Сказы деда Савватея. Пустяковое дело

   Дочь, придя с работы из правления колхоза, вечером за ужином пожаловалась, что людей не хватает, просто катастрофическое положение. На ферме, в полеводстве, даже сторожей и тех не найти. Горох поспевает отменный, а покараулить некому, беда. А заплатит председатель хорошо, сама - мол  слышала.
   Улёгшись на покой Петровна толкнув деда в бок прошептала, чтобы не разбулгачить внуков:
 - Ты б отец подрядился караулить горох-то. Пустяковое ведь дело. Лежи себе в шалаше, в теньке, а как стемнеет - домой, что в темноте ворам на поле делать, гороху не видать. С обедом Дашутку пришлю, а может председатель заплатит хорошо, так справим тебе меховушку новую к зиме и шапку. Как думаешь-то?
 - Завтра поговорим, прикинуть надо, справлюсь ли.
 - Что тут думать, пустяковое дело!
   Наутро отправился Капитоныч в правление и дал согласие посторожить горох.
Заглянув домой прихватил старую берданку, фуфайку и кепку, чтоб не напекло в голову, да спички взял с куревом и побрёл к гороховому полю.
   Кружили стрекозы и бабочки, не переставая трещали кузнечики, луг поражал буйством красок  распустившихся цветов, красота!
   Капитоныч дошёл до шалаша, умело сплетённого прежними  сторожами, кинул на охапку  кем-то предусмотрительно положенного сена свою фуфайку и сел с желанием перекурить. Только затянулся, выпустив столбик сизого дыма, как заслышал над головой  гортанно-призывное карканье:
 - Обнаружили гады, своих скликают!
   И действительно, на горизонте показалась тёмная тучка. Она, быстро увеличиваясь, приближалась к гороховому полю. Вскоре послышались  радостные возгласы ворон.
 - Ну уж нет, не получится по вашему! Держитесь у меня!
   Капитоныч взвёл курок и как только вороны приготовились присесть на поле, сделав предварительно насколько виражей, он пальнул в воздух раз, потом быстро перезарядил ружьё и стрельнул ещё раз.  Птицы будто подавились карканьем, они бестолково замахали крыльями от неожиданности и всей стаей ринулись к ближайшим берёзовым посадкам, явно желая скрыться.
 - Вот так вам, будете знать меня,-с некоторой гордостью в голосе сказал Капитоныч.
 - Дедусь! Ты где тут прячешься?
Это внучка Дашутка принесла поесть. Пора бы уже, брюхо подвело, время за полдень.
 - Хорошо же ты устроился дедуся! Шалашик замечательный, уютненький!
   Она слазила в шалаш, повалялась там с минуту, съела тройку стручков гороха и убежала, подружки ждали.
   Капитоныч располагаясь к сытному обеду, расстелил полотенце, и развернув укутанную кастрюльку нашёл в ней горячую картошку, куриную отварную ножку, пару варёных яиц и малосольные огурцы с краюхой хлеба отдельно, в газетке, а ещё бутылку с молоком.
 - Молодец, Петровна, вот сейчас душу-то отведу, наемся.
   Только очистил яички, посыпал их солью и поднёс ко рту, как заслышал шуршание крыльев, весёлое чириканье и увидел над своей головой мечущихся в радостном предвкушении воробьёв. Их была тьма тьмущая.
Бросив обед, Капитоныч, зарядил вновь берданку и выпалил по воробьям, те брызнули врассыпную, но не прошло и пяти минут как они опять скучковавшись приготовились к атаке на поле. С ними пришлось биться долго, хлопать в ладоши, размахивать палкой, кричать и даже пытаться свистнуть. Но из-за дефицита зубов во рту, свиста не получилось, прозвучало угрожающее шипение. Только пальнув ещё пару раз, Капитонычу удалось прогнать стаю. Надолго ли? Обед меж тем остыл, в кастрюльку наползли рыжие мелкие муравьи, да и аппетит пропал. Попив из бутылки, заткнутой кусочком скрученной газеты, молока и засомневавшись в его свежести, Капитоныч решил передохнуть, полез на коленях в шалаш. Там распластавшись на сене, настроился было вздремнуть, как почувствовал что-то неладное с животом:
 - Ой, ой, ой! Видать молоко даёт о себе знать, ой! Нужно поторопиться.
   Как ошпаренный выскочил Капитоныч из шалаша и по заячьи высоко вскидывая ноги, не свойственно своему возрасту, поскакал в ближайшие кусты.
Там он принялся лихорадочно растёгивать порты, руки слушались плохо.
 - Уф! Еле успел!
   Управившись,  отходя от кустов  услышал тихий оклик:
 - Миха! Колька! Идите сюда, здесь горох слаще!
   А в ответ:
 - А у меня здесь крупнее и толще!
 - Ах ты Господи, что делается,- Капитоныч козлом попрыгал к шалашу, схватил берданку и выстрелил вверх.
   Раздался визг и кто-то вскрикнул:
 - Ой, мамочки!- и топот  нескольких пар ног.
   Осознать победу Капитонычу не удалось, потому-что он рысцой опять побежал в кусты и через несколько минут снова и снова. В конец измученный и опустошённый он упал на сено. Вечерело, а покою всё не предвиделось. Только смежил веки, как услышал невдалеке смачный хруст и гулкое сопение лошадиных ноздрей. Так и есть, две стреноженные лошади забрели полакомиться. Они аппетитно пережёвывали горох и белые вязкие слюни от удовольствия стекали и капали по обе стороны лошадиных морд. Этих Капитоныч быстро выгнал. И уже когда опустились сумерки, собираясь домой увидел,  бабы идя с фермы со смены, тоже решили попастись в колхозном горохе, ловкими быстрыми движениями, на ощупь буквально рвали стручки и набивали ими стянутые с голов платки. Куда лезут, бессовестные! Им так прямо и сказал Капитоныч, пристыдил. А они смущённо признались,  не знали  мол, что горох охраняется, лукавили поди.
   Домой он ввалился усталый, больной и голодный:
 - Всё! Баста!
   Петровна в недоумении непонимающе-вопросительно уставилась на мужа:
 - Закончилась моя работа! Не тот возраст чтобы скакать целый день, как молоденький! Пусть ищут более шустрого для этого, по твоему - пустякового дела.


Рецензии