Рассказ. профессиональная черствость

   Раннее, дождливое утро середины осени. Понедельник. Приёмные покои больницы скорой медицинской помощи города.
   Это небольшая светлая комната, за прозрачной перегородкой которой, находятся столы и две приятные внешне женщины в медицинских халатах, быстро оформляют прибывающих больных в стационар.
   Но не всё так приятно, как кажется на первый  взгляд.
   Из боковой двери приёмных покоев, вдруг выходит полная пожилая санитарка с недружелюбным лицом и чувством большой ответственности и мгновенно разрушив спокойную рабочую обстановку принимается отчитывать, в категоричной форме прибывших, крича: « Бессовестные! Обнаглели совсем! Что за народ пошёл? Где ваши бахилы? Наглость! Моешь тут, моешь, а они ходят всё, топчут! Бестыжие люди какие! Почему не переобулись?», кричала она, подступая с риторическим вопросом буквально к каждому, кто этим утром, со скверным самочувствием, погружённый в свои мысли, вынужден был очутиться в больнице. Казалось, что сам вопрос ставил людей в тупик, так далеки в этот момент от него были.
   Двери приёмных покоев выходят прямо во двор больницы, но в них никого из прибывших не пускала санитарка, требуя всех идти кругом, через главный вход, выгоняя даже тех, кто уже по незнанию успел войти и находился буквально в двух шагах от вожделенного окна регистратуры. Старший медперсонал не вмешивался в действия санитарки, наблюдая со стороны.
   Я подумала: «А ведь эта женщина подпитывается отрицательной энергией и обстановкой, которую нагнетает умышленно. Какой же она приходит домой? Милой доброй бабушкой? Вряд ли».
   Мои мысли прервал резкий, пронзительный звонок. Привезли больного.
Со скрежетом в помещение вкатили, втолкнули большие носилки двое молодых мужчин, оставив на полу грязную длинную борозду от колёс и множество своих следов, тем самым вызвав новый прилив гнева санитарки и она обрушилась на вновь прибывших. Те в ответ вяло огрызались, занятые своим делом. На каталке лежало существо, человек неопределённого пола, покрытый с ног до головы липкой, мокрой грязью. Казалось, его засосало в болото и выбрался он оттуда только чудом. Как ни странно, именно так всё и произошло, о чём все узнали позже. Человек был раздет.  Без обуви и верхней одежды, без головного убора.
Жидкие седые волосы, слипшиеся от грязи, маленькое морщинистое лицо с распухшей скулой и торчащей на подбородке щетиной, не могли подсказать пол. Весь его организм трясло, как в лихорадке, а из груди вырывался хрип. Казалось, ему просто нечем дышать, скорее всего, было воспаление лёгких. С чувством гадливости медперсонал больницы скорой помощи, находящийся в это время в приёмных покоях, смотрел на хрипящего, будто не зная, как к нему подступиться и с чего начинать осмотр.
   Мужчины, которые привезли пациента сказали, что это старушка, вызвав у окружающих изумление. Её, якобы, нашли жители Покровки в болоте, где с половины третьего ночи она пыталась выбраться самостоятельно.
   Наконец вышел врач в перчатках и показал куда везти носилки.
   Минут через десять, в дверях они вновь появились, всё с той же хрипящей и трясущейся от переохлаждения пациенткой, и мужчины с досадой сказали: «Не их больная, надо везти во Вторую больницу».
   Мне стало жутко. Через весь утренний, с пробками на дорогах город, в холодной машине, вымокшего и прозябшего до костей человека, повезут дальше, не позаботившись оказать первую помощь. Хотя бы укутать в тёплое, дать выпить горячего чая и сделать укол, облегчающий дыхание! Это так элементарно! Наверное мне, далёкой от медицины, не понять действия врачей, обусловленные, видимо, какими-то своими соображениями. Я вспомнила, как долго и нудно принимают больных во Второй больнице, бесконечно ожидая врачебного осмотра. Вспомнила, как холодно и неуютно там, в приёмных покоях, и засомневалась в хорошем исходе этого случая для старушки. Надо же так сопротивляться обстоятельствам, хвататься за жизнь, барахтаясь ночью в вязком болоте, чтобы впоследствии погибнуть от равнодушия тех, кто по долгу службы обязан быть милосердным. Грустное течение моих мыслей прервала всё та же вездесущая санитарка. Она подошла к носилкам, низко наклонившись, обнюхала лицо пожилой женщины, убедившись в её трезвости громко спросила: «Чего ты в болото-то полезла, а?» На что со свистом и скрипом, старушка скорее прошелестела, прошептала с усилием, одними губами: « Я не лезла, я к дочке шла.»
   Дверь приёмных покоев распахнулась и носилки выпихнули на улицу, под серое, свинцовое, осеннее небо, под моросящий холодный дождь.