Сказы деда Савватея. Пустяковое дело
Улёгшись на покой Петровна толкнув деда в бок прошептала, чтобы не разбулгачить внуков:
- Ты б отец подрядился караулить горох-то. Пустяковое ведь дело. Лежи себе в шалаше, в теньке, а как стемнеет - домой, что в темноте ворам на поле делать, гороху не видать. С обедом Дашутку пришлю, а может председатель заплатит хорошо, так справим тебе меховушку новую к зиме и шапку. Как думаешь-то?
- Завтра поговорим, прикинуть надо, справлюсь ли.
- Что тут думать, пустяковое дело!
Наутро отправился Капитоныч в правление и дал согласие посторожить горох.
Заглянув домой прихватил старую берданку, фуфайку и кепку, чтоб не напекло в голову, да спички взял с куревом и побрёл к гороховому полю.
Кружили стрекозы и бабочки, не переставая трещали кузнечики, луг поражал буйством красок распустившихся цветов, красота!
Капитоныч дошёл до шалаша, умело сплетённого прежними сторожами, кинул на охапку кем-то предусмотрительно положенного сена свою фуфайку и сел с желанием перекурить. Только затянулся, выпустив столбик сизого дыма, как заслышал над головой гортанно-призывное карканье:
- Обнаружили гады, своих скликают!
И действительно, на горизонте показалась тёмная тучка. Она, быстро увеличиваясь, приближалась к гороховому полю. Вскоре послышались радостные возгласы ворон.
- Ну уж нет, не получится по вашему! Держитесь у меня!
Капитоныч взвёл курок и как только вороны приготовились присесть на поле, сделав предварительно насколько виражей, он пальнул в воздух раз, потом быстро перезарядил ружьё и стрельнул ещё раз. Птицы будто подавились карканьем, они бестолково замахали крыльями от неожиданности и всей стаей ринулись к ближайшим берёзовым посадкам, явно желая скрыться.
- Вот так вам, будете знать меня,-с некоторой гордостью в голосе сказал Капитоныч.
- Дедусь! Ты где тут прячешься?
Это внучка Дашутка принесла поесть. Пора бы уже, брюхо подвело, время за полдень.
- Хорошо же ты устроился дедуся! Шалашик замечательный, уютненький!
Она слазила в шалаш, повалялась там с минуту, съела тройку стручков гороха и убежала, подружки ждали.
Капитоныч располагаясь к сытному обеду, расстелил полотенце, и развернув укутанную кастрюльку нашёл в ней горячую картошку, куриную отварную ножку, пару варёных яиц и малосольные огурцы с краюхой хлеба отдельно, в газетке, а ещё бутылку с молоком.
- Молодец, Петровна, вот сейчас душу-то отведу, наемся.
Только очистил яички, посыпал их солью и поднёс ко рту, как заслышал шуршание крыльев, весёлое чириканье и увидел над своей головой мечущихся в радостном предвкушении воробьёв. Их была тьма тьмущая.
Бросив обед, Капитоныч, зарядил вновь берданку и выпалил по воробьям, те брызнули врассыпную, но не прошло и пяти минут как они опять скучковавшись приготовились к атаке на поле. С ними пришлось биться долго, хлопать в ладоши, размахивать палкой, кричать и даже пытаться свистнуть. Но из-за дефицита зубов во рту, свиста не получилось, прозвучало угрожающее шипение. Только пальнув ещё пару раз, Капитонычу удалось прогнать стаю. Надолго ли? Обед меж тем остыл, в кастрюльку наползли рыжие мелкие муравьи, да и аппетит пропал. Попив из бутылки, заткнутой кусочком скрученной газеты, молока и засомневавшись в его свежести, Капитоныч решил передохнуть, полез на коленях в шалаш. Там распластавшись на сене, настроился было вздремнуть, как почувствовал что-то неладное с животом:
- Ой, ой, ой! Видать молоко даёт о себе знать, ой! Нужно поторопиться.
Как ошпаренный выскочил Капитоныч из шалаша и по заячьи высоко вскидывая ноги, не свойственно своему возрасту, поскакал в ближайшие кусты.
Там он принялся лихорадочно растёгивать порты, руки слушались плохо.
- Уф! Еле успел!
Управившись, отходя от кустов услышал тихий оклик:
- Миха! Колька! Идите сюда, здесь горох слаще!
А в ответ:
- А у меня здесь крупнее и толще!
- Ах ты Господи, что делается,- Капитоныч козлом попрыгал к шалашу, схватил берданку и выстрелил вверх.
Раздался визг и кто-то вскрикнул:
- Ой, мамочки!- и топот нескольких пар ног.
Осознать победу Капитонычу не удалось, потому-что он рысцой опять побежал в кусты и через несколько минут снова и снова. В конец измученный и опустошённый он упал на сено. Вечерело, а покою всё не предвиделось. Только смежил веки, как услышал невдалеке смачный хруст и гулкое сопение лошадиных ноздрей. Так и есть, две стреноженные лошади забрели полакомиться. Они аппетитно пережёвывали горох и белые вязкие слюни от удовольствия стекали и капали по обе стороны лошадиных морд. Этих Капитоныч быстро выгнал. И уже когда опустились сумерки, собираясь домой увидел, бабы идя с фермы со смены, тоже решили попастись в колхозном горохе, ловкими быстрыми движениями, на ощупь буквально рвали стручки и набивали ими стянутые с голов платки. Куда лезут, бессовестные! Им так прямо и сказал Капитоныч, пристыдил. А они смущённо признались, не знали мол, что горох охраняется, лукавили поди.
Домой он ввалился усталый, больной и голодный:
- Всё! Баста!
Петровна в недоумении непонимающе-вопросительно уставилась на мужа:
- Закончилась моя работа! Не тот возраст чтобы скакать целый день, как молоденький! Пусть ищут более шустрого для этого, по твоему - пустякового дела.
Свидетельство о публикации №213020900681