Кн. 1 Вирус ложной любви. Глава 6

                С О С Е Д

   Утром я проснулся довольно поздно. Возможно, проспал бы до обеда, но было холодно, в желудке пусто, такая, же легкость была в голове и теле. Вокруг полная тишина, от которой звенело в ушах, а быть может, звенел мороз за окном, я не знал и с удивлением смотрел на стоявшее рядом кресло и не мог понять, зачем его разобрал. Лежать дальше было не безопасно, температура в доме быстро опускалась, - в камине  холодная чернота давно остывших углей. Последнее тепло уносилось в открытую трубу. Поеживаясь от холода, я плотно обжал поясом  халат, радуясь тому, что он был ночью на мне. Набросил на плечи тулуп - стало значительно теплее. Взгляд мой застыл на постельном белье, аккуратно сложенном на разложенном кресле. «Полина,- дошло до меня,- Это она прятала под простыней свои белоснежные, упругие груди, как можно забыть!» Они и сейчас всплыли перед глазами, осветив белизной. Я взглянул на часы - пол одиннадцатого. «Конечно, давно убежала домой». Я в надежде посмотрел через открытую дверь в прихожую. Ни шапки, ни полушубка не было.
 
  От волнения я почувствовал огонь, приливший к сердцу. Стало тепло. Даже камин не хотелось разжигать. Приготовил кофе и вышел с кружкой на зимнее крылечко. Солнце было в морозной пелене и стояло высоко. Смахнув  густой иней, я отпил кофе и поставил чашку на перила.
 
  Снежная долина, переливаясь серебром в слабых лучах солнца, уходила вниз, к руслу реки и на другом берегу упиралась в заваленный снегом лес. Лишь кое-где виднелась чернота хвойных деревьев. Я посмотрел в сторону той деревни, из которой пришла Полина, ее не было видно, она находилась в полутора километрах вверх по реке. А вот лыжня, которую девушка проложила на реке, просматривалась хорошо. Вглядываясь в снежную пустыню в надежде кого-то увидеть, я сделал второй большой глоток кофе. Рука потянулась к карману за сигаретой. Но там ничего не было ни сигарет, ни зажигали. Курить я бросил.
 
  «Хорошая девочка, - подумал я, - Красавица. Другая бы сразу прыгнула ко мне под одеяло погреться, а эта, даже не попрощавшись, тихонько ушла».
  Ладонь непроизвольно описала полукруг в воздухе.
 
  «Да, нет. Не может быть. Это просто сон. И снилась, конечно, Наташа. Такая же попка, как у Полины, только чуть больше».
  Ладонь снова сделала полукруг в воздухе.
 
  Мороз меня почему-то не брал, хотя по тихому напряжению в воздухе чувствовалось, что температура опустилась еще ниже.
Переминаясь с ноги на ногу в такт откуда-то взявшейся мелодии, произнес губами:

                Белый снег кружится,
                Над землею спать ложится,
                Все деревья и поля,
                Убаюкала зима.

   Мысли путались. Избавиться от навязчивой песни и мелодии, звучавшей в голове,  не удавалось. «Как после большого секса»,- сказала бы Наташа. Когда, я с ней расставался, она так и сказала:
 - Ты так рано уходишь из большого секса? В этом возрасте только начинают ценить и понимать. Наверное, положил глаз на Оксану. Свежесть и красота не гарантия. Наплачешься.
 
   С тех пор, какой бы хороший секс не был, душа не пела.
  «Как накаркала. Пять лет встречались, не раз строили планы разводов и совместной жизни. Бог отвел. И правильно сделал, - размышлял я – Но, что бы после сна, запела душа, очень странно». Но она пела:
               

                Снег кружится, заметает,
                Все дороги убирает,
                И тропиночку к тебе,
                Не найти теперь и мне.

   «Кто же во сне мне все-таки приснился? Попа – понятно  Наташи из большого секса, может Полины это не важно, упругие груди Надежды, нежность жены. Стоп. А мала росточком? Вот черт!»
 
  Я вздрогнул, поежился. «Что получается: попа Полины, груди Полины, нежность, молодость от Полины. Мала росточком? Точно Полина». Я начал замерзать. «А как же техника большого секса? Нет. Это просто сон». Мороз пробрал до костей. Нужно было шевелиться.
 
  Я проскользнул в дом и, не снимая тулупа, начал колдовать над разведением огня в камине. С помощью, нагретой спирали духовки, зажег бумагу и от нее развел огонь в камине. В душе нет- нет, да и всплывала мелодия, подталкивая к дальнейшим действиям.
 
   Надел полушубок, и под воздействием стучавшей в голове  песни вышел на крылечко с двумя шестилитровыми канистрами в руке, огляделся и вздохнул, набираясь мужества топтать целину по морозу, и двинулся в путь, поглядывая как лучше обойти занесенные толстым слоем снега фундаменты недостроенных домов. Под звук хрустящего, проваливающего под ногами снега из груди снова вырывалась песня:               
               
                Я калитку открываю,
                Снега много отмечаю,
                И тропиночку к тебе
                Не найти теперь и мне.
               
  - Куда бежишь, Петрович,- раздался сбоку голос соседа.
   Я остановился и поздоровался. Сосед любовно сметал с крылечка иней. Старый домик, который он так бережно поглаживал, стоял менее тридцати метров от уреза воды, а поэтому законом запрещалось делать реконструкцию. Иван Семенович, так звали соседа, решил, надстроить над старым срубом, четыре венца нового, и все это закрыть ломаной крышей. Он надеялся, что со временем новые бревна потемнеют, и никто не отличит, где старое, а где новое строительство.
 
  Сосед с гордостью поставил метлу к своему дому, расправил плечи и направился ко мне.   
 - За водой побежал, не замерзнешь? Не найдется сигаретки?
 - Ты же знаешь, я бросил курить,- однако, заметив его въедливый взгляд, решил не врать,- Может в доме, где и завалялось, так это надо искать.
 
  Я шагнул в сторону, намереваясь продолжить путь.
 - А что Полина-то приходила? И по деревне с пустым ведром бегала. Пустое ведро не к добру.
  От слова Полина, вся грудь колыхнулась огнем. Забыв про мороз, я уставился на Ивана. А зря, надо было идти дальше.
 
  «Как он заметил? Ведь было раннее утро. Почти совсем темно. Это для меня темно, а он бывший работник каких-то органов - и в темноте, наверное, видит».
 
 - Хорошая девчонка, эта Полина. Отзывчивая. Ее отец помогал мне массандру строить. Без него бы не управился.
 
 Я быстро соображал, что бы ответить, так что бы много не наврать, но ничего придумать не мог и, сказал:
 - Да, молока приносила, приболел, хорошо топленым горло лечить.
 
  Он, заинтересовался.
 - Молока говоришь? А как она узнала, что ты заболел? В нашей деревне она давненько не бывала. Лет пять назад ягненок в колодец упал, вода протухла, мы его и закапали. А что ты, Петрович, не подсказал, что колодца нет?
 
 - Да, я не успел. Она выскочила и побежала. Чаю захотелось попить. 
 - Что, так срочно чаю? Молока, говоришь, топленого принесла. Может и мне принесет? Говоришь, в поселок на лыжах бегает. А что, по пути бы занесла.
 
 Хотя я ничего и не говорил про девушку, но зловещий намек понял. Злясь, что не удачно, придумал про молоко, ответил тоже с намеком:
  - Семенович, мне надо идти, а ты включи телевизор, там под Москвой, хорошие особняки бульдозером сносят,- я кивнул на его дом, - Тоже у воды стоят.
 
 Я понимал, что  неожиданно нажил себе врага, и бежал, не столько от мороза, как от пронизывающих глаз Семеновича.