Анна ложится спать

Так получилось, что Анна никогда не брала игрушки в постель. Вымахала большая девица – ресницы, вздохи по мальчикам, того гляди – грудь, а ни разу не дышала сонно в пушистое мишкино пузо, не засыпала в обнимку с любимой куклой. Вроде и незачем было.
Просто до этого Анну укладывала мама. А потом исчезла. Говорили – «мама уехала», но Анне как-то не верилось. Она подозревала, что мама умерла. И непон…ятно было, что обиднее – что мама действительно умерла и, значит, бросила Анну навсегда, или по правде куда-то уехала… что тоже было очень, очень неприятно и грустно, но хотя бы не навсегда…
Мамины волосы так приятно пахли. Анна любила перебирать пряди руками, даже когда выросла куда выше маминого пояса, почти до подмышки. Мама все еще брала Анну на колени и понарошку ругала: «Такая большая, а совсем как маленькая», и смешно щекотала длинными волосами Аннины щеки, когда наклонялась к ней, чтобы поцеловать на прощанье. Вернее, на ночь – мама почему-то так и не попрощалась, даже если не навсегда.
Теперь Анна вечером приходила в пустую постель, сворачивалась калачиком и ждала сна. Потому что больше ей ждать было некого.
Ждать сна в одиночку оказалось очень долго и тоскливо. И почему-то холодно. Хотя на батареях можно было яичницу жарить (так говорил папа, который никуда не делся, и однажды даже пощекотал Анну на ночь усами и мягкой бородой, но Анна громко расплакалась и он больше не пробовал).
Анна устроилась в постели с грелкой, как посоветовала тетя. Грелку одели в красивый чехол, но она противно булькала и напоминала о больнице, в которой Анна никогда не была, но очень боялась там оказаться. Особенно в «психушке», которой пугала злая учительница, когда Анна иногда начинала плакать посреди урока.
Поэтому-то Анна и не брала игрушки в кровать, хотя ей очень этого хотелось – Анне казалось, что это не очень нормально. Она даже побаивалась разговаривать с игрушечными зверями, и никогда не делала этого вслух, на всякий случай.
Но однажды не выдержала. Большого голубого медведя (когда-то он был выше Анны ростом) подарила мама и Анна втайне считала его маминым представителем. Или как там говорят? Послом. Мишка был таким же округлым, рассудительным и добрым. Его маленькие черные глаза всегда смотрели одобрительно и немного печально – как у тех, кто много знает. И в ту длинную ночь Анна, не таясь, рассказала медведю все-все-все, и вымочила его слезами, наверное, насквозь, но он ни чуточки не возражал. А потом Анна спокойно заснула.
Каждый вечер она рассказывала мишке, что произошло днем, и была уверена, что мама тоже это слышит, где бы она ни была. Но постепенно этого стало мало. Мишку было уже ничем не удивить, он все про нее понимал, и выглядел скучающим.
Тогда Анна собрала побольше зверей, кукол и даже одного робота, и рассадила их в креслах и стульях вокруг кровати. Кто-то один удостаивался чести погреться под ее одеялом, и Анне нравилось, что она может повелевать и миловать, хотя, честно сказать, она этой радости немного стеснялась.
Чтобы решить, чья сегодня очередь лежать на соседней подушке, нужно было выбрать лучшего или хотя бы красивого (потому что довериться кому-либо после мишкиного охлаждения, читай – предательства, Анна снова больше не могла), поэтому Анна каждый вечер готовила игрушки, как на парад. Она придумывала куклам роскошные прически, одевала их согласно последним веяниям моды. Даже сшила костюмы для медведей, кроликов и одного робота (и папа очень радовался, когда она попросила купить швейную машинку – Анна впервые чем-то увлеклась «после»).
Через какое-то время Анне показалось, что игрушки выглядят такими довольными, что она им не очень-то и нужна. И что стоит ей лечь спать, тогда-то и начинается у них настоящая жизнь – гораздо интереснее, чем у нее. И тогда Анна решила вообще не спать, чтобы подкараулить мерзкие игрушки (Мишка, и ты…) и вывести их на чистую воду.
Анна прокралась на кухню и выпила целых четыре чашки какао, потому что кофе не смогла найти, а какао тоже выглядело темным и густым. Папа, конечно, удивился, зачем ей понадобилось так много жидкости, но Анна придумала, что днем наелась селедки и очень хочет пить. Папа пришел в замешательство – в холодильнике не было никакой селедки, но Анна сказала: «Потому и нет» и это звучало очень логично.
Анна залезла в холодную пустую постель и приготовилась ждать. Она ждала очень долго, но ничего не происходило. Игрушки затаились, чтобы не выдавать своих секретов. Анне очень сильно хотелось в туалет, но она боялась уйти с поста. В конце концов все-таки не выдержала и сдалась. Вернувшись, она застала игрушки в тех же позах, в каких и оставила – они оказалась очень хитрыми. «Ничего, все случилось, когда я ушла. А потом они вернулись», - подумала Анна и приготовилась караулить в следующий раз.
Но Анна всегда засыпала раньше, чем у кукол и мишек начиналась настоящая жизнь, которая, вообще-то, должна принадлежать только взрослым. «Бедные игрушки! Они же совсем не отдыхают!» - поняла Анна наконец и пожалела их. И перестала переодевать мишек и кукол в новые костюмы – потому что на самом деле любила их такими, как есть.
Теперь каждый вечер она обнимала папу на ночь, а после клубочком сворачивалась в кровати – но лишь после того, как аккуратно укладывала игрушки на соседней подушке и укрывала их одеялом. И спокойно засыпала: потому что обо всех позаботилась. А уж если кого-то уложили в постель – он обязательно уснет.