встреча номер два

три встречи было в моей жизни, в которых завязла я всей душой своей
три встречи без продолжения
первая – в автобусе, взгляд во взгляд,  душа в душу, и потом волной разнесло нас и вынесло друг от друга навсегда
там была лишь пара минут
и пара бесконечных, долгих, длиннее вечности мгновений...
там сложно было что-то поделать – волна вокруг билась и шипела, поток был силен и неумолимо в разные стороны разносил...
и разнес...
а мы и не сопротивлялись
ведь кто сопротивляется потоку, пусть даже и автобусному, ради пары секунд взгляда друг в друга?
мало кто
то то же


вторая...
вторая встреча была другая...
другая совсем...

я была уже студенткой, курс наверное второй.
жили мы на первом этаже пятиэтажного сталинского дома.
дверь в подъезд была металлическая, но без домофона и что бы попасть к нам приходилось стучать прямо в окна.  и так все и стучали – прямо к нам в окна. Ну -  те, кто собирался к нам зайти, конечно. ужасно романтично.
но он то как раз и не собирался. совершенно.
его то как раз к нам занесло совершенно по другому поводу.

в ту ночь я почему-то оказалась с тетей Софой дома. вдвоем. ну и не считая конечно всяких кошек-собачек. Редкое совпадение вообще-то. Где маму носило– не помню вообще. Раечка – подружка мамина... да даже и не подружка, а человек, которого в тяжелые времена к нам прибило и который так и прожил вместе с нами лет семь-восемь, она тоже где-то пропадала. Лично у меня на личном фронте в тот момент был какой-то голяк.. ну то есть я вся ушла в учебу и там так вся мужественно на тот момент и оставалась. создавала себе учебную репутацию. И вполне и создала.
но вот приходит пятница вечер и мы кукуем в полутемноте большой нашей сталинской квартиры вдвоем с Т.С...

Да!
кто такая Т.С...
Т.С. это совершенно не тетя, как можно было бы подумать из ее названия, Т.С. это вторая жена моего дедушки. по маминой линии
когда бабушка умерла, а она умерла чертовски молодой – в возрасте лет 58 что-ли, то дедушка снова женился. правильное решение -  людям то ведь грустно одним.  и чем старше становишься, чем грустнее и грустнее одному... а чего зазря грустить, если можно и нет?
а для Т.С.  так это вообще был первый брак. деда она боготворила, сдувала с него пылинки, кормила диетически  и счастлива была неимоверно. С мамой моей у них тоже сложились вполне себе отношения, ну да и с кем моя мама не поладит то – она ж настоящий ангел во плоти...
ну вот и хотя и понятно было, что мы с Т.С. совершенно разной группы внутренней крови, но счастью деда и нормальным контактам с ней это совершенно не мешало.
но вот и дед тоже умер. через год-полтора апосля семейный совет в нашем лице принял решение перебираться к Т.С. в ее сталинку, а нашу однушку начинать сдавать, ибо год шел 91й – очень уж перестроечный и голодноватый. мамА сидела на музейной смешном просто окладе и финансы наши пели какие-то уж совсем совсем романсы...

Ну так мы и сделали, как порешили.
Переехали.
Притирание друг к другу было совсем даже и не легким, особенно первые пол-года, но потом было уже и поспокойнее. И даже просто спокойно сосуществовать рядом друг с другом нам вполне удавалось. И даже как можно меньше друг друга трогая и задевая тоже. Хотя по всякому конечно бывало. И иногда даже и очень мило, а иногда и совсем не. По всякому.

а вот  в тот вечер все было как раз очень даже очень. мы с Т.С. посидели-почаевничали с вареньем и печеньками, поболтали за жизнь  и о том о сем, она пожалилась на свое пенсионное житье-бытье,  я порассказала чуток о студенчестве  и вдруг ей ни с того, ни с сего резко поплохело...
надо сказать, что относилась она к тому разряду народа, что громко, прилюдно, усиленно и заунывно уж очень страдают по своему здоровью и постоянно у них  что-то где-тоболит, но живут они при этом долго, крепко и со своеобразным смаком. И конечно же визиты скорой помощи и полубогов в белых халата, сиречь врачей, очень уважают.
и вот у Т.С. все побелело и затряслось, глазоньки стали закатываться куда-то вверх и она дрожащей рукой ткнула в телефон. Команда к действию стала приводиться в исполнение и я принялась бодренько накручивать на телефоне 02. да да, представьте себе, много много где тогда еще были дисковые телефоны.  вызов скорой помощи состоялся и началось лежание, закинув ноги вверх, на диване, прикладывание мокрого полотенца ко лбу, беготня вокруг, стенания, ох-ахи и  ожидание..
сейчас вот вспоминается, что была это осень, потому что из-за той самой металлической двери на нашем подъезде побежала я на улицу, открыла всё и подперла кирпичом, что бы врачи сразу же зайти могли, а не тусили в ожидании в осенней мокрой темноте...
ну да -  на улице тогда было так вкусно и вырви-глаз очень уж темно, ласково тепло и пахло прелыми листьями. И еще немножко сырым дождем, туманом, и костерком. Чуткая такая, слушающая и сама лишь шепчущая осенняя темнота была тогда в тот вечер... да...

ну так вот -  врачи не заставили себя ждать и бодренько и уверенно позвонили в дверь уже прямо нашу входную минут через 10-15. я тут же рванула им открывать, а Т.С. уже долго, страдательно, гордо и с достоинством возлежала на своей диване.  вся из себя такая бледная, сосредоточенная, лицом к окну и глазами в просвет в трещине в потолке...
врачей было двое – молоденький энергичный мед-брат и средней помятости и седины мужчина лет под сорок. Оба в белых халатах, с саквояжиками и старший в обнимку с какой-то пухлой тетрадью. Оба быстренько вытерли ноги о половую тряпку, поинтересовались, где можно руки помыть и прям таки строем и помаршировали в ванную.
я же стадно последовала за ними, что показать где полотенца и куда потом дальше.
старший первым помыл руки и стал тянуться к полотенцу... и тут взгляд его  упал на меня.
в меня
куда-то в такую глубину меня, о которой я и сама лишь еле-еле подозревала
иногда

и так там и остался
взгляд
и он сам

все остальное происходило потом в некоем полусне
нас обоих вынесло на простор какой-то волны куда-то в непонятное вовне и в то же время тела наши были тут. в комнате. рты продолжали отрываться и закрываться и даже что-то говорить. ресницы хлопали, сдерживали слезы и давали глазам глядеть. груди еле сдерживали сердца и дышать пытались. колени дрожали, но позволяли ногам стоять и двигаться. руки действовали. его - меряли Т.С. давление, доставали из саквояжа шприцы и кололи ими куда-то. мои - что-то подносили, убирали, тянулись и судорожно стискивались.

и в то же время тут нас не было...
где-то там мы были... что-то там с нами происходило... почему мы вообще назад вернулись?
ничего не знаю...
лишь ощущаю...
до сих пор...

и Т.С. и молоденький медбрат тоже оба что-то ощутили, хотя и как не ощутить то, и с нексрываемым любопытством на нас поглядывали... наверное прелюбопытное зрелище было - два незнакомых совершенно человека, не могущих оторвать взгляды друг от друга.... но все же как-то еще шевелящихся и продолжающих действовать в своих заданных  рамками ролях...
когда уже все задания... и рамки... и роли... полностью исполнены и исчерпаны уже были... и даже Т.С. уже заявила, что ей совсем-совсем похорошело... а молоденький медбрат в который раз глянул на часы и выразительнейше кхекхекнул... оба мы вздрогнули...  что-то там наверху расцепилось и  со скрипом... стоном...  и болью сильнейшей отпустилось... Глаза потупились в колени и с них еще сразу ниже в пол. Руки обвисли. Сердце неверяще заскрипело. И он засобирался...
Опустив голову и подхватив саквояж дал еще на прощание пару инструкций, как и чем обихаживать Т.С.,на пороге вздохнул, обернулся и с полными чего-то непредаваемого глазами протянул мне руку. я же на совереннейшем автомате протянула ему в ответ свою. Правую. Он очень нежно и осторожно пожал ее, накрыл своей второй, вздохнул еще раз, куда-то в самую глубь себя... отпустил... и пошел выходить в осеннюю вырви-глаз темноту...
очень очень мягко и с наисильнейшим возможным нажимом я закрыла за ним дверь. выключила спиной свет. и так же спиной и сползла по стенке вниз на пол. и там и осталась....

Что там в темноте со мной происходило - не помню. помню только боль. Боль такую – как-будто из клетки рвешься. безуспешно так. совсем. Похоже, пхала себе в рот кулак, ибо потом уже обнаружила его искусанным и в  следах зубов и кровоподтеках. А вот что четко так помню, так это что-то бодренько бубнящую у себя Т.С. и ее звонкие радостные похвалы чудесному и отзывчивому врачу...

не знаю, сколько времени прошло. Помню только что что-то внутри меня осознало, что лежу на полу у двери и может стоит когда-нибудь уже и встать... хотя бы подумать об этом...

и тут в дверь позвонили
в шоковом состоянии вскочила
рванула на себя
на пороге - он

«забыл тут у вас свою тетрадь. Вот вернулся» - в голосе  какая-то совершеннейшая безысходностью
«дада, конечно, пожалуйста» - в груди пустота. Гложет. Глаза ищут. Руку стиснуты
«Юля, Кто Это?!?!» - громоподобно вопила Т.С.
«Ах, вашей бабушке уже много лучше...» - усталая улыбка
«она мне вообще-то не бабушка. маме мачеха... это не важно...» - что я говорю...?? зачем??
«Т.С., дорогая, это врач пришел....»
«О, вы решили меня еще раз проведать? Как мило с вашей стороны...»  - царственно  потряхивая седой головой, милостиво улыбаясь и разве что лишь не опираясь на клюку, выползает в коридор
«да я вообще-то забыл вот свою тетрадь посещений...» - тихий уставший ответ, взгляд в сторону вообще
«Ааах!  Конечно-конечно! Вот она! Спасибо вам большое, молодой человек! Вы нам так помогли! Я себя уже намного лучше чувствую! Несравнимо просто! Дай бог, что вы все врачи скорой помощи проявляли такое внимание к своим пациентам»  - все так же царски молвит Т.С. и распахивает перед ним дверь...

и он ушел. Ушел. И больше уже не вернулся. Никогда
и я прорыдала всю ночь. Всю ночь. И все утро. И еще несколько дней подряд. Совершенно не понимая, почему и что, но четко всей собой ощущая жутчайшую какую-то потерю. в жизни. и в себе.
навсегда



юля
09:02:2013