орлов.
- Это который Ебеусин?
- Который он, - Гебберт попытался закурить, но зажигалка никак не хотела работать, и в конце концов Виктор Викторович с раздражением бросил её на стол.
- Так, - переварил информацию Женя. – А смысл выдёргивать меня? Это, конечно, новость, но во-первых, я не занимаюсь политикой, а, во-вторых, всегда можно решить тот или иной вопрос в текущем режиме. Какого лешего меня надо было выдёргивать из кровати, в которую я, по сути, только лёг?
- Я же говорил, что он не прочувствует ситуацию, - с сожалением произнёс Гебберт.
- Ой, да ладно тебе, Витя! - неожиданно отмахнулся Орлов. – Он и не знает про текущий статус-кво.
- Я вот сейчас начинаю понимать: чего-то вы недоговариваете, - погрозил Гебберту пальцем Акулин. – Давайте колитесь, что в этой отставке такого, что заставило вас стать мрачнее вчерашней первой полосы?
- Ну, в общем… - Виктор Викторович помялся, а потом решительно прокашлялся. – В общем, у нас со старым акимом была взаимная договорённость о том, что нашей газете можно, а что нельзя писать. Это было личным соглашением – устным и дружеским.
- Понятно, - хмыкнул Женя. – Он дружески просил снять ту или иную статью, а вы по дружбе не могли отказать.
- Вы дослушаете до конца или нет? – обозлился Гебберт, и Акулин предпочёл замолчать. – Разумеется, договорённость предполагала, в первую очередь, это, но не только. У нас фактически была полная свобода действий – мы могли писать обо всём с открытым забралом. Нельзя было только трогать самого акима. Но и без него нам было, о чём рассказать.
- И теперь вы считаете, что с новым акимом у вас будут проблемы? Да бросьте, - Женя подмигнул и оптимистично щёлкнул пальцами. – В руководство дураков не ставят. Ну, или почти не ставят. Пойдёт по накатанной дорожке – себя обезопасит, а других отдаст на съедение. Будет и видимость свободной прессы, и в то же время душевное спокойствие.
- С этим не будет, - Орлов взял со стола брошенную редактором зажигалку и спокойно подкурил от неё. – Его уже назначили, и он уже приехал к Бобровской. У неё сидит.
- Забавно, - протянул Акулин. – Что ж это за новый губернатор такой, что вы аж его боитесь до дрожи в коленях?
- Вам это имя ничего не скажет, но его зовут Архимед Бегежанов, - Гебберт скрепил руки в замок и опустил на них голову. – Редкостная скотина.
- Весёлое совпадение, - почесал подбородок Женя. – Архимед и «Эврика». Да вы просто созданы друг для друга.
- Раньше он работал акимом соседней Уральской области, - словно не замечая комментариев Акулина, бубнил Виктор Викторович. – И он почти под корень выжег всю местную прессу, подчинив её акимату и нагрузив госзаказом. Когда его оттуда убрали, люди были готовы карнавал устраивать.
- Чудесно! – крякнул Женя. – Так а вам-то чего переживать? Вы и так в газету не особо стремились ставить материалы под острым соусом, а теперь у вас на это будет вполне официальное право.
- Я никогда не буду акиматовской марионеткой! – Гебберт поднял голову и зло посмотрел на Акулина. – Вы слышите?
- Вы хотите сказать, что никогда не будете афишируемой акиматовской марионеткой? – догадался Женя. – Ну, понятно. Вы просто боитесь, что будет конкретно с вами. Боитесь, что вокруг все начнут показывать пальцем. А газета вас мало интересует.
- Ты сейчас очень неправ, но переубеждать тебя некогда, - затушил сигарету в пепельнице Орлов. – Тебя мы позвали для того, чтобы придумать план, как этого товарища отвадить от газеты без особых последствий. Иначе у нас у всех настанут тяжёлые времена.
Женя хотел огрызнуться в ответ, но в этот момент противно запищавший телефон внутренней связи заставил всех троих мужчин повернуться к себе и замолчать.
- Ну, вот, - выдавил из себя Гебберт. – Началось.