Полеты в темноте

Сквозь солнечный свет и жемчужное небо в сырую глушь моего леса пришли чужие, и от грохота их тяжелых, подбитых железом ботинок задрожала земля. Мокрые тени заслонили солнце, и потускнело золото, и стал перламутровый серым, как в сумерки. Железной косой зазвенел длинный нож, веером рассыпая обрубки лиан и вселяя смятение в сердца лесных обитателей звенящим хохотом.

Я в панике бросился под большой лист, но бежать было поздно - близорукая пятикрылая птица успела заметить меня и, схватив за брюшко, подняла наверх, поближе к свету. Два тусклых солнца с одобрением моргнули вслед, и толстые, покрытые черным волосом пальцы одним щелчком отправили меня во мрак.

В вязкой темноте садка ползали, размножались и пожирали друг друга такие же, как я. Их было много, может быть сотни, а может тысячи, здесь они жили спутанным клубком и сверху и снизу. И тьма вокруг шевелилась неисчислимым количеством колючих лап, словно превратившись в огромное живое.

Надолго этот странный мир стал для меня домом. Со временем мои чувства обострились, и я стал различать много оттенков и звуков черного. Я научился отличать тоскливую темноту, с которой волны врезаются в стены, потолок и пол, от задорного мрака, разлетающегося на квадраты под стуком стальных колес. Черный цвет тоже оказался очень разным, в нем хватало всего, а путь от войны до мира был еще короче.

Но все-таки однажды солнце опять взошло, рассыпав по стеклянной коробке щедрой рукой золотой песок. Неожиданно через бесконечную тьму пришел кто-то и выпустил нас в жизнь, в тишине которой хватало всего. Четыре стекла охраняли от любой опасности, каждый день в кормушке у левой стороны появлялась свежая порция съедобных обрезков, а воздух внутри был таким влажным и густым, что стоило вдохнуть его полной грудью и голова начинала кружиться в сладостном танце. Это время стало лучшим в моей жизни, - время покоя и беззаботной радости, и я был тогда счастлив, напрочь забыв, что такое страх. Пока однажды не пришел Он.

Все кончилось, когда появился Он, - человек с большой буквой, человек из телевизора, который жил одной только музыкой. Его сильные загорелые руки были покрыты затейливой вязью татуировок, длинные синие волосы завязаны на затылке узлом, а черные очки закрывали половину лица. Он искал новых актеров для своего невероятного шоу, и на этот раз, пережевывая жвачку, лениво кивнул в нашу сторону, в итоге забрав с собой меня, как и еще нескольких.

В коробке из-под чипсов мы приехали в его шоу, в самое сердце мира. Искрящийся серебром песок, синее море, сильные красивые люди, азартно сверкающие белоснежными улыбками, - Он знал их всех, а все они знали его. И звонко хлопая по плечам, зовя куда-то и помахивая перед носами зеленой бумажкой, из сотни храбрых Он, наконец-то, выбрал двоих. Эти двое долго торговались, сомневаясь и гримасничая, а когда пришли к согласию и ударили с Ним по рукам, люди вокруг тут же начали хлопать в ладоши и кричать. Под их восторженное улюлюканье наш короб раскололся, и взрывом нас разбросало по тарелкам -  по порции живого для каждого героя.

Под восторженный рокот собравшейся толпы разбился мой друг, взлетев и за секунду пропав где-то далеко вверху. Послышался треск, а толпа взорвалась аплодисментами. И тут же полсотни тусклых звезд моргнули в мою честь, и хищная верхняя лапа, торопясь, жадно схватила меня.

Я взмыл в высоту, к свету, а затем рухнул во мглу, пронизанную запахом гнили. Через острые горы окаменевшего снега я провалился вверх к небу, язык лавиной подтолкнул вглубь, и белая сталь одним ударом разорвала меня пополам. Мои покрытые колючками лапки заскрежетали по эмали, но ближе к щеке меня размололо еще раз, затем все сжалось, завибрировало и, сглотнув, разницей давления понеслось дальше.

Со скоростью оборвавшегося лифта я провалился глубоко вниз. Половина меня осталась где-то на полшага позади, ее я не видел, но чувствовал с болью. Слишком темно в один цвет - все вокруг перемолото в песок и медленно умирает, расслаиваясь на мельчайшие частицы потерь и тоски. Конец, казалось бы, все кончено, потеряно и забудется через мгновенье, ничего не оставив ...

Казалось бы! Слипшимся комком пищи лифт сломался между этажами, наткнувшись на невидимую преграду. Снизу зашевелилось что-то живое, и я почувствовал, как стены склепа вздрогнули от его дыхания. Все начало рушиться, когда кто-то стремительно пополз вверх, - розовым потоком меня подхватило и за мгновение с кашлем выбросило наружу. Взрывом вулкана через острые горы снега я вынырнул к солнцу, высоко- высоко, и запрыгнул бы на его край, если бы не ведро из зеленой пластмассы, заботливо приготовленное на потеху толпе.

Вязкий водопад вместе со мной  перевалился через край, растекшись в румяное полуживое болото, и я медленно погрузился  в трясину. Сквозь полусгоревшие куски гамбургера и обрывки латука опять, в третий раз - на счастье, я отправился в темноту. Уже навсегда?

Да, навсегда, потому что, закрыв глаза, я снова очутился в своем родном лесу, в сырой глуши, где жемчуг и золото – рядом.