Лик

Меня зовут Лик. Но в вашем мире меня зовут зеркало. Ещё раньше, чем вчера меня называли зерцало. Но, знайте все. Моё настоящее имя - Лик.

Вы думаете, что видите своё лицо? Нет. То, что видите вы, люди, это мой Лик. Даже я не знаю, как можете выглядеть вы. Зато я точно знаю, как выгляжу я.

Вот был случай. Ко мне приближалась женщина. Явно - встала с кровати. Не накрашенная. Не расчёсанная. Но, когда она увидела меня, то так счастливо рассмеялась, что я тоже не мог не рассмеяться. Женщина присела, положила голову на скрещенные ладони, и долго сидела так, улыбаясь мне. И мне так было хорошо! У меня горело лицо, горели глаза, я светился как сорок тысяч свечек!

Вдруг в комнату ворвался ветер, и вместе с этим ветром ворвался странный господин. Женщина вскричала в ужасе, но не успела уйти от удара - страшного удара тростью. Женщина отлетела в другой конец комнаты, а мерзавец орал:

- Не смей больше подходить к моему сыну. Он не для тебя.

Одновременно он расшвыривал десятитысячные облигации.

- Это тебе за услуги, шлюха.

Господин вгляделся в меня, а я вгляделся в него, в его сущность, и увидел, поймал явление 14-летней девочки, дочери его горничной. Увидел то, что он давным давно похоронил в своей памяти. Но я Лик, и от меня ничего не спрятать...

Керк на секунду моргнул, и когда в следующий раз поглядел в зеркало, на него смотрела Элла, 14-летняя девочка, которую он изнасиловал в своих бурных тридцатых годах. Сначала она сопротивлялась, потом успокоилась. Когда Керк проснулся, Элла стояла в одежде, стояла на подоконнике. Махнув ему на прощание, девочка спрыгнула с третьего этажа на бетонный тротуар.

Воспоминания, которые он так долго хоронил, вспыхнули с новой силой. Керк вскричал, и со всей силы ударил набалдашником трости в зеркало. И это было его ошибкой. Лик - пятимерное существо из параллельного мира - сформировал узконаправленное поле. Осколки зеркала полетели не в разные стороны (хотя, в определённом смысле, в разные стороны, куда позволяло им двигаться силовое поле), а в направлении лица Керка. Взрыв осколков толстого и острого стекла превратил лицо старого негодяя в месиво.

Когда в комнату забежали жандармы, у Керка остановилось сердце, а Эда, бывшая проститутка, имевшая несчастье познакомиться и влюбиться в сына Керка, лежала с переломанной шеей, но ещё живая. Жандармы благоразумно не стали поднимать, и шевелить Эду, и врач, которого вызвали, смог искусно наложить шины.

Через час Лик остался в комнате один, и снова предался размышлению о смысле этой удивительной человеческой природы.